Вот-с, извольте видеть, сегодня совсем тонкая стопка.
В самом деле, в представленной папке оказалось всего листов семь-восемь.
Отлично, отлично.
Главный чиновник особенно не утруждал себя вдумчивым прочтением, лишь бегло проглядывал и ставил размашистую подпись.
Та-ак, с делами покончено, не желаешь ли рюмочку лимонной настойки? спросил Колосков гостя, вставая. Чудная штучка, чудная.
Оная штучка хранилась недалеков остеклённом шкафу с папками жалоб и судебных тяжб. И если кипы бумаги лежали в навал, съезжая друг на друга, то пузатый хрустальный графин с рюмочками покоились на отдельной полке, в почтительном отдалении от суетных бланков, заявлений и просьб. На закуску имелись три марципановые конфеты.
Ваше высокоблагородие, подал голос секретарь, вы позабыли-с подпись поставить. Вот-с, листик приклеился, вы и позабыли-с.
С видом глубочайшего смущения, весь скособочившись так, чтобы и не разглядеть его было, секретарь подал пропущенный лист.
Исправник обернулся от заветного шкафа и глянул на подчинённого сурово, приложил листок к дверце и стал выводить подпись. Это получалось у него не вполне удачно, так как чернила не желали ложиться на бумагу, а норовили скатиться по перу и испачкать манжет.
Георгий уж хотел упредить исправника, но случайно мазнул глазами по тексту и наткнулся на слова «Сухая Берёзовка».
Александр, о чём сей документ?
О чём? Позволь, позволь Фока, о чём документ?
Об моровом поветрии-с, промямлил Причкаляев и сжался пуще прежнего.
О моровом поветрии, пересказал без нужды исправник.
Позволь, я прочту.
Изволь.
Листок оказался пояснительной запиской к ревизской сказке за нынешний год, в которой говорилось о том, что снижение сумм налогов произошло из-за морового поветрия.
А что же, в Сухой Берёзовке мор? спросил Воронцов. Почему ж ты мне не рассказал?
В Сухой Берёзовке? А тут, что же, о ней? ответил вопросом на вопрос Колосков и взял листок себе.
Он быстро прочёл и вопросительно взглянул на Причкаляева.
Секретарь был бледнее покойника.
Я-а-а-а, должно быть, ошибся проблеял он. Мор в селе Перепашное.
Колосков некоторое время молчал, а после зарокотал вулканом.
Да ты что?! Да как же ты мог?! Ведь я поставил там свою подпись! гремел своим басом исправник. В Сибирь регистратором поедешь! Нет! В чёрные работы пойдешь! На каторгу!
На этих словах Фока упал на колени и стал умолять, кривя лицо притворными рыданиями и протягивая свои чудесно ухоженные пальцы к фалдам начальничьего камзола.
А Георгий на это смотрел отстранённо. Мысль о болезни в Берёзовке вилась вокруг, но никак не давалась. Отчего-то это было важно, и где-то он уже об этом слышал, но где? Понимание ускользало.
Пощадите, Александр Фёдорович, кормилец! Ведь дети у меня, жена и мать её!
Колосков сверкал очами, но делал это так же притворно, как рыдал Причкаляев.
Перепиши всё как надо! А за нерадивость твою лишаю тебя половины жалования за месяц!
Спасибо! Спасибо! Я отслужу, я всегда, я обязательно и сей же час
Секретарь удалился, пятясь и непрестанно кланяясь.
А что же, ты его и в самом деле в Сибирь собирался отправить?
Нет, но строгость он увидеть должен был? Таков порядок. Да и, скажу тебе, не таясь, не я его ставил, чтоб снимать.
А кто же?
Он протеже его сиятельства.
О.
Да-с, такой тут у нас «политик».
Исправник вернулся к заветному шкафу, взял свой замечательный набор и отнёс его на круглый столик у окна. Где они с Воронцовым и устроились в удобных широких креслах, наподобие того, что стояло в трактире.
Люблю, знаешь ли, посидеть тут, поглядеть на реку. Вода, она умиротворяет. А сегодня еще такие треволнения. Исправник разлил напиток по рюмочкам. Знаешь, я даже пришёл к мысли, что если все будут после работы находить в себе силы для покойного наблюдения за водой, то гораздо меньше невзгод от суетности будут претерпевать. А когда все покойны, то смут нет, и войн нет, и всеобщее благо. Будем здоровы.
