Поерзал он, устроился поудобнее и давай с первой страницы вслух читать.
Я-то пока хлеб резал, да банки открывал, только краем уха слушал, да кибер-самовар шипел шибкоконтура у него расконтурились, вторую неделю отрегулировать собираюсь, все никак руки не дойдут. Но отдельные слова до меня долетали. Про зловредку вонявую, про пчельника-верхолаза, про канаёта с планеты Духан Ну, сделал я свое дело, выставил на стол бутылочку «Радоновой», все чин-чинарем, а Мефодий как раз до Гундявых лесов добрался.
В оба уха теперь слушай, поднял Мефодий палец.
Я что? Яготов! отвечаю. Закурил я трубку из когтя птицы Мох, другую трубку другу своему под нос сунул.
Давай, говорю, Мефодий, запускай мотор своего красноречия!
И пустился Мефодий!
Гундявые леса расположены в экваториальной области единственного континента планеты Мега-Мук. Широкой зеленой лентой тянутся они вдоль всего экватора. Густая растительность покрывает почти весь континент, оставляя только на северо-западе небольшой участок степи
Посмотрел он на меня значительно.
Чуешь, Савва! Небольшой участок!
Мефодий тряхнул книгой над головой, заложив палец между страниц, как закладку.
Чую! дохнул я дымом. Меня от его тона тоже забирать начало. Вот что умеет мой другто умеет! В самую глубину души нырнет и на той фисгармонии, что внутри, Баха сбацает!
Реки, пересекающие континент широки, многоводны и изобилуют рыбой
Изобилуют, Мефодий, подтвердил я, припоминая разговоры об отличной рыбалке у речки Дуболомки. И так мне хорошо от этих слов сделалось, что я даже глаза прикрыл, представляя себе тихие заводи Дуболомки и подступающий к берегу Хищный Лес. Разомлел я душой, как после доброй бани, а Мефодий как раз в ту секунду как гаркнет:
Эх, Савва! Мать твою по периметру! Ведь живем-то только раз! Нешто всю жизнь как квашням сидеть? Ну её к дьяволу эту книжечку. Собирай вещи! Едем! Хочу там все руками пощупать и ногами попинать!
Эка хватил! говорю я. Ведь не ближний свет
Тут Мефодий зашипел, ну прям как мой самовар.
А что ж, лучше, по-твоему, опять карпов-ушанов на Мордиграсе ловить?
Я вижузавелся Мефодий, потому и говорю индифферентно.
Что ж Может оно и лучше
Надоело! заревел друг мой в голос, да как кулаком по столу въедет. У меня от ушанов изжога! А от рытья подколодных червей мозоли с рук не сходит!
Растопырил мой друг свои пальцы и трясет перед носом, будто бы его мозоли для меня Бог знает какая новость.
А что за ушан без этих тварей?
Я «Радоновой» ему плеснул. Немного. На самое донышко. Друг её внутрь принял и успокоился малость.
Я тоже молчу, не возражаю. Да что тут возражать? Прав он на все сто. Без подколодного червя, обкормленного тутовым мякишем, ушана нипочем не возьмешь.
Тут Мефодий плечами передернул. Определенно вспомнил как мы в прошлом годе ловили этих самых ушанов, а подколодные черви выбрались из садка и набросились на него, пытаясь залезть во все отверстия, которые Природа не рассчитывая на этих тварей, оставила в Митрофане.
Ладно, Савва, говорит Мефодий, и тоска у него в голосе наблюдается необычайная. Ты как знаешь, а я еду!
Чувствую я, что жизнь шибко моего друга заела, ну и я тогда решился. Не бросать же его одного!
Ну, раз ты такто и я с тобой!
Повеселел Мефодий, сердцем возликовал.
Добрали мы с ним, что на столе стояло и тем же вечером собрались на скорую руку. Благо нищему собратьсятолько подпоясаться. В два счета сгоношили малый походный набор, уложили в трассер. Мефодий к своему другу Ереме Масленникову сгонял, карабин свой забрал, а я тем временем в Управление Внешней Охоты смоталсялицензию выправил.
Как ночь пролетела я не заметил, а вот утром собрались мы, как договорились, за полчаса до отлета на восьмой причальной платформе. Стоим, покуриваем. Ждем, значит, когда аппарат прибудет.
А вокругкрасота! Снизу Земля сквозь иллюминаторы высвечивается, над головойзвезды.
