Все эти мысли в один миг пронеслись в моей голове. Я отбросил к стене мешок с вещами и встал в боевую стойку.
Первым напал самый здоровый. Я уклонился от удара клинка, потомот второго, а после третьего перехватил его руку и ударил локтем в грудь и ногойв живот. Противник попятился, но не удержался на ногах и шлёпнулся на задницу, а на меня полезли разу двое. Один рубанул шашкой, целясь мне в шею. Я отклонился, и лезвие вонзилось в бетонную стену. Второй замахнулся, я поднырнул, схватил противника за руку и швырнул его в пол, расколотив кафельную плитку. В это время другой вытащил шашку из стены, но я ударом колена сбил его с ног.
Следующему заломал руку, толкнул на энергетика. Я ударил ногой в спину бойца, который пытался встать с пола, тот вскрикнул и опять впечатался в кафельную плитку. Я же схватил выпавшую из его руки шашку и едва успел блокировать шашку здоровяка.
Я парировал несколько ударов. На четвёртом или пятом отклонился, клинок здоровяка ударился об стену, выбив куски штукатурки и облако пыли, я рубанул сверху внизу. Шашка прорезала тело противника от ключицы до середины живота. Руны на повязках перестали светиться, мой же клинок наоборот источал тусклое сияние, вобрав в себя мою энергию.
Я вытащил шашку, кровь обильно брызнула на пол, на мои руки и одежду. На меня напал следующий. Я парировал два удара и полоснул по шее. На стене образовалась красная клякса. Противник со вскрытым горлом повалился на труп здоровяка.
Атаковал третий. Я парировал, уклонился и рубанул с разворота. Даже не заметил, что произошло, только коридор огласил дикий вопль, а на меня снова брызнула кровь. Противник валялся на полу и орал, схватившись за культю, его отрубленная рука лежала рядом, всё ещё сжимая шашку.
Остались двое. Один был безоружный. Он стоял на ногах, схватившись за плечевой сустав и скрючившись. Второйэнергетик. Тот держал шашку на вытянутой руке, направив её в мою сторону, но атаковать боялся.
И тут в двери показалась Мария Оболенская в своих чёрных очках. Обеими руками она держала пистолет:
ГСБ. Бросить оружие! Оставаться на местах!
Увидев её, энергетик ринулся наутёк в сторону торгового зала. За нимвторой выживший. Я же бросил шашку и поднял рукитак, на всякий случай. Мария на миг замерла, словно раздумывая, стрелять или нет по убегающим, а потом опустила ствол.
Кто такие? спросила она, осматривая тела.
Без понятия, они напали на меня у подъезда, ответил я.
Мой взгляд был прикован к бойцу с отрубленной рукой. Перед глазами встало поле боя и солдат, подорвавшийся на мине, который лежал в грязи и тянул в небо свою культю. Я словно опять оказался тамнастолько живым было воспоминание. Даже ощущал то же самое, что и в тот момент: страх, недоумение, беспомощность, желание куда-то спрятаться.
Покалеченный противник уже перестал кричать и корчиться. Он неподвижно лежал в тёмно-красной луже, что растеклась по плитке.
Чего стоишь столбом? голос Марии вывел меня из ступора. Ноги в руки и марш отсюда. И переоденься, прежде чем на улицу выходить. В крови весь. С остальным я разберусь.
Сообразив, что лишние вопросы сейчас лучше не задавать, я схватил валяющуюся у стены сумку с вещами и побежал по лестнице наверх, в свою квартиру, чтобы переодеться.
Похоже, Мария за мной следила, раз так быстро подоспела на помощь. Но вот что за люди в чёрном пришли по мою душу, было непонятно. У меня имелись два варианта: либо кто-то из боярских детей всё же решил поквитаться со мной (что странно, ведь они и так подали на меня в суд), либо головорезов втайне от семьи нанял Алексей.
Придя домой, я запер дверь, скинул окровавленную одежду, которую сложил в полиэтиленовый пакет, чтобы сжечь, когда выдастся свободное время. А сам пошёл в ванную и встал под душ. Струи воды смывали с меня кровь, а голова опять начинала болеть.
Я боялся, что заявится полиция, всё ждал стука в дверь, но прошло полчаса, а забирать меня или допрашивать никто не спешил. Переодевшись в армейскую форму, я взял свой баул и покинул квартиру. Когда спустился вниз, возле подъезда уже стояли полицейские машины и скорая, но на меня внимания никто не обратил.
