Сатурация падает, сказал первый, закрывая рот и нос Марселы кислородной маской.
У нее была слишком высокая температура; медики принялись обкладывать виски, шею и запястья пострадавшей охлаждающими пакетами. Последний неохотно принял Карсон.
На маленьком экране появился пульс Марселыровная неподвижная линия.
Карета «Скорой» ехала прочь от места происшествия, горящий дом стремительно уменьшался в окне машины. Три недели Карсон просидел напротив особняка. Три года пытался накрыть банду Тони Хатча. Судьба предоставила идеального свидетеля, и будь Перри проклят, если сдастся без боя.
Третий медик попытался заняться обожженной рукой Карсона, но тот увернулся:
Сосредоточьтесь на ней.
Сирены прорезали ночь, а бригада все пыталась втолкнуть воздух в легкие Марселы, заставить ее сердце биться. Раздуть жизнь из пепла.
Тщетно.
Марсела лежала на носилках обмякшая, безжизненная, и надежда Перри начала меркнуть, угасать.
А потом, где-то между двумя толчками, жутко неподвижная линия пульса дернулась, запнулась и наконец запищала.
Часть перваяВозрождение
I
Четыре недели назад
Хэллоуэй
Я два раза повторять не буду, сказал Виктор Вейл, пока механик полз прочь от него по бетонному полу гаража. Словно эти пара метров что-то изменят. Виктор медленно и уверенно шел следом, глядя, как мужчина загоняет себя в угол.
Джек Линден, сорок три года, пятичасовая щетина, грязь под ногтями и способность чинить вещи.
Я тебе уже сказал, ответил Линден и нервно подпрыгнул, когда уперся спиной в полусобранный мотор. Я это не могу
Не лги мне, предупредил Виктор и сжал пистолет. Воздух затрещал от энергии.
Линден поежился и завопил:
Не могу! Я чиню машины. Собираю моторы. Не людей. Машиныэто просто. Болты, гайки, бензопроводы. С людьми все куда сложнее.
Виктор ему не поверил. Он никогда в это не верил. Да, люди чуть более запутанные, с кучей нюансов, но в целом те же механизмы. Они работают, не работают, выходят из строя и чинятся. Их можно починить.
Виктор закрыл глаза, оценивая поток внутри. Тот уже пронзал мышцы, прошивал кости, наполнял грудь. Не слишком приятно, но, когда поток достигнет пика, станет куда хуже.
Клянусь, я бы помог тебе, если б умел, забормотал Линден, но Виктор услышал, как механик заерзал. Как принялся на ощупь шарить по валяющимся на полу инструментам. Верь мне Как взял в руку что-то металлическое.
Верю, ответил Виктор и распахнул глаза в тот момент, когда Линден бросился на него с гаечным ключом. На полпути механик вдруг замедлился, словно в патоку угодил, а Виктор поднял пистолет и выстрелил Линдену в голову.
Звук эхом прокатился по гаражу, срикошетил от бетона и стали. Механик рухнул.
Какое разочарование, подумал Виктор, глядя, как по полу расползается лужа крови.
Он убрал пистолет в кобуру, повернулся, но успел сделать всего три шага, прежде чем его накрыла первая волна боли. Виктор споткнулся, ухватился за корпус машины, ощущая, как раздирает грудь.
Пять лет назад он смог бы просто повернуть внутренний выключатель, отрубить нервные окончания, заглушить все ощущения.
Но теперь выхода не было.
Нервы искрили, боль возрастала до немыслимых пределов, воздух гудел от энергии, над головой мигали лампы. Виктор потащился прочь от тела к широким металлическим дверям гаража. Попытался сосредоточиться на симптомах, свести их к фактам, статистике, измерениям и
Поток прошил тело. Виктор содрогнулся, достал из пальто черную капу, всунул ее меж зубов за миг до того, как подломилась нога. Тело вышло из-под контроля.
Виктор сражался, сражался как всегда, но пару секунд спустя оказался на спине. Мышцы свело спазмом, сердце запнулось, сбилось с ритма
И он умер.
II
Пять лет назад
Кладбище Мерита
Виктор открыл глаза в холодной грязной могиле. Наверху маячила подсвеченная луной белобрысая голова Сидни.