Наконец пришел корабль. Названием «Аркебуза». Люки раззявил, и вся наша братия числом человек в сорок мешки похватала и бегом места заниматьу всех ведь зуд охотничий начался.
А капитан на нас сверху поглядывает с тихой радостью во взоре. Пригляделся я к немуба! Старый знакомый! Тарквиний Красный!
Я как его увидал так сразу Мефодия локтем толк. Мефодий тож вверх поглядел и встал. Очень мы этого Тарквиния опасались. Странный он был какой-то и фобия у него любопытная былане любил человек действующие вулканы.
И вообще каждый раз, как только кто-нибудь из нас с ним связывался, так что-нибудь случалось. В прошлом году, когда мы на выходные за карпами-ушанами на Мордиграс с ним летали, так Мефодия дверями защемило. До потери сознания. В позапрошлый раз А-а-а! Да что там говорить. Каждый раз что-нибудь да происходило.
Ну, пока мы раздумывали лететьне лететь, нас братья охотники в дверь внесли. А у нас с Мефодием принципмы как крокодилы обратного хода не признаем. Пришлось смириться. Как только устроились мыкорабль от причала отпихнулся и рванул куда-то.
Загудело тут, затряслось нутро «Аркебузы». Сомлели все, понять ничего не можем, а Мефодий забормотал, верный своему фатализму:
Ну, вот, начались шуточки Тарквиниевы Я, говорит, морально ко всему готов, даже к перелому голени.
Но вдругголос в салоне раздался властный, спокойный, даже ленивый какой-то. Это капитан на связь с салоном вышел.
Так что не переживайте, уважаемые пассажиры. Посудина старая. Наводка на резкость опять же шалит. Минут десять потрясет. Вы уж, родные, потерпите, а там и на нормальный режим выйдем.
Тут все, как водится, заорали:Не дрова везешь! Паразит! Еще раз так сделаешь либо бить станем, пока окраску не поменяешь, либо к действующему вулкану привяжем! а Мефодий конечно громче всех орал. Даже из противоперегрузочного кресла вылезти умудрился и тут «Аркебуза» в какой-то немыслимый вираж вошла. Мефодий мой из кресла вылетел и покатился как перекати-поле по проходу между кресел.
Хорошо народ кругом сердобольный оказалсявсе свой брат охотник. Больше десяти метров ему прокатиться не дали. Поймали, на ноги поставили. На них-то он назад и добрался. В одной руке мешок, в другойкакие-то обломки. А сам злой как шукутун.
Ноги-то целы? спрашиваю, памятуя о его предчувствии.
Ноги-то целы, отвечает друг мой кисло, а вот переводчик наш того
Успокойся, говорю. Нешто мы обойдемся без него? Ты, чай, со зверь-рыбой разговаривать не собирался.
Сел Мефодий в кресло, пристегнулся, и тотчас дрожь противная унялась, стук да бряк утих, а в глазах моих потемнело, потому как Тимон, этот сквилл в форме, этот гнусник крапчатый, безо всякого предупреждения в межзвездный тоннель вошел.
Пятьдесят два часа спустя вышли мы в очередной раз в свободное пространство около планеты. За это время народу в салоне сильно поубавилосьпоссаживались люди. А до конечной остановки только мы с Мефодием добрались, да еще трое наших попутчиковим-то дальше, у них пересадка тут.
Мефодий взбурлил, засуетился, попрощался с Тимоном как-то неразборчиво, вроде бы даже пообещал чего-то и к трассеру
Как только «Аркбуза» ушла он реактор активировал, и
Уже долгое время друг мой совершенствовал свой трассер, все собирался приспособить его для браконьерской охоты. Для того нужно было всего лишь увеличить мощность конвертера до 98 мегаватт. Увеличение мощности позволило бы трассеру перебрасываться за зону патрулей охотинспекции и выходить к планетарным системам, удаленным от точки старта до 190 парсек. Не он один терзался такими проблемами.
После открытия в секторе ЕК-34 целой группы планет с такой богатейшей фауной, что невольно возникала мысль о звездной системезаповеднике, устроенный кем-то и когда-то исключительно для целей охоты и проведения времени в настоящих мужских забавах. Правительство тут же наложило лапу на эти богатства, но слухи просачивались и охотники, что профессионалы, что любители сочились слюной. Но им приходилось только облизываться. Охранялась система тщательно, а перебраться за пояс охраны на имеющихся прогулочных или личных трассерах было просто технически невозможно.
