Вот, значит, что испытывают те, на кого накладывают этот бафф. Получается, Рыжая Мадам тоже палач, и палач не хилый. В пределах одного класса баффы действуют слабо или вообще не действуют, и раз Мадам смогла меня продавить, стало быть Я даже боюсь подумать, какой у неё уровень.
Что вы, Мадам, стараясь сконцентрироваться и вернуть себе уверенность, заговорил я, это была не угроза, я лишь хотел поставить на место глупого холопа, посмевшего сравнить вас вон с тем окороком.
Я кивнул на картину. Взгляд хозяйки метнулся к холсту, и эффект, только что гнобивший меня, обрушился на бармена.
Это так?
Я тот болезненно скривился, и под воздействием неведомой силы начал клониться к полу.
Губы Рыжей Мадам исказились в сардонической ухмылке, могу поклясться, что давить персонажа ей нравилось. Она испытывала удовольствие, причем, хорошо заметное, но что более всего обескураживало, это как быстро она переключилась с одной жертвы на другую. Ей было всё равно, кого давить.
Бармен палачом не был, поэтому прогнулся почти до пола. Лицо его исказила гримаса страха, язык вывалился, пальцы, с упорством тонущего цеплявшиеся за край стойки, посинели. Предполагаю, что со мной должно было случиться нечто похожее, не переведи я стрелки на этого бородатого стукача.
Время угрозы истекло, и Рыжая Мадам благодушно выдохнула. Бармен пополз на карачках вдоль стойки к кухне. Оттуда выбежали две девицы, одна помогла бармену подняться, другая стала протирать его лицо мокрой тряпкой. Видимо, наказание не было в диковинку у персонала и они уже знали, как приводить в чувства пострадавших.
Хозяйка подошла к бочке с пивом, наполнила кружку, поставила передо мной, взяла вторую.
Это чучело сказало, что ты хочешь говорить со мной?
После того, что я увидел и почувствовал, хотелось не говорить, а пить, и Рыжая Мадам понимала это не хуже меня. Она наполнила вторую кружку, кивнула, как бы сказав «ваше здоровье», и сделала глоток. Я приник к своей кружке и не остановился, пока не опустошил её на половину, лишь после этого смог выдавить:
У меня просьба к вам, госпожа.
Давно ко мне не обращались с просьбами, в голосе хозяйки слышалось равнодушие. Ну проси, коли пришёл.
Я кивнул в сторону Уголька.
Примите девчонку. Пожалуйста.
Новоприбывшая? У клановых увёл? Рыжей Мадам не требовались объяснения, она догадалась обо всём сама, как будто карму мою считывала. Спрятать хочешь?
Я допил пиво, поставил кружку на стойку. Просьба моя была услышана, и повторять её я не стал.
Не возьму, во второй раз наполняя мою кружку, сказала Мадам.
Отрицательного ответа я не ожидал. Мне почему-то казалось, что при любом раскладе, она возьмёт Уголька: хоть посудомойкой, хоть в комнатах прибиратьсяи её отказ застал меня врасплох.
Хорошая девчонка затянул я жалостно, одновременно пытаясь сообразить, каким бы фактом сразить хозяйку, чтобы она вняла моей просьбе. Применить угрозу, как она сама только что? Неприятные ощущения, на что угодно согласишься, лишь бы избавиться от них. Но у неё наверняка защита, причём такая, что в ответ мне такой бафф прилетитмало не покажется. И Уголька после этого она точно не возьмёт.
Ай, отмахнулась Мадам. Хорошая, плохаяты откуда знаешь? На ней, может, печать ставить негде, а ты суетишься.
Она не шлюха, насупился я.
А ты проверял? Мне из-за неё проблемы не нужны.
Клановые к вам не сунутся.
Это верно. Сунуться ко мне они побоятся, орден Красного креста их накажет. А вот запретить подёнщикам ходить в моё заведение они могут. И что тогда? Кто мне убытки покроет? Вас и так после штурма половина осталась.
Госпожа Рыжая Мадам, я сделаю я перекрестился. Непроизвольный совершенно жест, не знаю, откуда он у меня. Я денег достану Я с болот вылазить не буду! Помогите только
Дурак, она произнесла это с тёплой материнской интонацией, что никак не вязалось с её строгим образом, в игре нет места жалости. Победить может лишь тот, кто думает о себе. Верни её клановым, иначе замучаешься умирать.
Не уверен, показалось мне это или нет, но я начал чувствовать, что в ней пробуждается нечто такое нечто Сострадание? Участие? Я не мог подобрать этому определение, но оно в ней пробуждалось. Рыжая Мадам вдруг стала другой, изменилась. Из холодно-раздражительной она превратилась в добрую милую тётушку, которая, конечно же, мне поможет. Странная метаморфоза, но этим надо воспользоваться.
