Стычка, драка, драка, вооруженное столкновение, убийство Убийство?!
Сонлер, ты надеялся, что я не замечу этого в общей массе? мягко произнес Аргеной.
Напротив. Сонлер и не думал отводить взгляд. Я полагал, что вам лучше увидеть картину в целом, чем услышать от меня ее краткую характеристику.
Убийство! Голос Аргеноя стал тверже. Рядовой поднял руку на старшего сержанта, и до сих пор не казнен!
Убийства будут еще. Теперь Сонлер говорил необычайно твердо, будто это у него была власть и сила. Этолишь начало. Недовольство растет. Загляните в конец списка.
Аргеной заглянул. Там особняком были выписаны десять фамилий, под графой, которой Аргеной не видел ни разу за всю жизнь. «Дезертирство».
Украли легкий десантный катер, способный к прыжку. В СМИ Триумвирата ни слова о перехватедолжно быть, им удалось. И они постепенно становятся легендой. Кстати говоря, это представляется не таким уж и безумством. Даже на самых густонаселенных планетах Триумвирата есть незанятые места. Наши солдаты умеют выживать. Быть может, найдут лишь их внуков, и тогда просто оставят на месте. Триумвиратгуманная формация. Но если вслед за ними отправятся сотни и тысячи
Их уничтожат. Война объявлена, Триумвират не будет шутки шутить.
Мы видим это сверху и понимаем глупость, кивнул Сонлер. Но для каждого из них этошанс, надежда обрести землю. И свободу.
Аргеной сжал кулаки, борясь с приступом гнева. Как же ему хотелось вырвать кадык этому наглому кастрату и засунуть ему же в рот. Но Сонлер был прав. Армия превращалась в свору хищных зверей. Они рычали и скалили клыки. Пока еще отворачивались при этом, но придет час, и гнев выплеснется наружу. Мишенью их гнева станет Аргеной.
Сейчас очень важно сработать как можно аккуратнее, говорил Сонлер то, что Аргеной и сам уже знал. Поэтому я и взял на себя смелость отсрочить наказание солдата, убившего непосредственного командира. Мы должны понимать. У людей вырвали из-под носа картинку с землей, и впереди вновь маячит война. Многие на пределе. Кроме того, начинаются волнения в «секторе G». До женщин доходят слухи. В том числе и о том, что на планетах Триумвирата у женщин равные права с мужчинами.
И это тоже было впервые. Никогда раньше женщины не показывали когтей. Они сидели там, где им определили место, делали то, к чему их приучили, а выйдя замуж, превращались в тени своих супругов. Что-то новое Аргеной почувствовал еще раньше, когда Ва́йна, его женщина, угрожала убить себя и ребенка, если к началу родов вокруг все еще будет война.
Мир менялся. А он, Аргеной, не был готов к переменам. Он, наверное, был для них слишком стар, хотя и выглядел молодо. Он привык видеть себя командующим величайшим флотом в истории человечества. Человеком, перед которым принято падать ниц.
Я хочу, чтобы ты распустил слухи, тихо сказал Аргеной.
Слухиединственное, что еще может сдержать бунт, усмехнулся Сонлер. Что именно я должен сказать?
Вот и эта пародия на мужчину позволяет себе с каждым днем все больше. Знает, что если Аргеной убьет его, то лишится хорошего инструмента, без которого управлять Гинопосом будет ой как тяжело. Но знает и то, что Аргеной не боится трудностей. Потому не перегибает палку. Черт с ним. Это ждет.
Пусть на корабле говорят о том, что скоро начнут формировать спецотряды, заговорил Аргеной. Это будут хорошо вооруженные боевые единицы, с ограниченным подчинением. Их единственной задачей будет захват и удержание конкретной планеты. Справятсяони сами себе хозяева. Нетна помощь рассчитывать не придется. Этоединственная форма войны, которую мы можем позволить себе в текущей обстановке.
Флот Гинопоса мог завоевать галактику за неделю, но где-то за гранью обжитого космоса притаился еще один колосс. «Ковчег» узоргов, недавно лишившийся своей повелительницы, но все еще опасный и способный кусаться. И оружие, слухи о котором разнеслись по Триумвирату и Гинопосу. «Квазар». Не то луч, не то ракета, которая превратит солнце в стремительно коллапсирующую звезду. Вспышка, взрыв, уничтожающий все в радиусе сотен световых лет. А потомкак будто для кого-то будет иметь значение «потом»звезда изменит свою природу вновь, станет квазаром, либо просто сверхмассивной черной дырой. Вопрос о жизни в этой части вселенной закроется навсегда, а «Ковчег» и «Гинопос» продолжат бесконечный путь по космосу, пока причудливая судьба вновь не сведет их.
