Моего слова им хватит, заверила Тинэко, совершенно безразличная в данный момент к тому, что собирается отужинать в компании странного вида оборванца в грязных тряпках.
С этим я тоже решил смириться в конце концов, я далеко не в том положении, чтобы спорить со старшей школой королевства и племянницей королевы. Хотя о последнем факте, в отличие от Рицико, его ученица предпочитала молчать уже гораздо дольше, чем могло бы вообще получиться у мастера Хэддена. Она, собственно, совершенно не собиралась, судя по всему, посвящать меня в подробности своих кровных уз.
Обратная дорога до Элледа заняла у нас куда больше времени, чем требовалось бы Тин. Девчонка, за время ужина выпытав из меня некоторые подробности моей жизни до знакомства с Анха и мастерами, теперь предпочла проявлять относительное сочувствие и позволяла мне иногда отдохнуть, избавив от саркастичных замечаний. В конечном итоге она отконвоировала меня в кабинет Великого Мастера наверху одной из башен Дома этот переход стал самым ужасным за многие-многие дни прежде, и оставила, пообещав завтра же продолжить мое культурное просвещение. Я попрощался с четким ощущением, что не смогу на следующий день даже стоять, не то что ходить, и остался наедине с Анха, с трудом дождавшись от мастера приглашения сесть и очень быстро гораздо быстрее, чем того требовали обстоятельства, его приняв.
У тебя будет несколько дней на отдых и прогулки, заверил Анха, когда мы остались одни, почему-то вновь на наречии юга. Затем начнем твое обучение, аккари.
Я бы предпочел, чтобы оно началось незамедлительно. И даже уже не потому, что желал как можно скорее научиться и стать одним из них, элледом, защитником ткани мироздания. А потому, что Тин меня убьет. Невероятно жестоко и бессмысленно в отношении моего стремления познать Пустоту и методы работы с ней.
Да, севойо, отозвался я, тяжело вздохнув.
Ты привыкнешь, усмехнулся Анха, явно поняв, что именно во всей этой ситуации меня тревожит больше всего. Ты рассказал Тин, кем являешься на самом деле?
Я коротко мотнул головой.
Не следует прятаться от нее, аккари Найт. Анха улыбнулся. Тинэко твой будущий Великий Мастер.
Я, стиснув зубы, опустил голову. Об этом факте я не задумывался. Я в принципе сейчас не хотел задумываться о том, что может быть кто-то после Анха. Вместо него. Слишком хорошо я видел, что именно значит этот человек для Элледа и всего Элурена. И совершенно отчетливо понимал, что именно он значит для меня. Даже спустя всего неделю знакомства.
Иди отдыхать сейчас. Мастер предпочел совершенно проигнорировать мои чувства, которых не мог не уловить и не осознать. Тебя проводят в твою новую комнату.
Оставшись, наконец, один, я, бегло осмотрев свое жилище, с наслаждением растянулся на кровати. Простенькая комната, не слишком большая, в башне Ассадена. Каменные стены, письменный стол, шкаф в углу и сама кровать вот и все, что наполняло ее. В отдельном, крошечном совсем закутке за ширмой умывальник. За окном хвойный лес и виднеющийся уголочек Маатса, да тот горбатый мост на подходе к Элледу. Впервые в жизни я был так высоко над землей. И теперь мне предстояло провести именно здесь ее остаток. Я глубоко вздохнул и улыбнулся, одновременно счастливо и печально. Видел бы папа Я защищу ее, я обещал защитить. Может быть, ты все же сможешь меня простить, отец
Глава 8
На следующее утро мне принесли нормальную одежду, письменные принадлежности и прочие предметы первой необходимости. С невероятным наслаждением отмывшись, я переоделся из старых грязных тряпок в форму школы Ассаден куртку и широкие брюки такого же покроя, что и у Тин, но темно-синие, и, повязав пояс из мягкой кожи, почувствовал странное, ничем необъяснимое торжество. Теперь же сидел за столом с пером и бумагой, отчаянно пытаясь уловить отголоски той еще, старой и такой далекой, нереальной уже в свете происходящего жизни.
Приблизительно в подобном состоянии меня и нашла Тин. Я открыл ей дверь, и девчонка, смерив меня насмешливым взглядом, заявила вместо приветствия:
Ну вот, уже на человека похож. Освоился? Отдохнул?
Я, усмехнувшись, молча посторонился, пропуская ее в комнату. То, что Тин меня так просто не оставит теперь, я совершенно не сомневался. У нее это на лице написано было.
Удивительно, что ученик Великого Мастера живет не в общей комнате с остальными. Она прошла вперед, с интересом оглядывая мое жилище. Или это потому, что в твоей школе других пока нет?