По рукам ходили какие-то схемы переделки стандартной аппаратуры. Мефодий, потратив немало энергетических единиц на них, пришел к выводу, что все этофальшивки и вполне возможно распространяемые Правительственными структурами для таких же веселых и находчивых как он сам. Только это его не остановило, а напротив, раззадорило. Жизнь давно нас приучила к мысли, что если чего-то очень захотеть и при этом хорошо потрудиться, то все трудности будут преодолены и друг мой погрузился в самостоятельные изыскания. И вот доизыскивался.
Я не раз предупреждал его, что добром такое не кончится, вот и оказался прав на свою голову.
То, что случилось потом, не лезло ни в какие ворота.
Существуют, разумеется, космические катастрофы и аварии, но они всегда где-то в информационном пространстве происходят или в кино. Именно там бравые космолетчики борются с трудностями, преодолевают коварство Пространства. Но иногда, оказывается, и нам грешным что-то от Пространства перепадает. И даже в две руки.
Засвистело что-то, заскрежетало в кабине, и трассер наш подбитой птицей виз обрушился. Пару раз меня мимо Самопала проносило и я видел, что тот что-то на пульте управления пытается сделать, но куда там То ли умения не хватило, то ли счастья
Я в себя пришел, когда ткнул меня ногой товарищ.
Вставай, говорит, дармоед, если жив еще. Сонэто та же смерть
Ну, встал, огляделся. Радости мне это не доставило
Короче говоря, попали мы. Кто-то, не будем показывать пальцами кто, где-то что-то недоглядел, недовернул и грохнулся наш трассер о твердь земную со всем нашим удовольствием. Я головой по сторонам повертелполучалось хреновое дело. Как на первый взгляд, так и на второй: отсеки, прижатые друг к другу чудовищной силы взрывом, потеряли герметичность, и синеватый дымок местной атмосферы проникал к нам, растекался по полу. Внизу газ собирался в плотную пелену тумана уже доходившего нам до середины икр.
Как же ты машину вел? спрашиваю. Или тебя кто-то под руку толкал?
Если б меня кто-то толкал, то мы бы с тобой по земле как два куска масла по бутерброду размазанные сейчас лежали бы. Тут, напротив, высокое мастерство!
Ангел у нас, что ли образовался, не слушаю я его. Говорят у пьяных и влюбленных такие должны быть А теперь, наверное, и дуракам по ангелу полагается Тем, особенно, которые на неисправных трассерах разъезжают.
Григория мои слова развеселили.
Если дураков добавить к влюбленным, то получится такая прорва людей, что ангелов на всех не хватит.
А ты представь, во что это выльется для небесной канцелярии!
Я представил, и мы как два старых дурня заржали. Потом я себя в руки взял.
Их и не хватает. Вон сколько людей гибнет. Но хочу тебя обрадовать. На нашу долю досталось.
На мою больше.
Он закатал штанину, показывая синяки и ветвистый синий след от удара током.
Да я не об этом, махнул рукой я. Ангелы нам достались. По крайней мере, один на двоих точно есть!
Ладно. Давай выход из этого Этой неприятности искать
Собственно, проблемы выйти не существовало, только вот очень не хотелось выходить туда, где это этим туманом дышать придется. Что он из себя представляет? И что случится, если его дозу внутрь принять? Хвост вырастет или вообще окочуришься?
Уселись мы друг напротив друга, смотрим, глазами лупаем. Понимаем, что ничего нам другого не остается. А страшно
Интересно каково это на вкус спрашиваю товарища.
А Мефодий поддает туман ногой и злобно так, словно я тут самый виноватый, отзывается.
Может, если и попробуешь, то и рассказать-то уже не успеешь. Может это фосген какой-нибудь или вовсе хлорциан.
Он неловко, по-медвежьи, переступил ногами, словно туман мешал ему двигаться. А может это совесть у него в ногах путалась, ходить мешала. По его ведь милости
Я уже сообразил, почему такая чехарда пошла. Вообще винить кого-либо, кроме самого Мефодия нельзя.
Че-е-е-рт!
Ты еще руки заломи. Устроил тут, понимаешь, плачь Ярославны Давай-ка думать, как выбираться из этой каки
А чего тут думать? Открой дверь да выберись. С этого света на тот.