Его первая смерть была жестокой: мир сузился до холодного металлического стола, жизнь превратилась в неукротимо вздымающийся поток, все нервные окончания искрили, пока Виктор не сломался, не рухнул в тяжелое тягучее ничто. Агония тянулась мучительно долго, а вот сама смерть произошла мгновенно. Весь воздух и энергия разом вылетели из легкиха минуту спустя Виктор опять вынырнул на поверхность, пока тело разрывалось от боли.
Вторая смерть оказалась страннее. Никакого всплеска электричества, ни нарастающей боли: задолго до конца он отрубил все чувства. Осталась лишь расползающаяся лужа крови под коленями, давление меж ребер, куда Эли вонзил нож, и темнеющий мир. Жизнь ускользала от Виктора, а он проваливался в смерть плавно, точно в сон.
А потомпустота. Время превратилось в единую неделимую секунду. Хор абсолютной тишины. Бесконечность. А потом этот идеальный миг был нарушен. Словно камешек в пруд бросили.
И Виктор вернулся. Задышал. Ожил.
Он сел, а Сидни обвила его своими тонкими ручками. Так они и замерлиоживший труп и девочка, стоящая на коленях у гроба.
Получилось? шепотом спросила она. Виктор понял, что Сидни имеет в виду не само воскрешение. У нее никогда не получалось оживить ЭО без последствий. Они возвращались, но возвращались неправильными, их способности искажались. Виктор осторожно прощупал линии своей силы в поисках истончившихся участков, пробелов, но все казалось неизменным. Нетронутым. Целым.
Потрясающее ощущение.
Да, ответил он. Получилось.
Рядом с могилой возник Митч. Бритая голова блестела от пота, татуированные руки были измазаны в грязи.
Привет. Он бросил лопату в траву и помог выбраться сперва Сидни, а затем и Виктору.
Дол выразил свою радость, тяжело привалившись к боку Виктора. Пес в безмолвном приветствии ткнулся крупной головой ему в ладонь.
Последний член их компании скорчился у надгробного камня. Доминик сильно смахивал на наркомана, его зрачки были расширены от чего он там принял, чтобы заглушить неотвязную боль. Виктор чувствовал нервы солдата, истонченные и искрящие, точно оборванные провода.
Они заключили сделку: Доминик согласился помогать им в обмен на прекращение страданий. В отсутствие Виктора бедняга явно не мог сдержать слово. Теперь же Виктор выключил его боль, как иные люди выключают свет. Доминик мгновенно обмяк, напряжение сползло с его лица, точно пот.
Виктор взял лопату и протянул ему:
Поднимайся.
Тот подчинился, размял плечи и встал на ноги. Затем все вчетвером принялись закапывать могилу Виктора.
* * *
Два дня.
Именно столько Виктор был мертв.
До тревожного долго. Так долго, что уже начали проявляться первые признаки разложения. Прочим, двум мужчинам, девочке и псу, пришлось скрываться у Доминика в ожидании, когда же Виктора похоронят.
Жилье так себе, предупредил Дом, открывая входную дверь, и не соврал: крохотная обшарпанная спальня с продавленным диваном, бетонный балкон, кухня, равномерно покрытая тонким слоем грязной посуды, но все это подходило под временное решение долгосрочной дилеммы, а Виктор был не в том состоянии, чтобы размышлять о будущем, по крайней мере не с кладбищенской землей на брюках и привкусом смерти во рту.
Нужно принять душ.
Дом провел его в спальню, узкую и темную. На единственной книжной полке валялись медали и перевернутые фотографии, а на подоконникеслишком много пустых бутылок.
Солдат откопал чистую футболку с длинным рукавом и логотипом какой-то группы. Виктор вопросительно поднял бровь.
У меня больше ничего черного нет, пояснил Дом, включил свет в ванной и ушел, оставив гостя одного.
Виктор разделся, стащил с себя одежду, в которой его похоронилиодежду, что он не узнавал, не покупал, и встал перед зеркалом, разглядывая обнаженный торс и руки.
Нельзя было сказать, будто он обошелся без шрамоввовсе нет, но ни один из них не относился к той памятной ночи в «Фалкон прайс». В голове загремело эхо выстрелов, рикошетя от недостроенных стен и скользкого от крови бетонного пола. Частично она принадлежала самому Виктору, но по большей части Эли. Виктор помнил каждую нанесенную тогда рануудары в живот, иссеченные проволокой запястья, нож Эли между ребер, но от них не осталось и следа.