Не сомневался, что Рицико тебе расскажет, улыбнулся я.
Мастера не из каждой своей поездки возвращаются с учениками, Найт, весело отозвалась Тин и повернулась ко мне. Вообще ни из одной, честно сказать. Ты и Анха других случаев не бывало, если я правильно помню. И с ним понятно, он Великий Маг, а с тобой Мне стало любопытно, и учитель меня понял.
Сложно не понять будущего Великого Мастера, наверное, приподняв бровь, усмехнулся я и отвернулся. Да и племянниц королевы, говорят, лучше не обижать, отказываясь посвящать в детали происходящего.
Ты слишком долго пробыл в компании Рицико и Анха. Девчонка весело рассмеялась. Мне необязательно напоминать об этой детали. Я предпочитаю, в отличие от дяди, о ней не помнить.
Почему? Я вновь повернулся к ней, с неким удивлением наблюдая странную печаль в глазах Тин.
Я хэдден, эллед. Девчонка дернула плечом и отошла к столу. Этого более чем достаточно. Давай больше не поднимать эту тему, ладно? Не у тебя одного есть тяжелые воспоминания из детства. Элурен не всегда способен от них уберечь. Иногда даже наоборот, в какой-то степени, помогает появиться
Прости, вздохнул я, замечая, что Тин действительно больно сейчас говорить о своем прошлом.
Причин я не понимал, но, глядя ей в глаза, отчетливо осознавал, что совершенно не горю желанием выяснять подробности. Слишком много там сейчас было скорби. И вины.
Ничего. Она улыбнулась. Ты не мог знать. Ты что, рисуешь?
Тин с интересом изучала теперь мои попытки вспомнить что-нибудь из прошлой жизни. Там, где не было забот и тревог. Там, где не было и моего такого же взгляда, полного боли от потери близких.
Пытаюсь, усмехнулся я.
Удивительные увлечения для жителя крошечной деревни на морском побережье. Она, прищурившись, сверлила меня взглядом. Я считала, там только и можно думать, что о пропитании.
Не всегда. Я дернул плечом. И не такая уж она была и крошечная, на самом деле. По меркам королевства, конечно, ничто, но Все же не пара домиков.
И ты там был совсем не обычным деревенским мальчишкой, правда, Найт? Тин вздохнула и тихонько добавила: Скажи, когда остановиться. Я понимаю теперь, что это все куда больнее, чем казалось.
Мы не плели Нити, Тин. Я отвернулся и мрачно хмыкнул. Не касались их. И уж тем более никогда не собирались ими же пытаться себя защитить. Это было правилом, непреложной истиной, вбитой в каждого так крепко, что даже, когда к нам пришли, мы не смогли переступить через подобный закон. Ни чтобы спасти себя, ни чтобы уберечь ее. Сейчас я эллед. Я отдал свою Нить королевству и знаю, что ее станут плести. В том числе для этого, для убийства. Я стану делать это. Я предал все, чему меня учили. Все, что было важно моим предкам. Это куда больнее, чем просто вспоминать.
Они бы поняли тебя. Тин тяжело вздохнула за моей спиной. Должны были бы понять.
Нет. Я криво ухмыльнулся. Я слишком хорошо знаю, что нет, Тин. Будь они живы, они возненавидели бы меня за подобное решение. И там, в Чертогах Вечности, они меня ненавидят.
Ты пытаешься спасти их искусство, мрачно напомнила девчонка, их собственную Нить. Их наследие. Разве это причина для ненависти?
Да. Я глубоко вздохнул. Для моей семьи да. Они бы предпочли, чтобы я умер так же.
Глупо, недовольно прошипела Тин. Позволить своим людям погибнуть от того, что не способен переступить личные интересы, вот причина. Позволить измываться над собственной Нитью, над самой тканью мироздания причина. Но защитить ее по-настоящему, наплевав на дурацкие желания не пачкать рук точно нет. Это глупо, Найт. Глупо даже предположить, что кто-то может думать иначе.
Поэтому я здесь. Я усмехнулся. потому что больше так не думаю. Раньше думал.
Я снова обернулся к ней и смерил насмешливым взглядом:
Узнала все, что хотела, старшая ученица Рицико?
Больше, чем хотела, мрачно отозвалась Тин. Я полагала, что выслушаю просто печальную историю, а не что-то, что меня по-настоящему разозлит. К рассказам о смерти и разрушениях быстро привыкаешь здесь, в Элледе. Но вот к такому я привыкать отказываюсь принципиально. Мы должны защищать наши народы, Найт, ровно так, как того требуют обстоятельства. А не мучиться сомнениями в правильности своего выбора относительно высших сфер.
