Это как разбитое зеркало. Ты для каждой роли отодвигаешь свою личность и вживаешься не в роль, а в новую личность.
Ставки в спектаклях обычно слишком высоки.
А не рискуешь ли ты каждый раз потерять свою настоящую личность? сощурил глаза Сумеречный, который все-таки пошевелился, садясь, хватаясь ладонями за виски.
Думаю, теперь должна быть ясна еще одна причина моей ненависти к Маиму, гневно прошипел Сварт: Да, такая долгая игра наполняла меня ненавистью. Но потеря личности была одним из вариантов, ведь притворяться надо было на самом высоком уровне.
Настолько, что сам начинаешь верить. Верить, что ты живешь среди них верить, что ты жертва кораблекрушения, казначей лорда Друг его дочери, в конце концов. Проклятье! Только ненависть сохраняет твои истинные замыслы!
Может, не стоило так сохранять, снова упал на плот Сумеречный Эльф, охнув от ощущения обожженного тела.
Я ненавижу их, счастливых по праву рождения, сурово бросил Сварт.
Сквозь маску его игры вдруг трещиной прошла давняя обида, боль, непонимание. Только такая давняя, что много лет назад перегорела, исказилась, хранясь на задворках сознания.
Ну, вот ненавидишь ты богачей, а давай сделаем революцию, и больше их не будет, слабо рассмеялся Сумеречный Эльф, поводя картинно рукой, точно желая дотронуться до неба.
Это невыполнимо, с тоской прозвучал сдержанный вздох.
В идеалы сотен революций и смены правителей пират никогда не верил. В Круне случались и дворцовые перевороты, и революции, а страна все так же изнывала от нищеты и эпидемий.
Эх, опять все перечеркнул одним словом. Ты просто завидуешь, бросил с насмешкой Эльф, но потом твердо проговорил: Тот, кто ненавидит, никогда не захочет стать таким же, как объект своей ненависти.
Внезапно глаза собеседника закатились, по телу прошла судорога, заломившая руки и ноги под неестественными углами.
Эй! Хранитель-вредитель! Ты сдохнуть решил? встрепенулся пират и пнул спутника к краю плота.
Какой-то дикарский, животный страх перед трупом и разложением охватил его. Впрочем, Сумеречный Эльф, ощутив соленую воду, пришел в себя, забираясь обратно на бревна. Затем окунул голову и быстро вынырнул, вдыхая жадно воздух.
Ух, водичка освежает, радостно проговорил он. Хлебнул солененькой. Тоже неплохо.
Ты солгал насчет суши! Ты сам не знаешь, куда нас несет! внезапно вцепился в шею спутника Сварт и начал душить.
Сумеречный Эльф попытался разомкнуть его цепкие пальцы.
Гора! Гора чаек! Ты видел ее? прохрипел, вываливая синеющий язык, Сумеречный Эльф.
Сварт вспомнил, что враг спал, когда капитан заметил скалу с чайками, застывшую посреди моря, а значит, не мог придумать эту гору как отговорку. Поэтому разомкнул свои длинные узловатые пальцы.
Видел, кивнул он, сжимая кулаки, чтобы не довершить начатое. Хотя он и позабыл, что перед ним бессмертный.
Эльф улыбнулся обнадеживающе, падая снова на бревна плота, морщась от боли.
Уже скоро Скоро
Сварт не верил словам Сумеречного, он вообще не умел верить ни в высшие силы, ни в судьбу, ни в людей, ни в существование сокровищ. Но обещаниям бессмертного стоило верить. Он знал и про течение, и про скалу чаек. И к вечеру бескрайнюю синеву океана прорезала черная полоска. Едва заметная, но отчетливая. Не мираж, не обман.
Скала Нет! Остров! Земля! глаза Сварта расширились, когда он приподнялся на плоту, всматриваясь в горизонт.
Полоска маячила вдалеке черным пятном, качаясь над гладью моря. Заветная! Даже если ждал враждебный неприветливый край, там нашлась бы вода. Вода!
Плот хрупок, скорее всего, нас разобьет прибоем, сделался собранным и даже суровым Эльф, но воодушевляющее улыбнулся и добавил: Советую приготовиться.
Течение вливалось в волны прибоя, земля приближалась все стремительнее. Разобьет о берег? Нет! Это не страшно, это захватывающе. Жизнь. Противостояние.
