Алексей РудаковРекрут
Глава 1
Пробуждение бывает разным.
Кого-то будет дребезжание будильника, кого-то звук включившегося телевизора. Есть и такие счастливчики, сигналом к пробуждению которых служит прикосновение губ любимой женщины и запах свежезаваренного кофе. Других, подобных тоже хватает, будит пронзительный «Мяяяв» оголодавшего котика, или нетерпеливое поскуливание пса, торопящего хозяина на утреннюю прогулку.
Я же, увы мне, не относился ни к одному из вариантов, перечисленных выше. Браслет-коммуникатор, дешёвый пластиковый ремешок, стягивавший моё запястье, сжался ещё сильнее и завибрировал, будя меня за пять минут до сигнала общей побудки. Недовольно всхрапнув, дёргаю рукой, отключая егодо подъёма ещё целых пять минут, как раз достаточно, чтобы медленно, без спешки, прийти в себя и выбраться из-под одеяла точно, когда по бараку разнесётся зуммер общего будильника.
Ночёрт Как же не хочется.
Край жесткого шерстяного одеяла, внезапно оказывается таким мягким и уютным, что я, не имея сил противиться, натягиваю его на лицо, желая продлить мгновенья сна.
Нет.
Браслет на руке коротко дёргается и мне приходится откинуть край казённого одеяла в сторонудве минуты до сигнала. А раз две, то именно сейчас то самое время.
Какое?
Время выбираться наружу.
Зачем?
А затем, чтобы первому, пока мои соседи будут сонно копошиться в своих постелях, первому успеть в туалет. Всё же два десятка мужиков, не отягощённых культурой, но зато имеющих отягощённые кое-чем другим потроха, это ещё то испытание даже для меня, прошедшего жёсткую школу как военного училища, так и наёмной службы.
Да и начальничек наш, уважаемый господин Руллсон, первый суперкарго станции Эдмон, жуть как любит подгонять особо сонных своим любимым стеком. А это, доложу я вам, весьма и весьма болезненнознает он, сволочь, куда и как бить.
Браслет дёргается в третий раз и я, рывком откинув одеяло, усаживаюсь на кровати.
Минута до сигнала. Самое время встать и не спеша, позёвывая, почёсываясь и загребая ногами, двинуться в сторону туалета. Ну а раз таквстаём.
* * *
Дребезжащий звон зуммера накатился на меня, когда я уже открывал заветную дверь.
Быстро юркнув внутрь, бросаю полотенце на раковину, занимая её и направляюсь в дальнюю часть комнаты, где в полу торчат дырки сортира. Да, здесь всё по-простому, без изысков. А чего вы хотите? Чтобы для грузчиков, маргиналов, дна человеческой породы и сортиры приличные делали?
Да. Именно так.
Я пребывал среди самого крайнего отребья, среди самого-самого дна человеческого сообщества этой реальностисреди станционных грузчиков, выполнявших свою работу взамен предоставляемого нам Станцией ночлега и трёхразового питания.
Это был тот самый край, ниже которого скатиться было просто невозможно. Даже отпетые уголовникиубийцы и насильники презрительно морщили носы, когда речь заходила о такелажниках, на чьих плечах, хочу заметить, держались все, ну почти все, грузоперевозки обитаемого космоса.
Несправедливо?
А что поделатьгрубая физическая работа была здесь, впрочем, как и везде, не в почёте.
* * *
Из туалета я выбрался ровно в тот момент, когда основная масса моих товарищей, сопя и зевая со сна, двинулась мне навстречу.
Люциус? Стоявший подле двери господин Руллсон, взмахнул стеком, подгоняя особо неторопливых грузчиков: Уже оправился? Похвально!
Рад стараться, господин суперкарго! Вытянувшись в струнку замираю перед ним.
И перегаром не разит, заключил он, перестав морщить нос: Знаешь, что я тебе скажу? Очередной взмах стека и недостаточно расторопный такелажник взвизгивает, заработав багровую полосу на ноге: Я за тобой давно слежуэээ как там тебя Сэм?
Так точно, господин суперкарго. Сэм Люциус. Как вы и изволили сказать! Моей выправке может позавидовать любой строевой сержант.
Да не тянись ты, стек перекочёвывает ему подмышку: Вижу. Стараешься. Не злоупотребляешь. Это правильно. Старшим бригады пойдёшь?
Я?! Но, господин Руллсон? Вакуш хорошо справляется со своими обязанностями!