И гость, пребывающий с утра в полнейшем душевном расстройстве, с ним согласился:
Да, очень интересная мысль и весьма глубокая.
Ты находишь? Благодарю, я польщён, искренне обрадовался исправник, отправляя в рот конфетку. Но что мы всё обо мне да обо мне, расскажи же теперь ты о столичной жизни.
И Воронцов с удовольствием и со вкусом стал повествовать о рутине дворцовых обходов, о круговерти балов, о набожности молебнов и легкомыслии маскарадов. Многое из последнего он и сам знал из третьих рук, но сейчас это не имело значения. А важно было само повествование, не то что рассказываешь, а какне спеша, с расстановкой, не упуская деталей и снабжая сказ многозначительными паузами.
По ходу разговора гость исправника размышлял о том, как важно произвести хорошее впечатление, расположить к себе, при этом где-то глубоко внутри у него сохранялось понимание того, что это всё чушь и бессмыслица. Сухая Берёзовка стучалась где-то на задворках сознания, не пропадая полностью, но не выступая на первый план.
Можно было бы сказать, что одновременно в голове капитана лейб-гвардии поселилось два человека. ПервыйВоронцов-утреннийс кристальной ясностью понимал, что творится что-то несусветное, и надобно бросить всё к чёртовой матери и скакать в Берёзовку, но воли для этого он был лишён. ВторойВоронцов-нынешнийо деле старался не думать, искусно придавал значение мелочам, раздувал бурю в стакане и делал всё, лишь бы остаться в Боброцске.
Так, за неспешной приятной беседой день начал клониться к вечеру. Солнце закатными лучами позолотило небосвод и заиграло на волнах речки.
О, да ты совсем заболтал меня, укорил исправник, когда Воронцов закончил, ведь служебное время уж давно вышло, мы и обед пропустили! Поспешим же в трактир!
Секретарь встретил выходящее начальство по стойке «смирно».
Ну?! нахмурился на него начальник.
Завтра же всё будет исправлено, Александр Фёдорович, всё будет исправлено, не погубите.
Вот, прошу обновить запас. Колосков протянул пустой графин.
Да-с, сию секунду! И секретарь действительно собрался куда-то бежать, но исправник остановил его:
Не к спеху, мы закончили с делами.
Выйдя из присутствия, оба слуги государевых испытали облегчение от свежего вечернего воздуха; они зачерпнули его изрядно, наполнив лёгкие доверху, и не спеша выпустили. Лимонная настойка, хотя и пилась приятно и незаметно, но была крепкав голове гулял лёгкий ветерок.
У коновязи трактира стояли несколько тонконогих лошадей, по которым исправник сразу опознал мурзу Корчысова.
А должно быть, Лев Галимович к тебе, Георгий, пожаловал.
Как ты узнал и почему Лев?
М-м ну, такие коньки легконогие в Боброцске только у него, а Лев потому как, должно быть, отец так назвал.
Это брат Арслана, того мурзы, что был на балу у князя?
Брат? Нет, это он и естьАрслан это Лев по-татарски.
Тут из трактира показался помянутый мурза в компании нескольких своих слуг.
А! Здравствуй, херметле Александр Фёдорович! Здравствуй, херметле Георгий Петрович! Как я рад, что застал вас!
Здравствуй, Лев Галимович, здравствуй, доброго вечера! сказал Колосков.
Друзья, поедемте скорее ко мне, такая радость! Привезли нового жеребца! Огонь, вихрь, а не конь! Ещё узду плохо слушается, дикий зверь!
Лев, мы не обедали, и
О чём, ты говоришь, кадерле кеше**, у меня всё будет. Помнишь вчера у князя турецкие яства? Мой повар делал, со значением сказал искуситель.
Он знал, куда ударить, и заявление сразило исправника наповал, а новый Воронцов был согласен на всё.
Постой, дай хотя бы горло промочить! В эту пору надобно выпить пива, настоял исправник, и всей компании вынесли по чарке.
Победив жажду, дворяне двинулись в гости под неустанные похвалы Арслана своему приобретению.
Татарская часть Азовской слободы в Боброцске была относительно невелика, всего пять дворов. Но сами дворы расположились вольготно и не отказывали себе в широте размаха, ведь в их распоряжении была вся правая часть улицы.