Насколько это соответствует истине? деловито поинтересовался Сонлер.
Процентов на восемьдесят, поморщился Аргеной. Это заткнет их на какое-то время. Потом отправим самых нетерпеливых. Если узорги прихлопнут их, остальные чему-то да научатся.
Как всегда, выставляем узоргов виновными в ситуации?
Аргеной взглядом заставил Сонлера потупиться и отступить на шаг от стола.
Выполняй, проговорил главнокомандующий сквозь зубы.
Сонлер поклонился, повернул к выходу, но остановился, поднеся к глазам браслет.
Ирцарио и Лейст здесь, сказал он. Ожидают в приемной.
Пусть зайдут.
Лейст. Вот еще одна загадка. Аргеной многое поставил на него, но большая часть ставок сгорела. Нет, гинопосцы не приняли с распростертыми объятиями героя, который обезглавил принцессу Иджави, потому что проникся правильными идеалами. Лейст не стал новым символом, не сделался героем. На него смотрели с настороженностью, как на собаку, подозрительно отважную, чтобы не быть бешеной.
Двое вошли в полутемный зал, приблизились к столу, отдали честь. Аргеной молча кивнул, глядя на них. Ирцариокак всегда, собранный, спокойный, только вот извечная насмешка исчезла из его глаз. После того как он побывал в шкуре изгоя, ему резко расхотелось испытывать на прочность терпение отца и командира.
Лейст казался бесстрастным. Аргеной думал, что понимает его: парень старался играть роль гинопосца. Старался так хорошо, что скоро, возможно, роль перестанет быть ролью и станет личностью.
Виан Лейст, произнес Аргеной. Ты знаешь, что твое имя берет начало с Земли-прародительницы?
Никак нет, отозвался Лейст, глядя в пустоту.
Отставить, поморщился Аргеной. Он встал, обошел стол и активировал над ним трехмерную карту галактики. Твое имяфранцузское. Был такой писательБорис Виан. Написал несколько неплохих книг про угнетенные расы, заявляющие о своих правах.
Лейст, несколько расслабившись, позволил себе улыбнуться.
Не думаю, что это повод заподозрить меня в симпатиях к узоргам. Эти мрази не тянут на угнетенных, такое мое мнение. Будь они угнетены, они бы не смогли уничтожить мою жизнь.
Аргеной покивал. Он был в курсе легенды Лейста о том, как зеленоглазые лишили его возможности поступить в какой-то там университет. Наверное, это было важно там, на земле. Здесь же Аргеной не понимал проблемы. Как может сетовать на судьбу тот, кто стал военным?
Аргеной взмахнул рукой, и карта перестроилась. Три различных ее участка увеличились, три голографические планеты медленно вращались над столом.
Я не обвиняю, Лейст. Просто корабль Гинопоса настолько стар, что у нас здесь сохранились древние книги. В них я разбираюсь лучше, чем в современном искусстве. И тем забавнее иногда наблюдать за жизнью в различных галактиках, сравнивать с тем, что было десятки тысячелетий назад
Многое изменилось? предположил Лейст.
Только масштабы. Но к делу. Я хочу, чтобы ты посмотрел на эти планеты и сказал мне, на какой из них Триумвират производит оружие. Согласно нашим данным
Чаппел. Палец Лейста ткнулся в крохотную планетку на окраине галактики. Это секретная информация, но так случилось, что один мой друг пил с парнем, который знал сына одного генерала, который спал с женщиной, которая была любовницей дочери одного из директоров завода на Чаппеле. Там находятся сборочные цеха. Возможно, на одной из показанных вами планет делают отдельные частиэтого я не знаюно боевые корабли выходят с конвейеров на Чаппеле. Что же до личного оружия и наземной техники, то таких заводов много, они
Они меня пока не интересуют. Аргеной взмахом руки убрал голограмму. Ты прошел испытание, Лейст.
Еще одно? Лейст приподнял бровь.
Их будет бесконечно много, пока я не соображу, чем же тебе так не угодил родной Триумвират.
