Ну, адвоката, может, еще притащит, заметил Маленький.
На следующее утро Маша Петрова сидела пред очами Александра Филипповича и никакого адвоката при ней не было. Кивалин на всякий случай встал возле двери и кидал реплики.
Девчушка лет двадцати с небольшим. Светло-русые волосы, две тоненькие короткие косички с розовыми резиночками на концах, большой рот, пухлые губы, прыщ на подбородке и серые глаза на мокром месте. Насмерть перепугана. Это подозрительно. И это хорошо. Работать легче.
Мария Николаевна, вы помните тот день, когда у вас обедала Анжелика Синепал?
Она часто у нас бывала. В последний раз, да? В воскресенье, кажется
В субботу.
Значит, в субботу.
Вы обслуживали ее столик?
Да.
Ничего подозрительного не заметили?
Нет. Все, как всегда.
А кто на стол накрывает, столовые приборы кладет, ложки, вилки? спросил Кивалин.
Официант. То есть, я.
И в этот раз также было?
Да, как всегда.
Не заметили на вилках и ложках какого-то налета? спросил Маленький.
Нет.
Вы сами берете столовые приборы, чтобы накрыть на стол? поинтересовался Василий Иванович. Как это происходит?
На кухне лотки, оттуда и берем. Заворачиваем в салфетки. Да, сами.
И сразу идете в обеденный зал?
Или можно остановиться, поболтать с подружками? подключился Маленький.
Можно, конечно. Но клиент будет недоволен. Пожалуется еще
Вы все на виду? Может быть так, что вы зашли за ложками, а никого рядом нет?
На виду, но мы же не следим друг за другом. Некогда, работаем. Тут за день так набегаешься, что думаешь, ноги бы не отвалились, до дома добраться, а не за другими смотреть. А может и никого рядом не быть. Смотря сколько клиентов.
В субботу днем много клиентов?
Да нет! Клиенты, в основном, к вечеру набираются.
Все выстраивается совсем неплохо, думал Александр Филиппович. И уже представлял себе текст обвинительного заключения: «Обвиняемая признала, что у нее была возможность незаметно нанести яд на ложку по пути от кухни до обеденного зала».
А как вы относитесь к Лиге Свободы и Справедливости? спросил Кивалин.
К чему? не поняла официантка.
К террористической организации Лига Свободы и Справедливости, уточнил Василий Иванович.
Это, которые метро взрывают? Гады!
Это, у которых лидер Андрей Альбицкий, объяснил Александр Филиппович. У него еще канал на ютубе. Подписаны?
Да нет. Я больше телевизор люблю смотреть. Интереснее. Вот у Анжелики Синепал, какой был канал! «Россия вперед!» Я его всегда смотрела. Так жалко женщину. Такая хорошая была! Еще убийц каких-то смотреть не хватало!
А об Альбицком не слышали?
Почему? Слышала. Как раз неделю назад на «Россия вперед» передача была «Наши враги не спят». Про этого Альбицкого. Они говорят, что за народ, а сами метро взрывают и расстреливают детей. Показали: ребенок маленький совсем, года три, и весь в крови лежит в метро у колонны. Это потому что у них секта мусульманская.
А вы ничего не путаете, Мария Николаевна? спросил Кивалин.
Точно нет, сказала Маша Петрова. Они исламисты, и потому хотят всех убить.
Надо смотреть телевизор, думал Маленький, а то ведь совсем не успеваю. Так ведь и не будешь знать установок руководства. Исламисты, значит? Неожиданно! Тогда Маша Петрова нам не очень подходит.
Кивалин сориентировался быстрее.
Мария Николаевна, вы верующий человек? спросил он.
Да, конечно. Православная.
В церкви давно были?
На Пасху.
В этом году?
Да работаю я все время, не до церкви.
А исламом не интересовались?
Нет. Зачем? Я же русская. Русскиеправославные.
И то верно, думал Александр Филиппович, бывают исламисты и с русскими фамилиями. Это же неважно, какой он национальности, главное, чтобы присягнул умме. А в том, что исламистка, она у нас живо признается.
Зазвонил телефон. Маленький взял трубку.
Глебчик.
Готовы результаты экспертизы, сказал стажер.
Ага! Секундочку подожди.
И Александр Филиппович вышел в коридор.
Да?
В ресторане все чисто, доложил Глебчик. Зато на театральной программке следы яда. Она эти программки коллекционировала. У нее дома нашли.