Первый, самый длинный дом, по-видимому, раньше бывший общим жилищем, со стороны напоминал скорее крепость или острог. Одноэтажный, с редкими и узкими окнами, он наводил на мысль о том, что здешние жители опасались хозяев города
Что ж, пожалуй, так оно и было, когда восемьдесят лет назад пять семей прибыли в далёкий, холодный и незнакомый Боброцск.
Но следующие здания говорили уже о гостеприимстве местных жителей. Двух-трёхэтажные дома переселенцев, тоже деревянные, но построенные в южном стиле, не походили на своего мрачного патриарха. Они позволяли себе кокетство, какового и в русских домах Боброцска не сыскалось быбалкончики и мансардочки окружали их, казалось, со всех сторон.
Внутри татарское поселение напоминало большой хутор, в котором хозяйственные постройки, инвентарь и чумазая детвора, всё было общим.
Сюда, сюда, дорогие гости, радушно направлял Арслан, двигаясь по двору верхом.
Назади, в стороне от амбаров и огородов, в окружении низеньких яблонь и ягодных кустов, расположились конюшня и огороженный круг для выездки. В кругу, в стороне от людей, переминался с ноги на ногу небольшой красивый жеребец вороной масти.
Вот, смотрите, каков красавец! восхищённо проговорил мурза.
И действительно конёк был очень хорош: под блестящей чёрной шкурой переливались тугие мышцы, грива струилась в токах лёгкого ветерка, а хвост поднимался переливающимся фонтаном. Взгляд карих глаз, непокорный и вызывающий, только добавлял зверю притягательности.
Да-а, красавец, подтвердил Колосков. А каков он в галопе? О! Я его ещё в табуне, в Тавриде, заприметил.
Корчысов перелез через ограду, достал из кармана яблоко и не спеша пошёл к жеребцу, на ходу выговаривая ему утешительные похвалы:
Ах ты, красавец, умница, какой жеребчик
Однако ж конь не принял доброго отношениязафыркал, заржал, скакнул в сторону. Да и вел себя жеребец дёргано и взволнованно.
Э, вот видишь, какая печально! От расстройства мурза стал хуже говорить по-русски. Георгий, может, тебя послушать?
Предложение было неожиданным, Воронцов никогда не объезжал коней и хотел было отказаться, когда вступил Колосков:
Что ты, Лев, он ещё, чего доброго, покалечит нам гостя! Как можно?..
Нет, отчего же, давайте попробуем, решился капитан, побужденный к тому бог знает откуда взявшейся и совершенно мальчишеской гордостью.
Воронцов перелез через ограду и пошёл к животному, а мурза, напротив, вышел из круга и стал наблюдать с затаенным интересом.
Ещё на подходе Воронцов понял, что жеребца он просто так не успокоит и придётся обратиться к силам, которые не были напрямую дарованы людям Господом Богом. Никаких заклинаний или заговоров на успокоение зверя он не знал, а потому приходилось полагаться только на силу воли.
Прости меня, Господи, грешного, прости, пробормотал Воронцов и обратился внутрь себя, туда, где под сердцем жила душа.
Она откликнулась как всегдатёплой живительной волной, прошедшей по телу и задержавшейся в глазах. Там, в глубине зрачков, вспыхнули и закружились золотистые искорки.
Это преображение испугало жеребцаон заржал, показывая зубы, поднялся на дыбы; когда же странный человек подошёлпопытался укусить протянутую руку.
Действовать на расстоянии было нельзяспутники заметят чудесаи Воронцов старался приблизиться с тем, чтобы накоротке заглянуть в распахнутый конский глаз.
Георгий, брось, а ну как цапнет?! крикнул исправник.
Когда жеребец попытался его достать, колдун вместо того чтобы отпрянутьшагнул вперёд. Но не успел полностью убрать левую руку, и ему ожгло пальцыконские зубы сомкнулись на них. Зато голова заклинателя сошлась с головой зверя почти вплотную, и ручеек золотистых искр порхнул тому в глаз.
Обида, боль, злость и испуг влились в сознание Воронцова, и разобраться с этими чувствами оказалось трудно, ведь и чародей испытывал противоречия внутри себя.
Контакт разорвался, а жеребец, чуть привстав на задние ноги, лягнул Георгия в бедро, отчего заклинатель рухнул как подкошенный.
Георгий, Георгий, лежи, не вставай! нарочито запричитал Арслан и заполошно полез на помощь.
Но раньше успел исправник, он так взволновался, что пошёл прямо так, как стоялнадавил пузом, упёрся и просто снёс ограждение. Великан подбежал к лежащему Воронцову и поднял его на руки, точно ребёнка.
