Когда они оказались в самой глубине дворца, уже недалеко от королевских покоев, Цайянь остановил Хэсину.
Мы с Лилиан поддержим вас, какое решение бы вы ни приняли.
У этих слов был сладкий привкус горечи. Хэсина подумала, что так мог бы сказать ее отец.
Спасибо тебе, прошептала она. За все.
Цайянь поверил ей, когда она рассказала ему о содержимом пузырька. Она прибежала к нему сразу после разговора с придворной врачевательницейвся в слезах и на грани истерики. Он помог ей сесть и перечислил то, что она могла бы предпринять. Спокойный, надежный Цайянь, друг и брат.
Он принял ее благодарность сдержанным поклоном.
Ложитесь спать, миледи.
Ты тоже.
Но Цайянь направился в сторону библиотеки, и Хэсина подумала, что в эту ночь она не сомкнет глаз.
Дальше она пошла в одиночестве. Добраться до императорских покоев можно было только длинным, извилистым путем: это было сделано специально, чтобы запутать незваных гостей. Сейчас Хэсина сама ощущала себя здесь чужой. Коридоры завлекали ее в свою сеть. В одном из них вдоль стен стояли ширмы, которые грозили сомкнуться перед ней и захватить в плен. Кое-где на полупрозрачном шелке створчатых панелей были изображены буйволы, распахивающие рисовые поля, но в основном он был расписан сценами революции. Золотые нити очерчивали языки пламени, в котором горели пророки, и поблескивали в луже крови, растекавшейся от отсеченной головы императора.
«Не бойся картинок, Пташка, сказал бы отец. Это всего лишь искусство». Но теперь она ничем не отличалась от злонравных императоров прошлого. Она воспользовалась даром одного из пророков. Что еще хуже, где-то в глубине сердца она сочувствовала им, но из трусости не могла в этом признаться.
Чтобы отвлечься, Хэсина попыталась подумать о том, что ей предстояло сделать. Это было ошибкой. Список дел внушал ужас. Найти заключенного с прутом. Убедить Ся Чжуна назначить его представителем обвинения. Получить благословение матери и, только вступив на трон, рассказать людям, что их короля убили.
Она станет незабываемой королевойесли, конечно, успеет. Вместо коронации ее могла ждать смерть от тысячи порезов.
Хэсина подошла к своей комнате, и у нее в жилах застыла кровь. Из-под дверей лился свет. Она точно помнила, что задула все свечи, и это могло означать только одно:
Там кто-то был.
Чувствуя, как учащается пульс, она положила руку на резное дерево. Вариантов у нее было не много. Она могла не заходитьтогда визитер подумает, что она покинула свои покои на всю ночь. Или она могла войтии тогда ей волей-неволей придется объяснять, где она была.
С другой стороны, возможно, она все-таки не задула свечи, когда уходила. Толкая дверь, Хэсина отчаянно надеялась на это.
Санцзинь? Хэсина открыла рот от удивления. Створки двери захлопнулись за ее спиной. Что ты здесь делаешь?
Ее кровный брат поднялся с топчана, и пламя свечей отразилось в чешуйках его доспехов. Он не сменил военные одежды. Его волосы были собраны в неаккуратный пучок, а из ножен на широком кожаном ремне виднелась рукоятка меча люедао.
Он медленно двинулся мимо покрытых вышивками ширм и обошел низкий столик.
Сначала ответь мне ты, дорогая сестрица. Где ты была и что делала?
Он шагнул по направлению к ней. Хэсина вдруг поняла, в каком она состоянии: коричневая мантия, дикий взгляд, запахи города грехов, приставшие к волосам. Но было слишком поздно.
Она стала пятиться назад, однако ее брат оказался быстрее. Он схватил ее за мантию и поморщился, распознав льняное полотно вместо шелка. Он поднес ткань к носу, и сердце Хэсины заколотилось. Она попыталась успокоиться. Санцзинь ее семья. Он не предаст ее. Не отправит на смерть от тысячи порезов.
Ты ходила в город. От тебя несет благовониями.
Страх Хэсины сменился раздражением. Она вспомнила, что была старшей сестрой, и выпрямилась во весь свой средненький рост.