Нервы сдали у товарища. Он в озлоблении пнул стену.
Я, как в себя пришел, первым делом живучести нашего трассера удивился, а выходит напрасно. Стена, словно ждала сигнала, со скрипом её кусок выломился и заскользил наружу, словно кто-то тянул её на себя.
Чувство опасности взревело сиреной Я схватил ствол, а Мефодий прыгнул назад, и шум его падения заглушил мой выстрел. Я стрелял навскидку в мелькнувшую в проломе длинную тень.
Неудержавшийся на ногах Самопал нырнул в туман как в воду. Только что без всплеска и кругов на поверхности.
Не выпуская карабина из рук, я бросился к нему, но друг мой вынырнул из сиреневого небытия самостоятельно.
Кто стрелял?
Христофор Колумб, спокойно ответил я. Глупый вопрос заслуживает только глупого ответа. Увидев, что с другом все в порядке, я повернулся к пролому и засмеялся. Там, наполовину заскочив в корабль, лежал ствол какого-то дерева, исходивший тем же сиреневым дымом, что покрывал пол отсека.
За порогом чадили головешки поломанных деревьев. Плотный дым стелился по поверхности, пошевеливая своим обширным телом, когда его трогал ветер.
Вот тебе, бабушка и хлорциан.
Самопал поднялся из дыма, как новое здание из развалинспокойный, уверенный в своих силах и даже похорошевший.
Принимай планету, Савва! Со всем содержимым, по описи.
Держа карабины наперевес, мы вышли наружу. Вокруг лежали обломки деревьев, на первый взгляд ничем не отличавшимися от земных.
Записывай! Лес поваленныйодин!
Трассер искореженныйтакже один. Откликнулся я.
Космические гости в лице двух человекодна пара! продолжил мой друг.
Космические гости идут отдельным списком. Как приглашенные на банкет, возразил я.
Говорить-то мы говорим, точнее, треплемся, от нервного напряжения избавляясь, а природа кругом этому сильно способствует.
Виды вокругслов нет! Не природа даже, а отдохновение глаз.
Тут нам самое место, говорит. Тут лагерь и раскинем. Речку нарекаю Дуболомкой
Огляделся я. А что? Хорошее место! Вот лес, вон развалины наши, а вон там речка бежит А вверх и вниз по течению деревья стеной. Под ногами у нас песчаный берег языком в воду уходит, а вода в Дуболомке до того прозрачная, что мы с Мефодием с первого-то взгляда и не разобрали где она начинаетсятак незаметно берег входил в неё.
Вытащили мы из трассера аварийный запас, и начали лагерь ставить шагах в двухстах от берега. Пока я с палаткой возился да охранную систему налаживал, Мефодий охотничий сезон открылудочки забросил да в воздух пальнул пару раз.
С местом мы точно не прогадали. Природа нам на это сразу намекнулаклев начался прямо сумасшедший. Поплавок только воды коснулся, как на него кто-то уже набросился. Мне за делами не видно, но чувствую, процесс идеткряхтит Мефодий и восторженно поругивается. Потом дружок мой закадычный завопил. Басом. Я выглянул. Я тут тружусь, а мой дружок, оказывается, там с кем-то силой тягается. Удилище изогнулось и он в позе «упрямый колышек» наклоняясь к песку градусов под 30, упирается в берег конечностями и сопротивляется чьей-то агрессии.
Только упертость его ничего не давалатот, кто сидел в воде стаскивал Митрофана к себе. Явно зверь-рыбу зацепил
Бросай, чудило! заорал я. Тебя сожрут, кто банкет готовить будет?
Послушался, бросил.
Только вместо того, чтоб помочь мне, как хороший друг другу помогает, он бошку свою в небо задрал и стал там что-то разыскивать. Я и сам из любопытства посмотрелничего. Ругаться с ним не стал, плюнул только выразительно. Только плюйне плюй так всегда в первый день получается. Восторженный какой-то
А потом слышу «бах!» и визг рикошета
Гляжу я на Самопала, а тот на меня таращится.
В кого попал? спрашиваю, а потом и сам голову вверх деру. Ничего. Облака, ветер Птиц и тех нет
Мефодий от ошеломления бинокль достал, словно ни своим, ни моим глазам не доверяет. Руки у него ходуном ходятясно видно, что страшно крикнуть хочетвон он, там! Туда смотреть