Что здесь хорошо, а что плохо, стек, выпорхнув из-под руки, упирается мне в грудь: Решать мне!
Так точно, господин суперкарго!
Ладно, иди, кожаная петелька на кончике стека толкает меня в скулу: Работай. И помния за тобой слежу!
* * *
Завтрак, несмотря на отсутствие каких-либо изысков, был вполне достоин. Всё же Станция, в лице своего руководства, понимала от кого зависит течение грузов и особо не скупилась на нашу еду. Простая каша, пара кусков хлеба, масло и кружка тёмного, горького пойла, именуемого здесь кофевполне достаточно чтобы дотянуть до обеда с супом, всё той же кашей и напитком, напоминавшим компот.
Чего тебя Рулька строила? Подсевший ко мне Ярис, мой напарник по ремню, вычищает свою тарелку куском хлеба.
Предлагал бригадиром стать, отвечаю чистую правдуврать смысла нет, всё одно новости здесь распространяются, обгоняя кварки света.
О как! Он косится на соседний столик, где Вакуш, наш нынешний бригадир, неторопливо и солидно допивает кофе: И ты? Ну это? Согласился?
А оно мне надо? Отрицательно качаю головой: Не, Ярис. Бригадир, это Это Не. Не моё. Ответственность. А я кто? Три класса образования и те не закончил.
Зря. Откинувшись на спинку, он закидывает руки за голову: Впрягаться бы перестал, меня, опустив руку, он хлопает меня по плечу: К себе в замы.
Подъём! Завершивший завтрак Вакуш встаёт и народ, привычно ворча на его торопливость, начинает выбираться из-за столов.
Сэм! Задержись. Придерживает он меня за локоть и когда в столовой не остаётся никого, притягивает меня к себе: Ну?
Что ну, господин бригадир?! Невиноватый я! Они сами предложили!
А ты?
А что я, господин бригадир?! Я никак перед вами не могу! Отказался!
Точно? Вакуш раза в два крупнее меня и мой комбез начинает потрескивать, когда его лапы, вцепившиеся в ворот, отрывают меня от пола.
Точно, господин, бригадир! Вяло трепыхаюсь: Зачем мне это? Я же никто, да и так, как вы, не умею. Командовать. Последнее слово произношу уже едва касаясь начищенных до блеска плиток пола мысками ботинок.
Смотри у меня, его кулак замирает перед моим носом: Если чтоя с тобой цацкаться не будураз и тушку туда засуну, где её вовек не найдут. Усёк?!
Ага, облизав губы пячусь прочь, что вызывает у Вакуша торжествующую улыбку.
* * *
Фууухххх.
Бреду по коридору в сторону нашего закутка с ремнями, карабинами и всем тем прочим, что необходимо грузчикам для исполнения своих работ.
Чёрт.
Утро явно не задалось. Сначала Руллсон, со своим предложением, затем Вакуштакими темпами можно и до вечера не дожить. Здесь, на грузовых уровнях, человеку пропасть легче лёгкого. Забытые технические колодцы, щели меж палуб, уровни, отведённые под кабельные трассылюбая Станция имеет десятки, если не сотни подобных местечек, не нанесённых на планы. Сунь туда трупон и столетие пролежать сможет, прежде чем кто-то, забредший туда, наткнётся на мумифицированные останки, или скелет, дочиста объеденный крысами.
А как же воскрешение, спросите вы?
Воскрешение? Ха! Этодля чистой публики, не для таких отбросов как мы. У нас и денег-то нет на подобное, не говоря уже о том, что на верхние уровни, те самые, где размещены мед центры, нас, такелажников, никто просто не пуститвот ещё! Там же чистая публика, к чему им настроение портить.
Так что«Memento mori», всплывает в памяти пословица из моей прежней жизни. Угуименно такпомни о смерти, благо здесь, на нижних уровнях процветающей Станции всё просто пропитано её жёстким запахом.
* * *
Но, как и каждая вещь, наша работа имела две стороныи если про тёмную я уже сказал, то сейчас самое время упомянуть о её светлой части.
Да, Станция имела массу ходов, отсеков и коридоров, не нанесённых на планы, но хорошо известных намкрысам человеческого сообщества. И, не буду скрывать, мы этим знанием пользовались. К нашему благу, разумеется.
За те пять месяцев, что я состоял в бригаде грузчиков, Вакуш, раза три поднимал нас среди ночи для приёма срочных грузов.
