Я не хочу об этом говорить, чуть отвернувшись, сказала Виола, когда настала ее очередь. Могу я оставить это при себе?
Конечно, ваше сиятельство, легко согласился я, и девушка вздрогнула, резко уставившись на меня.
Кто тебе рассказал? Эрдман? спросила она, косясь на дверь.
Старый рыцарь, бывший когда-то главнокомандующим твоего отца? покачал я головой. Ты слишком плохого мнения о людях. Или слишком хорошего, тут смотря как посмотреть. Но меня точно не стоит недооцениватьон не стал разговаривать ни с кем, кроме тебя, а когда оралвсе равно не перешел на оскорбления, хотя меня посылал чуть ли не матом. Он уважает силу, но сам взорвался, говоря, что ничего не должен тебе и твоему отцу. Хотя на самом деле чувствует, что все еще должен государству. Вывод весьма очевиден.
И что с того? Моему отцу недолго осталось править. Все сестры уже замужем, или их вынудили уйти в монастырь. Я не такая! Я не хочу себе такой долистать откупным ради чьего-то положения! Тем более не собираюсь становиться довеском к приданому, последнее она сказала, поджав губы.
И это потрясающе. Возможно, ты единственная из семьи, кто на самом деле хочет возвыситься. И последняя надежда всего государства, улыбнулся я.
К черту его! К черту и отца, и все их интриги! Я хочу одного, быть свободной! выпалила Виола. А для этого нужно стать сильной!
Верно, легко согласился я. А еще богатой, знаменитой и независимой. Так, чтобы муж не угнетал тебя. А в идеале понимал твои стремления и даже помогал в их достижении.
Ты мне поможешь? спросила Виола с надеждой.
Стать твоим мужем? Нет, даже не проси, покачал я головой. А вот с даром полагаю, что-то можно придумать.
Глава 22
Идея родилась у меня не сама собойна нее натолкнуло множество выписанных вчера ритуалов. Конечно, я не бог и облагодетельствовать никого не могу, но это совершенно не значит, что я не могу показать наличие дара у другого человека. Как? Ответ очевидениллюзия, вещественная структура, обманывающая мироздание. Но тут возникало несколько небольших проблем.
Перваяя не имею права показывать свою вовлеченность в чужие схватки, а то могут и не засчитать экзамен. Получается, что мой максимумусилить водную технику Николаса. Всем остальным придется обходиться другими стихиями. В том числе Брианне и Виоле, у которых дара нет, но он должен внезапно проснуться. Правда, только рядом со мной.
Для этого мне и нужны были личные беседы, чтобы подробно выяснить уровень подготовки, предпочтения, оружие и склонности. К моему счастью, все оказалось довольно просто: желательная стихия Брианныземля или камень. А Виолы, так мечтающей о личной свободе и силеветер или шторм. Осталось за ночь подготовить подходящие к их стилю боя структуры, а для этого увидеть их на тренировке, для чего мы и явились на арену к гомункулу.
Я сумел достать только поврежденную марионетку, начала оправдываться Ольга, продолжая скрывать свою истинную принадлежность, но я лишь благодарно кивнул и подошел ближе, осматривая будущего противника.
Гомункул оказался не существом из плоти и крови, а скорее големом из дерева, глины и какого-то теста. Кости и все основные конструкции существа были выполнены из твердых пород древесины, покрытой слоем теплой белой глины. Сочленения и суставы прятались за шарами противоударной защиты, а вместо лица использовалась обгоревшая деревянная маска.
Похоже, кто-то уже прошелся по нему огнем, рассмеявшись, заметила Екатерина. Еще немногои до угольков бы обожгло.
Возможно. Олег, ты можешь им управлять? Заставить сражаться со мной? спросил я, внимательно осмотрев каждый сантиметр тела гомункула.
Что? Еще и сражаться? Он команд не слушается, по крайней мере, моих. Ему приказали только сюда прийти, и то он уйдет скоро, к двум, ответила одноклассница, с некоторой задумчивостью посмотрев на наручные часы. Сто двадцать минут? Должны успеть.
Кто может мне сказать, какие у этого манекена уязвимые места? спросил я, принудительно сгибая и разгибая руку гомункула. Получилось, хоть и с трудом. Защищенный пластиной шарнира сустав сопротивлялся внешнему воздействию.
