- Но это... почти клепсидра, - Император был потрясен, и даже не считал нужным это скрывать, - Человек не может выдержать столько времени без воздуха.
- Человек - не может, - легко согласился Эшери, - но я Монтрез. Можно сказать, наполовину рыба. Я вырос на берегу моря и мальчишкой нырял за жемчугом каждый раз, когда нужны были деньги на личные расходы. У нас есть грот, который полностью заливает во время прилива, и волна там такая, что с ней сладит не каждый. Самый лучший жемчуг был там...
Рамер прикрыл глаза.
- Понимаю, - сказал он. - Сегодня же прикажу поставить решетки и сигналку. Но... ради чего вы так рисковали?
Вместо ответа Эшери сдернул с мизинца перстень и положил на край стола. В свете магического огонька металл выглядел темным, почти черным. Но император мгновенно сообразил, что это такое.
- Анеботум?
- Анеботум, - согласился Эшери, - кровь и сила новой Империи. Абсолютное стратегическое преимущество... Если только мы сумеем его отстоять.
- Мы?
- Я - герцог этой Империи.
- Похвально, - Рамер слегка наклонил голову, разглядывая кольцо, - Оно - детское. С гербом баронского рода Шайро-Туан.
- Ваше Величество знает наизусть весь гербовник? - удивился Эшери, - Простите. Мне казалось, что это невозможно.
- И это мне заявляет человек, который задержал дыхание почти на целую клепсидру, -невольно улыбнулся Рамер, - но, кстати, вы правы. Весь гербовник наизусть я, конечно, не знаю -там пять толстых томов, включая личных дворян, нетитулованных дворян и дворян Пьесты, Шатерзи и прочих диких горцев... Не говорю, что его в принципе невозможно выучить, но не вижу практического смысла в этом грандиозном свершении. Впрочем, герб самого богатого баронства в Империи я, конечно, знаю. Откуда у вас кольцо? Помнится, между вашими семьями какое-то дальнее родство?
- Не такое уж и дальнее, - возразил Эшери, - Алета моя троюродная кузина. И она в беде.
Темный взгляд Рамера Девятого требовал продолжения. И, по мере того, как Эшери рассказывал, лицо императора менялось. От легкой заинтересованности к недоумению, недоверию, от него к раздражению и далее - к полному и абсолютному спокойствию.
...Так вот как выглядит императорский гнев? Как полное и расчетливое спокойствие змеи перед броском.
Не хотелось бы испытать на своей шкуре. Кажется, опекунам прелестной Алеты каюк пришел. Ну, скажем так - уже в пути...
Рамер Девятый потянулся к небольшому зеркалу в характерной толстой раме.
- Нет! - Слово вырвалось против воли, раньше, чем Эшери осознал, что, вообще-то, говорит с владыкой огромной части мира и своим сюзереном.
- Нет?
- Нельзя так явно обозначать свои намерения, - продолжил Эшери, видя, что Император не злится, - Алета... баронесса Шайро-Туан не имеет влияния и не допущена к управлению баронством до своего совершеннолетия. А опекуны... Раз они решились на такое откровенное предательство интересов империи, то, значит, получили значительные авансы от Священного Кесара.
- И? Они не посмеют ослушаться прямого приказа...
- Если получат его. А так... сбой портальной связи.
- Такого еще ни разу не было.
- Все когда-то бывает впервые. Уверен, они эту возможность предусмотрели. Предатели всегда предусматривают возможность предательства. Хотя бы со стороны Фиоля. Например, донос ваших шпионов. Поверьте, они ждут именно такой реакции.
Рамер немного помолчал, но, скорее, согласно.
- Почему ваш отец не заключил помолвку от вашего имени? - спросил он, наконец, - сейчас все было бы на порядок проще. Будь ваша кузина невестой или даже уже женой...
- Запрет Храма, - коротко отозвался Эшери.
- Можно было обратиться в Аверсум. Отец бы договорился с Храмом. Да и родство не такое близкое.
- Храма Змея, - уточнил Эшери. - С ним не договариваются. Его указания исполняют. Либо - игнорируют и платят положенную цену.
Светляк мигнул. Рамер глянул на него - только глянул, кажется, укоризненно, хотя в полутьме Эшери мог и ошибиться. Никаких импульсов не посылал - а свет мгновенно выправился, словно устыдился - и опять стал ровным.
- У вас есть решение, - Рамер не спросил. Он знал ответ, - Вы пришли не за помощью. Вы пришли за разрешением. Что же вам нужно, герцог Монтрез?
Эшери на миг прикрыл глаза ресницами, собираясь с духом. И бросился - как в воду.