Оглядываясь по сторонам, я направился к автобусной остановке.
* * *
Ольга сидела за баранкой своего спортивного седана, который мчал по загородной трассе. Рядом расположилась Вероника и смотрела в боковое окно на проплывающие мимо фонарные столбы и раскинувшееся вдоль дороги поле. Только что сёстры выехали из южного, или, как его ещё называли, «боярского» района, где находился отцовский дом, и теперь направлялись в сторону родового поместья. Они часто проводили выходные в усадьбе на берегу Ильмени, но в это воскресенье их ждало особое мероприятие.
Выехали только ближе к вечеру: у Вероники были занятия в лицее, а Ольга готовилась к защите диплома и проторчала весь день в академии. Но всё же сёстры решили поехать в особняк сегодня, чтобы не тащиться туда завтра утром. Вероника ворчала всю дорогу.
Ну и на кой мне переться на эти похороны? в очередной раз завела она свою шарманку. Что за тупость? Такая погода, а ты торчи на кладбище, а потомопять на каком-то унылом ужине. Когда дед перестанет таскать нас везде и всюду? Ну вот объясни: зачем? Что мне там делать? Хоронят даже не члена семьи. Дед специально над нами издевается?
Вероника опустила стекло, ветер ворвался в салон и разметал её длинные каштановые волосы. Ольга недовольно покосилась на сестру. Та хоть и моложе, но волосы её были пышнее, а грудьбольше, и Ольга временами завидовала её природным данным. Характер только у Вероники был дурной.
Закрой, дует, попросила Ольга. Я тоже не в восторге от завтрашнего мероприятия, но время от времени нам нужно выходить в светничего не поделаешь. Дедвеликий князь, и это накладывает на нас определённые обязанности.
С каких пор ты стала такой занудой? поморщилась Вероника. Ах, ну да, ты же всегда такой была. Говоришь, прям как мать.
Окно закрой, говорю, повторила Ольга.
Вероника фыркнула, но всё же послушалась и подняла стекло.
Блииин, протянула она, погода хорошая. Завтра потепление обещают. Когда уже закончатся эти занятия? Хочу на море. Как думаешь, куда мы поедем в этом году? В Турцию или Иран?
Не знаю, равнодушно произнесла Ольга. Главное, чтоб не в Италию и не в Грецию.
Вот уж точно! А я вообще хочу побывать в Восточном Китае или в Японии. Почему мы туда никогда не ездим?
Хочешь целый день лететь на самолёте? Я вот что-тонет. Ненавижу летать.
Трусиха, подколола Вероника сестру.
Да иди ты, огрызнулась Ольга. Хочешь в Япониюлети на здоровье.
Ага! Если б только родители не были такими занудами и не запрещали бы мне всё на свете.
Они думают о нашей безопасности и о репутации рода.
Да хватит уже! нахмурилась Вероника. Ты вечно на их стороне. У меня вообще-то тоже есть свои желания, на которые почему-то всем плевать.
Ох, блин, начала Повзрослеешь, поймёшь, Ольга сделал погромче музыку, которая прежде играла фоном. Надеялась, это избавит нытья сестры.
На перекрёстке свернули налево. Дорога пролегала возле коттеджного посёлка, а затем шла мимо оград боярских усадеб. Особняк деда находился дальше, за поместьем Востряковых.
Возле посёлка изредка попадались встречные машины, а когда тот остался позади, дорога совсем опустела. Дальше находились несколько усадеб, и кто попало сюда не заезжал, так что движения тут почти не было. По одну сторону дороги тянулась решётчатая ограда одного из поместий, по другуюросли берёзки, за которыми виднелось поле.
Вероника на какое-то время замолчала, засмотревшись на природу за окном, а потом сделал музыку тише и начла гундеть, что не покатается в это воскресенье ни на катере, ни на мотоцикле.
От этих рассуждений её отвлёк какой-то парень в военной форме, который шагал по обочине дороги, таща на плече армейский мешок.
Интересно, а куда это он? К нам или к Востряковым? спросила она, когда машина обогнала одинокого путника.
Спроси, равнодушно буркнула Ольга, занятая дорогой и собственными мыслями.
Так останови!
Чего? Ольга бросила на сестру недоумённый взгляд.
Останови, говорю, подвезём человека.
Сам дойдёт.