Очень вас прошупомогите, взмолился я.
Рыжая Мадам вздохнула, будто сломалась.
Я тебе помогу.
Случайное задание «Доброе дело» выполнено
Вы получили опыт 10 ХП
Вы получили «Сапоги рыбака»
Эти сапоги некогда принадлежали Жильяту, труженику моря. Каждому, кто помолится за него, Боги даруют плюс один к ловкости, но отнимут единицу выносливости. Осмелитесь ли вы носить их?
Открыта цепочка заданий от Рыжей Мадам. Принять? Да/Нет. Внимание! В случае отказа цепь будет разорвана
Я тебе помогу. Но не бескорыстно. Согласен?
Я закивал: конечно, согласен! Вот оно! Я выполнил первое рандомное задание и открыл цепочку квестов от персонажа. Это ли не удача? Не просто так случай свёл нас с Угольком.
Рыжая Мадам положила ладони на стойку и сказала тоном учителя математики начальных классов:
Принеси с болот десять каменных стрел.
По времени ограничения есть?
На кой чёрт Рыжей Мадам каменные стрелы в трактире, я спрашивать не стал, у трактирщиц свои причуды, а вот время значение имело. Если я не успею, цепочка закроется, и прощай надежда на квестовые плюсы.
Ограничений нет.
Хорошо. Но расслабляться всё равно не стоит. Взял заданиевыполняй. Я распрощался с Мадам, и вернулся к столу, за которым сидели Дизель и Уголёк. Диз уже давно допил моё пиво и, подперев подбородок ладонью, разглядывал камин. Уголёк сидела, сложив руки на коленях.
Где Шурка? спросил я. Если пошла такая пьянка, то лучше взять его в группу. Шурка какой никакой, а лекарь, при выполнении некоторых заданий он может быть незаменим.
Он сказал, что должен помочь другим новоприбывшим и ушёл, ответила Уголёк.
Ладно, ему же лучше. Я получил задание.
Задание? Дизель насторожился, как спаниель на утку. От кого?
От Рыжей Мадам. И не спрашивай больше не о чём, остановил я рвущиеся с его языка вопросы. Опыт пойдёт на группу, лут пополам. Договорились?
Дизель вскочил и протянул руку.
Договорились! Куда идём?
На болота. Нужно добыть десять каменных стрел.
У меня есть пять, тут же предложила Уголёк. Наивная.
Побереги, пригодятся. Мы всё равно в рейд собирались. А ты, я ткнул в неё пальцем, остаёшься под присмотром Рыжей Мадам. Женщина с прибабахом, так что в бутылку не лезь, не хами и, главное, из трактира ни на шаг.
В бутылку? не поняла Уголёк.
Веди себя скромно, и всё будет хорошо.
На том и сговорились. Уголёк осталась сидеть за столом, а мы с Дизелем двинулись к выходу. Я попросил громилу глянуть на улицу, не поджидают ли меня победители драки у ратуши. Дизель выглянул, убедился, что не поджидают, и мы бегом нырнули в ближайший проулок.
Город не отличался какой-то утонченной планировкой, задумка архитектора просто поделила его на два неравнозначных квартала. В одном находились бараки подёнщиков, и это было не самое лучшее место для прогулок, особенно в ночное время суток; во втором располагались дома респектабельных персонажейдвухэтажные, каменные, с черепичными крышами и жестяными флюгерами над трубами. Будь у меня деньги, я бы снял здесь комнатку, но такое удовольствие стоило от двух серебряных монет за тайм. Разделяла это различие стилей широкая площадь, частично превращённая в стихийный рынок, где подёнщики могли обмениваться товаром друг с другом. Вокруг площади располагались трактиры, лавки торговцев, кланхоллы. Возле ратуши стоял помост, именуемый в обиходе ристалищем, на который всходил мэр, представляя новоприбывших и разбирая тяжбы между игроками. Здесь же проходили поединки и свершались казни.
Площадь являлась средоточием городской жизни. Тут можно было узнать последние новости, купить недорогую выпивку или найти серьёзные неприятности. Но, не смотря на свой низкий рейтинг, она в равной степени притягивала к себе всех жителей города. Сейчас этот контингент сбился в толпу возле помоста, где продолжалась драка между нубами и голыми. Долетавшие оттуда крики, как участников, так и зрителей, красноречиво уверяли всех, что события там ещё только начинаются.
