Не надо завидовать, заскрипелсвоей корой Андрей. Все что висит на мне это мое! Ха-ха-ха-ха!
Все. Лед тронулся! Тот холодок недоверия и страха, который царил между ними, незаметно исчез под напором шуток и дружеского смеха. «Вот, я снова среди людей, с удовлетворением подумал Андрей, осторожно втягивая корешок в сторону костра. Как же мне этого не хватало. Боже, как же это хорошо». Это было странное зрелище! Гурьба оборванных и изможденных людей, громко ржали, словно и не было никакой войны, словно и не было никакой смерти.
Ладно, хватит, хлопцы, старшина прекратил веселье, строго посмотрев на товарищей. Пора серьезно поговорить. Дело не ждет! Что делать будет? Кто, что думает? И, вообще, как нам звать-величать нашего нового друга?
А чё думать-то? вскочил с места Серега в лихо заломленной кубанке. Это же сила! Силища! Это же он егерей пощипал! Вы бы видели, что он там делал. Как детей! Они орали, визжали
Верно! поддакнул его сосед, все это время подкладывавший в костер сучья. Хватит, как крысы прятаться! Оружие есть, подмога есть, с этими словами он легонько хлопнул по вязу. Давно у меня уже руки чешутся на одингарнизон, где полицая засели Вот бы вдарить по ним! В землю втоптать!
Угомонись, Петро, усадил его старшина. Все хотят воевать с врагом и мы будем его бить. Будем так бить, что только сопли кровавые будут летать! Среди нас нет трусов и любой, я повторяю любой, готов хоть сейчас отдать свою жизнь за Родину!
Блестящими от возбуждения глазами он прошелся по партизанам.
Но воевать надо с умом, на пол тона ниже продолжил командир. Это вам не в песочнице играть. Ученые уже! Знаем, как пехота в землю ложиться и кровушкой своей поливает нашу землицу от безмозглых командиров! Думать треба! Хорошо думать, иначе смерть!
Думал старшина по настоящему, по отечески. За следующие часы в костер пришлось раз семь подкладывать дрова, чтобы темнота окончательно не поглотила поляну. «Бедный» вяз он буквально вывернул на изнанку своими вопросами. «Что можешь», «чем владеешь», «как долго», «как быстро», «часто ли», «плохо ли», «а что думаешь про это», «а если попробовать по-другому», «а не слишком ли сильно», «может сделать по-нашему», «откуда появилось», «почему владеешь»Голованко изрыгал вопросы непрерывной очередью, подобно искусному пулеметчику на наступающего врага.
Смотрите, - прозвучал голос и началось действо.
Искривленное дерево, со стороны казавшееся таким беззащитным и страшным, превратилось в нечто Огромные корневые жгуты смертоносным фонтаном выстреливали из под земли, наполняя воздух неприятным свистом. Во все стороны рассыпались земляные комья; перепуганные солдаты закрывали головы и бежали прочь от разбушевавшегося дерева. Корни хлестали по земле, оставляя на ней глубокие канавы.
Хватит! Хватит! закричал старшина, с трудом успевший отползти на безопасное расстояние. Уймись, достаточно этого
Резкое гудение внезапно прекратилось. Мгновения назад полосовавшие все вокруг корни успокоились и спрятались именно туда, где им положено было быть. С легким шуршанием они втягивались в еле заметные дыры, оставляя после себя вспаханную поверхность.
Видели, люди, что я умею? с гордостью спросил Андрей. И это далеко не все Это всего лишь мелочь! Фокус, которым опытные мошенники дурачат людей! Я могу гораздо больше! Я могу такое, что перевернет этот мир.
Высунувшиеся из под разных коряг и кустов головы с испугом смотрели на говорящее дерево. По их лицам отчетливо читалось, что в этот самый момент они готовы поверить во что угодно.
Вот! Вот! вновь заговорил он и умолк.
Голованко затравленно всматривался в его сторону, но ничего не происходило. Кругом было тихо. Его солдаты боялись даже пошевеливаться.
Я здесь, вдруг почти у самого уха возник знакомый голос и старшина от неожиданности подпрыгнул. Обернись!
За его спиной из земли поднималась совсем крошечная березка, тянувшаяся своими ветками в сторону командира. старшина недоуменно рассматривал ее, пока дерево снова не подало свой голос.
Я это, я! Чего молчишь-то?! Видел, как умею?!
