Да очнись же ты, болван! рыдая, орал Рыгрог, тормоша Ухряка, и с ужасом наблюдая за тем, как подземный монстр надвигается на них, а жуткий холод и невыносимый смрад становятся нестерпимыми. Но Ухряк не двигался. Он застыл, будто околдованный, и, казалось, не слышал своих спутников. Просто стоял и смотрел на то, как неминуемая смерть приближается к нему. Дело, конечно же, было в черной магии. Монстр околдовал его, лишил воли, приморозил к месту, дабы свежее мясцо не сопротивлялось и не брыкалось, когда его начнут потреблять заживо. Ухряк ощутил странное безразличие к собственной судьбе, и не увидел ничего плохого в том, что сейчас им закусит какая-то жуткая тварь. Подумаешь, ерунда какая. Закусит и закусит. Ничего особенного.
Но вдруг что-то произошло. Плечо Ухряка пронзила резкая боль, и он, громко вскрикнув, стряхнул с себя колдовской морок. Повернув голову, он увидел струйку крови, текущую по его руке, а так же след от чьих-то зубов на своей коже. Судя по тому, что рот Рыгрога тоже был в крови, он и являлся автором укуса.
Бежим! заорал сын вождя срывающимся голосом.
Ухряк повернулся к монстру, и увидел, что их разделяет всего-то четыре шага. Сейчас тварь протянет руки, схватит его, и отгрызет голову.
Спустя мгновение оба они неслись вверх по ступеням, где их поджидал орущий и размахивающий руками Эгур. За их спинами грохотали шаги чудовищакости с глухим стуком бились о каменные ступени. Из пасти, вместе с синим светом, вырывалось жадное хриплое дыхание.
На выходе с лестницы Ухряк оступился и со всего маху прилег на каменный пол, отбив себе локти, и едва не откусив язык, когда хрястнулся об камень нижней челюстью. Чьи-то руки тут же схватили его и начали поднимать. Над головой звучали истошные крики, гремела грязная ругань, но Ухряк слышал это так, будто звуки долетали издалека. Он еще не до конца отошел от гипнотического воздействия монстра, чувствовал слабость в теле и плохо соображал.
Тем не менее, он начал вставать. Его ладонь, скользнув по пыльному полу, случайно натолкнулась на что-то холодное, похожее на кусочек металла. Ухряк рефлекторно вцепился в находку, после чего руки спутников вздернули его на ноги.
Что с ним такое? орал Рыгрог, толкая Ухряка в спину. Он как пьяный.
Да откуда я знаю? рыдая от ужаса, прокричал в ответ Эгур, который тащил Ухряка за руку.
Синий свет хлынул в коридор, а следом за ним в дверной проем шагнул монстр. Теперь он двигался быстрее, цепляясь когтями за каменные стены, и оставляя на них длинные борозды царапин. Его нижняя челюсть задвигалась, и из пасти, вместо привычного дыхания, зазвучало нечто, похожее на слова. На Эгура и Рыгрога они не подействовали никак, разве что напугали еще сильнее, а вот Ухряка буквально парализовало. Он вдруг понял, что не должен убегать. Ему следовало остаться здесь, в подземелье. Так для него будет только лучше.
Он начал упираться, чтобы вырваться из хватки соратников, и пойти к подземному монстру, но тут Рыгрог применил проверенный прием, и вновь пустил в ход зубы. Впился так, что едва не вырвал из плоти Ухряка солидный кусок мяса. И сильная боль вновь отрезвила околдованного орка на какое-то время.
Когда они вбежали в коридор, упирающийся одним концом в каменный завал, Ухряк вновь начал ощущать странную, лишающую воли, слабость. Из коридора струилось синее свечение, и слышался грохот костей. Монстр приближался.
Ты первый! скомандовал Эгур, и указал Ухряку на лаз в завале.
А если я опять поддамся его чарам? спросил Ухряк. Если я застыну, вы тоже не спасетесь.
Лезь! рявкнул на него Рыгрог. Лезь, или, клянусь Вандалом, я сам тебя загрызу!
Ухряк покорно опустился на четвереньки, и скользнул в лаз. Рыгрог последовал за ним. Эгур вполз в нору последним, успев оглянуться через плечо. Подземная тварь приближалась. Из ее пасти рвалось злобное, отчаянное рычание, словно до монстра вдруг дошло, что добыча имеет все шансы ускользнуть, и намеченную трапезу придется отложить на неопределенный срок, пока еще каким-нибудь живым существам достанет глупости сунуться в его логово.