Понятно, протянул Маленький и положил трубку.
Он еще где-то минуту думал, как бы привлечь Машу Петрову в качестве сообщницы, но пока не стыковалось никак. Ладно, повезло девчонке.
Он вернулся в кабинет.
Спасибо, Мария Ивановна, вы нам очень помогли. Вы свободны.
И вернул ей пропуск.
Покажите на выходе.
Синепал в театре отравили, сказал он Кивалину, когда Маша ушла.
Театрэто плохо, заметил Василий Иванович. В ресторане персонал максимум человек пятнадцать, а в театре одна труппа человек пятьдесят, а еще зрители. Тысяча! И билеты продают без паспорта.
Зато иногда по интернету.
Не все.
Нет, Василий Иванович. Театрэто хорошо.
Через пятнадцать минут Глебчик уже сидел за компьютером и набивал план действий под диктовку Александра Филипповича.
Первое: запрашиваем информацию со всех сайтов по продаже билетов. Нам нужно знать, кто покупал билеты на прошлую субботу. Любые сведения. Есть имя и фамилияотлично. IPзначит, ip.
Ок. Набил, кивнул Глебчик.
Второе: запрашиваем записи со всех камер наблюдения в радиусе пятисот метров от входа в театр. Сравниваем с базой МВД по паспортам. И просеиваем интернет по изображениям. Устанавливаем имена, фамилии, места жительства и содержание постов. И третье: по результатам двух первых пунктов составляем список для вызовов на допрос. И график допросов.
Это уже не тысяча человек, а раза в три больше, заметил Кивалин. Работы на год.
Надо подкрепления просить. Втроем конечно не справимся. Еще пятнадцать человек, как минимум.
И финансирование, заметил Василий Иванович. Думаете, дадут?
Как милые! Дело особой важности.
А в каком порядке вызывать на допросы? спросил Глебчик. Кто первый в списке?
А для этого пункт четвертый: допрашиваем всех сотрудников театра, которые работали в тот день. Собираем с них описание внешности всех, кого они запомнили из тех, кто крутился рядом с ее местом. Допрашиваем их в первую очередь. И сотрудники театра, естественно, на подозрении. Во вторую очередь допрашиваем всех авторов оппозиционных постов.
Но вы же сказали, что это глупо писать оппозиционные посты после убийства, удивился Глебчик.
Глупо, кивнул Маленький, но люди не всегда поступают умно. И, наконец, в третью очередь допрашиваем всех обладателей мусульманских имен и фамилий. Если у кого-то все эти признаки совпадутдопрашиваем первым.
Телеграм сказал свое «Блямм!», и Евгений Соболев открыл письмо.
«Наши друзья из СБ развернули бурную деятельность, писал Альбицкий. Запросили увеличение штата до двадцати пяти человек и записи со всех близлежащих камер».
«Я был в глубоко надвинутой на лоб шляпе и закрыл шарфом лицо, как только вышел из такси».
«Молодец. Но там в фойе есть камера. Шляпа и шарф в это время были уже в гардеробе».
«Был парик, усы, смуглая кожа и контактные линзы».
«Если они настроят поиск с широкими критериями соответствия, не спасет. Можно идентифицировать человека по геометрии лица. Хотя, до тех, кто меньше похож, доберутся в последнюю очередь. Они допрашивают по несколько человек в день. Предпочтение отдают интернет-болтунам и мусульманам».
«Мусульманам?»
«У них вышел пропагандистский фильм «Наши враги не спят», где нас объявили исламскими террористами. Следствие пытается вписаться в пиар-концепцию».
«Но это же их тормозит!»
«Конечно. А значит, у нас есть фора во времени. К тому же им надо еще успеть деньги распилить и премии выписать. У тебя нет интернет-аккаунтов с реальными фото?»
«Нет, везде анимешки. Все реальные фото я вычистил по приказу Лиги в день принесения клятвы».
«Хорошо. Но опасность остается. Могли остаться коллективные фото в аккаунтах друзей, и они могли там тебя отметить. К тому же у них паспортная база. Там тоже фотографии, по которым можно сделать поиск. В любом случае, мы не должны недооценивать противника. Решено организовать твою эвакуацию. До получения инструкций постарайся не выходить из дома. Не бери трубку, если звонят с неизвестных номеров. Сотри этот разговор».
