Заключенный взял прут без единого слова.
Хэсина откашлялась.
Прошу прощения. Она старалась говорить отстраненно, и получалось, наверное, чересчур официально. Но она не хотела выдавать свои чувства, как это случилось перед Серебряной. Я понимаю, что все это довольно
Странно.
неожиданно.
Последовала тишина.
Возможно, у тебя есть вопросы.
Видимо, нет.
Вдохнув поглубже, Хэсина принялась рассказывать об обстоятельствах смерти отца. Сначала слова приходили медленно, но потом стали вырываться стремительно, как будтокак и она самахотели обогнать воспоминания о том, что произошло в тот день в императорских садах.
Наконец она описала ему, как выглядел золотистый яд. У нее закончился воздух, и она вдохнула полной грудью.
Как видишь, смерть короля не была естественной, несмотря на то, что в официальных постановлениях Читают ли заключенные постановления? Несмотря на то, что все королевство уверено в обратном. Как только я начну расследование, Совет изучит улики и постановит, что они подлинны. Когда он направит дело в суд, мне понадобится представитель, и
Сколько можно ходить вокруг да около?
и, когда пробьет час, согласишься ли ты? Захочешь ли стать этим представителем?
За тишиной последовала тишина, а затем снова тишина.
У Хэсины вспотели ладони. Она попыталась сосредоточиться на чем-нибудь другом: например, на волосах заключенного. Они были коричневатые, словно глина, по меньшей мере на три оттенка светлее угольно-черных завитков, украшавших головы детей Яня с того момента, как они появлялись из утробы матери.
Возможно, он был иностранцем. Возможно, он не понял ни слова из того, что она сказала. Это стало бы разочарованиемне первым, с которым она столкнулась, пытаясь осуществить свои планы, но самым болезненным. Как ей удастся выдать его за студента, желающего сдать экзамен, если он неграмотен?
Извини, прошептала Хэсина, как будто он задремал, а она не хотела его будить. Ты же понимаешь язык, на котором я
Он резко поднял глаза, и у нее перехватило дыхание.
Хотя лицо грабителя распухло и его расцвечивали синяки, Хэсина увидела, что он поразительно молод. Он встретился с ней взглядом. Его глазакак и волосыбыли странного цвета: серые, точно камень. Прочитать их выражение было невозможно. Хэсина напряглась.
Без предупреждения он взял ее за правую руку. Она едва не взвизгнула, когда он прижал палец к ее ладони и стал выводить на ней иероглифы общего языка.
Я ВСЕГО ЛИШЬ ПРЕСТУПНИК, ГРАБИВШИЙ КУПЦОВ. Я НЕ МОГУ ВАМ ПОМОЧЬ.
Хотя бы какое-то начало.
Я поддержу тебя всем, чем смогу.
ПОЧЕМУ Я?
К ЧЕМУ ПОИСКИ?
К ЧЕМУ ПРУТ?
Хэсина сжала руку в кулак. Он схватил ее крепче и, наклонив голову вбок, стал рассматривать принцессу. Потом постучал по костяшкам ее пальцев. Изо всех сил стараясь унять колотившееся сердце, она неохотно раскрыла ладонь.
НЕ МОЖЕТЕ СКАЗАТЬ.
Он прекратил писать, потом начал снова.
Как вы собираетесь довериться мне, если сами храните тайны?
Куда исчезли неровные росчерки и нетвердые линии человека, пишущего на малознакомом языке?
Не ему было говорить о тайнах.
Честность в делах, касающихся суда, это все, о чем я прошу, произнесла Хэсина с уверенностью, которой не ощущала. Неужели он мог разглядеть тайны, которые скрывал ее язык? Или, быть может, ложь оставила на ее зубах пятна?
А если я откажусь быть вашим представителем?
Значит, откажешься. У нее внутри все упало, когда она представила себе этот сценарийпровести ночь, рискуя быть подвергнутой линчи, только для того, чтобы остаться с пустыми руками. Ты имеешь на это право.
Значит, вы человек принципов.
Который лжет ради правды.
Хэсина выдержала его невозмутимый взгляд. И что с того? Секунды бежали, и ей стало понятно, что он видит ее насквозьтакой, какая она есть. Отец научил ее честности, но обман был ее родным языком. И что с того? Сможешь ли ты сотрудничать с лицемеркой?