Ухряк полз вперед, стиснув зубы и изо всех сил сопротивляясь накатывающему на него безволию. Чудовище не желало выпускать добычу из своих лап. Его черная магия сокрушала волю Ухряка, разливала по его мышцам необоримую слабость. Тварь звала его, и орк чувствовал, что больше не может сопротивляться этому зову. Он должен повернуть обратно, потому что так надо. Потому что этого желает все его существо.
Но была и иная сила, заставлявшая его упорно ползти вперед. Он слышал за своей спиной крики соратников, и каким-то участком разума, сумевшим сохранить ясность, понимал, что если он остановится, если поддастся зову чудовища, то погибнет не только сам, но и погубит своих друзей. Ухряк готов был подчиниться зову монстра и погубить себя, но жертвовать соратниками он не желал. А потому полз вперед, уже почти ничего не соображая, ничего не видя перед собой. Даже когда впереди забрезжил тусклый свет, его глаза не заметили этого. Он не почувствовали ни тепла, ни свежего, наполненного запахами жизни, воздуха. Тело почти не повиновалось ему, но чьи-то руки толкали его в зад, а настойчивый голос, визгливый, сыплющий грязными ругательствами и проклятиями, требовал от него шевелиться. И он шевелился. Потому что хотел подчиниться этому голосу больше, чем сокрушающей его воли подземного монстра.
Ухряк вывалился из лаза, и без сил рухнул на песок. Выскочивший следом Рыгрог схватил его за руку, и, рыча от натуги, потащил дальше от входа в подземелье.
Последним наружу выбрался Эгур. Даже не выбрался, а вылетел стрелой. Глаза его были такими огромными, что, казалось, заняли собой половину лица. Грязные патлы стояли дыбом. Он выскочил из лаза, пробежал несколько шагов и тяжело рухнул на землю. Обернулся, глядя в черный зев входа. Оттуда на него взирали два горящих синим огнем глаза. Чудовище гналось за ними до самого выхода, ползло, гремя костями и цепляясь пальцами за каменные стены. Несколько раз оно почти схватило Эгура за ногу, однажды даже коснулось его.
Два синих глаза какое-то время с лютой злобой смотрели на упущенную добычу, а затем отодвинулись вглубь и померкли. По какой-то причине подземный монстр не мог покинуть своей обители.
Ухряк, пластом лежащий на земле, вдруг глубоко вдохнул, содрогнулся всем телом, и, закашлявшись, сел. Черная магия, сковывавшая его тело и волю, враз отхлынула, будто невидимые пальцы разжали хватку, признавая свое поражение. Ухряк поднял дрожащую руку, и провел ею по влажному от пота лицу. Затем разжал кулак второй руки, и увидел на своей ладони небольшой металлический кружок, на поверхности которого методом чеканки была изображена физиономия Вандала.
Знаете что, мужики, произнес вдруг Рыгрог, который лежал на песке, наслаждаясь его теплом. Кажется, я совсем расхотел жениться.
Эгур громко и немного истерично расхохотался.
Глава 11
До Хрюмгорта они добрались уже в сумерках. Ухряк и Эгур хотели идти к Гролле прямо сейчас, но Рыгрог отговорил их, заметив, что это неразумно и даже небезопасно. Гролла, как сообщил он, девушка бойкая, временами убийственная, и если вдруг они начнут ломиться в ее дверь после захода солнца, то могут получить вместо заслуженной награды кое-что другое.
К ней как-то, после заката, сосед зашел, соли попросить, вещал Рыгрог, пока они шли по тесным улочкам вечернего городка. Дверь была не заперта, ну он и вошел, не постучавшись.
И что, дала она ему соли? спросил Эгур.
Дать дала, но не совсем то, зачем он приходил. Нет, вы не подумайте, мужик выжил. Ну, как выжил? Биологически.
В смысле? уточнил Ухряк. Чувствовал он себя хорошо, последствий магического воздействия, оказанного на него поземным монстром, больше не ощущалось. Но стоило вспомнить о пережитом опыте, как к горлу подступала тошнота, а в животе воцарялась стужа. Какая же все-таки великая мерзостьчерная магия, раз призвала в этот мир такое кошмарное существо! И как же правы были родители, запугивая его в детстве историями об Ухвате. Потому что лучше мокрая лежанка, чем отъеденная голова.