Приятно узнать, что тебя беспокоит мое времяпрепровождение. Что дальше? Будешь выбирать, с кем мне разговаривать, а с кем нет?
Зачем же? У тебя уже есть преданный компаньон. Санцзинь выпустил из пальцев ее мантию, и Хэсина отошла к столу. Или лучше назвать его слугой?
Она начала перебирать бумаги, лежащие перед ней. Указы, проекты, дипломатические заявлениядела, которыми она теперь должна была заниматься. Она неофициально исполняла обязанности королевы до коронации, хоть еще не получила благословение матери. Но как бы Хэсина ни пыталась сосредоточиться, ее все равно била дрожь. Во имя Одиннадцати! Зачем Санцзинь пришел к ней именно сейчас?
Его имя Цайянь.
Правда? Мне больше нравится слово «слуга». Хорошо звучит.
Ее руки замерли, сжав «Постулаты». Книга была внушительных размеровв ней содержались сотни очерков, описывавших убеждения Одиннадцати. Хэсина сдавила пальцами корешок, но он даже не прогнулся.
Она могла поступить жестоко. Вспомнить прошлое, которое они оба решили предать забвению. Сказать слова, после которых брат непременно оставил бы ее в покое. Но в конце концов она просто опустила том на стол. Он глухо ударился о дерево.
Зачем ты пришел, Цзинь?
Повторю вопрос: зачем ты уходила?
Я искала правосудие.
О чем ты?
Ее руки и ноги похолодели, а голова налилась тяжестью. Она была слишком уставшей для этого разговора. Вероятно, поэтому она сказала правду.
О смерти отца.
Она достала из складок мантии пузырек. Золотистое облачко газа засияло в свете свечей.
Санцзинь наклонился ближе и прищурился.
Что это?
Яд.
Санцзинь со свистом втянул воздух.
Почему я узнаю об этом только сейчас?
Ты правда поверил, что отец умер естественной смертью?
Я не думал, что у придворной врачевательницы есть основания лгать. Санцзинь провел рукой по лицу. Благие кости Шестого! Что мы теперь будем делать?
От слова «мы» в сердце Хэсины зажегся огонек надежды, но этого было недостаточно. Вопрос состоял в том, что они могли сделать. Что значили пузырек и их слово против королевства, убежденного в том, что король скончался тихо и мирно? Она опять приходила к тому же: ей нужен был трон. Ей нужна была власть. И как только она получит и то и другое
Мы начнем расследование.
Через Совет?
А как еще?
Санцзинь прищурился.
А что же с войной?
А что с войной? Хэсина осеклась. Не называй это так.
А как бы ты это назвала? Туалетным поединком?
Она бросила на него укоризненный взгляд, и он ответил ей:
Мы одни, Сина.
Санцзинь оперся руками на стол и наклонился к ней.
Как бы мы это ни называли, суть «бандитских набегов» на деревни вдоль границы Яня с Кендией не изменится. Эти погромы организует Кендия, и люди рано или поздно это поймут.
Этого нельзя допустить.
«Постулаты» запрещали войну, и можно было понять почему. Былые императоры призывали на службу сотни тысяч крестьян и начинали сумасбродные военные кампании против других королевств: Нинга, Ци и Кендии. Люди не забыли о тех кровопролитиях. Они прославляли Санцзиня каждый раз, когда он приводил своих воинов к победе в небольших стычках, но только потому, что стычки были небольшими. Примерно раз в сто лет очередной корольили королеваЯня пренебрегали миролюбивыми заветами Одиннадцати и объявляли войну. Тогда в деревнях и провинциях тут же вспыхивали восстания.
В Яне есть вода, сказал Санцзинь. А в Кендии нет. Их степи с каждым годом иссыхают все сильнее. Нашествие неизбежно, и наша армия должна быть готова встретить его. «Постулаты» запрещают войну ради наживы; нам же придется сражаться, чтобы защитить свои земли. Но начать войну и официально заявить, что короля убили? Разве ты не осознаешь опасность?
Нет, Хэсина опасности не видела.
Люди захотят узнать, кто убил их короля, произнесла принцесса. Она была уверена в этом, как ни в чем другом.