Прибой окатил холодными волнами, берег приближался, и казалось, что море неподвижно, а земля несется навстречу. Плот заскрипел и взлетел, как птица, на крыльях волн. Едва удавалось удержаться.
Сварт сознательно не замечал, но давно не ощущал такой всепоглощающей, неисчерпаемой радости. Радость без мыслей, существование без слов. Никто не судил, ничего не осталось: ни мыслей, ни замысловтолько единственный миг.
Круто-о-о! раздался наивно-воодушевленный голос Эльфа, но потом все потонуло в волнах.
Плот взлетел над прибоем и осел на мель, ломаясь о прибрежные рифы. Все пронзил треск и скрежет. Соленая вода окатила с головы до ног, колени ударились о дно, но удалось оттолкнуться и вынырнуть. Вскоре Сварт уже брел по отмели, разгребая обломки, не помня себя. И мир оказался прекрасным.
Они выбрались на берег, вернее, Сварт выбрался, а Сумеречный потерялся в волнах. Но его судьба меньше всего заботила пирата.
Ладони ощутили прохладу мокрого песка, смешанного с хвоей близко растущих елей. Человек ступил на землю, и показалось, что настал первый день творения, выход из моря, до начала времен, как новое рождение. Но если бы Не для него. И все-таки он радовался, как первый человек.
Земля сочилась забытыми ароматами. Слишком много ароматов, как будто созданных заново. Свет паутиной тянулся сквозь ветви, лес обрывался песчаным откосом к морю, но Сварт оказался там, где ветви и корни касались воды, питаясь солеными соками.
И между деревьев змеилась, впадая в великий поток океана, крошечная речка с заболоченными берегами. Но это была вода, пресная, настоящая, не важно, что пахла лягушками. Запах и вкус не ощущались. Главное, что вода, пресная, чудесная вода.
Но вскоре все закружилось, в ушах нарастал гул. И влажный мох среди корней, обитель насекомых и червей, показался ложем во дворце.
Сколько времени прошлонеизвестно, очевидно, чуть меньше суток. Сварт проснулся, поражаясь, как беспечно себя повел, оказавшись на чужой земле, ведь это могло быть западней. Но ничего не произошло.
Усталость прошла, сильнее ощущался голод, и немного ныло избитое тело. Но разум приказывал двигаться дальше. А дальше куда? Как раз настало время поразмыслить над этим.
Сварт надел черную рубашку, до того обмотанную вокруг головы, чудом уцелевшую в кутерьме волн. Затем вышел на берег, где прибой еще меланхолично полоскал обломки плота. Море казалось по-прежнему бескрайним. И капитан понимал, что не в силах ненавидеть этот величественный перелив пенных валов. Он оставался верен зову соленого ветра.
Пират прошел дальше по песчаной гряде и увидел Сумеречного Эльфа, лежавшего ничком, замотанного плотными щупальцами длинных водорослей. Сварт с опаской, точно касался чего-то омерзительного и неизведанного, поднял сухую ветвь, отломанную от выпитой солнцем мертвой коряги, и потыкал бывшего спутника. Странная брезгливость вновь вернулась к капитану.
Сумеречный Эльф недовольно отмахнулся, с его стороны донесся храп, сменившийся вскоре долгими зевками пробуждения.
Ну, чего, видишь? Я тебе не соврал Рад тебя видеть, старина! сказал он развязно.
Без фамильярностей, выпрямился Сварт.
Пожрать бы, встал Сумеречный, оглядываясь.
Сварту пришла такая же мысль. И он уже высматривал добычу, скрываясь в зарослях. Глаза его жадно впились в пасущегося неподалеку кролика. Охотник готовился к прыжку, становясь похожим на огромного тощего кота. Рывок! Но
Зар-р-раза! Ты что творишь? разразился тирадой ругательств Сварт, несмотря на свое обычное спокойствие.
Сумеречный Эльф кинулся наперерез, заслоняя добычу, позволяя животному сбежать. Пират хотел бы задушить Эльфа, но остолбенел, глядя яростно и в высшей степени недоуменно.
Это что? Что это было? картинно тараща глаза, прошипел Сварт, указывая на пустое место на траве. Хорошо, что вокруг не случилось ни единого свидетеля такого позора.
Трава, смущенно отвел глаза спутник, смеясь, а потом вновь стал грустным: Был кролик. Сварт, я понимаю твои чувства охотника Но Ну, у нее крольчата там, в норке Без нее они погибнут.
Что?!
