Так и случилось. «Бум-чих-стук», и вот я, пошатываясь, опираюсь на стол, заставленный батареей недопитых бутылок и разными объедками. Пару бутылок я бросил на пол заранее, вино вытекло и пропитало воздух алкоголем. Отсчет пошел. Один десяток секунд, другой
Наконец, время настало. Я крикнул, став возле двери:
Все пропало, Блоджетт! Казна пуста и армии нет, а флот уничтожен, я сам видел сегодня. Там одна немощь, одни старики вокруг разбитых страшных кораблей! Бежать! Только бежать! Но где гарантии?
Затем я метнулся к креслу-жабе, схватил его поудобней и как следует хряпнул о столешницу. Зазвенели бутылки, стекло изумрудными пригоршнями сыпануло по мрамору. Кресло, однако, не поддавалось. И я ударил еще раз, затем добавил им с разворота о стену, и тут оно, наконец, рассыпалось, так что в руках у меня остался позолоченный обломок спинки.
Раздался деликатный стук в дверь. Надо же, стучат, в прошлый раз их секретари отворяли двери без стука. Мало того, в прошлый раз послы заставили себя ждать, а ныне явились почти сразу, как их позвали. Чувствуют, что хочу сказать им нечто важное.
Войдите! крикнул я, тяжело дыша. Всклокоченные волосы, красное лицо и лихорадочно бегающие глаза прилагались. Насчет аутентичного перегара я мог не волноваться, после свидания с Ритосом я бы, если бы кто поднес ко рту спичку, мог выдохом сжечь Варлойн.
Они вошли, Сакран деликатно пропустил Армада перед собой, и сразу стало ясно, кто в их дуэте главный. Сакран, разумеется. Умные люди, наделенные властью, почти всегда скромны и незаметны. Особенноразнообразные серые кардиналы.
Я бросил золоченую спинку кресла под стол, выпрямился и неряшливо отряхнул позолоту прямо о шелковый мягкий камзол, который напялил по случаю.
Выйдите! Немедленно выйдите, старший секретарь! крикнул Блоджетту. У нас я икнул, пьяно покачнулся, конф конфидеци ик!.. альный разговор!
Старший секретарь на миг спал с лица, затем пригладил волосы дрожащей рукой и отвесил деликатный поклон.
Я буду ждать в коридоре, ваше ваше величество.
Отлично. Пусть все выглядит так, словно он уговаривал меня принять корону, а я противился.
И не подслушивать! гаркнул я, как пьяный прапорщик.
Блоджетт содрогнулся, ответил холодно:
Не имею такого обыкновения, государь.
Во-о-он! заорал я, схватил последнюю, чудом не скатившуюся со стола бутылку и метнул в стену рядом с Блоджеттом.
Он вышел, держа спину неестественно прямо, на совершенно не гнущихся ногах. Оскорбленная невинность.
Послы проводили его взглядами. «Бедняга старик!»вот что читалось в их глазах.
Первое действие спектакля закончилось.
И сразу, без антракта, началось второе, едва старший секретарь нервно захлопнул двери.
Я указал дрожащей рукой на свободные кресла.
Присаживайтесь, господа, присаживайтесь!
Послы не стали противиться, похрустывая осколками, будто шагать по остаткам винных бутылок для них обычное дело, последовали к столу и сели, нахохлились, как два грифаа именно грифами они казались в своих одинаковых черных плащах.
Падальщики.
Я заходил возле окна, схватил штору, вытер дрожащие руки, лицо, затем трубно высморкался. Обернулся к послам, поднес руку к глазам и сильно потер, вроде как хочу проснуться.
Господа
Они молчали, ждали продолжения.
Господа, произнес я снова голосом дребезжащим, как надтреснутая ваза. Я указал руками на битые бутылки. Я много думал Низменная реальность, в которой я оказался Вы не понимаете Не понимаете! Мой голос сорвался на крик. Фракции уже прислали свои депутатов Они злы и считают, что в катастрофе, повлекшей столь многие смерти, повинен я! Флот уничтожен армии почти нет
Я сделал паузу, тяжело, с всхлипами, задышал, вроде как приглушал пьяные рыдания идиота. Ненавижу, когда здоровенные мужчины по пьяни начинают рыдать и пускать сопли, это превращает их махом в каких-то слабых, слюнявых детей. Послы обменялись едва заметными и очень характерными взглядами. Думаю, они разделяли мое мнение насчет пьяных рыданий.