Молния для него почти бесполезна, подумав, сказала младшая Громова.
А вот не факт, покачал я головой и незаметно для девушки попробовал размочить кусок глины на шее куклы. Почти получилось, по крайней мере, сустав теперь меньше болтался.
Можно зажарить его целиком. Я пока так не умею, но вообще ну и, как обычно, бить по сочленениям и голове, пожав плечами, усмехнулась Екатерина.
Хорошая тактика, только не думаю, что у него в голове есть что-то ценное. Даже если ты ее срубишь, эффекта не получишь. А вот суставыэто верное замечание, кивнул я, показав на сочленения куклы. Именно поэтому они лучше всего защищены, и поэтому же по ним все равно придется бить. В идеалетопором, чтобы гарантировано разрушить. Глина выполняет роль мышц, если ее запечь до твердого состояния или, наоборот, размочить до клеяконечности гомункула перестанут слушаться. А еще можно воткнуть что-нибудь в сустав, блокируя его работу. Как примерстрелу.
Кто же лезет в ближний бой со стрелами? презрительно спросила Пожарская.
Тот же, кто умудряется потом использовать дальнобойные мощные стихийные дары, основанные на техниках или привычном оружии. Например, можно не просто пустить стрелуа сделать из нее взрывной снаряд большой мощности. Или расшвырять противников возникшим от попадания стрелы вихрем, перечислял я, глядя на каждого из одноклассников. Даже запасенная в наконечнике молния может обездвижить опасного в ближнем бою врага.
Истинные таланты способны использовать свои дары без всяких костылей, фыркнула Екатерина, скрестив руки на груди.
Ага, и много ты тут видишь истинных талантов? Или уже сама научилась создавать первостихию без помощи меча? усмехнулась Ольга.
Нет. Пока нет, нехотя признала Пожарская. Но я могу поджарить любого!
Вот и проверим, завтра. А пока запоминайте, как можно бить и как лучше уходить от атак противника, поднимая и опуская руки гомункула, я показывал направления ударов личным оружием в зависимости от его длины и силы. На объяснение и отработку ударов ушли все два часа, мы едва успели с объяснениями, когда кукла вдруг развернулась и пошла прочь.
Наше время истекло, с сожалением заметила Ольга.
Ничего не поделать. Тем более что нас уже заждались в соседнем здании, заметил я, и мы все вместе отправились в лазарет у арены. Сегодня, на удивление, оказалось свободно. Только несколько коек занимали обгоревшие и посеченные пациенты. Да и то я лишь угадывал их раны под хорошо наложенными повязками.
Добрый день, госпожа Хилари, чуть поклонился я новой знакомой, сестре единой церкви истинных богов, отвечающей за медицину в академии. Ее наряд, словно издевательство над старыми балахонами католических монашек, был полной их противоположностью, хоть и сохранил общие черты.
Белый, с черными полосами, максимально обтягивающий и полупрозрачный в нужных местах, он совершенно не оставлял места фантазии. И хотя одетая в него девушка, голубоглазая блондинка лет двадцати восьми, явно не испытывала стеснения, но и удобным его можно было назвать с большой натяжкой.
То, что ваши эксперименты одобрил один из старших преподавателей и учитель зельеварения, не значит, что я буду потворствовать такому издевательству над своим телом, строго сказала она, недовольно покачав головой. Однако наш орден госпитальеров принес клятву всегда оказывать помощь нуждающимся, и, надеюсь, вы не забудете о такой малости на поле боя.
Конечно, сестра Хилари, правила войны общи для всех. Вы и ваши подруги сумеете присмотреть за моими одноклассниками? спросил я, скорее чтобы убедить лишний раз остальных, чем получить ответ на давно обговоренный вопрос.
Можете на нас рассчитывать, сказала сестра-госпитальер, показывая на подготовленные кушетки.
Я первая, тут же вызвалась добровольцем Пожарская. Если есть сила, я должна ее получить!
Отлично, это зелье убеждения. Принимаешь ли ты его добровольно, под взглядом свидетелей? спросил я, прежде чем несколько раз капнуть в кружку, стоящую на тумбочке у кровати. Екатерина нетерпеливо кивнула. Прежде чем начать, я еще раз предупреждаю, тебе придется выпить зелье кошмаров, бредовой лихорадки и снотворное. Ты согласна?
