Громким лаем Дунбар МакХит призвал всех к порядку. Он уже почти протрезвел и даже успел принять угрожающую позу, более подходящую его положению в клане. Каждый волосок меха вождя торчал дыбом, отчего Дунбар казался вдвое больше обычного.
Послушайте меня, волки клана МакХитов! Послушайте своего вождя! Никакого убийства Дунбар сделал эффектную паузу и окинул взглядом своих лейтенантов. Никакого убийства, пока я не скажу.
Он сделал еще одну паузу.
Настанет время, и гнусная предательница Эдме получит по заслугам. Но это будет не простое убийство, а гораздо хуже!
Что может быть хуже убийства?
Пока просто будем внимательно следить за ней.
Лейтенанты обменялись беспокойными взглядами. «Следить за ней? Что-то хуже убийства?» Их залитые соком огонь-травы мозги шевелились с трудом, и никто из волков даже представить себе не мог, что такое можно придумать хуже убийства и истязаний.
Вождь продолжил:
Будем за ней следить, чтобы обнаружить ее слабое место. А затем накажем как следует.
Дунбара трясло от злости. Он так долго ждал, чтобы кто-нибудь из МакХитов стал членом Стражи! Недавние слова Эдме окончательно его разъярили.
В прояснившуюся голову вождя пришла идея. Нужно только дождаться, пока волки успокоятся, и сразу огорошить их новостью. Если в чем-то Дунбара МакХита и можно было назвать мастером, так это в искусстве убеждения и манипулирования.
Когда вождь наконец заговорил, остальным пришлось изо всех сил тянуть шеи и напрягать уши, чтобы хоть что-то услышать, так тихо Дунбар это произнес:
Друзья мои, вполне возможно, вы сейчас смотрите на следующего фенго.
Волки дружно изумленно вздохнули, и в гаддерхиле воцарилась мертвая тишина.
Глава шестаяСлова обеи
В яростном мельтешении снега светлело пятнобелее вихрящейся вокруг метели: обея последовала за Эдме.
Постой, Эдме! провыла она. Постой! Это я, Эйрмид!
Ее слова словно разорвали плотную пелену снега: имя обеи редко произносили вслух, а чтобы она сама назвала себя по именитакого даже и помыслить было нельзя! Если глодатели считались низшими по положению членами стаи и их безнаказанно унижали и обижали остальные волки, то у обеи никакого ранга не было вовсе. Бесплодных волчиц ничто не связывало с их кланоми их старались не замечать, словно невидимок. Эйрмид слышала, что в других кланах к таким, как она, относятся гораздо вежливее, чем у МакХитов, но многие беременные волчицы все равно сторонятся обей, опасаясь, что те могут сглазить будущих волчат.
Однако сейчас Эйрмид необходимо было поговорить с Эдме и рассказать ей гнусную тайну клана МакХитов, о которой умалчивали много лет. Обея чувствовала, как ей становится легче от этого намерениясловно в душе ее появилась трещина, и теперь оттуда вытекает вся накопившаяся грязь.
Услышав призыв обеи, Эдме остановилась, расставив пальцы пошире, чтобы не проваливаться в снегсугробы вокруг всё росли. Эйрмид наконец догнала маленькую волчицу:
Иди за мной. Если что, выроем снежную нору, хотя мне кажется, что буран затихает.
Вырыть с Эйрмид снежную нору? Разве малькад когда-нибудь заговаривал с обеей, не говоря уж о том, чтобы разделить убежище с той, кто оставила его умирать на тумфро? Нет, это точно находилось за гранью понимания.
В чем дело? сухо спросила Эдме. Что ты от меня хочешь?
Ты должна узнать правду.
Я и так знаю правду. Я знаю, что со мной сделали. Я знаю, что ты не относила меня на тумфро.
Да, это так. Но есть и еще кое-что. За все время, что я числюсь обеей МакХитов, я не отнесла на тумфро ни одного щенка.
Ни одного? Никогда?
Вот теперь Эдме по-настоящему удивилась.
Никогда!
Они вырыли в снегу яму и улеглись в нее, но почти сразу же буран прекратился и выглянуло солнце. К тому времени, как Эйрмид закончила свой рассказ, в сугробах уже то тут то там чернели изрядные проплешины.
Получается, что в самом недостойном среди всех кланов никогда не рождалось настоящего малькада. Как будто вся их некрасивость переходит в души, не касаясь тел. А ведь уродство души гораздо хуже внешних недостатков.
