Оглядывая покрытую льдом тушу Зверя, внезапно почувствовал боль в руке. С недоумением разжав её, понял: сжал пальцы так сильно, что прорезал заострившейся духовной яшмой ладонь. А всё потому, что слишком было сильно искушение. Призрак могуч и быстр как никогда, а я поглотил столько духовной силы, что вновь чувствую в себе если не возможность бежать, то возможность идти не задыхаясь. Мне уже не нужно беспокоиться о том, что я не сумею пройти лес до территории слабых Зверей. К чему тогда рваться вперёд, снова нагружать и без того измученные меридианы Круговоротом? Не будет же меня на границе Нулевого и в самом деле ждать Пратий? Он двинется в другую сторону, на границу с Озерами. Не будет там и второго Комтура. Так к чему же?
К тому, что если я могу взять силу, то не должен проходить мимо. Я больше не желаю быть слабым.
Спустя семь тысяч вдохов я снова ощущал вкус крови во рту, окровавленные ладони окончательно опустели, да и продержался в Круговороте я меньше, сумев всего лишь открыть остатки узлов звезды восьмой звезды. Принимая Форму Заживления Ран, покачал головойневажно. Я и не думал, что сумею преодолеть преграду быстро. Сейчас я сделал лишь первый приступ. Как говорил Гунирразогрелся, мешая кости в стаканчике перед броском.
Когда-то Виликор хвалила меня, говорила, что мой талантнаходить брешь в защите врага, чуять момент, когда мой удар принесёт победу. Чем преграда Возвышения не враг? Враг! Именно она не даёт мне возможности отомстить тем, кто загнал меня в пропасть. Именно она не дала мне возможности уничтожить врагов.
С рычанием я закончил отсчёт времени, отпущенного себе на восстановление от ран. Солнце уже почти поднялось в зенит, заливая всё вокруг светом и заставляя щуриться от искрящейся белизны. Даже наше сражение здесь и сход снега не смогло испортить красоту этих скал. Обернувшись, я задрал голову, оглядывая всё величие Среднего Брата. И не сумел этого сделать: уже через тысячу шагов скалы закрыли низкие облака, разделив мир на две части. В одной, на подошве Брата, полной света, стоял я. В другой, скрытой облаком и тенью от него, лежал подъём на самого Брата. Кто знает, как много людей сумело подняться на его вершину к Небу? Что они увидели оттуда? Что почувствовали?
Кто знает Но мне сегодня не нужны такие высоты. Что там в бешенстве орал Пратий? Он сдерёт с моих родных шкуру? Дарсова тварь! И преграда, стоящая между мной и силойтварь. Я уничтожу её
Я выгреб из последнего, украшенного самой дорогой вышивкой мешочка, всю яшму, что там лежала. Больше у меня нет, но этого хватит, чтобы преграда подавилась. Разделил голубые монеты на две части, показывая Небу сверкающие на солнце горки сгущённой энергии и сам поднял к нему глаза. Клянусь, я уничтожу этого врага, чего бы мне это ни стоило.
Кипящий злобой, желанием сражаться, ненавидящий преграду девятой звезды, я отправил энергию в круги циркуляции, ускоряя их бег с каждым вдохом. И с каждым доведённым до конца кругом своей внутренней, духовной силы всё сильнее и сильнее притягивая к себе внешнюю, ещё чужую мне. Вот истончились нити моей стихии. Вот не выдержала яшма на ладонях, а призрак метнулся к полетевшим прочь цветным прядям.
Первый приступ. Десять вдохов. Сто вдохов. Двести вдохов. Узел не раскрылся.
Да. Нужно время. Нельзя спешить. Необходимо дать телу идущего время на то, чтобы пропитаться энергией Неба, возможно что-то улучшить в нём. Что-то, что могут видеть только Мастера с духовным взглядом. Возможно. Вот только на это может уйти жизнь. Но я талантлив. Пусть по меркам Древних мой талант мусорныйнизкий, но он на голову выше таланта тех, кто сейчас, в наше время до старости бьётся в преграду. У других уходят на это годы. Но у них нет моего понимания техник и Форм. Они просто не могут собрать столько энергии, сколько я, так и не освоив Круговорот, который стоит у всех на виду, не пряча ни от кого своих тайн, а отдавая их лишь достойным. У третьих на это уходят месяцы и дни. Дарсовы монстры, Древние. Я не они. Я даже не моя сестра.
В голове звенело, а мысли путались.
Но разве Небо не приглядывает за мной? Разве я всю жизнь не шёл упорно к нему? Неужели я остановлюсь здесь и сейчас? Потеряю то, что поддерживало меня все эти годы? Потеряю свою семью? Что если именно этой силы мне не хватит, чтобы защитить их?