В том смысле, что дышать, моргать и ходить под себя он все еще может, а вот со всем остальным у него большие проблемы, пояснил Рыгрог.
Что же она с ним сделала? содрогнулся Эгур, который тоже решил, что идти к Гролле прямо сейчас не стоит, и лучше дождаться утра.
Доподлинно неизвестно, вздохнув, признался Рыгрог. Сама Гролла уверяла, что это был несчастный случай. Даже намекала, что сосед поскользнулся и сам ударился обо что-то головой. У нее в доме есть обо что удариться, там одни железки. Еще ходил слушок, что сосед, войдя без стука, случайно подсмотрел, как Гролла принимала ванну. Или не случайнотеперь уже установить невозможно. Сам сосед больше не разговаривает, только мычит и пускает пузыри, а Гролла стоит на своемнесчастный случай, и все тут. Правда, один из орков клялся, что видел в доме Гроллы спрятанный под кроватью шестопер с налипшей на него кровью, но это, думаю, враки. Так бы она и позволила кому попало под свою кровать лазать.
Ну, может, он и вправду обо что-то сам ударился, предположил Ухряк. Зачем наговаривать на девушку, если нет прямых доказательств?
Оно, конечно, могло быть и так, не стал спорить Рыгрог, но что-то мне в это не верится. Там ведь удар-то не один был.
Больше?
Значительно. Мужика с трудом опознали. Вначале подумали, что это освежеванный боров. Потом сгоряча чуть не отправили на погребальный костер, и лишь в последний момент зафиксировали скудные признаки жизни. Кости у него, с тех пор, кое-как срослись, но вот перебитый в трех местах позвоночник нет. Что же касается дырки в голове, то шаман поставил на нее медную заплатку, кое-как запихнув на место частично вытекший мозг. Но, похоже, запихнул не весь.
И Гроллу не пытались обвинить в преступлении? спросил Эгур.
Пытались. Но она единственный толковый кузнец в Хрюмгорте. Есть еще двое: один беспросветный алкаш, а второму творец приставил руки к непотребному месту, что плачевно сказывается на качестве выполняемой им работы. Так что мой папаша дело замял. Я-то Гролле врал, что сам за нее похлопотал, но это неправда.
Суровая женщина, признал Ухряк.
Да, еще какая, с грустью признал Рыгрог. Когда я ей пригрозил, что влезу к ней в окно с романтическими целями, она пообещала меня из арбалета пристрелить. Потом показала арбалет. Я, в общем-то, не большой специалист в сфере вооружений, но уж арбалет от баллисты отличить смогу. Так вот, та штука, которой она мне угрожала, точно была не арбалетом.
Пожалуй, дождемся утра, принял решение Ухряк, которому совершенно не хотелось ни подвергаться избиению шестопером, ни быть застреленным из баллисты. Да и особой надобности в спешке не было. К тому же, Рыгрог на радостях пригласил их в трактир, отметить чудесное спасение. Последователи Вандала с радостью приняли приглашение.
Хрюмгорт был небольшим городком, а потому даже самый лучший его трактир выглядел бедновато и простецки, без претензий на что-то. Хозяин попытался как-то облагородить обстановку, состоящую из грубо сколоченных столов и лавок, развесив на стенах всевозможные элементы декора. Там были и рога каких-то зверей на медальонах, и старый щит, некогда живописно раскрашенный, а ныне выцветший и основательно засиженный мухами и заплеванный посетителями, и даже вырезанная на дубовой доске картина неизвестного, на его счастье, художника, носящая громкое название «Смысл бытия». Картина состояла из нагромождения геометрических фигур, таких как круги, квадраты и треугольники. Тем не менее, несмотря на свою низкую художественную значимость, шедевр продолжал украшать собой стену заведения, принося вполне конкретную практическую пользу. Как только какой-то посетитель действительно начинал видеть в нем смысл, он понимал, что на сегодня ему хватит, и шел домой, получать порцию тумаков от жены и набираться сил к следующему дню.
У Рыгрога в заведении был открыт неограниченный кредит, так что трое соратников, без прелюдий, сразу ударили по пиву. Порция хмельного напитка была необходима им всем. После пережитых в подземелье ужасов, требовалось основательно подлечить травмированную психику.
Кто бы знал, что рядом с нашим городком обитает такая колоссальная дрянь, осушив две огромные кружки, произнес Рыгрог.
Всем известно, что в подземельях что-то обитает, напомнил Эгур.