Ну а что такого? Бывает.
Срочный рейс, срочный грузне будить же господина суперкарго из-за подобной мелочи? У него работаах, какая ответственная и важная, пусть выспится перед новым днём.
Мы уж сами. Как ни будь. Справимся.
И справлялись, расторопно выгружая из прибывших Аврор и иных небольших, но скоростных корабликов груз, упакованный в коробки и конты с серой, лишённой каких-либо маркировок, поверхностью.
И ещё как справлялисьперетаскивая их с посадочных палуб вглубь Станции, по отсутствующим на плане коридорам, да воздуховодам.
А что такого?
Таможенники, они ведь тоже люди, и тоже спать хотятзачем таких важных господ беспокоить?
Ну а то, что после каждый из нас получил на карман по сотенке монет, так тут всё законнопереработка же. Тем более ночная. Кто ж задарма работать будет?
Не-не, господа хорошие, мы, может и совсем уж дно, но задаром пахатьэто не к нам.
Что было в тех коробках я не интересовалсяа оно мне надо? Меньше знаешьну, и далее по тексту.
В общем, эта сторона нашей работы, была куда как приятнее официальной части, позволяя нам разнообразить свой быт, как и кушаньями, отличными от казённого рациона, так и плотскими утехами, от которых я старался держаться подальше, в виду крайне маргинального вида особ, готовых осчастливить нас своими прелестями.
* * *
Впереди показалась площадка перед ангаром, и я прибавил шаг, спеша как можно быстрее влиться в толпу моих сослуживцев, нетерпеливо переминавшихся с ногу на ногу.
Вижу, что все в сборе, оторвался от планшета господин суперкарго, и, что было хорошим знаком, даже не отпустив в наш адрес привычного ругательства.
Сегодня, господа такелажники, у нас весьма ответственное мероприятие, планшет в его руке описал дугу, указывая на задраенные ворота ангара: Загрузка инкассаторского транспорта!
Наша толпа одобрительно загудела и я, выдавил на лицо радостную улыбку, одновременно кляня своих вынужденных коллег за короткую память. За те пять месяцев, что я трудился грузчиком, это была уже четвёртая подобная загрузка и не надо было быть гением математики, чтобы рассчитать периодичность происходящего, чем я, собственно, и занимался, отмечая в голове даты подобных событий.
Да, именно так! Планшет в руке Руллсона описал очередную дугу: Грузим и рабочий день окончен. Обед и отдых до утра.
Радостное ворчание усилилось и мне, дабы не выделяться на этом фоне, пришлось изобразить нечто похожее.
Да, должен признать, будь я грузчиком, тем самым, опустившимся на самое дно, я был бы, без каких-либо сомнений рад.
А как же!
Быстро закидываем конты, раскрепляем, и всёможно вернуться в отсек-барак.
Чем не радость?
А сделаем быстро, да чёткоглядишь и господин суперкарго расщедрится. На бутылочку чего-либо горячительного. Вполне можетпрошлые разы-топроставлялся!
Весело переругиваясь втягиваемся в ангар, проходя сквозь рамку металл-детектора. Он молчитни у кого из нас нет и грамма металла, чтобы нарушить его сон. Стоящий на страже полицейский мерно кивает головой, подсчитывая нас. После, когда мы все пройдём, он сверит свои данные с цифрой, переданной ему суперкарго, и только тогда, когда они совпадут, даст добро начать работы.
Ну а после, когда мы, отработав положенное, пойдём назад, всё повторится.
Стандартная процедура, рутинная как сама вселеннаяа ну как кто-то решит сбежать?
Ага. В трюме. Зайцем.
Бред.
Можно подумать, что там, вне Станции, нас ждут райские кущи, полные красоток. Нет, такелажник, некуда тебе бежать, да и незачемвсё одно кроме как грузчиком тебе не устроиться. Так чтотащи свою лямку, да благодари руководство за койку и жратву.
* * *
В ангаре нас уже ждут конты, определённые под загрузку.
Их не сильно многодесятка полтора, но их внешний вид заставляет моё сердце учащённо забиться. Золотые, с боками, расчерченные косыми зелёными полосами, они под завязку забиты наличностью, которую банк отправитель перебрасывает своему отдалённому филиалу, разместившемуся в каком-то отсталом мирке, где электронные платежи не смогли вытеснить старые добрые хрустящие банкноты. В каждом из контейнеров не менее десяти миллионовничтожная сумма для галактического банка, и совершенно запредельная для любого человека, зарабатывающего себе на хлеб честным трудом. Что уж говорить о нас, радующихся лишней сотне кредитов.
