Да ладно, расслабься, рассмеялся Алексей. Дядя Гена и Коля почему-то благоволят тебе. Считай, повезло. Наверное, из-за твоей силы. Откуда она у тебя?
Не могу знать. Внезапно появилась, ответил я сдержанно.
Так прям и внезапно? Как это было-то?
Обнаружилось, когда я в больнице лежал. Больше ничего не знаю.
Понятно. А теперь ты служишь семье, так?
Пока мы с Геннадием Михайловичем не обсуждали этот вопрос детально.
Значит, скоро обсудите. Но я всё никак не могу понять, почему ты такой борзый? Ты с такими замашками далеко не уйдёшь. На неприятности нарвёшься, если будет так себя вести. И сестра твоя за языком не следит. Наговорила на меня чёрт знает что. И тебе, наверное, наболтала. Да? Вот такие вот они, бабы. А мы уши развешиваем и в неприятности влипаем из-за них. В общем, поменьше ведись на их болтовню.
Буду иметь ввиду, ответил я, кипя внутри от злости.
Алексей подался вперёд, сцепив руки в замок на столе и заговорил тише и уже не столь добродушным тоном:
Но учти одну вещь. Если будешь вести себя неподобающим образом, хамить и кулаками махать, когда не просят, мы тебя долго терпеть тут не будем. А ещё запомни одну вещь: если мне что-то нужно, я это получаю. Ты понял?
Понял, сказал я.
Чего-чего, я не расслышал?
Понял, ваше сиятельство, сказал я, борясь с неудержимым желанием треснуть Лёху лицом об стол.
Молодец. Всё, свободен.
Выйдя из флигеля, я быстро зашагал к дому. Последние слова Алексея прозвучали угрожающе, и я хотел убедиться, что с Ирой всё в порядке. В этом доме ей грозила опасность. Ей следовало как можно скорее перебраться обратно в квартиру.
Глава 8
Утром меня разбудил стук в дверь. Пришёл Иван Осиповичдворецкий, один из старших слуг поместья. Я знал его с детства, он был для меня практически вторым отцом или, скорее, дедушкой (дед умер ещё до моего рождения). Отец постоянно находился в разъездах, иногда ночевал в городском особняке, и Иван Осипович временами приглядывал за мной.
Это был пожилой человек с седыми волосами, зачёсанными на бок, и спокойным умиротворённым лицом, которое порой казалось довольно надменным. Как и все слуги мужского пола, он носил чёрные фрак и брюки и коричневую жилетку. Я даже не помню, видел ли его когда-то в ином облачении. Носил он эту «униформу» с гордостью и роль свою в господском доме считал крайне важной. Гордился он и своим родословием, в котором должность дворецкого несколько поколений передавалась от отца к сыну, хотя его собственный сын, насколько я слышал, работал в родовой корпорации. Поговаривали, Иван Осипович даже владел какими-то энергиями, но так ли это на самом деле, никто точно не знал.
В усадьбе дворецкий отвечал за парадную часть дома и занимался организацией мероприятий. Моя же мать заведовала остальным хозяйством и управляла женской прислугой в количестве аж целых четырёх человек.
Несмотря на то, что с подчинёнными Иван Осипович был довольно строг, ко мне он всегда относился с особой теплотой, выделяя из всей остальной ребятни.
Доброе утро, Артём, поздоровался дворецкий, входя в мой «номер». В левой руке он держал чехол с костюмом, правую протянул мне. Как отдохнул? Рад вернуться в родные пенаты?
И вам доброе утро, Иван Осипович, я пожал его узловатую и всё ещё крепкую ладонь. Да как сказать Давно я тут не был, отвык.
Ну ничего, привыкнешь. Теперь ты на своём месте. Слышал я про твой талантнеобычный он, но видимо, Вселенной так угодно, чтобы обрёл ты силу. Для рода непростые времена настали. Слушай, Артём, тут дел невпроворот, поэтому я ненадолго, не обессудь. Его сиятельство Геннадий Михайлович велел напомнить, чтобы ты был в кабинете ровно в десять. И надень вот это, он вручил мне чехол с костюмом.
Да-да, я помню, лениво ответил я, забирая одежду.
Давай, Артём, поторопись, приводи себя в порядок. Негоже опаздывать. Завтрак-то ты уже пропустил.
Действительно, шёл уже девятый час, а слуги обычно ели в семь. Вчера я лёг рано, но усталость была столь сильна, что проспал до почти полдевятого, и ещё бы дрых, если бы не Иван Осипович.