Пустыми дорогами квартала подёнщиков мы вышли на окраину и направились к болотам. Справа, на фоне синеющих в туманной дымке гор, возвышался замок Форт-Хоэн. До него было километров пять, и с такого расстояния он казался красивой картинкой из рыцарских романов. Я напрягся, пытаясь реанимировать в памяти название хотя бы одного романа, но даже не смог вспомнить, что такое роман вообще, только где-то глубоко в недрах головного мозга крылось понимание, что романэто весьма увлекательное действо.
Глава 3
Болото было едва ли не единственной возможностью прокачаться и заработать немного меди, поэтому подёнщики бывали здесь чаще, чем на площади. Слава богу, жабы, клюква и вальдшнепы никогда не переводились. Проще всего было добывать клюкву, выгоднеевальдшнепов. С них и лут падал приличный, и торговцы покупали охотней. Однако для этого требовался лук. В лавках выбор оружия был широкий, но цены не радовали. За дешёвый лук просили два серебряника, а слова «скидка» не знали в принципе. Я пробовал сбивать вальдшнепов камнями, с моей меткостью это было не так уж и сложно, однако камни наносили очень слабый урон, и за всё время мне удалось завалить лишь одну птичку.
С Шуркой мы охотились на жаб. С них лут шёл хреновый, зато капал опыт. Жабы существа пугливые, размером с кавказскую овчарку, и совершенно не агрессивные. Мы устраивали охоту с загоном. Я садился в засаду где-нибудь в зарослях чапыжника, а Шурка бродил по болоту и тыкал слегой под кочки. Если удавалось поднять жабу, он гнал её на меня, а дальше в ход вступали меткость и удача. Проткнуть жабью кожу ржавым ножом практически невозможно, поэтому целился я в голову. Я набрасывался на жабу, пытался обхватить её свободной рукой, а ножом судорожно тыкал в морду, надеясь угодить в глаз или ноздрю. Иногда попадал, но чаще соскальзывал, ибо при опасности жабы выделяют вонючую слизь, по которой руки скользят, словно копыта по льду.
Дизель предложил иной способ. Теперь в роли загонщика выступал я, а он отсиживался в засаде. Особой разницы в этом способе я не разглядел, но спорить не стал. Дизелю с его весом и габаритами реально было труднее лазать по болоту. Переходя от одной кочки к другой я подумал, что есть смысл перевести свободные очки навыков в выносливость, тем более что мои новые сапоги пусть и добавили мне плюс один к ловкости, но срезали единицу выносливости, и я чувствовал, как грудь разрывается от желания вдохнуть побольше воздуха.
Я подобрал еловую слегу, ткнул под кочку. Тягучая болотная жижа взбунтовалась серией жирных пузырей, запахло тухлятиной, но знакомой бородавчато-сизой морды не появилось. Пусто. С трудом вытаскивая ноги из трясины, я двинулся дальше. Дизель наблюдал за мной из чахлого ельника и знаками показывал, под какую кочку лучше всего тыкать. Мне хотелось послать его. Если такой умный, шёл бы сам и тыкал, а я могу на бережку посидеть. Наконец, под десятой или двадцатой кочкой, уже со счёту сбился, слега уткнулась в желеобразную мякоть. Есть!
Жижа забурлила, пузыри пошли по всей площади, и на поверхность выбралась жаба. Волосы на затылке зашевелились. Если все предыдущие жабы казались мне размером с овчарку, то эта походила на корову. Эдакая мать-жаба. Вместо того чтобы похлюпать по болоту прочь, она уставилась на меня и замычала. От неожиданности я подался назад, зацепился ногой за корягу и рухнул на спину, разбрасывая вокруг себя массу брызг. Тяжёлая слега при этом чуть не сыграла мне по лбу, а жаба раскрыла пасть. Внутри я увидел свёрнутый в бухту язык. Он угрожающе задрожал и рванулся ко мне.
Я едва успел перевернуться на бок. Язык хлёстко ударил рядом и так же стремительно вернулся назад в пасть. Мокрая одежда сковывала движения, я попытался встать, не смог, попробовал опереться на слегу. Лягва снова раззявила пасть.
Уворачивайся! Уворачивайся! долетело от ельника.
Ко мне бежал Дизель. В левой руке он сжимал круглый дощатый щит, в правой секиру. До меня ему оставалось метров тридцать. Не успеет.
Я выставил слегу перед собой как копьё и начал тыкать в сторону жабы, пытаясь напугать её. Она плавно качнулась вперёд; водянистые глаза видели во мне добычу, а не опасность. Язык выкатился из пасти, на этот раз он оказался точнее. Тонкий как жало кончик ударил в плечо, и мне показалось, что руку выбили из сустава. Я задохнулся от боли. Как же ты ты Сука! Жаба сделала второй шаг. Господи, как не хочется становиться лягушачьим кормом.