С очередным рычанием я обратился духовным взором внутрь себя, едва различая там, среди яркого тумана силы средоточие. Но пытаясь разглядеть не его, не меридианы и не узлы. Всего этого не было видно, даже циркуляцию Формы я поддерживал скорее по наитию, вслушиваясь в то, что дало мне Стихиальное зелье. Нет. Я пытался увидеть невидимого врагапреграду. Губы шепнули:
Ты пытаешься меня остановить? Зря. Сейчас у меня есть только один путь сократить все эти месяцы и годы. Думаешь, что твоё упорство больше моего? Снова зря. Видит Небо, я заставлю тебя подавиться его силой.
Ускорить потоки Круговорота не выйдет. Это мой предел. Да и не нужно. Сейчас всё решает моя выносливость и как далеко после лечения Каори находится граница, за которой лишь темнота и смертельная рана меридианам.
Триста вдохов. Старый предел, который я давно превзошёл.
Четыреста вдохов. И слепящий свет солнца начал тускнеть, а мне пришлось прикусить язык, резкой болью проясняя голову.
Четыреста двадцать. В груди при каждом вдохе, которые я продолжал считать, что-то клокотало.
Четыреста пятьдесят. Я проглотил кровь из прокушенного языка, которая заполнила рот. Мир вокруг расплылся серым туманом, я даже не видел своих ладоней.
Четыреста семьдесят пять. Четыреста семьдесят шесть. Четыреста семьдеся
В голове прояснилось, мир, исчезнувший дальше шага от меня, потерявший цвета, внезапно проявился во всей своей красе: сверкающий под солнцем снег, буйство голубой пыли, закручивающейся вокруг меня в явно различимый круговорот, фонтаны цветных нитей с ладоней, чёрная фигура призрака в двух шагах от меня, развевающийся Флаг, удлинённый тёмной дымкой. Даже духовное зрение стало лучше: я отчётливо различал сквозь туман силы в теле и тёмно-синее, почти чёрное средоточие, и ярко горящие голубым круги циркуляции, и светящийся узел, продолжавший на моих глазах расти и впитывать энергию. Опомнившись, я прервал Круговорот и едва устоял на ногах, словно его потоки и удерживали меня от падения.
Неважно, что снег снова покрыт свежей кровью, неважно, что ноги дрожат, а в груди сипит. Это всё внешнее, временная слабость тела, которую я сумею перебороть. Главное, что теперь я девятая звезда.
Опьянённый силой и успехом, я захохотал, с восторгом глядя как призрак убивает Зверя размером с быка. Ах, Пратий, если бы ты тоже примчался сейчас сюда. С какой бы радостью я схватился бы с тобой и поглядел, кто из нас сильнее. Кто от кого бы бросился бежать, а Пратий? Сколько у тебя осталось людей? И сумели бы они теперь справиться с нами двоими?
В горле заклокотало и хлынувшая кровь оборвала мой смех, заставив схватиться за очередной лечебный состав. Правой рукой, которая всё также плохо слушалась меня. Да, Арий бы изрядно посмеялся, увидев мои потуги с мечом. С трудом добравшись до скалы, я бросил на снег шкуры из кисета и рухнул на них. Ноги не держали того, кто получил свою силу.
Глава 6
В себя я пришёл только тогда, когда на небе начали загораться звёзды. Новые ощущения нахлынули на меня, заставили вспыхнуть радостью на десяток вдохов, а затем накатила слабость. С трудом, снова ощущая, как сковывает спину холодом, устроил себе ложе из плаща и лежал, ловя взглядом мерцающие искры звёзд в разрывах облаков. Не хотелось даже шевелиться.
Как бы ни изменил меня прорыв через преграду, как бы ни сделал сильнее, но повреждения тела от запредельных усилий никуда не исчезли. Я слаб после большой потери крови, но ещё сильнее давила опустошённость на сердце. Слишком многое я поставил на этот прорыв, слишком близко к грани подвёл себя внушениями. Да, всё вышло, но это было слишком опасно. Чтобы я делал, как бы себя сейчас чувствовал, если бы ничего не вышло? Хорошо, что мне не пришлось об этом узнать. Злость, ненависть, решимость идти до конца подтолкнули меня, дали возможность быстро преодолеть то, на что могли уйти месяцы. Но теперь мне нужно постараться отпустить эти чувства. Иначе они сами начнут тянуть меня вниз, не давая больше ни на шаг приблизиться к Небу. Не бежать же мне и впрямь в горы, чтобы найти там резиденцию Пратия? Глупость. Пусть старикашка сам сдохнет от старости в этих холодных горах, а меня ждёт Второй пояс и новая жизнь, в которой я учту все ошибки.