Бог мой! ахнул один из бойцов, со всяческими предосторожностями кравшийся по направлению к ним. Он теперь здесь! Смотри-ка, сначала был там, а теперь уже здесь! Чудо!
Андрей носился как угорелый, стараясь выпрыгивать из деревьев с максимальной скоростью. Вскоре деревья, растущие близ поляны, превратились в какое-то подобие живого организма, своими щупальцами вспарывавшими вокруг воздух.
Глава 14
Весь покрытый черной копотью и издававший время от времени пронзительный сигнал, больше похожий на рев, паровоз серии Сергей Орджоникидзе неторопливо взбирался в гору. Из вагонов, длинным хвостом тянувшимся сзади локомотива, гроздями свисали довольные солдаты. Раздавалось лошадиное ржание, кое-где, причудливо изогнувшись, справляли нужду.
Бог мой, Отто, ты посмотри в окно! казалась здоровенная туша рядового вывалиться из окна. Сколько же здесь места!
В ответ раздалось какое-то ворчание и рядом с первым появилось еще одно тело. Солдат замотал головой по сторонам, словно высматривал что-то знакомое.
Да, знатно, пробормотал он, прикрывая глаза от падавших солнечных лучей. Это тебе не Бавария Леса, леса, кругом одним леса.
Вдруг, он сделал нырок обратно в вагон, а через секунду снова появился. Крупное, в оспинах лицо, приобрело загадочное выражение.
Слушай, Зигги, он развернулся к соседу, который пожирал глазами пролетавшие метры Белоруссии. Парни говорят, фюрер здесь землю обещал. Я бы не отказался от такого хорошего кусочка землицы. Чтобы с лесом, с прудиком, да с деревней. Вот было бы здорово! А ты как?
Вот это дело! наконец-то отозвался сосед. Лишь бы нам хватило. А то, сам знаешь, до нас может и дело не дойти. Оглянуться не успеешь, а уже все поделено. Надо с Карлом поговорить. У него брат в штабе. Тот-то уже все знает точно.
Поезд стал замедляться. Иссиня черный дым из мощного хвоста превратился в крошечный крысиный. В землю ударили струи пара и состав остановился.
Что-то случилось, Курт начал одергивать ворот. Лейтенант!
Мимо, словно метеор, пронесся офицер.
Куда-то понесся, протянул Отто. Неспроста все это. Смотри!
Оба они вновь высунулись в окно. Недалеко от головного вагона, где как раз и расположилось руководство, показалась колонна военнопленных.
Большевики, солдат с интересом всматривался в тех, о ком постоянно слышал от своих товарищей и командиров. Вроде, люди, как люди
Он был несколько разочарован тем зрелищем, что предстало перед его глазами. «Где эти чудовища? недоуменно спрашивал он себя. Где еврейские комиссары, которые сражаются до последнего?». По слегка заросшему склону устало брело людское стадо. Здесь уже не было солдат, жизнь которых подчинены исполнению присяги и выполнению воинского долга. Это была разобщенная, израненная, уставшая, сломленная толпа. Опустив лица, они брели мимо вагонов, не обращая внимание ни на летящие в них сигаретные окурки, ни на оскорбления. «Кто же из них тот самый грозный враг, о котором нам так проникновенно вещал рейхсфюрер? Может этот блондин? Черт! Это такой же еврей, как и мой кузен!».
Поток пленных, казался нескончаемым. Люди все шли и шли, провожаемые взглядами победителей, пока победителей.
Мне кажется, мы с вами и повоевать то не успеем, с хрустом потянулся Отто. Если они будут сдаваться в плен такими темпами, то по Москве мы будем гулять уже через месяц. Так ведь, Курт?!
Иногда, Отто, мне кажется, что в твоей голове слишком много шнапса и совсем не осталось мозгов? не поддержал шутливый тон его товарищ. Мы с тобой уже давно воюем и я привык к твоим шуточкам. Но кто-нибудь другой может и не понять!
А что, я такого сказал? попытался обидеться тот. Все это говорят! Мы скоро раздавим большевиков. Они везде бегут! Парни из соседней дивизии, что перегружалась с нами в Варшаве, вообще сказали, что у Сталина больше не осталось войск и до Москвы дорога свободна. Что тебе непонятно?
Знаешь, Отто, не все так просто, как нам кажется. У нас ведь говорят не только про это Ходят слухи о том, что русские настоящие фанатики и не отступают даже тогда, когда попадают в окружение.