Ее брат сверкнул глазами.
Они захотят найти козла отпущения, Сина.
Они выше этого.
Почему ты так в них уверена?
Отец любил их. Он любил их так же, как и еенесмотря на недостатки, этот образ был для нее примером.
Отец порой бывал не прав.
Хэсина пристально посмотрела на брата, как будто видела его в первый раз. Когда они успели так отдалиться друг от друга, что даже по этому вопросу стали придерживаться разных мнений?
Нам нужно сначала самим исследовать яд, продолжил Санцзинь. Выяснить правду самостоятельно
Что с тобой случилось? Хэсина не повысила голоса, но ее брат вздрогнул, как будто она закричала. Почему ты совсем не веришь в наш суд?
Выражение его лица стало суровым.
Вот почему.
Он вытянул из-под нагрудника какие-то бумаги и бросил их на стол. Они разлетелись веером, словно крылья журавля. Некоторые упали на пол.
Чувствуя на себе обжигающий взгляд Санцзиня, Хэсина нагнулась и собрала разлетевшиеся бумаги. Потом соединила их с остальными и, выровняв стопку, неохотно переключила внимание на их содержание.
Я не собирался тебе это показывать, проговорил Санцзинь, пока она пыталась понять, что именно читает. Не хотел, чтобы ты переживала. Но пришла пора открыть тебе глаза.
Бумаги оказались страницами, вырванными из «Постулатов». Между столбиками текста виднелись неразборчивые надписи. Но это были не заметки и не критические комментарии. Это были отчетыподробные описания оборонительных и транспортных систем нескольких приграничных городов. Информация, которая оказалась бы весьма полезна бандитским отрядам Кендии.
Написать такие письма мог только человек, находящийся на государственной службе.
Мои разведчики конфисковали на границе с Кендией несколько подозрительных свертков. Эти письма были спрятаны среди налоговых отчетов, в сундучке с печатью императорского курьера. Кто-то во дворце помогает кендийцам бесчинствовать в наших деревнях. Кто-то хочет, чтобы началась война. Открой выгодное для него дело об убийствеи пригласишь кендийцев в страну.
Хэсине казалось, что голос Санцзиня доносится откуда-то издалека. Его слова жужжали вокруг ее головы, словно осы. Точнее, словно мошки. Да, именно такрешила она, опуская письма на стол. Мошки были безобидны.
На государственной службе при дворе состоят сотни человек, и большинство из них незначительны, сказала она. Один изменник не сможет помешать правосудию.
Но что, если это все-таки кто-то значительный? Что, если у этого человека есть друзья?
Сплошные домыслы. Хэсина отмахнулась от них.
Ты не можешь знать наверняка. К тому же, если бы мы отказывались направлять дела в Совет расследований по каждому незначительному поводу, что бы осталось от нашего двора?
Сейчас все иначе. Король был убит впервые.
Он, прежде всего, был нашим отцом. Это наш долг перед ним. Достаточно споров! Хэсина подняла руку, не дав брату продолжить. Отправляйся к границе. Возьми с собой пять тысяч ополченцев и постарайся сдержать набеги, хотя бы на время.
Ты серьезно, Сина?
Да. Я твоя будущая королева, и я приказываю тебе.
Санцзинь покачал головой.
Ты еще пожалеешь об этом.
От слова «мы» не осталось и следа. На что она рассчитывала? Санцзинь не был Цайянем. Если что-то шло не так, как он хотел, он вставал на другой путь. В ее памяти пронеслись недели, месяцы, годы холодности и безразличия. С горьким смешком Хэсина поглубже спрятала тяжелые воспоминания.
Кто-то из нас должен любить отца и все, что он собой представлял. Он верил в людей, верил в правосудие, верил в истину и новую эпоху. Я тоже буду верить.
Последовала долгая тишина.
Хорошо. Санцзинь выпрямился, и тень соскользнула с его лица. Я поеду.
На свету непослушный вихор справа от пучка особенно бросался в глаза. Генерал Янь Санцзинь был гениальным фехтовальщиком, мастером стратегии, командующим армией народного ополчения Яня. Но ведь ему было всего шестнадцатьлишь на год меньше, чем Хэсине. На мгновение ее сердце дрогнуло. Возможно, она поступала с ним слишком сурово
Надеюсь, власть даст тебе все, что ты только хотела. Он обращался со словами так же, как с мечом: целился в слабые места и наносил точные удары. И твое расследование тоже.