Сейчас меня больше занимал вопрос, почему я так безумно рвался вперёд? Когда преодоление преграды стало важней, чем сама жизнь? Ответ я нашёл, хотя и не сразу. В тот момент, когда в тело ринулись первые нити силы от растворяющейся духовной яшмы. Яшмы, которую добывают там, где не выживают Воины. Может дело в том, что эта энергия слишком чиста? И потому ядовита для Воина? Или дело не только в этом? Моя стихия Вода, так почему же ко мне стремились и нити Дерева? Если их притягивала множество раз применённая Длань Возрождения, то не стала ли причиной моего неудержимого безумства бушующая во мне чуждая энергия жизни? Не потому ли сейчас я так обессилел, что техника Возрождения потратила и заёмную, и мою силу?
Могло быть и так, но сейчас это позади, а меня ждут родные, которые всё дальше от Арройо и всё ближе ко мне. Поэтому я заставил себя встать и заняться собой. Прохлада лечебной техники, так освежавшая раньше, на этом холоде, наступившем после ухода солнца, вовсе не ощущалась. Да и применять её к себе не хотелось. Как и пить очередные зелья. Умом я понимал, что это единственный шанс хоть как-то уменьшить последствия своего безумства и лишь только поэтому глотал их, кляня алхимиков, которые добавляли в них всевозможную дрянь, ничуть не заботясь о вкусе. То ли дело Древние.
Спустя тысячу вдохов я двинулся в путь. Спускаясь по склону, я безразлично косился налево, ожидая, когда вдалеке появится из-за скалы Миражный. Хотя мне не было сейчас дела ни до него, ни до Риквила с женой, ни до Древних. Я пытался решить, пока ещё есть время, что делать? Обыскать место лагеря наших встречающих или не заниматься глупостью, а мчаться напрямик к орденскому проходу в Нулевой? Уж месяц я обойдусь и припасами Тарсил. Да и не все снятые с тел врагов кисеты я ещё осмотрел. Неужели там не найдётся нужных мне мелочей?
От раздумий отвлёк мелькнувший вдалеке, в глубине леса огонь. Замерев на полушаге, вглядываясь вдаль и поворачивая из стороны в сторону голову, я пытался найти то самое её положение, в котором случай позволил заметить отблеск. И сумел это сделать: на миг он снова мигнул, давая мне направление. Кто там? Неужели Небо услышало мои безумные молитвы днём и там меня дожидается Пратий с подчинёнными? Пальцы сами сжались в кулак. Уже совсем другим взглядом я оглядел Зверей, до которых сейчас было подать рукой. Теперь мне нельзя нападать на них, нельзя шуметь. Едва мелькнула эта мысль, как на меня повеяло теплом и я тут же принялся действовать. Я успел раньше, чем Звери. Когда ближайший из Карисов поднял вытянутую башку, поводя носом, я не только успел воспользоваться зельем от запаха, но и Смарагдовым Ящером. И оказался незамеченным, пусть и трусливым, но бдительным Зверем.
И речи не могло быть о том, чтобы идти напрямик, так как я хотел сделать раньше. Пришлось даже вернуться и пройти вдоль скалы, забирая ближе к Миражному и оказаться в месте, где я пытался поджарить старика Пратия. Взгляд, скользящий по едва прикрытой снегом земле, наткнулся на странный формы бугорок. Я не поленился нагнуться. Опаленная огнем маска Комтура. Словно знак мне. Вперед.
Очутившись посреди нетронутого снега отправил энергию в изменённую Водомерку, закладывая огромную петлю к лесу и выглядывая тот огонёк. Спустя три тысячи вдохов я оборвал технику. Дальше так бежать опасно. Слишком близко. Дальше вообще нельзя идти Воину. Формация, которую ставил Мириот вокруг лагеря Волков, всегда сообщала ему о Зверях. Но Зверь-Закалка возле Братьев? Сомневаюсь, что она меня заметит, как не замечала формация Волков тех же мелких грызунов.
В моей левой руке был сжат цзянь, на шее снова занял своё место тигриный амулет Тишины, а вперёд, увязая в снегу, двинулся всего лишь Закалка двенадцатой звезды. Закалка, над которым смыкал ветки чудовищно опасный лес Небесных Исполинов у самого подножия Братьев. Но боялся я не того, что кто-то нападёт на меня, не того, что боевая медитация ослабела вместе с возвышением, делая меня беззащитным, а того, что шум схватки насторожит тех, кто сидит у костра.
