Я сделал ещё один шаг вперёд и остановился. Меня окружала темнота.
Прекратите! крикнул я.
Голос молчал. Я даже решил, что это издевательское эхо мне только почудилось, но где-то высоко над головой, у невидимых чёрных сводов, раздался отрывистый механический щелчок, и в то же мгновение в комнате зажёгся белый прожекторный светтакой яркий, что от неожиданности я вскрикнул и повалился на колени.
Я был уверен, что ослеп, что эта чудовищная вспышка выжгла мои глаза. Я прикрывал лицо руками, сжавшись от страха на холодном полу, но передо мной всё равно стояла оглушительная белизна.
Поднимитесь! прозвучал неестественный голос. Поднимитесь на ноги!
Но я корчился на полу, не двигаясь.
Поднимитесь! повторил голос, срываясь на звенящий фальцет.
Я медленно убрал руки от лица, но так и не решался открыть глаза. Я и сам не был уверен, чего боялся большеобнаружить, что я и правда потерял зрение или же увидеть, где я в действительности нахожусь.
Поднимитесь! Поднимитесь! стал механически повторять голос. Поднимитесь на ноги! Поднимитесь!
Я приоткрыл глаза.
Я не ослеп.
Глаза слезились, передо мной плыли яркие пятна неестественных цветов, однако я видел. Я стоял на коленях посреди пустой комнаты со светящимися белыми стенами, где не было ничего, кроме узкой, упакованной в целлофан кровати, и металлического унитаза в углу.
Хотя нет Было что-то ещё
Зрение моё ещё не успело полностью восстановиться, и какой-то странный пугающий объект прятался от меня в слепом пятнея не видел, но чувствовал его присутствие.
Поднимитесь! напомнил мне нечеловеческий голос.
Я поморщился, прикрыл глаза рукой и медленно встал на ноги. Я весь дрожалто ли от слабости, то ли от страха. Несколько секунд я стоял, не решаясь посмотреть перед собой, пока, наконец, не поднял голову.
И тут же застыл от ужаса.
Передо мной возникла массивная противоударная дверь с грубыми следами сварки, как в бункерах или на военных кораблях, а над ней, на длинном суставчатом кронштейне, который сгибался и распрямлялся с едким шипением, как чья-то уродливая конечность, висела страшная металлическая голова, похожая на череп лошади с единственным горящим глазом.
Что выдавил я из себя. Что это
Голова нетерпеливо покачивалась, просверливая меня своим ярким электрическим взглядом.
Спааасибо! проскрежетала она, неестественно растянув слово. А теееперь
Раздался резкий звонтак, что я невольно зажал уши руками, но уже в следующее мгновение голос зазвучал спокойно и ровно, как бездыханная речь методичной машины, бесстрастно воспроизводящей чужие слова:
А теперь назовите своё имя.
Имя? Я невольно сделал несколько шагов назад, к кровати, всё ещё продолжая смотреть на нервно вздрагивающий на кронштейне череп. Но кто вы? Где Где я нахожусь?
Назовите своё имя! повторила уродливая башка.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы унять паническую дрожь во всём теле.
Алексей, сказал я. Меня зовут Алексей Тихонов. Я техник-навигатор третьего разряда корабля Земли Ахилл. Код красно
Достаточно! перебила меня голова и пугающе вытянулась на кронштейне. Назовите свой возраст.
Двадцать шесть лет.
Место учёбы.
Московский технологический университет, послушно сказал я. Отделение авиакосмических
Девичья фамилия матери.
Что? удивился я. Но моя мать У меня фамилия матери, не отца
Голова вздрогнула, и её яркий электрический глаз любопытно мигнул.
Что здесь происходит? спросил дрожащим голосом я. Что это за устройство? Я невольно посмотрел в потолок и сощурился от света. Где я нахожусь? Где Лида?
Достаточно! резко сказала голова.
Кронштейн уродливо согнулся, и лошадиный череп поднялся к потолку. Страх, оглушивший меня поначалу, медленно отступил, и вдруг сменился гневом.
Что значит достаточно?! прокричал я в потолок, едва справившись с новым приступом кашля; ноги мои дрожали, мне хотелось сесть на кровать, но я упорно продолжал стоять посреди комнаты. Вы не имеете права! Я требую, чтобы вы мне всё объяснили! Где я? Кто ещё
Сядьте на кровать, сказала, отрывисто кивнув, голова.
