Но в Слободзее церкви не было, продолжил Демид, и мы поехали в соседнюю деревню. Положили Ярмилку на телегу и отправились. Часа четыре добирались и впустуюпоп уехал на похороны за двадцать вёрст, до ночи не догонишь. Возвернулисьуж день пополам согнулся, вечер подбирается. Снова к бабке, та говорит, мол, неладно. На вторую ночь мортец оголодавши будет и от того злобен и силён сделается. А справиться с ним можно, только если на его могиле посадить осину или одолень-траву. Осин у них в округе от века не рождалось, а одолень-трава растёт на воде, вдоль берега, у речных омутов. И вот что хошь, то и делай.
Тут я дал маху, вступил Фёдор, побежал к унтеру за подмогой. Всё обсказал ему подробно, про румын, про Ярмилку, про мертвяка, а он в ответ: «Узнаю, что опять с Дёмкой пьётезаставлю траншею вокруг всего села выкопать».
Да, ославил ты нас тогдана весь полк, усмехнулся Демид. Что ж, делать нечего, отправились мы к Днестру и с помощью сельских мальцов набрали той одолень-травыпо виду обычных кувшинок. Пока ходилистемнело, но до ночи ещё далеко. Запалили факелы, на плечи закинули фузеи и двинули к той яме, где мы ватажников румынских схоронили, а было это у переправыс полверсты от села.
Добралисьмать честная, земля в пяти местах рыхлая! То ли Ярмилкин муженёк каждый раз с нового хода вылазил, то ли ещё четверо ревнивцев не успокоились. Разложили мы на дурной случай траву везде где хоть чуток вспахано, да только зазря старались. Видно, не привязались кувшинки к землечерез пару часов полезли мортцы отовсюду. Но тут уж мы не убоялись, начали рубить их в капусту: руки, головы начисто смахивали. Мертвяки сонные были какие-то, видно, кровушки напившись. А кум мой последним шёл, да не в пример первым таким шустрым оказалсяиз-под тесака вывернулся и на меня кинулся. Повалил, душит, мордой своей к шее тянетсясильный, гад. Я хриплю, Федьку недобрым словом поминаю, а тот, вишь, примерялся, как сподручней его решить.
А как мне было его бить, коли вы спутались, точно букли перед выходом на плац? Вот я и решил его на штык насадить: с размаху коротким его приколол, да толканул с Демидки прочь, завалилк земле прижал. Дёмка со своим ружьём подоспел, стоим, придерживаем, а что делатьне знаем.
Тут я смекнул, что до воды с кувшинками рукой подать, снова заговорил Демид, и можно бы ему там новую могилу состряпать. На том и порешили. Отпустили его, а как он на ноги начал утверждаться, снова в штыки взяли и над собой подняли. Тяжёленек оказался, и ногами сучил, и руками тянулся, и материл нас между хрипами нещадно. А как к реке подходить стали, завопил пуще прежнего, но уже просительно. Что только ни сулил, поганец: и хату, и жену, и место обещал показать, где он кубышку с награбленным схоронил. Так поняли, что верно всё делаем и, зайдя по пояс в реку, прямо в кувшинки его окунулитопором на дно пошёл, даже не барахтался. Потом вернулись к могиле и всех порубленных таким же манером в реку уложили. Вот такая история.
А что же Ярмилка? спросил Николай.
Выздоровела совсем, ещё краше стала, только меня уже не привечала и вскоре переехала в другое село, к брату.
Впереди, правее от спешащего к горизонту солнца, показалась деревня.
После местные говорили, что она специально муженька под наши штыки пристроила, и что ведьма она не хуже той старухи. Только я не верюистово всё было, не напоказ.
Помолчали.
Я так мыслю, начал Николай, что не напрасно, ты, Фёдор, к унтеру бегалпо глупой славе вас господин капитан приметил.
Да? Может, и так.
А как вы с Георгием Петровичем первый раз встретились?
Вскоре после этого, весной. Прямо из траншеи вызвали нас
Смотрите, кажись, лежит кто-то, перебил друга Демид и стегнул лохматыми верёвочными вожжами по лошадиным бокам.
Кляча и не подумала бежать быстрее, но и без того седоки вскоре увидели, что на дороге лежит Евсей. Фёдор и Олег спрыгнули с телеги и поспешили к нему.
Возница раскинул руки и ноги в стороны и храпел, как говорится, во всю ивановскую. Лицо его покрывала пыль, борода была всклокочена, рубаха и штаны порваны в нескольких местах, лапти истёрты и размётаны так, что в дырах виднелисьонучи. В остальном он на вид был вполне здоров.