- Мне нужен Открытый Императорский Лист. На любые действия, которые я сочту нужным произвести от рассвета сего дня - и до заката.
Ну вот, сказал. Небеса, вроде, не разверзлись. Но, попроси кто о таком у прежнего Императора, уже держал бы путь в Лонгери, в закрытой карете с конвоем. Потому что о таком не просят. Это из легенд о тех мифических временах, когда люди еще верили друг другу.
- Что-то еще? Магическая поддержка? Солдаты?
Эшери вздрогнул и во все глаза уставился на императора.
Рамер девятый, действительно сказал именно это. Ему не послышалось.
- Нет, - торопливо мотнул головой Эшери, - у меня есть.
- Значит, это правда. До меня дошли сведения, - невозмутимо пояснил император, - что у младшего Монтреза сомнительные связи. Это так и нужно понимать? Как сомнительные связи? Или - как личную тайную гвардию?
Император смерил герцога долгим взглядом. Эшери молчал - а что тут еще можно было сказать?
Владыка огромной страны удовлетворенно кивнул - прядь темных волос упала на смуглое, резкое лицо - и придвинул к себе лист бумаги и стило. Писал он очень быстро, не крупным, но разборчивым почерком.
Эшери так и подбивало вытянуть шею и посмотреть - что пишет император: открытый лист или приказ об его аресте?
Сдержался.
Закончив писать, Рамер, видимо, по привычке, пробежал написанное глазами, кивнул, поставил внизу подпись. Присыпал песком. Стряхнул его в специальный ящик и приложил свой перстень.
На плотном листе бумаги появилась печать.
- Герцог...
Эшери взял. Пробежал глазами...
"Податель сего документа на территории Империи имеет исключительное право проходить портальной сетью на любые расстояния (расходы писать в счет казны), проводить с собой любых людей и в любом количестве, проносить любые грузы. Всем воинским и гражданским подразделениям оказывать полное содействие. Документ действителен до захода солнца сего дня..."
Дальше шли число, месяц и подпись.
- Это все? От меня точно больше ничего не требуется?
- Это намного больше, чем я рассчитывал, - сказал Эшери, пряча бесценный документ за подкладку камзола.
- Это намного больше, чем я намеревался вам дать поначалу, - признался Рамер Девятый.
Эшери, который был уже намерен встать, снова опустился на кресло.
- Если мне будет позволено спросить... Почему?
- Спросить позволено... - Рамер вдруг улыбнулся, неожиданно весело. Антрацитовые глаза встретились с изумрудными, - Но я не отвечу. Должны же у меня быть хоть какие-то личные секреты от подданных?
Глава 4 ПОБЕГ
"...Вечером я боялся, что умру. А утром пожалел, что вечером не умер", - вспомнила Алета. Так говорил кто-то из ее кавалеров, и рассказывал он о вечеринке с обильными возлияниями. Лукаш? Конд? Да какая разница, когда ей так плохо!!!
Вчера она не поверила Эшери. Оказалось, зря. Состояние было до изумления паршивым: голова кружилась, стоило приподнять ее над подушкой, а тело казалось чужим и тяжелым. Попытка сжать руку в кулак закончилась тем, что Алета в потрясении уставилась на свои родные пять пальцев, которые просто отказались ей подчиняться.
Впредь наука: кузен зря предупреждать не будет.
Но надо же как-то подниматься. Ванна, завтрак. Прогулка... И, у нее, вроде как, на сегодня побег запланирован. А как это все проделать, если сил нет вообще?
Жиаль, возмутительно свежая и бодрая, появилась как кара богов.
- Госпожа, ванну готовить?
Глазами души Алета увидела дивную картину - как она хватает предательницу за волосы и окунает в здоровую бочку с водой. И держит там, пока плотное тело в коричневой униформе не перестает трепыхаться.
Картина доставила удовольствие, и такое, что Алета невольно улыбнулась.
- Мне что-то нездоровиться. Наверное, перетанцевала вчера на балу. Или ветром просквозило...
Девчонка немедленно состроила круглые глаза:
- Да как же это можно, госпожа?! Ведь завтра...
- Что - завтра? - немедленно прицепилась Алета.
Жиаль смутилась.
- Ваши опекуны гостей ждут, - попыталась выкрутиться она. Прозвучало это так неловко, что баронесса Шайро-Туан уверилась - знает, поганка! Если не все - то многое. И молчит, как еретик в подвалах Храма.
- Гости? Важные?
Жиаль быстро закивала:
- Еще какие важные, госпожа. В доме все с ног сбились: моют, трут, чистят, проветривают. С мебели чехлы снимают.