Сидни обладала поистине исключительным даром.
Виктор повернул вентиль и шагнул под обжигающие струи, смывая с кожи смерть. Прощупал линии силы, сфокусировался на внутренних ощущениях, как начал делать давным-давно, когда только угодил в тюрьму. Изоляция не позволяла тестировать новообретенные силы на других, поэтому Виктор превратил собственное тело в объект для опытов, изучал все, что только можно, про границы боли, замысловатую сеть нервов. Теперь же он сосредоточился и повернул рубильник сначала вниз, пока не исчезли все ощущения, а потом вверх, пока падающие на обнаженную кожу капли не превратились в ножи. Виктор стиснул зубы и вернул переключатель в обычное положение.
Затем прикрыл глаза, уперся лбом в плиточную стену и улыбнулся, слыша в голове голос Эли.
«Тебе не победить».
Однако же он победил.
* * *
В квартире было тихо. Доминик стоял на узком балконе и курил сирагету. Сидни свернулась на диване, аккуратно, точно лист бумаги. На полу у ее ног примостился Дол, положив морду ей на руку. За столом сидел Митч, раз за разом тасуя колоду карт.
Виктор оглядел их всех.
«По-прежнему собираешь бродяг».
Что теперь? спросил Митч.
Два коротких слова. Никогда еще они не казались такими весомыми. Последние десять лет Виктор жил местью. Он никогда не задумывался, чем займется дальше, но теперь, достигнув целиЭли гнил за решеткой, замер в нерешительности. Он здесь. Он жив. Месть была для него всепоглощающей гонкой. Теперь она исчезла и оставила ощущение неуверенности, незавершенности.
Что теперь?
Он мог их всех бросить. Исчезнуть. Это самое разумное решение: компания, особенно такая странная, неизменно бросается в глаза, а вот одиночканет. Талант Виктора позволял ему отвлекать внимание окружающих, воздействовать на их нервы так, что возникало слабое, но действенное отвращение. Стелл верил, будто Виктор Вейл мертв и лежит в могиле.
Виктор знал Митча шесть лет.
Сиднишесть дней.
Доминикашесть часов.
Каждый из компаньонов грузом висел на ногах Виктора. Лучше скинуть их, освободиться.
Так уйди, подумал он. Однако не двинулся в сторону двери.
Доминик не проблема. Они едва знакомы, их свели только необходимость и обстоятельства.
Другое дело Сидни. Виктор нес за нее ответственность. С того самого момента, как убил Серену. Никакой сентиментальностиобычные части уравнения. Коэффициент, что перешел с одной доли на другую.
А Митч? Митч, по собственному заверению, проклят. Лишь вопрос времени, когда здоровяк снова угодит в тюрьму. Скорее всего, в ту, из которой и сбежал вместе с Виктором. Для Виктора. И пусть они знакомы меньше недели, Митч никогда не бросит Сидни. Да и та вроде как привязалась к здоровяку.
Ну и конечно, оставался Эли.
Да, он сидел за решеткой, но оставался в живых. С этим Виктор ничего не мог поделать, учитывая способности Эвера к исцелению. Но если Эли когда-либо выйдет на свободу
Виктор? окликнул Митч, словно чуя, какой оборот приняли его мысли.
Мы уезжаем.
Митч кивнул, не в силах скрыть облегчение. Он всегда был открытой книгой, дже в тюрьме. Сидни потянулась, ее синие глаза уставились на Виктора в темноте. Похоже, девочка не спала.
Куда мы отправимся? спросила она.
Не знаю, ответил Виктор. Но здесь оставаться нельзя.
В комнату вернулся Доминик, неся с собой холодный воздух и запах дыма.
Уезжаете? встревоженно переспросил солдат. А как же наша сделка?
Расстояние не проблема, ответил Виктор. Не совсем так: когда Доминик окажется вне поля зрения, Виктор не сможет менять установленный порог. Но сам эффект должен остаться. Наш договор в силе, пока ты на меня работаешь.
Что угодно, поспешно кивнул Доминик.
Раздобудь нам новую машину, обратился Виктор к Митчу. Хочу покинуть Мерит к рассвету.
Так и вышло.
Два часа спустя, когда первые лучи солнца прорезали небо, Митч подкатил к зданию на черном седане. Дом стоял на пороге и, скрестив руки, наблюдал, как Сидни вместе с Долом забирается на заднее сиденье. Виктор занял место рядом с водительским.