Продолжайте, господин Торнхелл, мягко, отечески ответил Сакран.
Ах ты чертов психолог, ты же меня сейчас опустил этим обращением«господин», не «государь», не «ваше сиятельство», а «господин», читай, ничтожество Ты намеренно сыплешь соль на мою рану, играешь в доминатора, чтобы еще сильнее мене загнобить, чтобы я обсопливился и потерял остатки мужества.
Что такое, в сущности, эта корона проговорил я, нервно комкая руками штору. Корона кусок золота И пуд ответственности. И зачем и к чему мне это? И не погуляешь, и не выпьешь толком А государство ведь развалено Все, все что можновсе развалено. Я проверял! Армии нет, и флот разрушен и казна пуста совершенно! Я не вполне думал Хотя думал и понимал Мой голос понизился до жалкого лепетания. Я сильный человек! Я умею убивать! Но даже я не думал, что Все настолько, все так ужасно плохо! Я порыскал глазами по полу, нашел целую бутылку и, схватив ее, сцедил в рот десертную ложку вина. Затем бросил на пол, отфутболил к стене и рассмеялся, ухватившись за волосы.
Послы молчали, слушали меня с возрастающим вниманием. Я изображал загнанного в угол, мечущегося в панике зверя. Не труса, отнюдь. Но такого зверя, который просчитал все варианты и понял, что бежать некуда, который морально сломался, сорвался, потерял остатки мужества.
Я прошел к дверям, сделал вид, что навострил ухо, затем резко распахнул створки, вроде как проверял, не подслушивают ли. Блоджетт стоял на другом конце зала, рядом с Алыми, смотрел на меня испуганно. Я ему подмигнул. Захлопнул створки и обернулся к послам.
Господа, я принял решение!
Грифы синхронно моргнули.
Слушаем вас, господин Торнхелл, проговорил Армад.
Я рубанул с пьяным отчаянием:
Я готов уступить вам свои интересы! Уступить целиком! Но
Отрадно это слышать, произнес Сакран, и я видел, как в глазах его проскользнула искра. Но?
Мало денег! выпалил я, покосившись на дверь. Я уйду, конечно же, уйду, передав корону принцу Варвесту, за сто тысяч! Да, я молился Ашару, и имел от него знак: не уступать корону менее, чем за сто тысяч!
Наступила долгая пауза. Грифы переглядывались.
И еще! Я пьяно покачнулся.
Армад приподнял брови:
Еще?
Мне нужна грамота, заверенная принцем Варвестом, что, когда я передам правление ему, мне сохранят свободу и отпустят с деньгами!
Послы снова обменялись взглядами. Быстрыми, как шпажные уколы. Я был уже достаточно трезв, чтобы понятьживым меня, может быть, и оставят, но вот свободнымвряд ли. Меня заждался Дирок.
И еще! Я воздел палец.
Еще? осведомился Сакран с полуулыбкой. Пьяный ее бы не углядел, до того она была незаметна, утонув в складках рта, но я-то был уже почти трезв, вернеея был в том кратком состоянии между опьянением и трезвостью, когда очертания предметов обретают необыкновенную четкость, а мозг способен мыслить с необычайной остротой.
Как залог вашей доброй ко мне воли, я требую, ик, прошу пятьдесят тысяч золотом немедленно!
Немедленно мы не можем, тут же отозвался Армад. Все ваши требования, господин Торнхелл, мы передадим с гонцами нашим правительствам. Но сомневаюсь, что сумма в сто тысяч Около недели потребуется нам, чтобы получить ответы
Сто тысячслишком крупные отступные. Семьдесят пять, может быть, произнес Сакран ласково.
Да, семьдесят пять, может быть, подхватил Армад. И охранная грамота, разумеется.
Да, разумеется, сказал Сакран. С грамотой охранной не возникнет вопросов, это я уже сейчас могу вам гарантировать.
Угу, а после, как Варвест возьмет корону, охранной грамотой можно будет вытереть нос.
Но пятьдесят я требую как можно быстрее!
Оба синхронно кивнули. Оба понимали, к чему я ведуплевать мне на охранную грамоту, я хочу взять пятьдесят тысяч и куда-нибудь сбежать.
Возможно господин Торнхелл, ответил Сакран, немного поразмыслив, очень даже может бытьвы получите свои пятьдесят тысяч очень скоро.
Как скоро? вскричал я в жадном азартном нетерпении.