Ха-ха! Большего бреда я не слушал! напарник мощно и с чувством заржал. Вон, смотри! взмах головой на проходящую колонну военнопленных. Это что, по твоему, фанатики?! Смотри внимательнее! Я скажу тебе, кто это Русские всего лишь славянское быдло, которое занимает принадлежащее нам по праву место. Только сильная расанордическая раса может и должна владеть всеми этими и другими территория. Быдло! Оно не умеет воевать! Ударить исподтишка, как обиженный раю или незаметно укусить, как жалкая собачонка Ха-ха-ха-ха! И он мне говорит о фанатиках?!
Вдруг он резко замолчал, словно чем-то подавился. Курт удивленно проследил за взглядом друга. Прямо на них из колонны не отрываясь смотрел солдат, в глазах которого было столько ненависти, что становилось не по себе.
Он брел в той же самой колоне, где были точно такие же люди. Выгоревшая на солнце гимнастерка, грязно-белые спутанные волосы, устало мотавшиеся почерневшие рукиэто был всего лишь один из многих сотен солдат.
Эта скотина смотрит на меня! не выдержал Отто, отводя глаза. Ладно! Посмотрим!
Казавшееся грузное тело быстро перевалилось через подоконник и оказалось прямо перед пленным.
Смотреть на меня! рявкнул немец, тыча стволом карабина в грудь. Ты, грязная собака, должен знать свое место! Перед тобой стоит немецкий солдат! взбесившегося Отто, оравшего со всей дури, ничуть не заботила языковая проблема. Твой господин!
Небритое, немного вытянутое лицо с выпиравшими скулам, было словно вырублено из камня. Это впечатление еще более усиливал налет всепроникающей пыли. Пленный стоял неподвижно, будто совершенно не понимал бросаемых ему в лицо фраз. Наконец, он слегка отпрянул назад и харкнул. Землистый плевок попал прямо на немецкий сапог.
Ты, ты, багровое лицо, наводило на мысль о скором сердечном ударе. В меня?! На!
Приклад со всей силы влетел в грудь пленному, сразу же согнувшемуся от невыносимой боли.
Хорошо! ровный багровый цвет сменился какими-то непонятными красными пятнами. Еще получи!
Приклад с постоянством кузнечного молота поднимался и опускался, поднимался и опускался, превращая человеческое тело в кровавое месиво.
А теперь слизывай! Отто тыкал сапогом в окровавленное лицо. Чтобы было чисто! Быстрее!
Высыпавшийся из вагона солдаты обступили обоих и весело гоготали. Их можно было понятьв монотонном пути, наконец-то, появилось хоть какое-то развлечение.
Что, Отто, хочешь, чтобы этот русские за тобой и белье стирал? раздался из кампании чей-то веселый голос. Тогда не бей его больше!
Нет, камрады, он больше по другой части! подхватил второй, из-за реплики которого грянул хохот. Вон Фриц из второй роты знает, что это за части!
Среди хохота чуть остался незамеченным пленный советский солдат, который с трудом встал на карачки. Из под всклоченных волос он с бессильной ненавистью оглядел врагов и вновь плюнул.
Глава 15
В одном из подземных казематов Брестской крепости, отрезанных от поверхности взрывом.
Воды, воды, раздавался еле слышный голос из дальней части каземата. Что вы, словно глухие, дайте же наконец кто-нибудь воды! Не мучьте! Пить! Сволочи, дайте попить
Вокруг царил полумрак. Остро пахло потом и гниль.
Братцы, пить, хрипел неугомонный голос. Сами же пьете, а я что, рыжий? Уроды!
Лежащие вповалку люди никак не реагировали на мольбы раненного. «Уже второй день пошел, с трудом раскрыл воспаленные глаза старшина Игорь Колокольцев, единственный из еще более или менее способных держать в своих руках оружие пограничников. Да, точно, позавчера последний раненные котелок добили. А этот с тех пор так и надрывается».
По стене мелькнула тень. старшина нащупал рукой приклад винтовки. В дальний угол скользнула светлая фигурка. «Валька пошла, с облегчением расслабился Игорь, откинувшись на свою лежанку. А что толку то идти? Воды все равно нету».
Да что это такое твориться? вновь захрипел раненный, по-видимому, набравшись сил. Госпиталь, госпиталь, а воды то и нет! Кто-нибудь, позовите дежурного Я вам покажу, как глумиться над раненным солдатом Покажу, век будете помнить.
В той стороне опять что-то зашевелилось.