На этот раз он выводил иероглифы медленнее, как будто, рисуя линии, все еще принимал решение. Наконец он поднял палец, но Хэсина не смела вздохнуть. Она посмотрела на свою ладонь, хотя слова были невидимы, и попыталась найти ответ в ощущениях, оставшихся от его прикосновений.
Оптимизм погубит ее.
Умеете драться на дуэли?
* * *
На дуэли? переспросил Цайянь, когда Хэсина закончила пересказывать свою беседу с заключенным.
Они разговаривали на следующий день после того, как принцесса посетила подземелья. Когда закончилось утреннее собрание, они с близнецами встретились в рабочем кабинете короля. Теперь они сидели вокруг игрового столика из сандалового дерева, на низких нефритовых скамеечках, напоминавших кочаны пекинской капусты.
Да, на дуэли. Хэсина смотрела на фигуры, стоящие на доске для игры в сянци, и обдумывала ход. Он сказал, что будет представлять меня, только если я одержу победу.
Он издевается, сделала вывод Лилиан. Либо заигрывает с тобой. Либо и то и другое.
Его мотивы не ясны, перефразировал Цайянь. Но если бы он не хотел представлять вас, он не стал бы ставить условия. А что вы думаете, миледи?
«Сначала думайте, потом действуйте», повторяли Хэсине преподаватели. Из их уст это звучало так легко. На практике же Хэсина действовала чаще, чем думала. Она покраснела и постаралась ответить так, чтобы не выказать этот недостаток.
Он создает впечатление довольно честного человека
А еще подозрительного.
Я думаю, я могу положиться на его слово.
Она даже не знала, умеет ли он говорить.
Однако Серебряный Ирис не солгала насчет прута. Во всех подземельях не обнаружилось второго. И заключенный явно не был простым грабителем, нападавшим на купцов, как было записано в тюремных документах. Хэсина вспомнила, что, когда он коснулся ее ладони, у нее загорелись не только щеки, но и шея. Она поспешно подвинула колесницу так, чтобы та оказалась в одной линии с другой такой же фигурой, поставив шах императору Цайяня.
Я все еще расстроена, что ты пошла к нему без меня, донесся с топчана голос Лилиан. Она лежала на спине, закинув лодыжку одной ноги на колено другой. Между ее пальцами была натянута лента для волосона играла с ней, скручивая ее в разные фигуры. Фартук Лилиан был весь в голубых и желтых пятнах. В этот день в мастерских красили ткани.
Если все сложится удачно, увидишь его в суде, сказала Хэсина.
И прут тоже?
Не надо, пожалуйста. Цайянь преградил путь колеснице Хэсины пороховой бочкой, одновременно поставив под удар ее коня. Еще только полдень.
Лилиан хмыкнула.
Говорит любитель эротических романов.
Цайянь вздохнул, но Хэсина заметила, что его темные глаза весело блеснули. Ощутив укол зависти, она перевела взгляд на игровую доску. Ей с Санцзинем обмен колкостями давался далеко не так легко.
Я бы посоветовал вам освежить навыки фехтования, раз вы собираетесь драться на дуэли, миледи.
Ты бы посоветовал? рассмеялась Лилиан. На-На хотя бы умеет держать меч в руках!
Это вопрос спорный, напомнила ей Хэсина. По сравнению с Санцзинем, наносившим удары мечом быстро, словно ястреб, она напоминала хлопающую крыльями мандаринскую утку. Но в чем-то Лилиан была права. Хэсина никогда не видела Цайяня с оружием в руках, и лишь один раз на ее памяти он получил ранение. Вспоминать о том дне ей не хотелось.
Так как Цайянь разрушил комбинацию с двумя колесницами, ей пришлось ходить пороховой бочкой, которую она берегла для того, чтобы прикрывать своего собственного императора.
Цайянь выдвинул вперед пешку.
Ваш план не до конца продуман, миледи.
Хэсина защитила своего императора советником, не слишком задумываясь над ходом.
Поясни, о чем ты.
Пешка Цайяня пересекла реку, разделявшую доску посередине, и получила дополнительную способность.
Предположим, Совет расследований изучит улики и очертит круг подозреваемых, после чего назначит суд. Вы победите на дуэли, и заключенный согласится вам помочь. Но как вы убедите Ся Чжуна выбрать его вашим представителем?