Женя пошел на кухню, поставил чайник. За окном были сумерки, и вечерняя звезда горела на синем хрустальном небе. И хрустальные ветви деревьев у дома напротив отражали свет фонарей и остатков новогодней иллюминации. Это называется ледяной дождь. Пару дней была оттепель, а сегодня все замерзло, и тонкие ветви одела ледяная корка. Ужасно красиво.
С иллюминацией было бы хуже, как-то пошлее, а здесь ледяное величие, покой и сугробы в человеческий рост возвышаются над расчищенными дорожками. И ели зеленеют у лавочек. И хорошо, что остались только гирлянды виде сосулек на подъездах.
Эвакуацияэто возможно навсегда. Он может никогда не вернуться домой и никогда этого не увидеть.
Чашка с горячим чаем обжигала ладони, он отпил глоток, поставил ее на стол и открыл окно. С улицы потянуло холодом.
Березки там тоже есть, усмехнулся он. И сугробы не меньше. Мир велик. Так что брось! Ты знал, что так может быть, когда вступал в Лигу.
Первые инструкции пришли уже через час.
«Соберите самые необходимые вещи. Не более одного места ручной клади. Не берите с собой ни мобильный телефон, ни документы, ни банковские карты. Только наличные деньги, не менее пяти тысяч рублей».
Ок. Деньги у него были. Он собрался за полчаса и взял двадцать тысяч.
Было семь часов вечера.
Очередных указаний пришлось ждать еще два часа.
В девять телефон снова ожил: «Все, что нужно, в вашем почтовом ящике. Вы должны выйти из дома ровно в десять вечера. За воротами вас будет ждать такси: серый Фольксваген А922вк. Садитесь на заднее сиденье. Вы едите в Домодедово. По дороге выучите ваше новое имя. Не включайте новый телефон до аэропорта. Сотрите это сообщение».
Без трех минут десять Женя уже открывал почтовый ящик, там обнаружился запечатанный пакет. Соболев вскрыл его уже в такси: красный паспорт с тремя золотыми львами на обложке на гражданина Эстонии Калле Тераса, биометрический, с толстой первой страницей и его фото; банковская карта банка Швеции, билет до Праги и очень тонкий и компактный мобильный телефон.
Женя подивился такому интернационалу и решил говорить поменьше, чтобы не выдать отсутствие акцента и полное незнание эстонского языка.
Автомобиль медленно ехал по обледенелому шоссе, даже лихач-таксист не решался делать больше шестидесяти на такой дороге. Вылет был в час ночи.
Да вы не беспокойтесь, сказал таксист. Все рейсы задерживаются, из-за этой проклятой погоды. Полоса скользкая. Так что точно успеете.
В Домодедово действительно транслировали объявления о задержке самолетов.
Напротив пражского рейса висела надпись «Вылет отложен». Однако регистрация шла, и Женя зарегистрировался на рейс. Но на паспортном контроле советовали подождать, и он забурился в «Шоколадницу» и взял кофе с чизкейком. Потом еще один кофе с еще одним чизкейком. Около полуночи «Шоколадница» закрылась, и Женя расположился в кресле у окна на хабы.
И, наконец, включил телефон.
Его уже ждала sms-ка: «Все в порядке. Плохих новостей нет».
По залу шли трое полицейских с собакой: два парня и девушка. Овчарка была совершенно бесшумна, ни разу не гавкнула, зато лезла к пассажирам и всех обнюхивала. У Жени неприятно защемило сердце. Но причем тут собака? Что у него искать с собакой?
Здесь главное забыть о том, что у полицейских вообще может быть к тебе какой-то интерес. И ни в коем случае не смотреть на них. Их не существует! Он запустил на телефоне логическую игрушку и уткнулся в экран.
Глава 11
Собака подошла, обнюхала его ботинки и отправилась дальше.
Когда полицейские ушли на другой конец зала, Женя набил sms: «Рейсы задержаны. Аэропорт обыскивают с собакой».
«Совпадение, пришел ответ. Возможно, ищут наркотики».
Женя зашел на новостной портал. Ничего интересного действительно не было. В интернете обсуждали ледяной дождь и активно постили фотки c прозрачными сияющими кустами.
Россия не отпускала. На паспортный контроль пригласили только в четыре утра.
Зато он прошел как по маслу, и Соболев зашагал в зал ожидания, с посадочным талоном в кармане.