В доме слуг царила суета. Все готовились к предстоящему мероприятию. Сегодняпохороны князя Эдуарда Михайловича, там будут все родственники, а так же бояре и князья, что захотят отдать последнюю дань уважения покойному. После этого, как я слышал, планируется застолье в особняке.
Я перекусил тем, что нашёл на кухне, нарядился в костюм, который, как ни странно, сидел, словно влитой, и в назначенное время явился в кабинет, где позавчера мы беседовали с Геннадием и Николаем. Сейчас тут был только Геннадий Михайлович. Он сидел за столом и что-то делал за компьютером.
Готов? Геннадий бросил на меня быстрый взгляд. Присаживайся.
Готов, ваше сиятельство, я сел на стул, только к чему, позвольте спросить?
С нами поедешь. Буду честен: мы опасаемся нового нападения. Возможно, под удар попадёт ещё кто-то из членов семьи. Это только предположение, но осторожность не помешает. Дружина будет охранять периметр, несколько человек будут среди гостей, ты же должен держаться рядом со мной и братьями.
Типа телохранителем быть?
Можно и так сказать. Ничего сверхъестественного от тебя не требуется. Просто будь рядом, наблюдай за тем, что происходит вокруг. Если что-то подозрительное заметишьсразу говоришь мне или Николаю. Ясно?
Понял.
Очень хорошо. Через час выезжаем. Побудь пока внизу, в гостиной. Только не пей много, смотри, с ехидной усмешкой закончил Геннадий.
Не волнуйтесь, ваше сиятельство, многоне буду, улыбнулся я в ответ.
Я не думал, что придётся переться со всеми. Собирался побыть с Ирой, поскольку та останется на полдня совсем одна, а я после разговора с Лёхой забеспокоился ещё больше. Вчера предупредил её, чтобы эти дни она не покидала дом, но мало ли, что взбредёт в голову дебилу Алёшеньке? Я, конечно, не хотел конфликтовать и искать себе на жопу новых неприятностей, но если он к Ире ещё раз полезет, я твёрдо решил, что закатаю его в асфальти будь что будет.
А теперь придётся тащиться на похороны. Утешало то, что Алексей тоже там будет, поэтому опасаться по сути нечего. А завтра после похорон отца Ира вернётся домой.
Приехали на место. Перед храмом, где собирались отпевать князя, к моменту нашего прибытия уже выстроилась очередь лимузинов, а у крыльца толпилось полно народусотни две или больше. И стар и млад. Да ещё и Востряковых приехало человек тридцать, не считая дружины. Вдоль тротуара стояли охранники в чёрных костюмах.
Кода Геннадий, Николай и Алексей вышли из машины, все присутствующие стали здороваться с ними, выражать соболезнование. Тянулось это долго, и я еле дождался, когда все поприветствуют друг друга и начнётся отпевание.
Среди гостей мне особенно запомнился могучий мордоворот метра под два ростом с моржовыми усами, тяжёлыми густыми бровями и сединой в волосахвеликий князь Василий Степанович Борецкий. Его-то физиономию было грех не узнать. Возле великого князя вертелся полный, круглолицый мужчина, под руку его держала высокая стройная женщина в чёрном платье. Рядом с этой парой я заметил двух девушек, подвёзших меня вчера. Тут я их смог рассмотреть получше.
Одната, что вчера вела машинубыла высокой и стройной, обладала тонкими приятными чертами лица, а её прямые волосы были собраны в пучок на затылке. Она вежливо улыбалась и кивала всем во время приветствий, храня горделивый, неприступный вид.
Вторая была пониже и более фигуристой, лицошире, а губыпухлее. Её роскошные длинные волосы сейчас были уложены замысловатым образом в какую-то объёмную конструкцию. Она тоже улыбалась и кивала всем, но лицо её выражало нечто совсем другое. Девушка усиленно старалась держаться важно и скромно, как и первая, но вид у неё был явно скучающим.
Обе девушки были одеты в чёрные облегающие платья, но при этом без вырезов и декольте.
А я всё гадал, кто они. Точно какие-то близкие родственницы, возможно, даже внучки великого князя. Ничего себе, с какими высокородными дамами мне довелось пообщаться! Кто бы мог подумать
Девушки меня долгое время не замечали, поскольку я держался позади членов семьи. Но когда мы стояли на отпевании вокруг гроба, одна из нихта, которая вчера донимала меня расспросамивсё же обратила на меня внимание. Наши глаза встретились, и мне показалось, что девушка едва заметно улыбнулась, даже лицо её как будто оживилось. Она толкнула вторую и кивнула в мою сторону. Вторая посмотрела куда-то мимо меня и, ничего не ответив, снова уставилась на гроб с телом.