Это легко. Лилиан взмахнула рукой. Зачитай что-нибудь внушительное из «Постулатов». Параграф 1.1.1. «Министр должен служить!» Параграф 1.1.2. «Королеву должен представлять заключенный с прутом!»
Цайянь покачал головой, но Хэсина едва не рассмеялась в голос. Ся Чжун действительно трактовал учения Одиннадцати об аскетизме до крайности буквально. Во дворце ходили слухи, что у него протекает крыша; что в мешках, хранящихся в его кладовой, мышиных экскрементов больше, чем риса; что он спит на коврике для молитв и зимой зажигает лишь одну жаровню, а также что за последние десять лет он ни разу не менял нижнее белье. Хэсина надеялась, что последнее утверждение было ложнымтакая привычка вряд ли пошла бы министру во благо.
Я что-нибудь придумаю, сказала она Цайяню.
И хорошо бы сделать это побыстрее.
Даже монах должен чего-то хотеть.
Разумеется, согласилась Лилиан, не дожидаясь дальнейших пояснений. Если ты принесешь ему оригинал «Постулатов», он, наверное, взлетит от счастья.
Не только он. Ученые по всему Яню стали бы боготворить Хэсину, найди она манускрипт, написанный самими Одиннадцатью героями. Он исчез в скором времени после свержения былого императора, так что Хэсина с тем же успехом могла отправиться на поиски мифических Баолиньских островов.
Цайянь выиграл партию, и Хэсина потерла виски.
А что-нибудь, кроме «Постулатов»?
Это же Ся Чжун, Лилиан сбросила ленту с пальцев и потянулась на топчане. Благие герои! Я бы ни за что не смогла так жить.
Однако раньше она так жила. Близнецы редко рассказывали о своем прошлом, но Хэсина замечала его отпечатки всякий раз, когда Лилиан выбирала самое теплое место в комнате, а Цайянь после обеда заливал пустую миску чаем и выпивал его вместе с оставшимися там зернышками риса. Они жили так, словно знали, что однажды могут лишиться всех благ. Так, будто помнили, каково этосуществовать без крыши над головой, без пищи, без отца.
Но Хэсина не была похожа на близнецов. Для нее потерять отца не значило вернуться в мир, который она когда-то знала. Она оказалась не готова.
Она была одна.
Хэсина медленно встала из-за квадратного столика, потом поднялась на несколько ступенек, которые вели в другую половину комнаты, и подошла к окну, тянувшемуся от пола до потолка.
Внизу раскинулись императорские сады, и в окна лился сладкий аромат перезревших персиков. Каждый из дворцов строили по одному и тому же принципу: во внутренних дворах находились другие внутренние дворы, в залахновые залы. Кабинет отца был исключением. Половина комнаты располагалась на гранитной глыбе, поэтому из ее окон открывались виды на все четыре садасад с карпами кои, сад шелка, сад камней и фруктовый сади на пруды, которые были соединены крытыми галереями, извивавшимися между миниатюрными горными грядами и зарослями ююб.
Хэсина любила эти виды, но сейчас она почувствовала, как у нее сжимается сердце. Быть может, восемь дней назад ее отец точно так же смотрел в эти окна? Быть может, это запах летних персиков выманил его в сады, заставив воспользоваться тайным проходом, который скрывался за книжными полками? Уходя, он не задвинул на место свой любимый стул, окрашенный в цвета панциря черепахи, и оставил кисточки из волчьей шерсти в чернильнице. На столе его дожидались бронзовый кубок на трех ножках, флакончик с благовониями и экземпляр «Постулатов», открытый на жизнеописании Первого. Хэсина долго и мучительно решала, что ей делать: оставить все как есть или принять тот факт, что отец больше никогда не вернется в свой кабинет.
В конце концов она сложила в ларец все, что лежало на столе. Туда же она убрала костюм посыльного, который был на отце в день его смерти. Кажется, свою печаль Хэсина тоже поместила в ларец и запрятала подальше. Туда, куда не доберется пыль. Туда, где она всегда будет как новая.
На-На На ее плечи легла рука. Хэсина не стала сопротивляться и дала Лилиан себя обнять. Ты всегда можешь отложить все в сторону и отдохнуть. Положись на нас. Мы с тобой.