Что? Я вновь хотел закричать, но сил уже не оставалось. Да что вы
С-с-с-ся-ся-сядь Лошадиный череп затрясся на кронштейне в приступе механической эпилепсии и стал беспомощно заикаться, силясь выдавить из себя единственное слово. Ся-ся-сядь сядь-сядь-сядь-ся
Под потолком вновь раздался разрывающий барабанные перепонки звон, и я зажал уши руками.
Хватит! взмолился я. Не надо!
Пожалуйста, произнесла металлическая голова.
Я посмотрел в её электрический глаз.
Сядьте на кровать. Пожалуйста. Сядьте на кровать.
Я так ослаб от волнения, что уже не мог сопротивляться. Я сел на хрустящий полиэтилен и удовлетворённо вздохнул, вытянув уставшие ноги.
Спасибо, кивнула голова. А теперь встаньте.
Что? Зачем? Что вам нужно от меня?
Пожалуйста! заскрипел голос, вновь сбиваясь со своего ровного ритма. Выполняйте распоряжения, встаньте с кровати.
Я не сдвинусь с места, сказал я и тут же сам поразился, с какой твёрдостью это прозвучало, я не сдвинусь с места, пока вы мне всё не объясните. Где Лида? Мы военнопленные?
Мы иии Лида
Голос заскрежетал и тут же утонул в вопле помех; звук доносился со всех сторон, и лошадиный череп вновь нервно закачался на кронштейне, а у зарябило в глазах. Я невольно вскочил с кровати, однако ноги мои подкосились, и я повалился на пол, едва успев выставить перед собой руки. В ту же секунду истеричный треск прекратился, и надо мной повисла тишина.
Свет в комнате стал ещё ярче.
Спасибо за сотрудничество, спокойно произнесла голова и застыла над полом.
Это всё? спросил я. Вы мне хоть что-нибудь скажете? Почему я здесь?
Странный робот продолжал неподвижно висеть на кронштейне, его единственный глаз погас, и теперь эта чудовищная конструкция ещё больше напоминала уродливый лошадиный череп, обшитый металлическими пластинами.
Эй! крикнул я. Здесь кто-то есть?
Я был уверен, что свет в любую секунду погаснет, и я вновь окажусь в плотной, осязаемой темноте, от которой уже начинал сходить с ума.
Я осторожно приблизился к висящему над дверью лошадиному черепу, по-прежнему не подававшему признаков жизни. Кронштейн застыл в неестественной позе, как вывихнутое плечо, и вся эта конструкция казалась мёртвой, окоченевшейневозможно было поверить, что ещё несколько секунд назад голова раскачивалась над комнатой, хищно сверкая своим красным глазом.
Я подошёл к двери и упёрся в неё ладонями, не слишком понимая, чего хочу добиться. На двери не было ни кнопок, ни панели для магнитного ключа, и она так вызывающе контрастировала с оглушающей белизной камеры, что казалось, будто бы её установили недавно, превратив это пустое обтекаемое помещение в наглухо закупоренную тюрьму.
Я в тюрьме? крикнул я потолок, но мне никто не ответил. Я могу узнать, в чём меня обвиняют? Лида тоже здесь?
Череп на кронштейне не двигался. Свет, яркий, не имеющий источника, обжигал мне глаза.
Мне вдруг захотелось сорвать с кронштейна эту уродливую башку, разбить её об обжигающе-холодный пол, выломать потухший электрический глаз, но кронштейн был слишком высоко, и я никак не мог до него дотянуться. Меня затряслото ли от холода, который передавался всему телу через босые ноги, то ли от беспомощной ярости на своих тюремщиков, наблюдающих за мной как за подопытным муравьём.
Я обхватил себя руками, вернулся в противоположный конец комнаты и уселся на кровать, подобрав под себя промерзшие ноги.
И тут я вспомнил.
Что-то плотно оттягивало правый карман моих брюк. Угловатый предмет. Пластиковый куб, непонятная игрушка. Я запустил руку в карман, и в тот же момент ослепший череп, не совладав с приступом электронного любопытства, выдвинулся вперёд на кронштейне, а его единственный глаз медленно зажегся, просыпаясь ото сна.