Мы, я полагаю, сможем взять на себя ответственность и без консультаций с нашими государями проговорил Армад, переглянувшись с Сакраном.
Да, без консультаций, кивнул Армад, и мне привиделось, что в глазах его, направленных на Сакрана, проскользнула ироническая искра. По-моему, во всяком случае, мне так показалосьпослы уже обговаривали такую возможность. Вдруг снизошло озарение: они же ломают передо мной комедию! А я думалэто я даю перед ними представление. А ведь они уже все просчитали, они дали себя уговорить, они сейчас со мной играют! Две кошкии маленькая мышь по имени Аран Торнхелл, которую они перебрасывают лапами друг другу!
Хитрые и коварные сукины дети! Они уверены, что дожали меня, но в глазах, в жестах, никакого упоения победой, сплошной холодный расчет, слегка подчеркнутый иронией. Очень опасные противники, очень. Это не буйный Трастилл Маорай, не самовлюбленный Таренкс Аджи и не маниакально-самоуверенный Ренквист. Эти в разы опаснее. Деловые люди Средневековья, местные бизнесмены-рейдеры, перед которыми поставили четкую задачуотжать империю.
Тогда я жду от вас денег господа! Жду как можно быстрее!
Не волнуйтесь так, господин Торнхелл, проговорил Армад отечески. Деньги будут. Главное, чтобы вы остались неизменны в своем решении отречься от трона.
Я воздел глаза к потолку, к мучениям святых и непорочных, указал на них дрожащей рукой.
Я тверд и неизменен в своих решениях, как эти святые! И даже под пытками Не изменю своему слову!
Мы верим вам, господин Торнхелл, молвил Сакран с неясной улыбкой.
Конечно же, верим, следом повторил и Армад. Особенно под пытками
Я схватился за желудок, протяжно икнул.
Господа прошу прощения господа сейчас я буду блевать
Оба синхронно встали и направились к дверям.
Но пятьдесят тысяч я требую! Требую! Требую пятьдесят тысяч прежде, чем подпишу отречение! крикнул им в спины.
Они ушли, немного погодя вошел Блоджетт. Я встретил его широкой улыбкой.
Должен принести извинения, старший секретарь. Я не предупреждал о нюансах спектакля, мне нужна была ваша непосредственная реакция.
Все, что вы г-говорили здесь
Разумеется, спектакль. Но, я полагаю, они поверили, что я отчаялся и хочу бежать, прихватив пятьдесят тысяч. Думаю даже, они привезут мне эти деньги задолго до прибытия Варвеста. Но главноея так полагаю, по крайней мерея убедил их, что не буду готовиться к войне, что я отчаялся и готовлю бегство. Рассуждая так, они не будут удивляться моим перемещениям из Варлойна в Норатор и обратно. Я, можно сказать, значительно ослабил их подозрения и заработал для насущных нужд пятьдесят тысяч. Теперь же, Блоджетт, прямо с этой секунды, мы начнем подготовку к будущей войне.
Глава одиннадцатая
За окном было рваное серое небо. Краски заката таились далеко на горизонте, за клочковатыми тучами цвета мышиных шкур. В парке ветер гулял по верхушкам деревьев, и, как обычно, над деревьями кружились не выбитые до сих пор вестники лихолетьявороны. Тоже серые. Гнусные.
Я созвал ближний круг в ротонду, в свой кабинет, вместо вина приказав Бришеру доставить хороший бочонок горного виски, каковой капитан и принес с радостью. Винопраздничный напиток, водкакризисный, и не важно, что вместо нее пьется выдержанный в дубовых бочках самогон.
Борьба за власть делает духовно нищим, но только не в том случае, когда ты планируешь употребить полученную власть на всеобщее благо. И не в том случае, когда те, кому ты можешь уступить власть без борьбы, готовы превратить страну в еще большее болото, чем она есть сейчас.
Под конец речи я показал ультиматум и, пока он ходил по рукам, отпил приличный глоток из своего кубка.
У стола сидели Бришер, Фальк Брауби, Литон, Бернхотт и Амара Тани, моя берегиня. Эвлетт в одежде служанки рядом с Шутейником, и по тому, как держатся рядом, сразу ясноночи они проводят совместно, разумеется, тогда, когда работа позволяет. Шутейник теперь распоряжается Тайным приказом, набирает шпионов, создал небольшое ядро будущей секретной службы Нельзя сказать, что от работы он в восторге, однако исполняет ее весьма ревностно. И пьет. А кто не пьет в кризисные времена?