Уверен, что в порядке? спросил у него Митч.
Виктор посмотрел на свои руки, размял пальцы и ощутил покалывание энергии под кожей. Если на то пошло, он чувствовал себя сильнее. Его талант стал чище, яснее, четче.
Лучше, чем прежде.
III
Четыре недели назад
Хэллоуэй
Виктор вернулся к жизни на холодном бетонном полу.
Несколько мучительных секунд разум оставался пуст, мысли разбегались. Словно очнуться после жесткого прихода. Виктор попытался выцепить что-то логичное, упорядоченное, рассортировать ощущениямедный привкус по рту, запах бензина, тусклый свет фонарей сквозь потрескавшиеся оконные стеклаи наконец понял, где находится.
В гараже механика.
Тело Джека Линдена темной массой валялось в обрамлении разбросанных инструментов.
Виктор вытащил изо рта капу и сел, непослушными руками выуживая из кармана сотовый. Митч снабдил телефон самодельным устройством защиты от перенапряжения. Оно сгорело, но сотовый уцелел. Виктор включил телефон.
От Доминика пришло короткое сообщение:
«3 минуты, 49 секунд».
Отрезок времени, пока Виктор оставался мертв.
Он тихо выругался.
Слишком долго. Чересчур долго.
Смерть опасна. Каждая лишняя секунда без кислорода, без кровоснабжения наносила все больший вред. Органы могли функционировать еще несколько часов, но мозг вещь хрупкая. В зависимости от человека, от характера травмы, врачи считали, что гибель мозга наступает через четыре, пять, реже шесть минут. Виктор не собирался испытывать судьбу.
Но игнорировать мрачную статистику тоже не получалось.
Виктор умирал все чаще. Смерти становились все дольше. А урон Виктор посмотрел вниз, увидел на полу следы от электрических разрядов и осколки стекла от разбившихся ламп.
Он встал и ухватился за ближайшую машину, пока помещение не перестало шататься. По крайней мере чертов гул исчез, и на смену ему пришла благословенная тишинаправда, ее почти тут же прорезал резкий сигнал телефона.
Митч.
Виктор сглотнул, чувствуя привкус крови.
Я возвращаюсь.
Линдена нашел?
Да. Виктор оглянулся на тело. Но не сработало. Начинай искать новую цель.
IV
Пять лет назад
Першинг
Гул начался две недели спустя после воскрешения.
Поначалу он едва ощущалсялегкое жужжание, настолько тихое, что Виктор списывал его на неисправную лампу, звук мотора, бормотание телевизора в соседней комнате. Но гул не прекращался.
Почти месяц спустя Виктор поймал себя на том, что стоит посреди вестибюля гостиницы и оглядывается в попытках отыскать источник звука.
Что такое? спросила Сидни.
Ты тоже это слышишь?
Что слышу? недоуменно нахмурилась она.
Сидни явно спрашивала не о шуме, а интересовалась, что же отвлекло Виктора.
Ничего, покачал головой он и повернулся обратно к стойке.
Мистер Стокбрижд, обратилась к нему администратор, вы сняли номер на ближайшие три ночи. Добро пожаловать в отель «Плаза».
Они нигде подолгу не задерживались, кочевали из города в город, иногда останавливались в отелях, иногда снимали квартиры. Никогда не путешествовали по прямой, не соблюдали даже подобия регулярности.
Как желаете расплатиться?
Наличными, ответил Виктор, доставая из кармана бумажник.
Они не испытывали проблем с деньгамисогласно Митчу, это была лишь последовательность из единиц и нулей, виртуальный счет в вымышленном банке. У громилы появилось новое любимое хобби: собирать мелкие суммы, отщипывать по несколько пенни от каждого доллара и хранить прибыль на куче счетов. Вместо того чтобы стирать следы преступления, Митч оставлял их слишком много, чем весьма усложнял поиски. Результатом становились большие комнаты, мягкие кровати и пространствовсе то, по чему Виктор так скучал в тюрьме.
Звук стал выше.
Ты в порядке? спросила Сид, глядя на Виктора. Она наблюдала за ним с самого кладбища, подмечала каждый жест, каждый шаг, словно Виктор мог вдруг сломаться и рассыпаться в прах.