Сварт нервно провел руками по черным коротким волосам, так и застыв с заломленными в непонимании локтями, а потом только указал на Сумеречного, тряся головой:
То есть когда в море тонут корабли, ты сидишь, сложа руки? А когда кролик! Ну, уж кроликда! Это кролик! Это у вас там у всех так, у бессмертных-стражей-эльфов, бездна разбери, кого еще! Да? Я понял, я понял, я сошел с ума. Я сошел с ума.
На гневную тираду Сумеречный не возразил и не рассмеялся. Он был серьезен:
Ни одно живое существо не пострадает, если я знаю, что оно не должно пострадать. Вон там другой кролик. Его можно. Его судьба прерывается сегодня. Я вижу.
«Судьба кролика». Я точно сошел с ума, отозвался Сварт, уходя выслеживать новую добычу. Рывокжертва в сильных руках. Хруст костей, писк зверька, оказавшегося не таким уж мелким. Похоже, на острове водился какой-то особенный вид кроликов.
Сумеречный Эльф послушно развел костер своим заклинанием. Хотя бы в этом он оказался полезен. Сварт насадил ободранную тушку на палку и подставил возле огня. Ожидание пищи казалось бесконечным. Языки пламени, терзавшие мох и ветки, виделись первым таинством пещерных людей.
Вскоре зубы уже впивались в плохо прожаренное мясо, и голод исчезал. Сварт только теперь понимал, как неубедительно играл жертву кораблекрушения тогда. Как легковерно приняли его те, кто не знал в своей жизни голода.
Сумеречный покорно сидел, ждал и не посягал на ароматного кролика, но красноречиво рассматривал и вскоре проскулил без особой надежды:
А мне?
Не смей трогать, отодвинул еду Сварт, глядя исподлобья, делая вид, что аргументирует: Я знаю, что ты не умрешь от голода, ты вообще не умрешь. Это расплата за испорченную охоту. Уяснил, урод жалкий?
М-м Ну, ты все равно столько никогда не ешь. А после затяжного голода еще плохо станет, вздохнул Эльф: Кролик-то здоровый. Местная порода. С овечку почти. Короче, я подожду.
Через некоторое время Сварт поглядел на оставшуюся часть кролика, в основном, кости, и понял, что Сумеречный Эльф прав. А казалось, после нескольких дней голода мог бы полмира сгрызть
Он глянул с ненавистью на усмехавшегося без улыбки Сумеречного Эльфа и мстительно кинул остатки кролика в золу. Спутник покорно вытащил их, отряхнул и съел со всеми костями, запихнув в рот в один присест. Глаза его смеялись, вновь хотелось придушить его. Но все-таки он не обманул, стало быть, мог еще пригодиться.
Чтобы Сумеречный Эльф не мозолил глаза, Сварт встал и пошел дальше, в лес, в глубь острова на разведку. И нашел то, что его по-настоящему заинтриговало.
В чаще лежал труп.
Сварт хладнокровно подошел. Хладнокровно? Пожалуй, даже заинтересованно. Давно уставший от метаний и прихотей судьбы незаурядный рассудок нашел для себя благодарное занятие.
Шея жертвы, мужчины, была перерезана. Правда, не до конца, точно его душили, но не веревкой. Он лежал в лужице запекшейся крови. Но что важнее, на поясе висел туго набитый кошелек. Сварт присмотрелся.
Часть II. Пустоши
Глава 11. Одинокий ковбой
Серая лошадь неспешно двигалась шагом, покорно и даже охотно подчиняясь воле умелого наездника в широкополой черной шляпе и бежевом пончо. Ковбой не понукал животное, шпоры не блестели на черных сапогах. Уздечку он сжимал мягко и непринужденно, как влитой держась в седле. Все его движения, осанка, сильные руки, спокойная неспешностьвыдавали непоколебимую волю и невероятную силу. Скрытую, достигшую такого уровня, когда демонстрация излишня.
Из-под тени шляпы мерцали зеленые с янтарным отблеском глаза. Их скрывали спадавшие пряди длинных пепельных волос
Всадник неспешно въехал в запыленный городишко, затерянный среди пирамидальных красных скал. Уже смеркалось, но от земли шел жар. Раскаленные степи Круны не любили гостей.
Несчастная страна, пораженная бесконечной войной с наукократией джиннов, республикой Гриустен, переживала не лучшие времена. Маленькие города, затерянные среди бескрайних равнин, зачастую превращались в бандитские логова. И далеко не всегда власти знали об этом. А иногда просто не желали видеть.