Что? сказал я. Всё ещё здесь? Может, начнёте, наконец, отвечать и на мои вопросы?
Череп кивнул, словно соглашаясь, и произнёс надрывным голосом:
Поднимитесь! Поднимитесь на ноги!
В смысле? не понял я. Опять?
Поднимитесь! Поднимитесь! затараторил лошадиный череп, угрожающе раскачиваясь над комнатой.
Я встал.
И что теперь? спросил я. Снова сесть? Вы можете
Спасибо, перебил меня лошадиный череп. А теперь назовите своё имя.
Я уже говорил вам своё имя! закричал я, с ненавистью уставившись в бесстрастный электрический глаз.
Назовите своё имя, спокойно повторил череп. Пожалуйста.
Алексей Тихонов, сказал я. Пилот-навигатор с Ахилла, двадцать шесть лет. Довольны?
Я поднял голову.
Алексей Тихонов! крикнул я. Меня зовут Алексей! Этого достаточно? Вы довольны?
Череп снова кивнул:
Сядьте на кровать.
Я продолжал стоять, сжимая в кармане пластиковый кубкак тайное оружие, которое я готовился пустить в ход.
Сядьте на кровать, повторил череп. Пожалуйста.
А если не сяду? спросил я. Что вы сделаете? Снова выключите свет? Взорвёте мне барабанные перепонки своим треском? Мне всё равно! Я не буду ничего делать, пока вы
Призываем вас к сотрудничеству, холодно перебил меня лошадиный череп, и его глаз угрожающе засверкал. Это в ваших же интересах. Если вы не будете сотрудничать, вам откажут в приёме пищи.
Мне всё равно! выкрикнул я, но стоять на холодном полу под пронизывающим электрическим взглядом было невыносимо.
Я обернулся, как бы проверяя, что в комнате ничего не изменилось, залез с ногами на кровать и уселся, прислонившись спиной к стене.
Спасибо, сказала голова. А теперь встаньте с кровати.
Было похоже на то, что я оказался внутри огромного неисправного механизма, повторяющего одно и то же действие до тех пор, пока не кончится ток, или не умрёт единственная подопытная свинка.
Я встал.
Хорошо, обречённо сказал я. Я стою. Что теперь? Назвать своё имя?
Череп застыл на секунду, изучая меня своим немигающим взглядом, а затем отодвинулся обратно к двери.
Назовите своё имя.
Алексей Тихонов.
Сядьте на кровать.
Меня зовут Алексей Тихонов! закричал я. Вы слышите?! Алексей Тихонов! Алексей Тихонов! Я техник-навигатор на
Сядьте на кровать, взвизгнул череп и закачался на кронштейне.
Я вытащил из кармана пластиковый куб.
Алексей Тихонов, сказал я и посмотрел на куб; тот был оранжевого цвета. Алексей Тихонов.
Сядьте на кровать! завопил срывающимся на звон голосом череп.
Я подкинул куб в рукепластиковая игрушка была совсем лёгкой, и я сомневался, что попаду в раскачивающуюся над комнатой металлическую башку. Однако я уже не мог просто подчиняться бессмысленным приказам, надеясь, что у этого механизма когда-нибудь замкнёт электрическую цепь.
Я размахнулся и изо всех сил метнул куб в робота на кронштейне. Куб угодил прямо в горящий красный глаз и, не причинив роботу видимого вреда, отскочил на металлический пол.
Однако лошадиный череп обезумел.
Он вздрогнул и, издав пронзительный свист, принялся раскачиваться из стороны в сторону. Кронштейн поскрипывал и гудел, прогибаясь от натуги; казалось, он в любую секунду может сорваться со стены, и вся эта противоестественная конструкция с лязгом обрушится на пол.
Агреееессия! Прессссссекаться! визжал череп.
Я испугано попятился и упёрся ногами в кровать. Свет стал таким ярким, что я уже не различал ни потолка, ни стентолько оглушительное белое сияние.
Агреееессия! Недопустимо! Бууууууудет
Раздался тяжёлый глухой ударвзбесившийся лошадиный череп, описав широкую дугу на вытянутом кронштейне, с размаху впечатался в светящуюся стену и тут же отлетел назад, как по инерции, и, пронёсшись над комнатой, врезался в стену с противоположной стороны двери.