Да, давай уже быстрее! чуть не закричала Пожарская. И я протянул лекарство, а затем воду, чтобы его запить.
Слушай мой голос, ты сейчас заснешь и столкнешься в своем сне с десятком гомункулов. Враждебные куклы будут сражаться с тобой в полную силу. Ты будешь вооружена своим любимым оружием и сможешь использовать свою стихию. Проснешься завтра утром, или после того, как победишь десять групп по десять марионеток, громко и четко произнес я, дожидаясь, пока глаза Пожарской не начнут закрываться. А теперь спи!
Девушка откинула голову на подушку и через несколько минут громко захрапела. Вначале мне даже показалось, что ничего не сработало, но затем по всему ее телу прошла дрожь. Екатерина нахмурилась и слабо застонала. Ее глаза начали бегать, чуть смещая веки. Руки и ноги непроизвольно дергалисьбудто она пыталась и в самом деле ими отбиваться.
Отлично, работает. Следующая Нинель, сказал я, указывая на кровать рядом. Горничная нахмурилась, но сомневалась всего несколько секунд. Я повторил всю процедуру от начла до конца и, убедившись, что зелье и на нее подействовало соответствующе, пригласил следующего. А уже через полчаса все мои одноклассники, кроме Виолы, дергались в кроватях.
Ты принимаешь зелье убеждения добровольно? почти закончил я фразу. Девушка, привыкшая к многократно проведенному ритуалу погружения в сон, тут же согласилась. Недаром я оставил ее напоследок. Вот только теперь мои слова чуть отличались. Во сне ты сможешь использовать свое любимое оружие, с которым обращаешься лучше всего. Ты сможешь использовать стихию ветра.
Последние слова я произнес, когда глаза Виолы уже закрывались, но ее сознание крепко уцепилось за сказанное. Я же лишь улыбнулся, для того чтобы убедить человека в том, что он не считает до конца верным, иногда нужно убедить его в том, что ему это нужно куда больше, чем тебе, но от своего слова я отказываться не собираюсь. Тем более что завтра мой план только начнет осуществляться.
Глава 23
День прошел за подготовкой и поиском ответов. Пришлось пару раз наведаться в библиотеку, к торговцу академии и даже к Морозову. Впрочем, о последнем визите хозяин камер в подвале ничего не узнал, а вот я создал отмычку и прошелся по всей пыточной. К сожалению, никаких записей, кроме журнала допросов и правонарушений, я не нашел. Но и тут удалось почерпнуть немного интересной информации.
Выяснилось, что мой проступок, за который «я» получил пять плетей, прописан как нарушение устава в пункте оскорбления монаршей семьи. Что еще удивительней, я и в самом деле нашел такой пункт. И тут вопрос не в старший-младший, просто на принцев и князей никакие правила о равенстве не распространялись даже близко. Впрочем, чему тут удивляться, если даже декан Золотов напоминал мне, что все в комнате регистрации старше меня по титулу. Да и слова самого Морозова о том, что заслуживают уважения только настоящие аристократы, не говорили в его пользу.
В журнале допросов я выяснил, что чаще всего получают наказания младшие титулы и чины. Сэры, рыцари, боярские сыны и прочие шевалье. Баронессыкуда реже. Графы, вернее, графинитолько пару раз. Выше никого не нашлось. Хотя одна из потомственных баронесс прямо-таки с завидной регулярностью попадала под хлыст.
Порча имущества, хамство на уроках, даже мелкое воровство. Но самое странноечто чем новее свежее инквизитора, тем скупее информация. Если вначале он подробно расписывал проступок и его наказанието в конце просто ставил дату, имя, причину и подпись. Что совершенно не соответствовало остальным записям. Неужели Морозову надоело мучить одну и ту же девушку, и он начал скучать? Еще одной странностью стала регулярностькаждые два три дня. Будто по расписанию. И очередной инцидент должен был произойти именно сегодня.
Вовремя услышав шаги в коридоре, я успел уйти из кабинета и, скрывшись в тенях между светильниками, укрыл себя темной иллюзией. Мимо меня прошел раздраженный Морозов и покусывающая губу девушка лет восемнадцати, одетая в обычную серую школьную форму. На ее лице я сумел различить странное, даже смешанное чувство. Предвкушение?