Сложно, что ли? Колёса отвалятся, тормоза сотрутся?
Лааадно, протянула Ольга, решив, что эта небольшая остановка избавит её от смертельной обиды сестры на предстоящий вечер.
Ольга затормозила и, дав задний ход, поравнялась с парнем. Вероника убавила звук в магнитоле, открыла окно и высунулась по самые плечи.
Эй, подвезти? спросила она. Ты к Борецким или Востряковым?
Да, спасибо, ответил парень. К Востряковым.
Садись, сказала Вероника.
Парень кинул вещмешок на заднее сиденье, а потом уселся сам. Ольга взглянула в зеркало над лобовым стеклом, желая рассмотреть попутчика. Парень был молодой, лет восемнадцати-двадцати, а его левую щёку обезображивал шрам в виде буквы «У». В остальномкак будто ничего особенного. Похоже, срочник, вернувшийся из армии. Вот только кто бы это мог быть? Один из детей слуг? Вряд ли. Их не отправляли в солдаты Какой-то новый слуга? Возможно, но всё равно, странно.
Вероника даже особо не стеснялась. Обернулась к парню и стала его расспрашивать.
Ты служишь, да? спросила она.
Уже всё, отпахал, ответил парень. Домой вернулся недавно.
Где служил?
Последние полгода под Бельском.
А ты воевал, да?
Пришлось.
Ничего себе. Круто. Это на войне тебя так?
Ага.
А у меня дядя тоже был на войне. Только давно. На севере.
Парень не ответил, только вымученно улыбнулся и кивнул. Ольга поймала себя на мысли, что постоянно поглядывает в зеркало над лобовым стеклом. Почему-то её заинтересовал молодой человек, но она его толком не могла рассматривать, поскольку приходилось следить за дорогой. Кроме шрама на щеке она обратила внимание на его глазасерые, выцветшие. Если бы не этот жуткий шрам, парня можно было бы даже назвать симпатичным.
А ты из слуг что ли? продолжила допрос Вероника.
Да, ответил парень, мои родители служат Востряковым.
Я так и думала. А как на войну попал?
Парень пожал плечами:
Так получилось.
Больше Вероника ничего не успела спросить, поскольку машина подъехала к повороту на усадьбу Востряковых. Ольга затормозила на перекрёстке:
Приехали. Нам дальше, к Борецким.
Спасибо, что подбросили, поблагодарил молодой человек, вылез и потопал в направлении ворот усадьбы.
Не видела его тут раньше, Вероника проводила его взглядом.
А ты что, всех слуг у Востряковых знаешь? Ольга вдавила педаль газа, машина тронулась с места.
Прикинь, он воевал! Вот бы расспросить, Вероника откинулась на спинку. Наверно, столько всего интересного расскажет!
И что? Подумаешь. Дядя тоже воевал. Не вижу ничего интересного, возразила Ольга. Да и вообще, ты ведёшь себя неприлично.
Опять будешь мне мораль читать? Да ты достала. Не прилично, блин! Сдохнуть с вашими приличиями можно. Лучше бы я на своей машине поехаланикто бы не нудел.
Да я тебя и не звала, пожала плечами Ольга. В следующий раз сама езжай.
Ну и поеду! огрызнулась Вероника.
Ну и всё тогда.
Вероника фыркнула и увеличила громкость музыки почти на максимум и, демонстративно отвернувшись, уставилась в окно.
* * *
Когда я обернулся, спортивный седан вырвиглазного фиолетового цвета уже скрылся из глаз. Мне повезло: не пришлось топать все три километра пешком. Подбросили две девчонки, направляющиеся в усадьбу Борецких. Кто такие, я не узнал, потому что за несколько минут, пока мы ехали до поворота, одна из девушекта, что пофигурестее, с длинными густыми волосамиуспела сама замучить меня вопросами. Не похоже, что они из слуг. Скорее всего, какие-нибудь родственницы великого князя. Возможно, даже из «вторых» детей. Я и наших-то не всех знал, а с Борецкими и вовсе никогда не пересекался.
Всю дорогу до посёлка я только и думал о драке в торговом центре. Когда адреналин схлынул и я вернулся в своё обычное состояние, накатил запоздалый стресс. Прежде мне никогда не приходилось рубить людей на куски. Перед глазами вновь и вновь вставала картина с окровавленными телами нападавших, и это перемежалось с видами поля боя под Бельском, которые яркими вспышками мелькали в мозгу, окатывая волной беспричинной тревоги. Перед выходом я выпил таблетку, поэтому голова почти не болела, а вот воспоминания прессовать не прекращали. И ладно бы просто воспоминаниятак я себя ещё и чувствовал так, словно сейчас под пули опять лезть.