Евсей батькович! Евсейка! затряс мужика Фёдор.
Ась?!
Очухался?
Аааа! Уби-и-ила! сразу же завопил тот на одной ноте.
Что? Кто убил? Кого?
Меня-а-а-а! А-а-а! тянул «убитый». Баба с серпом! скороговоркой выпалил он. А-а-а! Совсем уби-и-ила!
Фёдор отвесил мужику смачную оплеуху.
А-а-а! Ой.
Ну? Видишь? Жив ты, жив, руки-ноги целы, а я вовсе не ангел божий.
А?
Евсей стал спешно ощупывать сам себя, не забыв проверить и содержимое штанов, а когда убедился, что всё нужное на месте, то подскочил к своей кобыле.
А ну-кось, место-то уступи, обратился он к Демиду. Дёрнул же меня чёрт поехать сегодня в эту проклятущую Берёзовку!
Сев на козлы и взяв вожжи, возница поуспокоился, но к деревне все равно подъехали под его неумолчное ворчание.
Сначала встретился колодецон был вырыт при въезде и несколько в стороне от дороги. После пошли дома, сложенные из потемневших от времени брёвен, с маленькими окошками в резных рамах, они сидели каждый в своём огороде и отгораживались от улицы плетнями. То тут, то там слышен был голос всякой скотины: коз, кур, гусей да хрюшек. А вот людей было мало. Немногие бабы, встречавшиеся на пути, спешили скрыться в домах или ещё где, лишь бы не попадаться на глаза приезжим.
Да, не любят здесь военных, сказал Николай.
Куда вас? спросил Евсей.
Вези к старосте. Как его звать?
Антип Осипович.
Дом главы деревни оказался таким же, как и все прочие, разве что побольше. Сам местный начальник уже каким-то образом знал о их прибытии и встречал приезжих у калитки. Это был бородатый дородный мужик с косматыми бровями и быстрыми глазами.
Здравствуйте, здравствуйте! радушно сказал он.
И ты здравствуй, Антип Осипович! кивнул Николай.
С чем пожаловали, гости дорогие? Проходите в дом. Евсей, погоди-ка уезжать, ты мне тридцать копеек должен аль позабыл?
Какие долги, какие копейки? Меня только что чуть в полях чудище не убило!
Солдаты и Олег прошли в дом и окончания разговора не слышали. Внутри широкая, как и сам хозяин, жёнка ставила на стол квас, хлеб, мисочку с головками редьки.
Доброго здоровья! нестройно поприветствовали ее вошедшие.
Доброго, доброго, служивые. Садитесь, попейте кваску с дороги. А ты откуда, такой пригожий? обратилась она к Олегу. С ними разве?
С нами он, с нами. Поснедать, хозяйка, не худо бы, сказал Демид.
А поесть найдётся, если есть на что, отозвалась баба.
Как тебя звать-величать? спросил Николай.
Авдотьей.
Покорми нас, Авдотьюшка, серебром заплатим.
Хозяйка улыбнулась ласковому голосу и немудрящей попытке подластиться.
Добро, гостюшки, кивнула она и вышла куда-то во вторую дверь.
Солдаты и Олег покидали сидоры в угол, стащили сапоги, расселись вдоль стола и принялись за квас.
А как ты бабе-то глянулся? С порога! беззлобно улыбнулся Демид и ткнул Олега в бок. Не сегоднязавтра жди пирогов!
Про полудницу Евсейка всё уж растрепал, потому и нам запираться нет резона, промолвил Николай, отирая усы, но про остальноемолчок.
Добро, сказал Фёдор, а Демид только кивнул, он уже подумывал пройтись вдоль дворов, поглядеть, выполнить рекогносцировку** насчет девок или пригожих баб.
Вернулся староста, на лице его застыла несколько изумлённая улыбка.
Господа служивые, а вот скажите, о чём это мне там Евсей плёл? Неужто и впрямь вы по дороге к нам нечисть увидали?
Видели, как тебя.
А ничем вас этот непутёвый не угощал? Может, помстилось вам? спросил хозяин, усаживаясь у двери.
Нет, не пили мы, как есть полудницу встретили. Не хотела она нас пущать.
А как же вы прошли тогда?
Попросили.
И что же, так и позволила?
Да.
Ой, темните вы что-то. А зачем? Я тут староста, мне знать надо, что в округе делается.