Обея вздохнула и крепко зажмурилась, словно собираясь с духом, чтобы продолжить.
Когда выяснилось, что я бесплодна, я даже немного обрадовалась. Мне не хотелось передавать потомству дурную кровь клана.
Но ведь клан МакНамара был основан выходцами из клана МакХитов, заметила Эдме. А МакНамараблагородные волки.
Это произошло почти тысячу лет назад. Первой МакНамарой была самка клана МакХитов по имени Хордверд. Потом к ней присоединилось еще несколько волчиц. И по сей день самки МакХитов порой перебегают к МакНамарам, а в нашем клане имя «Хордверд» считается проклятым.
Какое мне теперь дело? Я уже не МакХит, стояла на своем Эдме. Хотя этого имени я никогда не слышала.
Оно запретное. А запретный плод, как ты, должно быть, знаешь, всегда сладок. Имя передавали по секрету из уст в уста. В клане МакХитов всегда существовала группа волковтак называемое общество Хордверд, которые хранили память о первой МакНамаре. Временами общество исчезало, но потом появлялось вновь. Некоторые самки из него, кому духу хватало, даже перебегали к МакНамарам.
Вырытая в снегу яма давно превратилась в лужу.
В самом деле странная погода, сказала Эйрмид. У тебя хорошо получилось сыграть на суевериях клана. Может, страх на время отвлечет их от ненависти.
Ты хочешь сказать, от того, чтобы преследовать меня.
Да. Им очень хотелось, чтобы в Стражу взяли их представителя.
Я не скажу, откуда узнала про вырванный глаз.
Рано или поздно это перестанет быть тайной.
А если станет известно, что ты встречалась со мной?
Это не важно.
Почему?
Я тоже ухожу. Эйрмид нерешительно помолчала, но всё-таки продолжила:Кажется, я последняя из общества Хордверд. Хватит с меня МакХитов, пойду к МакНамарам. Я давно уже хотела уйти, но всё никак решиться не моглаони ведь соберут бирргис в погоню за мной.
А на твоей памяти кто-нибудь сбегал?
Да. Только одна волчица.
И кто же?
Зеленые глаза Эйрмид вспыхнули так ярко, что стали почти прозрачными. Она перехватила взгляд Эдме, и челюсть ее задрожала.
Кто? переспросила маленькая волчица.
Твоя мать.
Перед глазами Эдме все закружилось, и она крепко зажмурилась.
Ей удалось сбежать?
Эйрмид понуро опустила голову.
Она была храброй волчицей, Эдме. Очень храброй. Видела шрам, который украшает нашего вождя?
Эдме кивнула.
Ее работа, сказала обея. Она целилась ему в глазв отместку за твой.
Глава седьмаяКлочки
Так этот шрам оставила твоя мать? удивился Фаолан.
Эдме промолчала.
Они встретились у болотца, где несколькими днями ранее рассматривали покрытую инеем паутину. Фаолан не верил своим ушам. Ложное тумфро Волки, вырывающие глаз у щенка из собственной стаи Смелая мать и смелая дочь, отрекшаяся от клана
Да, забыла рассказать еще кое о чем, добавила Эдме.
«Как будто этого недостаточно», подумал Фаолан.
Я раньше особо не задумывалась, насколько МакХиты суеверны. Но когда пошел снег, меня осенило, что они пьяны по самые глаза, и я решила воспользоваться случаем. Хотела сбить их с толку.
И что же ты сделала?
Обратила их внимание на необычную погоду. Сказала, что такой снежной весны не бывало со времен Долгого Холода.
Фаолан склонил голову, бездумно царапая землю кривой лапой. В его зеленых глазах светилось беспокойство.
Думаешь, что не надо было?
Нет-нет, всё правильно.
Эдме показалось, что ее спутник сейчас где-то далеко отсюда. Как будто перед его глазами проходят отрывки давно позабытого сна.
Что же теперь скажет фенго? спросила Эдме.
О чем?
Фаолан моргнул и снова стал прежним. Волчице показалось, будто его блуждающий дух вернулся в покинутую на время шкуру.
Ну, то есть он не прогонит меня из-за того, что я не настоящий глодатель?
Но ты же выиграла гаддерглод и продемонстрировала свои способности. Ты такой же настоящий глодатель, Эдме, как и все остальные.
Вдруг он подумает, что если примет меня, то другие волки тоже начнут специально калечить своих щенков.