Но этого не случилось, возможно, благодаря вот этим старым знакомым, которые позаботились о защите лагеря, перед тем как устроиться отдыхать, не подозревая о том, что опасаться нужно не только Зверей. Из тьмы были отлично видны знакомые лица: орденцы. Для начала зеленоволосый Арий, затем красноволосый, которого я тоже отлично знаю. Ландор. Попечитель стражи.
Что удивило, так это количество людей. У трёх костров сидело почти два десятка бойцов, кутаясь в орденские плащи с гербами.
Я таился за стволом Исполина лишь для того, чтобы понять, где остальные и подслушать, что случилось за то время, пока я приходил в себя и прорывал преграду. Кто были напавшие на краю расщелины, была ли погоня за ватажниками, увенчалась ли она успехом? Почему орденцы разбили лагерь в этом лесу, а не ушли к резиденции, Гряде, границе, в конце концов? Где Комтур? Но люди у костра ели, сушили вещи и меха, чистили оружие. И по большей части либо молчали, либо, обменивались короткими фразами, совершенно ничего мне не говорившими. А раз так
Задумался я лишь об одном: бить сразу насмерть или нет. Между нами слишком много обид, чтобы суметь разойтись миром, слишком много смертей. Эти, сидящие здесь ничего пока мне не сделали, сон будет достаточным для них. Кивнул своим мыслям, размышляя сколькие из орденцев сумеют противостоять моему Указу? Не думаю, что среди них найдутся равные Арию. Цвета плащей против этого.
И в этот момент один из Воинов поднялся от костра и принялся поворачивать шкуры, подставляя жаркому пламени другую сторону. В красном свете мелькнули синие разводы меха.
А я стёр с себя ограничение и тут же создал Указ.
Смерть!
Половина сидящих у костров безвольно попадали. Мало. Амулеты! Я стиснул кулак, вливая дух в новый приказ.
СМЕРТЬ!
Рухнули в снег ещё четверо, но и меня шатнуло от слабости. И всё равно остались живы Арий, Ландор и двое служителей.
Твари.
В снег вонзается Флаг.
Убей их!
Рывок. В стороны расходится голубая волна Оков, на миг заслоняющая снежной пеленой пламя костров. Звон столкнувшихся клинков. Усиление тела, которое едва выдержало энергию, что я отправил в меридианы, но позволило выбить чужой цзянь. Миг спустя я выпускаю и свой, разворачивая ладонь к врагу. Шип. Меридианы гудят. Шип. Шаг в сторону, защищаясь чужим телом от летящих Листьев. Двойные Шипы. И лицо Ландора покрывается морозными узорами смерти.
Подхватываю вонзившийся в снег цзянь и отступаю на шаг от падающего тела, разминая примотанную к груди ладонь правой руки. Пусть положение неверное для техники, но больнезначительная цена за возможность пользоваться одной из лучших своих техник с обеих рук. За возможность убивать врагов.
Арий неверяще выдыхает:
Ты!
Я лишь скалюсь, у меня есть вопросы и есть тот, кто должен на них ответить. И лучше, если он сделает это сам.
А вы что, уже похоронили меня? Должен сказать, что твой Поиск Могущества полная дрянь.
Из-под снега взмётываются десятки лиан, которые я растворяю туманом силы и презрительно цежу:
Не зря Пратий орал, что вы все ничтожества.
Сектантская тварь!
Злоба кипит во мне, предсмертный крик орденца, которого выпивает призрак, лишь подхлёстывает её и я с наслаждением продолжаю поносить врага:
Гляжу Орден вырождается. Ни одного вдесятером убить не можете, ни оскорбить толком. Недалёк тот день, когда вас сожрут соседи.
Тварь! Арий орёт так, что кажется с ветвей Исполинов сейчас начнёт осыпаться снег, и вскидывает меч.
Короткая стычка, но я не жалею себя и ни в чём ему не уступаю на мечах. Шаги разнимают нас. За спиной Ария по левую сторону на Призрака обрушиваются десятки сияющих словно солнце дисков, но я верю в его силы. Мой взгляд притягивает синий перелив по правую руку. Арий быстро косится туда же и вдруг опускает меч, усмехается:
Отродье, как же ты любишь лгать, да? Ты ведь не сектант.
Нахмурившись, переспрашиваю:
О чём ты бормочешь, заставить моего Призрака сломать тебе кости?
Ты ведь из Нулевого, тварь, да ещё и с семьёй. Не сумели мы тебя убить, зато твоя семья никуда не сбежала от нас. Суд и казнь станут достаточной платой и Ордену и тебе, сопляк, за твои преступления.
Надеюсь, я не вздрогнул.