Демид с Фёдором переглянулись и на Николая посмотрели, давая понять, что слово за ним. А бывший гренадёр и сам не знал, как бытьинкогнито хранить надо и про полудницу рассказать не худо, хоть бы за-ради сговорчивости местных.
Твоя правда, Антип Осипович, знать тебе надо. Повстречали мы полевую хозяйку и мирно дело решили: угостил я её хлебом, поклонился, попросил добромона и пропустила.
А как же ты не испугался? Как знал, что делать?
Чего мне пугаться? Я на картечь, на штыки двадцать пять лет грудью ходил, там пострашнее бывало. А как узнал? Да никакбыли бабушкины слушал мальцом, а вишь, как пригодилось.
Да, чудные дела, чудные сказал хозяин, покачивая головой. Не иначе конец света скоро.
Отчего же?
Отчего? Будто не знаешь иль трепач Евсейка не сказывал? Мужиков всех ваши братья позабиралиработать некому. Церковь наша, которую ещё мой дед строил, сгорела вместе с батюшкой. А теперь нечисть на дорогах. Истинно баютконец света близок. Спаси нас, Господи! Антип перекрестился на икону.
Может, ещё обойдётся, пришлют к вам нового попа, церковь всем миром отстроите
И мужики из солдат вернутся? Нет, у кого есть глаза, тот видитэто кара Господня. Только вот за какие такие грехиума не приложу.
Да дела у вас и впрямь невесёлые.
Послышался скрип, отворилась вторая дверь, и в неё задом вперёд вошла жена старосты. В руках она несла не менее дюжины всяких горшков и плошек со всякой-разной снедью.
Угощайтесь, гости, чем бог послал, проговорила она. Печь уж топить не буду, потому горячего нет. Но кой-чего другое для согрева есть.
Демид тут же подскочил на помощь, а хозяин удивлённо посмотрел на супругу.
А вы с чем же пожаловали? оторопело спросил он, глядя на большой кувшин браги, появившийся в центре стола. Я уже говорил, забирать у нас некого: или огольцы малые, или старики дряхлые остались.
Нет, мы не рекрутская командапри господине капитане состоим, ответил Николай, уже хрустя огурцом.
Где ж ваш начальник?
Прибудет позжев Боброцск завернул.
Вот как, значит, ага. А он сюда зачем едет?
А то не нашего ума дело.
Ага протянул староста. Стало быть, вы тута, у нас, его ждать будете?
Стало быть, так. Да ты продохни, староста, деньги на постой нам отведены и с собой имеются.
А я что же, на то и поставлен, чтоб приезжих встречать, и впрямь выдохнул Антип.
Пока обедали, уж вечереть стало, животы приятно отяжелели, а бражка разогнала по телу ленивую негу. Хозяин от гостей не отставал и потому вскоре уже неспешно рассказывал о своём здешнем житье-бытье, о ценах на зерно, о выпасах и заготовке сена, о том, что старая его корова уже вовсе перестала доиться и надо бы её забить, да умельца в деревне нет.
А сам ты что же? спросил Демид.
Самому несподручно, привязался к ней за двенадцать-то годов.
Коли есть нужда, то могу помочьзнаю, как делать.
О! Вот спасибо, одолжусь у тебя! А то мочи уж нет ждатьи кормить её надо, и молока нет. А как напасть эта на нас свалилась, так и не позовешь никакого знатока.
Какая напасть?
Ну, та самая, с которой вы в поле повстречались. Ведь никто до нас уже два месяца дойти не может. Как сгорела церковь с отцом Феофанием, упокой, Господи, его душу, так и нет к нам больше хода. Бабы в другие деревни ходят и обратно возвращаются, а к нам никогокак отрезало. Мужиков-то надо, ведь покос, вот они в Шешовку к помещичьим и ходили, это вёрст с дюжину отсюда. А обратно всё одно сами вертаются. Сказывали, мол, идут вместе, песни поют от страху, а как к селу приближаются, так и всётишина рты застит, глядь вокруг, а нет никого. А по ночам волчий вой с полей слышен и какой! Будто сонмы несчитанные серых вокруг бегают. Очень страшно.
В хлева лезут, задрали кого? спросил Николай.
Нет, даже куры все на месте. И оттого ещё хуже. Уж думаем, что не волки это, а нечистая сила. Я как Евсейку-то увидалобрадовался! Думал, оставило нас лихо это, а вы говорите, нечисть только вас и пропустила.
Да, нас пропустила, кивнул Демид. И я пойду пройдусь, пока еще не совсем стемнело. Благодарствуй, хозяюшка. Он поправил пояс, обулся и вышел вон.
Куда это он? спросил староста.