А в это время князь Эдуард Востряков молча лежал в гробу, закрыв глаза и не обращая внимания ни на монотонно-распевный бубнёж священника, ни на толпу родственников и знакомых, собравшихся, чтобы воздать ему последние почести. На лысоватой голове мёртвого князя виднелся длинный шрамслед от шашки.
После отпевания поехали на кладбище Востряковых, которое находилось рядом с загородным поместьем, а потомв особняк. Господа отправились поминать усопшего, а я оказался свободен. Наконец можно было вздохнуть с облегчением. Ничего плохого на похоронах не случилось, никто не нас не напал, да и вряд ли кто-то решился бы напасть на такую толпу князей и бояр, так что моё присутствие являлось лишней предосторожностью.
Для слуг и дружинников, которые не были заняты в организации торжества, накрыли стол в доме слуг на первом этаже. Народу, правда, собралось мало: большинство всё-таки были заняты. Присутствовали садовники, несколько человек из технического персонала и полтора десятка дружинников. Многих я знал. Ну и мы с Ирой тоже решили посидеть со всеми. Ни мамы, ни брата, правда, не было.
Первое, что я сделалснял надоевший галстук и навалился на жаркое под соусом, поскольку весь день ничего не ел и был жутко голоден.
Меня стали расспрашивать про войну и ранение. Разговаривать на эти темы не хотелось, но чтобы никого не обидеть, я всё же отвечал на вопросыотвечал коротко и общо, не вдаваясь в подробности. Вскоре от меня отстали и переключились на другие темы, ну и как часто бывает, разговор зашёл о политике.
Стали спорить о том, участвует ли Иранская империя в волынском конфликте. Официально она, естественно, не участвовала, но ходили упорные слухи, что в зоне боевых действий наблюдались иранские военные и техника, но это не точно. Я, по крайней мере, не видел за всю зиму ничего такого.
Потом обсудили сдачу Бельска. Тут мнения тоже разделились. Одни полагали, что в военном командовании сидят предатели, другие придерживались официальной версии: якобы, на западной границе у нас оказалось недостаточно войск для столь широкомасштабной операции. Один из дружинников стал с авторитетным видом объяснять, что основные силы регулярной армии Союза сейчас сосредоточены в Предуралье на границе с Урало-Сибирской федерацией, и на Волынь народу не хватило. Отсюда и проблема.
Разговор плавно перешёл на ситуацию в Предуралье. Мелкие столкновения в этой области были не редкостью. УСФ и СРК с момента своего образования конфликтовали из-за приграничных территорий. Многие думали, что нынешний канцлер обязательно развяжет войну с сибиряками. Кто-то считал, что так им и надо, поскольку УСФ, якобы, пытается оттеснить нас с Урала и вообще онинехорошие люди и надо показать им, где раки зимуют, а кто-то наоборот, полагал, что не следует допускать очередной войны, поскольку никому от этого лучше не станет.
СРК и так слишком много воюет, сказал садовник. Сколько можно-то? Для чего Новгород к СРК присоединился? Чтобы за москвичей впрягаться в каждую их разборку?
И не говорите, согласилась пожилая служанка. Не дай Боже ещё и с Сибирью воевать начнём. Большая будет война.
Там может, Новгород выйдет из СРК, ляпнул один из дружинников.
Но тут все остальные принялись доказывать, что этого не произойдёт, что Союзу уже более ста лет, у нас есть регулярная армия, космическая программа, государственная поддержка промышленности и никто не пойдёт на то, чтобы это всё сломать.
В какой-то момент мне стало скучно слушать эти разговоры. Я был на стороне противников войны, но какой смысл об этом спорить? Те, кто сейчас у руля, плевать хотели на моё мнение и мнение собравшейся здесь прислуги. Меня больше заботило другое.
Ира сидела рядом, и я нет-нет, да поглядывал на неё, думая о том, как здорово, если б мы не были братом и сестрой. Мне нравилась Ира и внешностью, и характером. В ней не чувствовались меркантильность и расчётливость, которые у девиц, приближённых к аристократическим семействам, проявляются довольно рано. Вращаясь среди слуг, я много наслушался историй о том, как простолюдинки пытаются захомутать отпрысков знатных семей, чтобы оказаться на положении «вторых» жён или хотя бы любовниц на полном содержании.