Дизель успел. С боевым кличем он взвился в воздухкак ему это удалось, не понимаюи обрушился на жабу, одновременно вколачивая в её голову секиру. Жаба хрюкнула, Дизель отбросил щит, ухватил секиру двумя руками и нанёс второй удар, третий. Похожая на кровь бурая слизь полетела в стороны, а секира продолжала входить в жабью плоть с противным чваканьем: чвафф, чвафф, чвафф.
Дизель светился от счастья. Он наконец-то дорвался до настоящего боя и теперь выплёскивал из себя застоявшиеся силы. Чвафф, чвафф, чвафф!
Мне всё-таки удалось встатьсначала на колени, потом на четвереньки. Поочерёдно вытягивая ноги из трясины, я пополз к берегу и, выбравшись, упал на сухую траву. Дизель продолжал заниматься вивисекцией, препарируя жабу топором. Нравилось ему это занятие.
Минут через пять чваканье прекратилось. Дизель подошёл ко мне, его штаны и сапоги были забрызганы жабьей слизью.
Видал какая хреновина? Тебе такие ещё не попадались?
И слава богу.
А я встречал.
И чё выпало?
Не знаю. Я сдох, Дизель расхохотался. Глянь, чё мы там заработали.
Я подошёл к лягве, склонился над ней, совместил интерфейсы.
Ну? Дизель подрагивал от любопытства.
Лут выпал хороший. Я начал перечислять:
Одна серебряная монета, язык Царь-жабы, четыре каменных стрелы, две огненных стрелы, крепкая лягушачья куртка, четырнадцать медных монет, опыт пятьдесят ХП.
Опыт делился на всех участников группы, куртку я перекинул в мешок Дизеля, язык рассмотрел более внимательно. Он одинаково мог сойти за пояс и кнут. Я прочитал характеристики: меткость +3, ловкость +3, урон 1520. Это уже кое-что, а то мой ржавый ножик всего 57 единиц урона даёт. Один недостатоквозможность использования с четвёртого уровня. Тоже что ли Дизелю отдать?
Диз, у тебя топор какого уровня?
Топор? Это настоящая боевая секира!
Я показал ему кнут. Дизель отрицательно замотал головой.
Не, дерьмо. Бабский шнурок.
Как знаешь.
Дизель примерил куртку. Своим фасоном от прежней она не отличалась, только на плечах и локтях лепились дополнительные кожаные нашлёпки, и цвет поменялся с серого на бледно-зелёный. Дизелю она пришлась по душе. Он несколько раз повёл плечами, будто красуясь передо мной, и сказал:
Старую продам, обмоем.
Не торопись с обмыванием. Я предлагаю накопить денег и приобрести нормальный шмот. Подберём железо, купим заточки.
Моё предложение ему не понравилось.
На кой нам твой шмот? Во, глянь, он вновь повёл плечами. Удобно же. И к силе бонус. Ещё пара таких жаб, с ног до головы оденемся.
Согласен, если бить каждый день по царице, то больше ничего не надо. Кушать будем одни рульки, а пить одно игристое. Но, во-первых, я сильно сомневаюсь, что такого царского добра по болоту прыгает достаточно, во-вторых, клановые не любят, когда обычные подёнщики хапают лут безоглядно. Рано или поздно они придут и потребуют свою долю, и доля эта будет немалая. Поэтому до поры до времени сидеть надо тихо, одеваться скромно, а весь шмот прятать.
До вечера мы подняли трёх жаб помельче, добрали недостающие стрелы и дополнительно апнулись на пятнадцать ХП каждый. Рейд, в отличие от всех предыдущих, выдался удачным. Мешки наши отяжелели от лута, а душиот хорошего настроения. В сумерках мы выбрались из чапыжника, и вышли на тропинку к городу. Замок казался всё такой же красивой картинкой, только уже не туман служил ему фоном, а горячий закат.
Червивые, предупредил меня Дизель.
По дороге шла группа человек пятнадцать в доспехах. Возвращались с набега на деревни самосадов. Шли понурые, с пустыми руками. Мы остановились, пропуская процессию. Прогрохотала колёсами повозка, за ней, клацая железом, шли люди. Жалкое зрелище. После глупой попытки уйти за Перевал во время штурма, в клан вернулось не более половины бойцов, а после сегодняшнего набега осталось и того меньше. Не удивлюсь, если ночью нубы и голые, сговорившись, накроют кланхолл червивых и вынесут всё ценное. И честно говоря, это будет справедливо.