Сглатываю, теребя ворот комбеза и Ярис, напарник, хохочет, хлопая меня по спине:
Что, Сэм? Лакомый кусочек, да?
Не для нас, мотаю головой, отводя глаза в сторону: Хотя да, ух, я бы замутил с такими деньжищами! При этом я почти не вру. Как там говорили наши предки? Мене, текел, фарес? Исчислено, взвешено и поделено? Да, именно так. Бросаю быстрый взгляд на контыстойте смирно, дорогие мои, ваше содержимое ждёт именно эта участь.
* * *
Но, хватит раздумийначальник, уважаемый господин Руллсон, всем своим видом являет крайнюю степень нетерпения.
Ещё бы! Ему очень хочется заслужить похвалу господина старшего инкассатора, который прибудет на транспорте банка-отправителя.
Прошлые два раза, заблаговременно расставив конты в погрузочном порядке, что позволило закинуть их в трюм со значительным опережением нормативов, наш суперкарго был отмечен милостивой улыбкой и благодарственным кивком. Нам-то, такелажникам, на это пофигну морду не набилии на том спасибо, а вот для начальничка нашего подобные моменты были крайне важны. Кто знает, вдруг господин старший инкассатор, в очередной раз получив отменно оказанную услугу, нет, да и упомянет господина Руллсона там, На Центральной Планете Кантона? Как специалиста, на которого можно положиться? И вдруг слова его да упадут на благодатную почвуверные люди всегда же в цене?
И тогда
То, что наш начальничек уже видел себя в кресле Грузового Директора Кантона, управлявшего течением грузов с пары десятков планет, было видно невооружённым взглядом.
Все эти мысли настолько открыто проступали на его лице, что мне приходилось сдерживать себясоблазн подойти, и положа руку ему на плечо, рассказать о близком крахе его надежд, был велик. Весьма, замечу велик, особенно принимая во внимание мой план, ради которого мне пришлось завербоваться на эту работу.
Новсему своё время.
* * *
Шевелитесь! взмах планшета выдаёт охватившую нашего суперкарго нервозность: Вы! Бездельники! Вам выпал редкий шансприкоснуться к ТАКИМ деньгам! К которым вам, отбросам, не приблизиться никогда. Шевелитесь! Инкассаторы уже в системе и лично мне неприятности не нужны!
В этом он правкоманды этих кораблей, выкрашенных в ту же гамму, что и ожидавшие их конты, особой мягкостью характеров не отличались. Бывали случаине знаю, страшилки то были, или правда, но ходили упорные слухи, про то, как где-то, на некой Станции, такие вот бравые парни поставили к стенке всю бригаду.
За что?
Да за нерасторопность и медлительность, проявленные не то при разгрузке, не то при загрузке контов с баблом.
Было так, или нетне знаю, но вполне верю, в то, что подобное могло произойти. Уж больно круты были те, кому власть доверяла столь близкое общение с самым важным из своих рычаговс деньгами.
* * *
Мы с Ярисом стоим у второго в очереди конта. Процедура простапропустить передний ремень сквозь проушины, пропустить, таким же образом, задний, затянуть оба стопорными замками, да активировать грав-компенсаторыиначе эту махину нам с места не сдвинуть. Это мелкие коробки, да небольшие конты мы руками таскаем, а вот всё подобноеконкретно большое, только такс компенсаторами. Каждый раз, когда эти небольшие коробочки оказываются у меня в руках я не могу сдержать завистливого вздохакак бы раньше знать! Да с такими игрушками я б, ту Гусеницу, тот разбитый транспорт с рудой, выпотрошил бы моментом. И не сказать, что коробочки этисекретны. Нет, лежат себе в свободной продаже. Вот только продают их заведения, ориентированные на погрузо-разгрузочные работы, ну а я, в прошлом, туда и близко не подходилнезачем было.
* * *
Опутываем первый конт ремнями, готовясь активировать компенсаторы, как прибудет Банковский транспорт. Мой коммдешёвая модельпластиковый ремешок на запястье, вздрагивает подавая сигнал. Наклоняюсь над его боком и отскакиваю назад, хватаясь ладонями за лицо.