Они не мучились этими сомнениями, Тин. Я приподнял бровь. Потому народа у меня больше нет.
Будет, усмехнулась девчонка. И в этот раз у него будешь ты, правда ведь, аккари Найт?
Я довольно улыбнулся:
Знаешь, что это означает?
Нет. Она дернула плечом и усмехнулась. Но Рицико предположил, что это что-то вроде титула. Он часто слышит, как Анха так к тебе обращается.
Это значит старший ученик. Я снова смерил ее насмешливым взглядом. Об этом ему тоже расскажешь?
Сам спросит, если захочет. Тин приподняла бровь. Если бы я делала все ровно так, как он приказывает, я бы давно сошла с ума, Найт. Ты наверняка успел заметить, что он склонен к несколько поспешным решениям, временами. Поэтому я предпочитаю обычно действовать по обстоятельствам. У Рицико есть Анха. А тебя он лично отдал мне.
Отдал? весело уточнил я.
Узнаешь, фыркнула девчонка, однажды. И о причинах их дружбы, и о том, что это все на самом деле значит. Наверное, об этом тебе все-таки должна рассказать не я.
Интригует. Я задумчиво хмыкнул, внимательно рассматривая Тин.
Все, хватит откровений. Девчонка хитро улыбнулась. Пойдем, погуляем.
Мне прошлой прогулки пока достаточно. Я тяжело вздохнул. Я еле хожу.
Заставишь себя идти станет легче, весело заверила Тин. Пойдем медленно на этот раз.
Я покачал головой.
Что ты там говорил по поводу того, что неправильно отказывать будущему Великому Мастеру? ехидно уточнила Тинэко. Пошли уже, зимой насидишься в Доме.
Зимой? Я слегка нахмурился. Что должно измениться зимой?
Снега, вьюги, метели, холода. Тин прищурилась. Ты на своем юге совершенно не представлял, каково это радоваться солнцу. Теперь узнаешь очень хорошо. Идем, иначе ты после первого же декабрьского бурана меня не простишь за то, что я тебя сейчас не вытащила гулять.
Ты же меня не оставишь, правда? на всякий случай поинтересовался я.
Уже никогда, с немного злорадной усмешкой отозвалась Тин.
Из-за приказа собственного учителя?
Я бы могла найти способ проигнорировать его, если бы хотела. Девчонка прищурилась и смерила меня ироничным взглядом. Но я не хочу. Так что смирись. И не заставляй меня напоминать, кто здесь старше, ладно?
С хэдденами всегда так тяжело? ехидно уточнил я, принимая собственную участь и отворачиваясь к двери.
Думаю, да, весело ответила Тин. С каждым по-своему. Но обычно это того стоит, Найт.
Дашь мне милостиво немного времени, чтобы привыкнуть?
Мы пошли вниз, очень медленно пошли, как и обещала Тин. Только это меня ни разу не спасало.
Времени у тебя сколько хочешь. Выбора только нет, насмешливо сообщила девчонка и радостно фыркнула. Тебя что, настолько расстраивает моя компания?
Меня расстраивает необходимость сейчас ходить, а не твоя компания, усмехнулся я. Я полностью разделяю мнение Рицико о том, что каждому нужен лучший друг. Что бы там у вас это на самом деле ни означало.
Именно это и означает. Дернула плечом Тин. Просто в нашем случае ты можешь не сомневаться в этой дружбе. В принципе.
Звучит действительно так, словно это того стоит, весело заметил я и покосился на ее очень ехидную улыбку.
Тебе понадобилось гораздо меньше времени, чем я предполагала.
Я просто решил, что пока не хочу знать о минусах подобного договора, Тин, хмыкнул я.
Минусов нет. Она быстро посмотрела на меня со странной серьезностью в глазах. Есть условие.
Какое? Я остановился и внимательно ее теперь разглядывал, искренне полагая, что именно с этого и следовало бы начинать.
Та же верность и с твоей стороны, аккари Найт. Тин слегка приподняла бровь.
В ней можешь не сомневаться, Тинэко, серьезно отозвался я, ни по отношению к себе, ни по отношению к Элледу и Элурену.
Тогда Рицико был прав мы действительно быстро нашли общий язык, довольно усмехнулась Тин. Думаю, начнем с завтрака, правильно?
Отличная идея, ответил я, с неким усилием заставив себя продолжить путь вниз по этой отвратительной мне сейчас витой лестнице.
Но завтрак действительно стоил подобных мучений. Да и дружба, в которой я мог не сомневаться, их тоже, по определению, стоила.