Лицо Лейста побледнело.
А чем они могли мне угодить? произнес он сквозь зубы. Все, что я умел, это воевать. А они меня выпнули в запас, заявив, что во мне не нуждаются. Дали жалкое пособие. Они даже не сумели дать пинка зеленоглазым самостоятельно, для этого им понадобился Гинопос. За что мне любить их? За что мне их уважать?!
Лейст говорил от души, и душа его звучала в унисон с душой Аргеноя. Он сам многажды повторял подобные слова, обвиняя весь мир в своей судьбе. И сейчас, услышав то же самое из чужих уст, он растерялся.
Майор Ирцарио. Аргеной отвернулся и заговорил командным тоном. Подготовьте операцию. Мне нужны руины этого завода на Чаппеле.
Потребует времени, откликнулся Ирцарио. Скажем, неделю. Я так понимаю, сработать надо быстро?
Прыжок тудапрыжок обратно.
Пошлем пару дронов-невидимок. Нужна конкретика, просто так бомбить землю не вариант.
У вас семь дней, кивнул Аргеной. Лейст отправляется с тобой.
«И я хочу, отправил он сыну по личному каналу, чтобы он убивал своих у тебя на глазах. Я хочу быть уверенным».
«Отец, проще убить его прямо сейчас, пришел ответ. Уверяю, никто не расстроится, разве что я уроню слезинку из необгоревшего глаза».
«Ты обсуждаешь мои приказы».
Есть! Ирцарио приложил руку к голове и развернулся. Его примеру последовал Лейст.
Аргеной тяжело опустился в кресло. Пора было возвращаться в свои покои. К Вайне, взгляд который так трудно вынести. Но еще труднее заставить себя отделаться от нее. Остаться наедине с самим собой, без этого голоса здравого смысла. Что за голоса тогда окружат его?
За что мне любить их? повторил Аргеной слова Лейста. За что мне их уважать?..
Глава 4
Над сценой, установленной в конце площади, появилась огромная голова Ремила Ланса, и по собравшейся толпе пробежал ропот. Елари Квинти, которая последние семь дней даже в мыслях называла себя Элли, тоже пробормотала нечто неразборчиво-недовольное. Она стояла в первых рядах, держала нарочито кривой плакат, на котором, будто набросанные второпях, скакали буквы: «Нет войне! Пусть Ланс воюет сам!»
На Елари уставилось широкое и тупое рыло кинокамеры, которую держал на плече один из десятков снующих туда-сюда операторов. Елари отвернулась, постаралась, как учили, надуть щеки, изменить черты лица. Зря вылезла в первый ряд, надо было стоять сзади, но в этом был один из немногочисленных талантов Елари: рано или поздно она всегда вылезала на передний план.
Голова Ланса смотрела вдаль. Елари отметила, что над ней явно потрудились их специалисты по анимации. Глаза сделали меньше, щекитолще. Еще несколько незаметных штришков, и вот благообразный пожилой политик превратился в зажравшееся чудовище, только и мечтающее втравить галактику в кровавую бойню.
Сегодня все мы, жители галактики Триумвирата, охвачены тревогой за ближайшее будущее, прогудела голова на всю площадь. Над голосом, само собой, тоже потрудились, он стал выше, резче, заставлял морщиться. Несмотря на все наши дипломатические усилия, нам приходится констатировать факт: война неизбежна. Лидер цивилизации под названием «Гинопос», известный нам как Аргеной, отверг предложения мирного разрешения конфликта
Рёв, поднявшийся в толпе, заглушил несколько предложений, произнесенных головой. Кстати поднялся ветер, холодный муссон с моря, и будто раздул пламя, охватившее людей.
Ублюдок! выкрикнул кто-то, и в голову полетела бутылка. Разумеется, голове она не причинила ущербаупала на сценуно послужила сигналом для других. Камеры обратились к голографической голове, в которую мирные граждане Чаппела швыряли мусор. Миллиарды людей в галактике успеют увидеть запись по частным каналам, прежде чем ее заблокируют, но и тогда продолжат гулять по сети сохраненные фрагменты. Ну и память. Из памяти картинку не изымешь.
Сами же митингующие, в одинаковых белоснежных костюмах, стояли подчеркнуто-неподвижно, будто были выше того, чтобы выражать свое недовольство столь примитивным способом. Будто те, кто начал швыряться, не были членами организации, переодетыми в штатское.