- Интересно... В моем доме гости настолько важные, что слуги все в работе - а я ничего об этом не знаю. Тебе не кажется это странным? - Алета сощурилась и вцепилась в чернявую девчонку острым взглядом светло-зеленых глаз. Жиаль заметно побледнела и сделала маленький шаг назад.
- Стоять! - шевельнуться Алета по-прежнему не могла, но властности в ее голосе хватило бы на троих, все же управляться со слугами ее учили с детства. - Значит так, моя милая. Мне плевать, что за договор связывает тебя с моей тетей, что она тебе обещала или чем пугает. С этого мгновения ты служишь только мне. Иначе...
- Что - иначе? - пискнула Жиаль.
- Закончишь свои дни на костре. Или рабыней в Храме, с отрезанным языком и клеймом на лбу.
Девушка отступила еще дальше, но все же попыталась ощериться, как крыска, загнанная в угол.
- Что вы такое говорите, госпожа? Такое наказание положено лишь за хулу на Храм и наложение не снимаемых проклятий...
- Ты наложила проклятье на меня, - холодно проговорила Алета, удерживая ее взглядом, -наверное, за то, что я изругала тебя за испорченное платье. Или за Лукаша, в которого ты влюблена, как кошка - а он никого, кроме меня, не видит. Да, пожалуй, Лукаш... В это тетушка поверит скорее.
- Я никогда...
- Знаю, - Алета холодно улыбнулась, - если бы ты умела хоть что-то серьезное, давно бы попробовала и попалась. Думаешь, я не вижу в зеркале, как ты смотришь на меня, когда причесываешь. Как щуришься и скрючиваешь пальцы. Небось, могла бы, так обязательно сделала бы так, чтобы я облысела и прыщами покрылась. Но ты не можешь. А почему, Жиаль?
- Я цаххе только наполовину.
Алета шевельнула темно-золотыми бровями.
- А на вторую половину? Дай угадаю! Аранген или... Шайро-Туан, - по тому, как перекосило лицо горничной, Алета поняла, что попала в яблочко. - И кто это был? Мой отец, да? Выходит, мы с тобой в какой-то мере сестрички...
- Сестрички, - прошипела Жиаль с такой ненавистью, что Алета едва не пожалела о затеянном разговоре. Она и не знала, какая бездна темного огня скрывается в этой бессловесной кукле. - Только вот тебе, госпожа - все: балы, выезды, драгоценности и даже король в мужья, а мне - чистить платья и по ночам изображать неземное удовольствие в постели твоего дядюшки! Потного и вонючего!! Если бы ты только знала, как я тебя ненавижу!!!
- Теперь знаю, - Алета равнодушно пожала плечами, - и что изменилось? Я по-прежнему баронесса и самая завидная невеста Империи, а ты по-прежнему подстилка-цаххе и дочь подстилки-цаххе...
Жиаль издала животный, нутряной стон и кинулась к Алете, целя ей в лицо скрюченными пальцами. И остаться баронессе без глаз, если бы синий крупный сапфир, вставленный в изголовье кровати, не вспыхнул яростным светом, на мгновение ослепив взбешенную горничную.
Алета хладнокровно и заранее прикрыла глаза.
- Очень хорошо, - ровно произнесла она, наблюдая, как Жиаль пытается проморгаться и трет лицо рукавом сатиновой рубахи, - амулет-страж зафиксировал нападение на меня. Мне остается только дать показания и ты умрешь, проклиная тот день, когда твоя мама решила уступить моему отцу... Сестричка.
Жиаль лихорадочно крутила головой, ее глаза слезились.
- Если тебе в голову пришла мысль задушить меня, схватить драгоценности и бежать, советую отказаться от нее прямо сейчас, - сказала Алета, - Ты же все знаешь про высоких гостей. И прекрасно понимаешь, что до завтра дом охраняется так, что из него и мышь не выскочит незамеченной. А тем более - моя личная горничная с моими драгоценностями...
- В крайнем случае, обойдусь без них, - пробормотала Жиаль.
- И куда ты пойдешь? В Матросский квартал?
- Ненавижу, - повторила Жиаль, убежденно и страстно... но уже намного спокойнее, - Что вы от меня хотите, госпожа?
- Молодец! Мозг включился - сразу жить проще стало, - баронесса с удовольствием повторила фразу троюродного братца, - Ты видишь - мне очень плохо.
Горничная кивнула. Это она заметила и даже позлорадствовала.
- Я вчера... сделала глупость. - Алета грустно вздохнула, - хотела сварить приворотное зелье для будущего супруга. Ты ведь понимаешь - в доме Великого Кесара никто мне не рад.