«Круна. Значит, вот как выглядит твоя родина, капитан Сварт. Хотя ты скитался больше по прибрежным городкам. Но боль везде едина, нищета везде похожа», подумал всадник и огляделся.
При въезде его встретила деревянная арка с висящим на ней конским черепом, из которого выполз здоровенный паук.
Сквозь городишко пролегала всего одна широкая улица, от которой тянулись несколько грязных проулков. Из приличных зданий маячили двухэтажный офис шерифа, приземистый банк, запыленный магазинчик и, конечно, салун.
Люди вокруг, бедно одетые, с выдубленной ветром кожей, занимались своей повседневной работой и кидали на пришельца недоверчивые взгляды. Они привыкли, что подобные странствующие ковбои могут быть только наемниками, ищущими работу в бандах разбойников, несколько раз в год набегавших на город.
Вид пришельца все больше заставлял в этом убедиться: в левом ухе у него поблескивали две золотые серьги, а из-под пончо мерцали на дорогом кожаном поясе кобуры с первоклассными револьверами джиннов.
Незнакомец остановился возле захудалого салуна-гостиницы, одним слитным движением соскочив на землю, и привязал лошадь. Затем поправил длинные, частично заплетенные тугими косицами сизые волосы.
И именно тогда к нему подошел недовольный мужчина с черной бородой, жевавший табак возле входа в салун. Местный отъявленный негодяй, подлец и развратник, но отличный стрелок, что только и спасало его от гнева жителей города. За отнюдь не умеренную плату чернобородый со своей бандой «охранял» жителей города от других разбойников, которые сновали по прериям. Так значилось в его свитке судьбы Весьма непримечательном.
Че за вид, чепушило, как у продажной девки! грубо рассмеялся главарь, уже ощупывая револьвер на ремне: Как твоя имя, уродец? А?
Пришелец не реагировал, похлопал перебиравшую ногами лошадь по холке, приглаживая такую же, как у него, серую гриву.
Ты не понял, я тебя спросил! Как. Твое. Имя, подскочил и навис над пришельцем чернобородый, перемежая слова с крепкими ругательствами.
Но молчаливый собеседник только многозначительно улыбнулся из-под шляпы, широко улыбнулся, во все тридцать два невероятно белых ровных зуба. Но чернобородый не заметил выделявшихся клыков. Хотя улыбка провоцировала, действуя, как оскал на зверя. Чернобородый бросился на пришельца:
Ничтожество! Сейчас ты попробуешь на вкус свои потроха! Эй, ты бессмертный, если смеешь так игнорировать меня?
Пока задира не стрелял, намереваясь повалить в грязь одним движением руки. Противник ему казался достаточно поджарым и, в целом, слабым. Забавно. Очень забавно! Пришелец и забыл, как наивны люди. Он лишь улыбнулся, вновь обнажая клыки.
Чернобородый не смог понять, что произошлопришелец собрался, как пружина, слегка пригнулся, на миг отклонился назад и молниеносным движением вывернул руку нападавшему. В следующий миг он вытащил пистолеты бандита из кобур, поднял их и вытряхнул патроны, проговорив над самым ухом:
Риппер, зови меня Риппер. И советую тебе завязывать с дрянным виски, иначе не доживешь до следующей весны. Кстати, на тебя держит зуб твой кореш, ты его считаешь самым преданным. Советую поостеречься.
Пошел ты! Это блеф! Ты не можешь всего этого знать!
Риппер многозначительно прицыкнул, возвращая разряженные револьверы противнику. И отпустил чернобородого, который чувствовал, как по всему его телу проходит озноб. Душный летний день показался промозглой осенью, холод пронизал тело. Точно смерть коснулась плеча рукой. И ощущение тем более усугубилось, когда на черных револьверах Риппера обнаружилась гравировка с изображением белых черепов. Чернобородый попятился и скрылся в подворотне. Забавный человек, очень забавный. Куда веселее играть с людьми напрямую, нежели читать их свитки.
Риппер довольно улыбнулся и беспрепятственно зашел в салун, откуда доносились звуки прескверной игры на расстроенном фортепиано. Подобие музыки смешивалось с запахом дешевого алкоголя и духов продажных дамочек. Полуголые девицы рассредоточились среди грязных столиков, за которым толклись покрытые дорожной пылью посетители, дополнявшие неповторимую «гамму ароматов» вонью потных тел и дешевого табака.