Агрессия! Пре
Голос потонул в надсадном треске помех, а электрический глаз на голове часто замигал, как если бы от ударов внутри этого механизма оборвались контакты.
Послышался ещё один ударна сей раз с металлическим отзвуком. От робота отлетела мелкая деталь, и я невольно прикрылся руками, услышав лишь, как что-то металлическое со скрежетом заскользило по полу. Когда я опустил руки, красный глаз уже не горел, а обезображенный, помятый череп безвольно свисал над полом на прогнувшемся кронштейне.
Голова была мертва.
Я вовсе не чувствовал радости от внезапного самоубийства своего мучителя. Я долго стоял у кровати, глядя на тонкий суставчатый кронштейн, который продолжал покачиваться с тонким раздражающим скрипом. Было похоже на то, что он едва выдерживает вес поникшего лошадиного черепа и может переломиться в любую секунду.
Наконец, я решился и сделал несколько шагов к двери.
Череп теперь висел совсем низко и, возможно, подпрыгнув, я даже смог бы достать до него рукой. Однако вместо этого я остановился посреди комнаты и, вздохнув, оглянулся по сторонам.
Свет резал глаза, потолка было не видно; меня окружала пронзительная белая пустота.
Вы здесь? крикнул я, запрокинув голову. Вы наблюдаете?
Мне никто не ответил.
Что вам от меня нужно? спросил я. Где я? Где Лида? Почему вы не можете просто
Под потолком раздался отрывистый щелчок, и комната тут же погрузилась в темноту.
97
За окном было так темно, что я не видел ничего, кроме собственного отражения. Если поначалу я ещё пытался как-то убедить себя лечь спатьведь от меня больше ничего не зависело, я сделал всё, что мог, и теперь мне оставалось лишь ждать, то когда на часах перевалило за двенадцать, я уже и не пытался заснуть.
На следующее утро, в десять, должны были объявить результаты.
Все решения давно были приняты, список студентов составлен, однако в силу странной садистской традиции оценки за вступительные экзамены и итоговые проходные баллы скрывали до самого последнего момента, наслаждаясь мучениями абитуриентов, чья судьба решалась путём подсчёта среднего арифметического.
Я настроил извещения на своём суазоре так, чтобы в тот самый момент, когда на портале института вывесят список принятых на авиакосмическое, зазвучало бы противное торопливое контральто, которое я обычно использовал в качестве мелодии для будильника. Впрочем, какие бы результаты ни появились на портале, я бы всё равно поехал в институт, чтобы убедиться личнокак если бы не доверял автоматическим извещениям и сетевым новостям.
Мать моя давно спала, а я лежал на кровати и в десятый раз перечитывал историю технологического, щедро сдобренную странными, нарочито состаренными фотографиями, словно мою будущую, как я надеялся, альма-матер основали несколько веков назад. В действительности строительство институтского городка завершилось лишь за десять лет до моего рождения. В статье, которую я нашёл в открытом доступе в сети, рассказывалось о том, как долго подбирали подходящее местовдали от городского шума и бесчисленных многоярусных дорог, у реки, в окружении густых вечнозелёных лесопарков. Я представлял свою комнату в общежитии (как широкий профессорский кабинет с разноцветными снимками на стенах), представлял, как зимой буду гулять у замёрзшей поймы после удачного зачёта, не решаясь выйти на тонкий, припорошенный снегом лёд. Во всех своих фантазиях я был не одиня рассказывал своей спутнице о звёздах, глядя на безоблачное дневное небо, цитировал наизусть стихи придуманного поэта, травил байки о студентах и профессорах.
Ближе к утру я незаметно заснул, продолжая во сне читать о технологическом и воображая себя счастливым студентом, избавленном от тягот материнской заботы и гнетущей больничной атмосферы нашей столичной квартиры. Трезвон суазора испугал меня так, что я резко вскочил с кровати и чуть не упал от головокружения. Суазор, который всё это время лежал у меня на груди, медленно осел на пол, как опавший лист.
Мне потребовалась время, чтобы прийти в себя.
Я сел на кровати, взволнованно вздохнул и поднял суазор с пола. На экране судорожно пульсировала броская иконка извещения и яркие крупные буквы: "Результаты вступительных экзаменов". Я долго не мог заставить себя коснуться иконки пальцем и открыть список поступивших.