Глава 9
На отдых и прогулки Анха выделил мне ровно три дня. К концу последнего из которых мои мышцы, кажется, также окончательно смирились с тем, что Тин не оставит меня в покое, и вместо жуткой боли теперь отзывались на необходимость двигаться просто неприятным, едва уловимым жжением. Мы с девчонкой облазили, кажется, весь Маатс, хоть я полагал, что это было невозможно и за пару жизней. Убедившись, что в достаточной степени потаскала меня по всем переулкам и лестницам города, Тинэко сосредоточилась теперь на самом Элледе, в коридорах и башнях которого мы провели последний мой свободный от изучения и защиты ткани мироздания вечер в жизни.
О самой девчонке я узнал несколько больше. Рицико оказался не просто ее учителем он воспитывал племянницу после смерти отца Тин, уже очень много лет. Об обстоятельствах его гибели мы не говорили, но я почему-то ощущал, что это несколько связано с ее фразой о том, что Элурен не всегда способен уберечь от тяжелых воспоминаний. Но, исходя из того, что Рицико сам неимоверно гордился близостью к королевской семье, я сделал вывод, что Элурен все же не был виновником этой смерти. Просто, видимо, Тин оказалось тяжело смириться. Я ее понимал, слишком хорошо понимал, чтобы никогда больше не заводить подобного разговора в принципе.
О моей семье мы также никогда больше не говорили. Не знаю, рассказала ли она, действительно, Рицико то, что узнала тогда, на второй день нашего знакомства, это, признаться, не имело значения. Никому уже не важно, кем я был раньше и как именно попал в Эллед. Теперь я стал одним из них. Это все, что интересовало магов Дома. И мне до ужаса близок был подобный подход. Я знал, что прав, знал, что отец и остальные никогда не простили бы мне решения отдать Пустоту в руки королевства. Не потому, что ненавидели их или боялись, нет, меня с детства учили, что армия Элледа благо и их требуется уважать и чтить. Просто Черные Нити были для нас чем-то очень священным, слишком значимым, чтобы даже коснуться их. Такая странная религия, приведшая в итоге к гибели всех верующих. Поделиться пожалуйста, но никогда, ни при каких обстоятельствах не использовать. Даже если позволил использовать другим. Так что уже в тот момент, когда я подчинился приказу наплетать Пустоту в коконы магов, я предал своих предков. Тогда, когда почистил коконы мастерам, предал еще раз. В тот момент, когда просил Анха помочь мне изучить и понять черные Нити, просто закрепил эффект. Это еще не считая моих экспериментов с Пустотой и Огнем. Мы все, каждый из нас, любили ее, просто невероятно любили, не в силах прекратить наблюдать и восхищаться. Но моя любовь оказалась другой сильнее или слабее, не знаю. Я просто не смог позволить ее использовать ради наживы. Хотя должен был бы, по мнению собственной семьи. Их не слишком интересовало, если честно, что будет дальше. Не очень-то волновало, как именно те убийцы из деревни станут использовать ее, раз уж научились. Они не были одними из нас, не были частью нашей общины. Да, подобное обращение с Пустотой было бы ужасным и для родичей они бы предпочли ненавидеть этих людей, люто и искренне. Но самым важным было то, чтобы все это не касалось меня, их сына. Всех их детей. И те, кто, как и я, там, в плену, согласился плести черные Нити в надежде отомстить и уничтожить тварей, растерзавших нашу деревню, были для них предателями. А я последним клятвопреступником, ничем не отличавшимся от тех самых убийц и захватчиков. Потому что их дети пошли со мной. Согласились на мой план, поверили мне. То, что я подвел их, терзало меня теперь куда больше, чем осуждение предков в Чертогах Вечности. Потому что я не смог защитить собственный народ. Собственную Нить. Вот как раз об этом я не собирался рассказывать никому в принципе. Ни Тин, ни Анха, ни одному живому существу на свете. Я просто искренне надеялся, что однажды смогу искупить вину. Помочь все-таки тем, кто рассчитывает на меня. Спасти их. В данной ситуации, с учетом всего, что произошло, последнее, что могло меня заинтересовать, это гнев предков. С ним я разберусь, если придется, там, за чертой смерти. Теперь меня волновали исключительно живые. Может, действительно, фраза о том, что личные интересы не должны стоять выше интересов Дома, была последней каплей, единственным, чего мне не хватало? Не хватало ради того, чтобы как следует разозлиться на себя за глупость и трусость, за нежелание пожертвовать самим собой, спасая близких. Нормально пожертвовать, так, как требовалось, а не просто умереть, отказавшись защищать.