У Иры подобных стремлений я не замечал. Наоборот, она хотела получить образование и пойти работать в корпорацию. Ира считала, что должна приносить пользу роду и реализоваться в той области, которая ей интересна, то есть в программировании. Об остальном почти не думала.
Если бы только мы могли быть парой Но мы были братом и сестрой, и изменить это невозможно. Оставалось надеяться, что князья найдут ей удачную партию и она будет счастлива. А пока я должен оберегать её от всяких моральных уродов, вроде Лёхи Вострякова.
Набив брюхо, я решил пройтись по набережной, подышать свежим воздухом.
На улице уже почти стемнело, начинало холодать, хотя днём сегодня было жарко. Я спустился к набережной, дошёл до полукруглой выступающей площадки и, облокотившись на перила балюстрады, стал смотреть на волны, что умиротворённо плескалась внизу. Загорелись фонари, и их свет отразился игрой бликов на водной ряби. Слева виднелся причал с катерами, лодками и большой прогулочной яхтой, справапарк, дремлющий в вечерних сумерках. Особняк находился за моей спиной на возвышенности, и к набережной от него вели две полукруглые лестницы.
После вчерашнего разговора с Алексеем я всё больше склонялся принять предложение ГСБ. Иначе меня тут так и будут прессовать, а я должен гнуть спину перед всяким хамами, вроде Алёшеньки, называть их «Ваше сиятельство» и всячески угождать им. Допустим, Геннадий Михайловичнормальный чел, но он же тут не единственный. Был и Лёха, которому хотелось лицо набить, и другие члены семьи, с которыми ещё непонятно, как ладить. Такие люди, как Иван Осипович или моя мама, гордились тем, что служат княжескому роду, а я почему-то придерживался иного взгляда. Видимо, воспитывали меня плохо.
Завтра предстояло хоронить отца, а послезавтра я собирался связаться с Марией и узнать, что известно о нападавших, а заодно дать понять, что не против служить в ГСБ.
От мыслей отвлек стук каблуков за спиной. Я обернулся и увидел ту саму девушку, которая вчера донимала меня расспросами.
Надо же, какие люди! воскликнула она. Неожиданная встреча. Чего тут делаешь?
Смотрю на воду, ответил я, а ты что тут делаешь? Застолье уже закончилось?
Девушка подошла и, облокотившись на перила, взглянула вниз, как будто желая узнать, что я там увидел интересного.
Да так, сказала она. Захотелось подышать свежим воздухом. Мне от этих застолий становится плохо. А похороны вообщескука смертная. Но такова моя судьба: торжественные мероприятия, званые ужины и прочая хренатень. И ведь никуда не денешься!
Только теперь я заметил, что собеседница была немного пьяна.
Ты из Борецких? спросил я.
Ну да. Кстати, мы так и не познакомились. Вероника Борецкая. А та, тощая за рулём вчераэто моя сестра, Олька.
Очень приятно. Артём, представился я.
Ты охранник или дружинник или кем тут работаешь?
Сам пока не знаю, кто я.
Это как? Ты же служишь Востряковым, да?
Да Нет, не совсем. Всё сложно, в общем.
Да неужели? Вероника повернулась ко мне и стала пожирать меня взглядом. Её глаза были подведены тушью, от чего ресницы казались просто длиннющими. Интересно. Расскажи.
А ты любопытная Долго рассказывать.
Куда-то торопишься?
Нет, помотал я задумчиво головой. Некуда мне больше торопиться.
Ну тогда Вероника оглянулась по сторонам, может, пройдёмся? Проведи мне экскурсию. Я же у вас в гостях, как-никак. Там у вас пристань? Хочу туда.
Я пожал плечами, и мы медленно побрели в сторону пристани.
Ну так что у тебя за история? спросила Вероника.
Да я и сам толком не понимаю, что происходит, ответил я. После ранения у меня открылись каналы, и теперь род думает, куда меня пристроить.
Интересно У тебя что, каналы были закрыты? Но если они закрыты с рождения, как они могут открыться потом? А ты где воевал? Тебя ранили, да?
Я воевал в Волыни. Я говорил вчера.
Ах да, точно, вспомнила, Вероника оскалила свои ровные белые зубы, от чего её лицо приобрело какое-то хищническое выражение.