Сквозь рев и гомон прорывались лишь отдельные слова и фразы, которые произносил Ланс: «десятилетиями зеленоглазого кризиса», «сегодня, как никогда, должны сплотиться», «неоткуда ждать помощи», «если мы сами не защитим, то».
«Крысы!»подумала Елари, глядя на гологолову, как назвала ее про себя. Всегда и всё было просто. Нагрести полные карманы, а потом сбежать, оставив за спиной пепелище. Но теперь бежать некуда. В перекрестье двух прицелов оказалась вся галактика, весь известный этим крысам мир. И они визжат, они мечутся, не зная, что придумать, чтобы оставить за собой право жить и набивать карманы дальше.
Конечно, они могут загрузить всё добро на огромные корабли, которые сумеют добраться до соседней галактики. Но кому там нужна свора чиновников, умеющих лишь лгать и плести интриги? У них нет ни силы Гинопоса, ни ума и выносливости узоргов. Все, что они смогут предложить там, это награбленное добро. Золото. Но кто знает, может, там золото, как камни, валяется у всех под ногами, а в ценекварцевый песок или перья какаду.
Да, Ланс, ты абсолютно прав. Сегодня, как никогда, мы должны объединиться и встать на защиту твоей морщинистой задницы.
Голова исчезла. На сцену, под оглушительные аплодисменты, поднялась высокая женщина в круглых очках. Ее волосы соломенного цвета путались, ветер бросал их в лицо, и одной рукой женщина то и дело поправляла прическу. Она могла показаться забавной, этакая симпатичная библиотекарша, только шали не хватает. Но голос ее был тверд, и когда он, усиленный невидимыми звукоуловителями, загрохотал, стихли все. Многие даже забыли, как правильно дышать. Надин начала говорить!
Все мы видели эту лживую, трусливую запись, сделанную Лансом из своего бункера! провозгласила она, показав на то место, где недавно красовалась гологолова, а теперь высилась груда бутылок, банок, камней, разбитых яиц и палок. Мы видели и многие другие записи. Мы не были слепы все эти годы. Мы знаем, как Ремил Ланс сперва привечал узоргов и наживался на их изобретениях, потом, втравив галактику в чудовищный экономический кризис, подставил задницу гинопосцам. Но если узоргов сумели обвести вокруг пальца и оставить ни с чем, то с Гинопосом такие номера не проходят. Граждане Чаппела! Граждане Триумвирата! Этоне наша с вами война. Нашего мнения не спрашивали, когда впускали в наши города узоргов. Нам не дали голосовать за или против объединения с Гинопосом. Нас поставили перед фактом: Ремил Ланс не рассчитал своих сил, и теперь наши отцы, мужья, братья и сыновья должны отправляться на войну с демонами, которые родились, чтобы убивать!
Многоголосый одобрительный вопль поддержал Надин. Она подождала, пока утихнет толпа, и продолжила:
Сегодня даже детям становится ясно: государственная система отжила свое. У штурвала стоят люди, не умеющие делать свою работу, некомпетентные. Они совершают ошибки, двигаясь в ложном направлении, и за каждую их ошибку мы отныне должны расплачиваться кровью.
Еще один вопль. Все камеры уставлены на Надин. Елари заметила, что ее руки сами собой впиваются в палку, на которой закреплен плакат, поднимают его выше. Надин умела говорить так, чтобы вдохновить кого угодно. Даже такую насквозь фальшивую дрянь, как думала о себе Елари.
Елари была счастлива, что ее зеленые глаза спрятаны за высококлассными натуральными линзами, потому что ей казалось, что без линз каждый сможет заглянуть в ее душу и увидеть там гниль.
Надин продолжала вещать. Сквозь пелену воспоминаний до Елари долетали слова о том, что «мы требуем, чтобы Ремил Ланс подал в отставку», и «нам нужно новое правительство, нам нужен лидер, который сумеет заключить мир с Гинопосом на взаимовыгодных условиях». Но сама Елари была уже не здесь. Она вернулась на неделю назад. Снова оказалась в украденном с «Ковчега» челноке. Рядом с ней, мрачный и тихий, сидел на полу Винчу Хирт. СправаИрцарио, с трудом сохраняющий сознание. После кровопотери он так толком и не восстановился.