Мне надоело видеть тебя здесь, достаточно громко сказал Морозов, голос сквозил усталостью и колкостью. Ты совершаешь только мелкие правонарушения, исправляешь их, но в то же время совершенно не собираешься что-то менять в себе.
Видно, такова моя природа, кротко ответила девушка, никак не выглядящая хулиганкой. Как интересно, вроде на клептоманку она тоже не похожа, что-то другое? К чему такие сложности и стремление попасть в камеру?
Я невольно заглянул в помещение и увидел, как Морозов крепит девушку, снявшую школьный пиджак, на вытяжку. В отличие от меня, он привычным движением взял со стены короткую семихвостую плетку и без размаха ударил девушку по спине. И в первый раз, закусив губу, та улыбнулась, едва сдерживая стон. Но это совершенно точно не был стон боли.
На бедного Морозова было страшно смотреть, эк его перекосило. Сразу видно, не по нраву ему, когда пытаемый получает удовольствие, хоть и извращенное. Вскоре на спину девушки вновь опустилась плеть, разрывая белую рубашку, и ученица взвыла по-настоящему. Но преподаватель лишь продолжил истязание, нанеся еще три удара.
Все, свободна. Пошла отсюда, сняв с девушки браслеты и накинув ей на плечи пиджак, сказал холодно и раздраженно Морозов. Очень похоже, что раньше ему нравилось с ней играть, сейчас же не осталось и намека на теплоту. Надоела? Может быть, но вот девушка от своих пристрастий уже вряд ли избавится, а значит, это можно использовать.
Палач не знает продыху, но, что ни говори, работа-то на воздухе, работа-то с людьми, тихо сказал я, улыбаясь и провожая глазами девушку. Сейчас ее догнать или позже? Судя по журналу «посещений», ей требуется два три дня, чтобы здравый смысл сдался, потакая низменным желаниям, и как здорово, что здесь появился я.
Вспомнив номер комнаты, я достал один из блокнотов и оставил для себя заметку: «Через два дня, комната пятьсот семь, баронесса фон Браун, мазохистка». Этого должно оказаться вполне достаточно. Дождавшись, когда она уйдет, я вернулся к камере и настойчиво постучал.
Да, что еще? раздраженно ответил Морозов. Лансер? Неужели не хватило наказания день назад?
Пока я не готов совершать проступок, чтобы с вами встретиться, с ухмылкой сказал я, заметив, как дернулся палач. Однако я узнал очень интересующую меня вещь.
И какую же? Можно покороче? спросил Морозов.
Ходят слухи, что в стенах академии был совершен ритуал поглощения души.
Что за бред? подняв брови, посмотрел на меня палач. Кто сказал тебе такую глупость?
Разве это важно, кто сказал? Разве не интереснейкто сделал? Разве не ваша обязанность находить и брать под стражу таких лиц? уже прямее сказал я, точно зная, что у двух людей в академии с душами не все в порядке. У меня и у казначея.
Надеюсь, ты понимаешь, что такие подозрения можно счесть оскорблением в крайней форме? ледяным тоном переспросил Морозов, но я лишь кивнул. Если у тебя есть подозреваемыеговори прямо. Кто?
Пока у меня нет доказательств, только догадки и, как я уже сказал, слухи. Но мой род сотрудничал с вашими людьми в Аравии, Сирии и на дальнем востоке Российской империи. А кроме того, у меня есть рекомендательное письмо, которое я могу вам показать только в случае нашего плотного сотрудничества. с этими словами я достал конверт с выдавленным на нем двуглавым орлом. Но только если вы подтвердите свою компетентность и приверженность делу.
Ты мне еще и условия ставишь, мальчишка? шипя, поднялся Морозов.
Прошу прощения, но вопрос слишком серьезен, чтобы положится на слова. У меня есть рекомендательное письмо и есть подозреваемый. Хотя я здесь совсем недавно. Если выяснится, что я работал с предателем, казнят не только вас, максимально холодно ответил я.
Кто? еще раз спросил Морозов.
Ваш старый, очень старый знакомый, ответил я, и палач заметно нахмурился. Насколько я понимаю, он не преподает, хоть и находится на территории академии постоянно.
Слишком много вариантов, конкретнее, потребовал Морозов.