Людей посмотреть, себя показать, ответил Фёдор.
А, хех, понятно. Ох и трепло же Евсейка. Но нынче напрасно прогуляется От выпитого и рассказанного Антип раскраснелся, глаза его заблестели, а на лице появилась довольная улыбка. А вот завтра, когда я расскажу всем, что да как многозначительно добавил он.
Что, что ты расскажешь? И кому? А? вступила жена, о которой муж, похоже, позабыл. Не думайте, и бабы, и девки у нас все пристойные, гулящих нету!
Цыц! Куда лезешь в мужской разговор? беззлобно возмутился хозяин.
Верим, верим, Авдотья Как по батюшке?
Егоровна.
Верим, Авдотья Егоровна, повторил Николай. Покажи-ка нам лучше, где у вас в хозяйстве банька. Хоть и в холодной, а помыться требуется.
Пока собирались, пока мылись, уже и стемнело совсем. Вернулся не солоно хлебавши Демидникого на улице не повстречал, только Евсееву телегу заприметил. Фёдор сделал перевязку Николаюрана перестала кровоточить, но опухоль вокруг стала только больше.
Олег же, помывшись, присел у стены амбара поглядеть на небо. Луна давала мало света, и оттого звёзды казались ярче. Они вроде были теми же, что дома, в монастыре, но чем-то неуловимо отличались. Мысли его текли неспешно, вечерний прохладный воздух щекотал ноздри и забирался под рубаху. Вдруг он с удивлением заметил, что некоторые звёзды подмигивают, а точнее, их что-то закрывает. Приглядевшись, он понял, что это какая-то большая птица, даже огромная, и, скорее, не птица вовсе Расслабленное умиротворение как ветром сдуло, и парень поспешил за Николаем.
* Расходчиквыборный солдат, распоряжавшийся общей солдатской казной роты.
** Рекогносцировкавоенная разведка.
Глава 6
В день ассамблеи, пока господин готовился к приёму, Тихон со всей прилежностью занялся исполнением поручения, а именно сбором сведений о ведуньях и прочих, каковых считают ведьмами. Для этого, выйдя с постоялого двора, он пятернёй пригладил волосы и бороду, расправил рубаху и травой протёр замечательные свои сапоги. Однако ж, немного поразмыслив, сими приготовлениями не удовлетворилсявернулся и достал из поклажи чёрную жилетку дорогого аглицкого сукнапереоделся да нацепил от пуговицы до кармана серебряную цепочку, пусть часов к ней у него и не было.
В наилучшем расположении духа, широко расправив плечи, направился он обратно по улице и, как частенько с ним случалось, начал воображать. Мнилась ему встреча с давешней прелестницей: и ждут его, и всё ко свиданию готовонакрыт стол, а приветливая хозяйка подносит ему рюмку вина. Увлёкшись манящими картинами, уже на подходе к заветному двору он не заметил слегка припорошенной пылью коровьей лепёшки и с размаху вступил в неё. Чертыхнувшись и сразу попросив у Господа прощения, Тихон кое-как обтёрся и шагнул к забору.
Эгей, хозяюшка! звонко крикнул ловелас, отворяя калитку. Выходи гостей встречать!
Однако вместо приятной женщины откуда-то из-за малиновых кустов на зов вышел огромный лохматый пёс, явно родственник тех самых зверюг, что отгоняют волков от стад на выпасе.
«Эгей!»хотел было снова крикнуть Тихон, да вздох застрял в горле.
Эээ
Кобель не кидался, не рычал и вовсе никак не выставлял напоказ своего рвения, как это делали многие его сослуживцы по всей улице, но только спокойно смотрел на пришельца. Тем не менее для гостя стало очевидно, что дальше раскрытой калитки ему хода нет, и победительный его настрой несколько поутих.
Кто это ко мне пожаловал? С добром ли, с худом ли? донёсся приятный женский голос.
Хозяйка вышла из низенького сруба бани и не спеша пошла к Тихону.
С добром, с добром! сказал он. Доброго тебе здоровья на многие лета!
И тебе того же.
Как тебя звать-величать?
Прасковьей нарекли.
А я Тихон Лазаревич.
С чем же ты пожаловал?
Я нынче из Петербурга, проездом, подпустил Тихон себе на щёки барской пудры, так не скажешь ли, где в вашем городке лучший ночлег?
Переночевать-то тебя всякий пустит, под порогом не оставит. А лучший не знаю гдесвоим хозяйством живу.
Стало быть, и у тебя можно? заглянул Тихон в глаза хозяйке.