Известно-то известно, покачал головой Рыгрог, но своими глазами все это увидетьдело другое. А вдруг однажды оно оттуда вылезет да в город нагрянет? Мы же даже разбежаться не успеем.
Его что-то держит внутри, мрачно произнес Ухряк, все еще вспоминая жуткие ощущения, вызванные воздействием злых чар чудовища. Могло бы вылезтидавно бы это сделало.
За нами до самого выхода гналось, напомнил Эгур, и содрогнулся, вспомнив взгляд горящих синим огнем глаззлобный и безжалостный.
Но наружу не пошло, сказал Ухряк. Может, его сдерживают какие-то чары. Или оно существует только там, в подземельях.
Рыгрог смачно сплюнул на пол под лавку, и предложил:
Давайте сменим тему. У меня от одних разговоров об этой мерзости мурашки по коже скачут, как Вандал на эльфийских руинах.
Твоя правда, охотно согласился Ухряк. Я теперь, наверное, вообще больше не смогу спокойно спать. Кошмары замучают.
Сможешь, сможешь, обнадежил его Рыгрог. Боги сотворили орков стойкими, все пережить способными. Ну, кроме избиения шестопером. С шестопером это не работает. Давайте лучше обсудим, как пойдем эльфов бить.
Так ты серьезно хочешь присоединиться к нам? удивился Эгур.
Рыгрог задумчиво нахмурился.
Если честно, то не больно-то рвусь, признался он откровенно. Но от данных духам обещаний нельзя отмахиваться, иначе грянет суровая кара. Да и потом, почему бы не развеяться? Я живого эльфа в глаза не видел. Не всю же жизнь на одном месте сидеть. Надо и мир посмотреть.
Это не прогулка, сурово напомнил Ухряк. Это священная миссия. Великая миссия. Поход во имя.
Да я понял, понял, отмахнулся Рыгрог, делая знак разносчику, чтобы тот не застаивался, и не забывал заменять пустые кружки полными. Миссия так миссия. Одно другому не препятствует. К тому же, если я добра награблю да рабов пригоню с полсотни, папаша соплями от удивления подавится, и больше мною помыкать не станет. А то в последнее время у него завелась подобная привычка. И еще эти его поучительные речи, которыми пытать можно. Вот вы мне скажите, разве допустимо наставлять орка на путь ума-разума на утро после вчерашнего?
По-моему, это жестоко, признал Эгур, принимаясь за пятую кружку.
Верно, кивнул Рыгрог. Со мной уже давно обращаются жестоко. Пора это прекратить. Награблю добра, и сам буду папашу поучать. Узнает, каково это, когда ты два бочонка усидел, заснул под утро, а через час тебя будят, и начинают читать мораль. Да лучше бы он мне песок в глаза сыпал, чем такое.
Подали жареное мясо, целую гору на огромном блюде. К ней добавили глубокую чашу, наполненную ядреной горчицей. Орки увлеченно взялись за дело.
Так как вы себе это представляете? обглодав поросячью ногу, спросил Рыгрог.
Что именно? уточнил захмелевший с непривычки Ухряк. В прошлой жизни, до того, как он ступил на истинный путь, пить пиво ему доводилось очень редко и малыми дозами. То же касалось и употребления мяса.
Ну, весь этот поход, сказал Рыгрог, дирижируя в воздухе обглоданной костью. Вас сейчас двое. Ну, со мной трое. Все равно маловато.
Будет больше! заверил его Эгур.
Ну, допустим. А чем вы станете свою орду кормить?
Да нам бы только до эльфийских земель добраться, с жаром объяснил Ухряк, так сильно подавшись через стол к собеседнику, что едва не опрокинул его со всей посудой. Там-то мы разгуляемся.
Не лучше ли пойти к гномам? предложил Рыгрог.
К ним идти дольше, возразил Эгур. К тому же гномы сидят в своих пещерах, чтобы их оттуда выкурить, нужно постараться. А эльфы, они ведь вот они.
И орк с силой опустил кулак на столешницу, отчего подпрыгнули все кружки, блюда и обглоданные кости.
Эльф-то что, продолжил Эгур, чей язык все больше заплетался. Эльфа подходи, и бери за уши голыми руками. Вот с эльфами разберемся, тогда и гномов навестим.
Ну, ладно, похоже на план, согласился Рыгрог, и махнул рукой разносчику, чтобы тот тащил еще пива. Тогда давайте-ка, соратники, выпьем за успех нашего общего дела.