Кот не выдержал такой массы гостей, надул щеки и ушел на нижние этажи, только хвост мелькнул.
Ладушки-воробушки, мастер Волк проронил Шутейник с трепетом.
Мессир это Бернхотт.
Милый господин а это Амара. Краска схлынула с ее битых оспой щек.
А е это Брауби. Он ерзал на стуле, сжимал огромные кулаки.
Ах ты ж е е е Простите мою дерзость, но я е е е это Бришер. Ругательства вылетали из его рта, как свинцовые пули.
Я кивнулжизнерадостно и небрежно.
Такие дела.
Шум в кабинете нарастал, в основном это были восклицания, и почти всематерные. Самые забористые, такие, что заставили бы матроса покраснеть, я слышал со стороны Амары Тани. Сразу же после первой реакции руки потянулись к кубкам.
Прогнозируемое действие.
Брат Литон отхлебнул горячительного и молвил рассудительно:
Словом сказать: если вы возложите на себя корону Растаров, принц Варвест может объявить и, конечно, объявит вас узурпатором, в котором нет ни единой капли наследной крови!
Или что-нибудь еще придумает. Но
Но? воскликнул Бернхотт Лирна. Пылко воскликнул, как юноша горячий. Ждал от меня нужных слов.
Все ждали.
Я подошел к окну. Под деревьями виднелись силуэты Алых.
Буду говорить без церемоний: принц Варвест не получит ни шиша. После долгих раздумий я принял решение. Я буду отстаивать трон Санкструма и свою корону, ибо при Варвесте Санкструм станет всего лишь еще одной провинцией Адоры.
Откуда мою расу изгнали, как сотни лет прошли, но мы помним! Шутейник вскочил, махом опрокинул кубок. Щеки раскраснелись, желтые глаза сверкали, как куски полированного янтаря. Мастер Волк! Мастер Волк! Да если Адора придет Куда нам бежать? В горы? В Степь к этой дуре белобрысой извините за Коникам задницы намывать? Его душили эмоции. Не увидел, но почувствовал руку Эвлетт, что нервно сжала его запястье. Ох, женщины ну что вас тянет влюбляться в певцов да актеров, они же любят сразу весь мир. Даже и не думайте бросать трон! Война? Пусть война! Все хогги с вами пойдут! Дюка дюков заставим А вот если бы вы отказались
Я кивнул. В хоггах я не сомневался. И в том, что самые светлые головы из хоггов заставят Баккарала Бая раскошелитьсятоже. В деньгах, как и говорил Блоджетту, у нас не будет недостатка.
Тут же поймал долгий взгляд Амары. Глаза ее цвета стали были острыми, как хорошо наточенные засапожные ножи.
«Все еще хуже, чем я могла представить, милый господин Все намного хуже», сказали ее глаза. А шум в кабинете тем временем нарастал.
Вот зачем пушки потребовались так скоро! грохотал Брауби. Но я их не рожу! Не смогу! Проще и быстрееотнять!
Бришер просто ругался. Брат Литон совершал Знаки Ашара, словно отгонял злых духов.
Бернхот пристально взглянул на меня:
Простите меня за прямоту, мессир, но противостоять войскам Адоры и Рендора
Сложно. Но можно. И нужно. Я знаюкак.
Однако мы не сумеем удержать границы, мессир!
Не сумеем. И не будем пытаться Рендор вторгнется в пределы Санкструма, перейдя рубежи и окажется в не самом богатом краю А дальше Я скажу, что делать. Я знаю, что делать, Бернхотт.
Я не стал описывать теорию партизанской борьбы, сейчас не время. И не время ставить насущные задачиих я поставлю каждому из соратников по отдельности. Не то чтобы я им не доверяю, скорее, наоборот, доверяю слишком сильно, но в существующем положениипока я нахожусь под колпаком Адоры и Рендора и война не объявленалучше будет, чтобы каждый из моих приверженцев знал только свой фронт работ. Элементарные правила безопасности.
Если кто-то захочет отказаться Хм Я не стану препятствовать. Борьба будет тяжелой, и если я проиграювсех моих ближайших сподвижников, несомненно, лишат голов. Но время отказаться у вас еще есть. Отказаться и предать, мог бы я добавить, ибо только своевременным предательством можно было сберечь свои головы.
Лишат головэто как минимум, поддержал Блоджетт. Суровые кары обрушатся также и на родичей близких и дальних. Целые знатные роды будут стерты с лица Санкструма.