Потерпи, родненький, зашептала медсестра, осторожно протирая влажной тряпкой лицо солдата. Еще немного. Чуть-чуть совсем. Скоро наши придут и сразу тебя в госпиталь отправим. Там быстро на ноги поставят. Ты только потерпи!
Раненный ненадолго затих, тыкаясь, словно слепой кутенок, в шершавые руки девушки.
Там тепло, светло, медленно, немного растягивая слова, шептала она слегка наклонившись. Везде чистые простыни. Чистые до ужаса, аж скрипят. Положат, тебя родимые, на кровать и вылечат. Скоро, совсем скоро.
Ее тихий голос, хоть и адресованный всего лишь одному человеку, распространялся по всему каземату. Затихли шорохи, всхлипы, скрежетание зубоввсе слушали Яркие видения близкой помощи, ослепительно чистых палат госпиталя, одуряюще красного борщавсе это представало перед людьми живыми картинами, заставлявшими тянуть к ним руки и не осознано причмокивать губами.
Мамуля, я тоже хочу в госпиталь, вдруг раздался дрожащий детский голосок. На белые простынке хочу полежать хочу. И к папе хочу на ручки
Это было последней каплей. старшина чуть не застонал от бессильной ярости, охватившей его. «Все, хватит, с меня! стучало в его голове. Хватит этих хрипов и стонов, лучше сдохнуть!». Он осторожно встал и не обращая ни на кого внимания пошел в темный проем.
Лучше уж при свете, чем тут гнить, шептал он, подходя к очередному проему. И патрон малеха есть Пару тройку этих гадов прихвачу.
Вход в катакомбы, которые служили надежным убежищем для группы последних защитников Брестской крепостираненных пограничников и членов их семей, располагался в глубине основных корпусов, поэтому он сильно и не пострадал.
Последние метры, оставшиеся до показавшегося светлого пятнаполу заваленного прохода, Колокольцев полз. Силы его оставили. Винтовка волочилась, глухо постукивая по валявшимся кирпичам. Наконец, сбитые в кровь пальцы ухватились за деревянный проем и медленно подтянули остальное, ставшее таким тяжелым тело. В глаза ударил яркий свет раннего июльского солнца, щедро залившего своими лучами весь внутренний двор крепости. Он несколько раз закрыл и открыл веки, пытаясь привыкнуть
Боже мой! непроизвольно вырвалось у старшинаа, уже давно старавшегося не вспоминать слова молитвы. Это же ад.
В очередной раз война показало свое настоящее лицо. Нет, не то, что видят раскормленные генералы, присутствуя на парадах! И даже не то, что показывают в победных кино реляциях! Оно явилось без всяких прикрасс оскалом из мертвеющей плоти и почерневшей крови из разбросанных кусков тел, с волосами из стелющегося удушливого дыма, с телом из изуродованной военной техники.
Он смотрел на бывший плац, где еще недавно проводили занятия, и не узнавал его. Вскрывшимися гнойниками его покрывали многочисленные воронки. Огромные (дотошный и удивленный немец не жалел снарядов крупных калибров) ямы с ровными вывороченными краями они полностью искажали перспективу внутреннего двора крепости. Это уже были не ровные прямоугольники и квадраты, кое-где покрытые обрызганной брусчаткой, а ломанные плоскости.
То тут то там валялось какие-то деревяшки, размочаленные взрывами до потери своего внешнего вида. Возможно, когда-то они были ящиками и верно служили пограничникам в качестве тары для оружия, или это остатки выбитых дверей и рам. Дальше, ближе к внешним стенам, выходящим на западное направление, ветер шевелил кучи грязно-серой ткани, густо наваленной на земле. Почему-то именно на них и зацепился взгляд старшинаа, с ужасом гулявшего по плацу. «Прачечную что-ли взорвали? проскользнула мимо всего этого хаоса мысль. На белье больно похоже».
Вдруг прямо у этих самых куч появилась темная фигура. Через секунду рядом с ней возникла еще одна, потом еще одна. Серо-мышинный цвет угадывался издалека.
Немцы, прошептал солдат, опуская голову ниже. Сволочи проклятые
Крайний из них, выглядевший просто до неприличия пухлым, взмахнул руками. Колокольцев до боли прищурил глаза, пытаясь рассмотреть все подробности. Прямо из рук толстяка вырвалась ярко-алая струя пламени и понеслась в сторону земли. Сразу же за этим раздался довольный гогот солдат.