Лев, доктора! Куда нести? Показывай!
Да-да, сейчас же Шамиль! Беги за доктором, веди сюда хоть силой! В дом, в дом неси! Абельхаят, готовь постель! Фатима, Сафия, воды!
Удивительно, но эти двое смогли развести такое кудахтанье и суматоху, какую не осилила бы и дюжина бабвокруг забегали домочадцы, из кустов чёрной смородины налетели прятавшиеся там пацанята, потянулись к источнику шума старые бабки.
Сейчас же поставь меня на место, процедил сквозь зубы Воронцов.
Куда тебя ставить? Нога же!
Поставь немедленно или нашей дружбе конец!
Колосков подчинился, и Георгий встал, опершись на его плечо. Нога болела, саднили пальцы, а в душе царило смятение от неудачи.
Лев, твоего жеребца кто-то обидел. Может быть, несправедливо наказал. Навести его в стойле после кормёжки.
А да, рэхмэт, херметле, рэхмэт***,сказал мурза смущенно.
Было видно, что слова гостя весьма и весьма удивили его.
С помощью Колоскова Георгий добрался до дома, где его поместили на широкий низкий диван в гостиной среди ковров и шитых подушечек.
В ожидании целителя исправник с мурзой начали лечить травмированного разного рода крепкими настойками и примочками. Так что, когда пришел врач, Георгий уже слабо ощущал свои раны.
* Le bourreau (франц.) палач.
** Кадерле кеше (татарск.) драгоценный человек.
*** Рэхмэт (татарск.) спасибо.
Глава 9
Остаток дня прошёл благополучноказаки уехали к себе на хутор, люди разошлисьи служивые смогли покойно отдохнуть в доме старосты. Хозяйка затопила баню да выдала бочонок кваса, и все, кроме несчастливого Демида, попарились вволю.
Ночью в небе снова мелькали неведомые тени. Точнее, для служивых вполне ведомые, но снять их оттуда не было никакой возможноститемно.
А ещё был волчий вой. Сначала со стороны дороги донеслось одинокое долгое завывание, чуть позже на него откликнулись с противоположной стороны, а затем волчьи песни стали слышны отовсюду. Они звучали не хором и нечасто, но были настолько необычны и противоестественны, что вызывали безотчётный страх даже у бывалого Николая. Так что толком выспаться никому не удалось, и поутру все вставали тяжело.
Доброе утро, други! проснулся первым Демид. Кто хочет проводить меня до ветру?
Фёдор сделал вид, что не слышит.
Пошли, провожу, ответил Николай со своей лавки.
Но первым подскочил Олег и жестом показал, что он отведёт. С его помощью Демид поднялся и прихватил с собой заряженный пистолет, который снарядил ещё с ночи.
Вспомнив вчерашнее утро, Николай тоже решил, что вот таксо спущенными порткамиих больше застать не должны и перед тем как выйти на двороделся и вооружился.
Но утро, такое же свежее и приветливое, как и вчера, сегодня не преподнесло никаких сюрпризов.
Что, гостюшки, как почивалось? спросил Антип за завтраком.
Спатьне на марше шагать, благодарствуем, ответил Николай.
А всё ж таки тревожен сон ваш был, я же видел, не согласился староста. А мы так недосыпаем уже месяц с лишком!
Да-а
Чтода? Вы скажите, что делать намерены. Как вызволять нас будете?
Надо подумать сперва, уклонился Николай.
Думатьдумайте, конечно, а я вам так скажу: люди ждать долго не будут, проворчал хозяин, вставая.
Староста вышел, а служивые переглянулись.
А ведь верно, сказал Фёдор, вот задержится его благородие, так не угадаешь, как повернётся.
Да как повернётся-то? Мы ж герои местные, кто нам поперёк скажет? удивился Демид.
Сказать смогут, ещё как смогут, ежели местная чертовщина и дальше продолжаться будет. Ведь на кого собак повесят, ежели что? Раньше не на кого было, а теперь, вот вам, пожалуйте, трое на лопате, возразил Фёдор.
Хм
Да, у здешних нет почтения к мундиру, да и сидеть без дела нам нельзя, включился Николай. А куда кидаться? Приказов-то господин капитан не оставил.
Ты, стало быть, вместо него команду принять должен, предложил Фёдор. Ты старший по званию, ты полудницу на свет вызвал, тебе и карты в руки.