Вот еще! гневно воскликнул Фаолан. Никто из остальных кланов не сравнится с МакХитами в грубости и мерзости. Даже не думай об этом. Всё, нам пора идти.
Эдме хотелось поподробнее расспросить Фаолана о его тумфро, однако серебристый волк гораздо больше значения придавал месту, где его нашла медведица. Маленькая волчица была уверена, что у него получился прекрасный друмлин в честь Гром-Сердца, потому что ни один волк на ее памяти не выгрызал кости настолько красиво. Она подумала о своей матери и о том, что ее кости, должно быть, лежат где-нибудь, всеми позабытые, или и вовсе исчезли. А было бы так приятно сделать такой же друмлин и для Акиры!
«Акира». Имя матери музыкой отзывалось в сердце Эдме. Она мысленно повторяла его снова и снова. «Какие мелодичные звуки!»думала Эдме все время, пока они шли к Кольцу Священных вулканов.
* * *
По дороге на восток Фаолан и Эдме старались держаться подальше от территории, на которой МакХиты обычно охотились летом. Они неспешно трусили по сугробам, и серебристый волк уже хотел было заговорить о том, как это страннометель летом, когда оба выбежали на большую поляну. Посреди покрывавшего ее снега алело кровавое пятно. Волки замерли, шерсть на загривках встала дыбом, глаза превратились в зеленые щелочки. В следующую секунду ветерок донес до них запах с поляны.
Волчья кровь! От этой мысли сердце Эдме пропустило удар. «Великий Люпус! Пусть это будет не она, взмолилась волчица, вспомнив слова Эйрмид. Если МакХиты узнали про побег, пусть шлют бирргис и за мной. Пусть только попробуют меня поймать!»
Что тут случилось? недоуменно спросил Фаолан, заметив на краю поляны клочки шерсти.
Они прошли чуть дальше, и глазам предстало омерзительная картинаразорванные останки двух волков.
Инглисс, тихо произнесла Эдме.
Что?
Инглисс и Киран. Я узнала их по шкурам.
Волчица с облегчением вздохнула: это не Эйрмид. Но зрелище было ужасающее. Никому не пожелаешь такой смерти, даже тем, от кого сам немало пострадал в свое время.
Зачем было их убивать?
От них я узнала, что меня сделали малькадом. Наверное, Дунбар МакХит как-то это выяснил.
Эдме глубоко вздохнула и продолжила:
Они всегда так делают. Вот только почему почему не в Яме?..
В какой яме?
Неважно, мрачно отрезала Эдме.
Они обошли место расправы, стараясь не смотреть на кровавые останки волчиц, виноватых лишь в том, что они привыкли хвастаться и насмехаться. И чем дальше лежал их путь, тем больше в Эдме крепла уверенность, что она не зря отреклась от своего клана и что каждый шаг приближает ее к матери, к Акире. Онадостойная дочь смелой волчицы. Пережитый ужас заменил Эдме воспоминания, которые она должна была испытать на тумфро. Путешествие маленькой волчицы проходило в точности так, как предрекал ей фенго, в поисках истины и осознания своего места в мире. Как здорово, что у нее такая мать! «Мама! думала Эдме. У меня теперь есть мама!»
Заснеженные участки встречались все реже и реже. Постепенно теплело; погода становилась почти обычной для луны Сбрасываемых рогов. Правда, сброшенных рогов волки нашли не так уж много: словно многие стада просто не вернулись в места летнего обитания. Однажды такое уже было «Уже было?»молнией пронеслось в голове Фаолана. Откуда ему знать, что было раньше, если он живет-то всего лишь третье лето? Внутри снова взбурлили какие-то смутные воспоминания, обрывки снов, неясные мысли о давних событиях
Он повернулся к Эдме.
В гаддерхиле МакХитов ты сказала про Долгий Холод и
Заставила их поволноваться.
«Меня это тоже почему-то волнует», подумал Фаолан, но высказывать пугающую мысль вслух не стал.
До Кольца Священных вулканов оставался день пути. Волкам не терпелось дойти до цели, но они решили не торопиться. Фаолан с Эдме слышали, что лучше всего подходить к Кольцу почти в сумерках, когда из жерл вулканов вылетают золотистые искры, оставляя на пурпурном небе огненные росчерки. Поэтому они заночевали в покинутом логове кугуара.
Луны на небе не было, зато высыпали бесчисленные звезды, отчего ночь казалась светлее обычного. Потом налетел ветер, принеся с собой облака, и закапал холодный дождик. Волкам вновь пришла в голову мысль о необычной для такого времени года погоде, но оба слишком устали, чтобы о чем-то размышлять. Вскоре они уже крепко спали.