Не беспокойся. Она подошла к двери и демонстративно открыла ее. Она была готова идти любым путем, в компании или одна, лишь бы в конце ее ждало правосудие, за которое всегда боролся ее отец. Правосудие, которого он заслуживал. Так оно и будет.
Три
Правосудие нельзя купить.
Это роскошьвот и вся правда.
По краям страниц виднелась краска. Хэсина не заметила этого при свечах. Только когда она сложила письма в стопку толщиной с брошюру и когда небо озарилось утренним светом, она увидела, что срезы выкрашены в мшисто-зеленый цвет.
Кто-то вырвал эти страницы из особого издания «Постулатов». Это была единственная зацепка, но в других она и не нуждалась. Санцзинь посеял в ней семена сомнений, однако она могла и не взращивать их.
Она отодвинула от себя письма. Потом положила их в ящик. Затем достала их и прочитала еще раз, постукивая пальцами по краю стола.
Потом позвала одного из своих пажей.
Мне нужны образцы почерков тех, кто служит при дворе. Найди столько, сколько сможешь, приказала она. Проклятый Санцзинь с его проклятой паранойей. Проклятый автор писем. Принеси их мне вместе с докладом о людях, состоящих на государственной службе и имеющих связи с Кендией. Какие угодно, твердым голосом добавила Хэсина, прежде чем паж успел задать вопрос. Откуда ей было знать, что может настолько соблазнить человека, чтобы он предал собственное королевство?
Будет сделано, дянься. Желаете чего-нибудь еще?
Хэсина закрыла глаза ладонями.
Нет, это все.
Как только паж вышел, она надела свое самое старое платьерюцюнь сливового цвета, подол которого уже начал осыпаться и явно не возражал против встречи с парой-тройкой луж в дворцовых подземельях.
* * *
Упрощение. Этим словом можно было емко описать правление Одиннадцати героев. Первый и Второй, совместно руководившие государством на заре новой эпохи, избавлялись от любых излишеств, которые остались от былых императоров. Они адаптировали сложную систему письма, придуманную дворянами, потому что простые люди не смогли ей обучиться. Они запретили портным украшать ханьфу и рюцюни драгоценными металлами, с помощью которых можно было наполнить казну. Они отослали со двора алхимиков, коим было поручено создать эликсир бессмертия для императора. Празднования, в былые времена продолжавшиеся по месяцу, теперь длились неделю. Элитные военные секты были объединены с народным ополчением.
Но подземелья остались запутанным лабиринтом склепов, темниц и пыточных камер. Во времена былых императоров они были забиты командирами повстанцев, горожанами и крестьянами. Во времена Одиннадцати они были забиты пророками.
Сейчас темницы по большей части пустовали. Пророки, избежавшие казни, либо жили, как Серебряный Ирис, либо бежали в дальние пределы трех других королевств. В подземельях остались только обычные преступники. Например, вор, сидящий сейчас напротив Хэсины.
Они расположились в комнате для допросов. Это помещение подходило для частных бесед, потому что было полностью звуконепроницаемо, хотя эстетическое впечатление немного портили кровавые пятна на стене. Заключенный сидел, откинувшись на спинку стула, и был нем, словно жаба. Его голова склонилась вперед, а глаза застилала копна каштановых волос, поэтому было трудно предположить, что он чувствует и о чем думает. Хэсина даже не могла понять, дышит ли он. Но так она хотя бы не видела его синяков и могла не сокрушаться о кошмарном первом впечатлении, которое на него произвела.
Все пошло не по плану с самого начала. Заключенным не разрешали хранить личные вещи, а шишковатый, искривленный прут, который нашелся в камере грабителя, видимо, подпадал под это определение. Хэсина не дала стражам затоптать его сапогами, но не успела спасти от их кулаков.
Теперь она положила прут на стол между ними. Она надеяласьхоть и с большой долей сомнения, что этого знака дружеского расположения окажется достаточно.