Но с отцом все было иначе. Ночами он показывал ей театр теней. Они переодевались в костюмы и рассматривали карты тайных проходов. Из года в год он сажал ее на плечито был ее собственный трон. Вместе они смотрели, как карета королевы скрывается в тумане, унося ее в Оуянские горы, где свежий воздух и высота должны были поддерживать ее слабое здоровье. Потом отец отводил Хэсину в рощу, где росли дикие финики. Они срывали плоды с веток, наедались ими до отвала, и вдруг Хэсина начинала плакать, скучая по матери, которая никогда не скучала по ней.
Проливая слезы, она не замечала беззаветной любви, которая была прямо перед ней. Теперь ей оставалось лишь одно: добиться правосудия. Только так она могла отблагодарить отца. Попрощаться с ним. Сказать: я люблю тебя.
Цайянь поднялся к Хэсине с Лилиан и положил ладони им на плечи. Они втроем стояли так, пока где-то вдалеке не раздался барабанный бой. Вскоре к нему добавились резкие звуки труб, а потом они услышали единственный, оглушительный удар в гонг.
Близнецы отпрянули назад в то же мгновение, когда Хэсина отстранилась от них.
Она вышла из кабинета, приказывая себе не бежать, никуда не спешить. Лишь глупцы несутся навстречу разочарованию. Но звук гонга пробудил в ней маленькую девочку, и она снова стала глупышкой, которой когда-то была. Она поднималась по ступеням восточной сторожевой башнисначала уверенным шагом, потом все быстрее, пока не перешла на бег.
Резким движением она раскрыла створки двери и устремилась мимо ошеломленных стражей прямо к парапету. Наклонилась через ограду, и у нее перехватило дыхание. Сторожевая башня была довольно далеко от городских стених разделял один ли, но теперь Хэсине хватало роста, чтобы без посторонней помощи разглядеть, что там происходило. Вереница карет вползала в Восточные ворота, словно змея, облачившаяся в траурную белую чешую, и извивалась между скоплениями горожан. В ее голове реяли знамена, изображавшие знаки императорской власти.
Сердце Хэсины одновременно наполнилось и опустело. Ее мать наконец вернулась домой.
Четыре
Их должно быть шестеропо одному в каждом из министерств. Необходимо назначать на эту службу людей, выказавших талант и добродетель.
Онипоследняя линия обороны в борьбе с продажностью и взяточничеством.
Стоя на террасе, Хэсина пыталась воскресить в памяти тепло отцовского кабинета, но не могла. Она смотрела вниз. Пионовый павильон был набит горожанами и знатью. Ее мать медленно поднималась по ступеням, и по обе стороны от нее в воздух взлетали клинки, а толпа покрывалась рябьюлюди кланялись ей. С возвращением королевы лето закончилось и началась осеньвремя года, когда правит смерть.
Дети короля ожидали ее, выстроившись так же, как и обычно. По правую руку от Хэсины стоял Санцзинь, по левуюЖоу, сын Благородной супруги. Ся Чжун отводил место возле законнорожденных наследников Жоу, а не близнецам, хотя Хэсина никак не могла понять почему. Близнецы стояли позади самой Благородной супруги, которая редко покидала свои покои, расположенные в Южном дворце. Когда она появлялась на людях, на ней всегда был головной убор с плотной, непрозрачной вуалью, скрывавшей лицо. Вуаль служила поводом для множества сплетен. Хэсине это было хорошо известно: она сама распустила некоторые из них.
Правда, она тогда была совсем маленькой. В четыре года она впервые издали увидела двухлетнего карапуза, которого звали Жоу. В шесть она узнала правду: в Южном дворце жила какая-то женщина со своим сыномтем самым мальчишкой в голубом костюмчике, который, как и Хэсина, звал короля отцом.
Первое в жизни предательство на вкус было горьким, словно лекарство из черепашьей крови. Отец солгал ей. Мальчишка не был принцем из королевства Ци, не был их гостем. Королева не была единственной, кому король отдавал свою любовь.
Хэсина не разговаривала с отцом несколько недель. Когда злиться стало нестерпимо, она простила его, но в ее сердце остался болезненный узелок. Только переложив вину на кого-то другого, она могла его распутать.