Вылет был еще через час.
Перелет обошелся без приключений. Яркая половинка Луны освещала облака далеко внизу, а потом взошло солнце, и самолет нырнул под розовый облачный слой, к утренней дымке пражских холмов.
В аэропорту Праги сели только в восемь часов утра.
Стоя у ленты багажного транспортера, Женя снова залез в новости. Теперь в топе висела «молния»:
«Сегодня стало известно, что вчера вечером по делу об убийстве Анжелики Синепал задержан некий Дамир Рашитов».
И тут ему позвонили.
Женя, привет! Это Альбицкий. Как приземлился?
Все отлично. Странно слышать ваш голос.
Добро пожаловать в свободный мир! Я жду тебя у выхода.
На получение единственного маленького чемодана ушло не более получаса, и вскоре Альбицкий уже пожимал Жене руку у выхода из зоны прилета.
Было холодно, но, конечно, не как в Москве, пожалуй, чуть ниже нуля. Погода хорошая. Ясно. Альбицкий был в зимней куртке, но без головного убора. Каштановые волосы шевелил слабый ветер.
Женя сразу узнал его.
Пойдем, у меня здесь машина припаркована, сказал Андрей. И давай на «ты».
Куда мы едем?
К тебе.
Машина оказалась белой Теслой.
От аэропорта Вацлава Гавела до центра добрались минут за сорок.
Поднялись на второй этаж старого дома недалеко от Староместской площади. Из маленькой студии открывался вид на узенькую мощеную улочку и магазин богемского стекла. Обстановка состояла из кровати, письменного стола, обеденного стола, четырех стульев, двух кресел, шкафа и кухонного гарнитура с плитой и холодильником. Все скромное, без претензий, но новое и вполне приличное.
В Москве территория была больше, но гораздо дальше от центра.
Альбицкий сел в кресло.
Садись, сказал он. Это твое. Недалеко улица Кафки, музей Мухи и лучшие пражские ресторанчики в самых узких пражских переулочках. Как тебе?
Супер, улыбнулся Женя, садясь напротив. Это надолго?
Зависит от тебя. У меня к тебе серьезный разговор.
Да?
Женя, дело в том, что для нас дваэто много. Казнь Синепал была твоей последней акцией. Дальнейшее слишком рискованно. Да и не стоит доводить свою нейронную карту до такого состояния, что ни один психолог корректировать не возьмется.
Ты считаешь, что нужно корректировать?
Мы убиваем, хотя и на благо общества. Корректировать будем после нашей победы. Сейчас нам это только помешает. В нашей работе лишня рефлексия вредна. И до нашей победы, Женя, ты не вернешься в Россию. Мы тебя выдрали из Универа, это тоже не есть хорошо. Поэтому на выбор: Пражский Университет или Венский Университет.
Я ни немецкого, ни чешского не знаю.
За год выучишь. Всю финансовую и организационную сторону вопроса Лига берёт на себя.
Я, что выхожу на пенсию, и Лиге больше не нужен?
Нужен, в качестве консультанта и аналитика. У тебя бесценный опыт. Две успешных акции.
У меня остались незакрытые позиции в моем личном списке.
У всех остаются. Женя, наша задача не убить как можно больше гадов, а нормализовать обстановку в стране.
Они вместо меня арестовали какого-то парня.
Задержали. Это еще не арест.
И что?
Посмотрим, как будут развиваться события. Пока ничего не ясно.
Расследование продвигалось неплохо. Быстро нашли сотрудницу театра, которая разносила по рядам программки. Хотели уж было задерживать, но она вспомнила темноволосого парня, который крутился между рядами возле места Анжелики Геннадиевны минут за пятнадцать до начала спектакля. Темноволосый парень подходил больше, чем пожилая билетерша Олимпиада Ивановна.
У него была восточная внешность? спросил Александр Филиппович.
Довольно смуглый, с маленькими черными усиками. Скорее, южная. Я подумала: испанец или итальянец. Может быть, грек. Одет очень хорошо. Но на первые места не сел, ушел куда-то дальше.
Опознать сможете, если увидите еще раз?
Не знаю. Я его мельком видела. Очень недолго.
Смуглого молодого человека вспомнили еще две сотрудницы театра и трое зрителей. Весь спектакль он сидел на пятнадцатом ряду партера и, по свидетельству очевидцев, был один.