- Так вы... все знаете? - изумилась Жиаль.
- И давно, - подтвердила Алета, - но сначала думала, что справлюсь и так - я ведь красива. Но тут отчего-то запаниковала. И - перенапряглась.
- У госпожи магическое истощение, - сообразила Жиаль, - но ваша тетя...
- Если моя тетя узнает, что я маг, не видать мне брака с Кесаром как своих ушей без зеркала, - буркнула Алета, - спихнут за Лукаша, а Кесару скажут... Что-нибудь скажут. Не сберегла себя. Или померла от горячки. Найдут, что сказать, у тетушки фантазия богатая. Выручай, Жиаль. А я тебя не забуду. Дам приданое, с которым ты замуж выскочишь быстрее, чем фартук завяжешь.
Крыска приободрилась. В черных глазах появилась мысль.
- Я могу заварить вам цветы тамалики. Они хорошо восстанавливают силы.
- Тетя...
- Не догадается. Я скажу, что это просто укрепляющий чай с медом. Госпожа устала после вчерашнего праздника.
- Действуй, - кивнула Алета, - только имей в виду: задумаешь предать или послужить еще кому-нибудь, тете, дяде, Темным Богам - вместо приданого получишь клеймо на свои красивые щечки. Снять ауру с амулета несложное...
Жиаль быстро замотала головой, всем своим видом показывая что она никогда, ни за что - и вообще...
Алета вяло шевельнула рукой, отпуская мерзавку-горничную. Собственная слабость ее уже порядком достала, хотелось встать и добраться хотя бы до ванны. А нового предательства она почти не опасалась и пугала Жиаль, скорее, на всякий случай. Нападение было, амулет его зафиксировал. Что бы не напела "сестричка", этих фактов оно не отменит.
Да и что узнала Жиаль? Что госпожа плохо себя чувствует? Что госпожа - маг? И что? Цветочек из корсета выпрыгнет, чтобы скрыть от жениха и то, и другое. Это все не страшно.
Интересно, а она знает, что дядя ей изменяет? И с кем? Никогда бы не подумала. Хотя все факты были на лицо - дядя бравый офицер в полном расцвете сил, хоть и невеликого ума... А тетушку лошадь в темноте испугается. Но вот почему-то ни разу баронесса даже не подумала о такой возможности.
Упущенной возможности. Теперь, что бы ни творили ее драгоценные опекуны, карать и миловать их будет уже не она. В игру вступили другие силы, серьезнее. К добру это или к худу, она еще не сообразила, как-то не до того было, слишком быстро менялась жизнь.
Жиаль обернулась на диво быстро, видно, Алета напугала ее не на шутку. Ничего. Таким ушлым это только на пользу.
Чашка в ее руках пахла цветами и медом. Запах был приятным, но проснувшаяся подозрительность вылезла вперед и приказала устами Алеты:
- Отпей первая.
- Госпожа! - Жиаль распахнула и так большущие глаза.
- Отпей!
Девушка торопливо глотнула, поморщилась. Видно, вкус, в отличие от запаха, был не слишком хорош.
- Давай, - решилась баронесса.
- Позвольте, я вам помогу, - Жиаль решительно уселась на кровать, подобрав юбку, поправила подушку так, чтобы Алета могла полусидеть и с каменным выражением лица поднесла ей чашку к губам.
На вкус напиток оказался... заварите сгнившую солому и вбухайте туда полстакана меда -вот, примерно, это и будет.
- Оно всегда такое пакостное? - поинтересовалась Алета, борясь с рвотными позывами.
- Вам нужно скорее встать на ноги, пока никто не заметил. Не все компоненты можно достать быстро и незаметно.
- Ясно, - кивнула баронесса, - значит - месть. Твое право. Но оно хоть подействует?
- Через короткую клепсидру убедитесь, госпожа.
- Тогда мсти, - разрешила Алета, - потерплю.
Жиаль взглянула на баронессу удивленно, но свои мысли оставила при себе. И правильно сделала. С каждым глотком терпения и смирения в Алете оставалось все меньше, а желание надеть плошку на голову паршивке набирало силу.
- Ради твоего же блага, надеюсь, что лошадиной мочи там не было, - Алету передернуло и на чистое дно чашки она посмотрела с удовольствием и гордостью за себя.
- Чтобы выйти замуж за короля, можно и мочу выпить, - пробормотала Жиаль.
В этот раз промолчала Алета. Молчание, конечно, не анеботум, но тривиальное золото -тоже вполне благородный металл. И даже ценный.