Только когда вышел из автобуса и двинулся пешком в сторону усадьбы, начало постепенно отпускать. Солнце и свежий воздух благотворно влияли на сознание. А потом ещё и девчонки отвлекли.
Но тревожные мысли никуда не делись. Теперь моя жизнь в опасности, отныне мне придётся оглядываться на каждом шагу. Скорее всего, недруги захотят доделать начатое и нападут снова. До тех пор, пока я не узнаю, кто на меня покушался и не разберусь с ним, любая поездка в город будет грозить опасностью.
Но Николаю и Геннадию я решил пока не сообщать об инциденте. Через день-два я собирался позвонить Марии Оболенской и разузнать, выяснила ли она личности нападавших. Если хочет, чтобы я сотрудничал, пусть тоже что-нибудь сделает. И вот когда станет ясно, кто это такие, тогда можно и подумать, решить ли проблему самостоятельно либо попросить помочь Востряковых или ГСБ.
Калитку открыли без вопросов, стоило мне махнуть в камеру рукой. Я знал почти всех дружинников, которые работали в охране поместья, а те знали меня. Миновав будку охраны, я оказался в большом саду. Дорога упиралась в площадь с круглой клумбой посередине, в центре которой возвышалась мраморная скульптура. За ней виднелся сам особнякдлинный двухэтажный дом в классическом стиле с колоннами и треугольным фронтоном, возведённый в девятнадцатом веке, когда род только обосновался в Новгороде. Рядом слева стоял гостевой дом, построенный значительно позже, а по другую сторонуфлигель. Когда-то давно там жили слуги, а теперь там обустроили бильярдную и на втором этажегостиную, двери которой выходили на просторный балкон, и пару комнат. Дом охраны располагался справа от дороги, ближе к воротам, а дом слуг со стороны главного входа виден не был, его скрывал флигель.
На площади стояли два серых бронированных внедорожника, на крышах которых находились энергетические орудия. Издалека они напоминали обычные 35-мм пушки, но в отличие от последних имели ромбовидный в сечении ствол и массивный дульный компенсатор.
Как я узнал от брата, в усадьбе теперь дежурили несколько таких машин, да ещё и всю дружину сюда согнали. Востряковы опасались, что недоброжелатели нападут на особняк. Конечно, если Голицыны (если они действительно причастны) захотели бы убить кого-то ещё, разумнее всего это было бы сделать так же, как в случае с Эдуардом: устроить засаду, где никто не ждёт. Но меры предосторожности ещё никогда не были лишними. Зато теперь усадьба Востряковых являлась чуть ли не самым охраняемым местом во всём Великом Новгороде, если не считать военной части в Сырково.
Я, как и обещал, позвонил Геннадию Степановичу, доложил, что доехал. Тот велел сегодня отдыхать, а завтра в десять мне следовало быть в кабинете у Николая Эдуардовича.
Чтобы попасть в дом слуг, требовалось пройти мимо флигеля. Зная, что Алексей сейчас в поместье, я хотел избежать с ним встречи, но тот, как назло оказался на балконе.
Эй, Артём! крикнул он. Поднимись-ка на минутку.
Вскоре я стоял перед ним, гадая, что этому мудаку от меня понадобилось. Алексей со скучающим видом сидел за круглым столиком, на котором стояли портативный компьютер, колонки и бокал вина.
Ну? спросил Алексей, не вставая с кресла. Как дела? Как устроился?
Хорошо, ответил я.
Молодец. Как сестра поживает?
Хотелось сказать: «Не твоё собачье дело». Наверное, Алексей знал, что вопрос этот заденет меня за живое, а потому и задал его. Специально пытался спровоцировать. Но грубить княжескому наследнику больше не стоило, и я сдержался.
Переживает из-за смерти отца, сказал я.
Может, её утешить, а? он оскалился.
Я промолчал. Этот выродок специально позвал меня, чтобы отыграться за тот случай в клубе. Если бы я ответил то, что хотел ответить, у нас снова произошёл бы конфликт, завязалась бы драка, я б ему опять набил морду. Вот только потом мне же хуже будет.