* * *
Он шел по какому-то месту, которое не походило ни на землю, ни на небо, один лишь густой туман, в котором ничего не разглядеть и не узнать, какое сейчас время года и какая луна.
«Я иду по мелководью времени», почему то подумал Фаолан. Он почти не чувствовал своего тела, не ощущал шкуры, не понимал, куда и когда ступают лапы. Но мозг его все-таки уловил какое-то ритмичное биение. «Я ничто, и я все».
Туман расступился только у берега реки, и сквозь дымку Фаолан различил очертания противоположного берега, а на немочень старого волка, «древнего», как называли первых обитателей страны Далеко-Далеко. «Он же совсем слепой, подумал Фаолан, а смотрит вниз, словно выискивает следы. Отпечатки копыт! Следы оленей!» Почему-то серебристый волк был уверен, что «древнего» заботит тот же вопрос, что и его самого: отчего так мало оленьих рогов? Неужели олени не вернулись? Куда они ушли?
Лапы старого волка подкосились, и он тяжело рухнул на землю. Фаолан вдруг понял, что «древний» пришел сюда, чтобы совершить ритуал прощания с кланом, со стаей и со своим собственным телом. «Он умирает! Его жизнь прожита до конца, настало время уходить». Сквозь туман проступили очертания звездной лестницы, ведущей к Пещере Душ. «Сейчас он сбросит шкуру и взойдет на первую ступень, подумал Фаолан. Но разве мне можно это видеть?» Смертьочень личное переживание, и все же все происходящее во сне выглядело таким знакомым!
* * *
Фаолан не увидел, как старый волк взбирается по звездной лестнице. Он проснулся, когда на сером небе медленно гасла последняя звезда и разгоралась полоска алой зари. Он чувствовал, что ему приснился какой-то печальный сон, но не мог вспомнить подробностей. Ни единого обрывка. Но в душе его неожиданно воцарился покой. Фаолан посмотрел на спящую Эдме и понял, что ей тоже снится что-то приятное. Наверное, ее матьАкира.
Часть втораяКольцо вулканов
Глава восьмаяВид с хребта
По дороге на восток, к священным вулканам, Фаолан и Эдме не раз замечали, как над их головами со стороны королевств ГаХуула пролетают совы. Все они стремились на юг.
«Хорошо хоть кто-то в это время года движется в верном направлении», мрачно подумал Фаолан.
С этого холма, наверное, уже видны вулканы, сказала Эдме.
Давай поднимемся, предложил Фаолан.
И волки принялись взбираться по крутому склону.
С вершины действительно вдалеке вырисовывались громады пяти больших вулканов. Конусы их покрывала дымка, а два кратера еще и окутывало слабое сияние.
Мы слишком далеко, чтобы увидеть пламя, сказала Эдме. Впрочем, у меня только один глаз.
У меня два, но я тоже огня не вижу. Может, вечером разглядим, когда подойдем поближе?
Зато я четко вижу, что нам еще несколько кряжей нужно преодолеть, заметила Эдме.
Фаолан перевел взгляд вниз и увидел прямо под собой реку.
Тайн смерфин, прошептал серебристый волк.
Что? спросила Эдме и посмотрела на спутника, не отрывавшего глаз от реки. Что ты сказал? Похоже на древний волчий язык.
О чем ты?
Ты сказал «тайн» и еще что-то там, какое-то слово.
Я сказал: «Клянусь костным мозгом». Так говорят.
Нет, не то, настаивала Эдме. Ты прошептал что-то непонятное, словно на древнем волчьем языке. Пусть у меня один глаз, но ушей-то два, Фаолан.
Я просто смотрел вниз, на реку. Да взгляни сама.
Вода уже не отливала янтаремона излучала изумрудное сияние, как волчьи глаза. Но внимание Фаолана привлек не ее цветон не сводил глаз с берега.
А на берегу два волка и большая медведица гризли объедали крупную тушу, похожую на лосиную. На мелководье резвились двое медвежат. Чуть поодаль своей очереди ожидали еще с десяток волков. Время от времени медведица подходила к детенышам и отрыгивала куски парного мяса.
Зрелище заворожило Фаолана. Из древних легенд он слышал, что иногда медведи и волки делились друг с другом добычей. А теперь еще и вспомнил, как вожди кланов говорили, что Священная Стража хранит часть прежних обычаев.