Не корите себя, Георгий Петрович, ведь нельзя же помочь всем. А чувство ваше выдаёт в вас благородного человека, и я этому очень рада. Девушка впервые улыбнулась.
Быть может, вам стоит отправиться в Петербург со мной? История из первых уст всегда звучит громче. А пока я завершу свои дела, вы могли бы подождать меня в Воронеже.
О нет, вы не знаете князя, он не отпустит меня, и вы подвергнетесь опасности. Нет и не уговаривайте. Разве что, если вам не противно моё общество, то давайте и завтра предпримем прогулкудля меня выезд в город это глоток свежего воздуха.
Ну что вы, Катерина Сергеевна, ну что вы. Мне очень приятно беседовать с вами. Однако дело требует моего скорейшего отъезда. Это и в ваших интересахчем скорее я исполню свой долг, тем раньше смогу поведать её величеству вашу печальную историю.
Молодые люди уже были на площади, когда дверь трактира отворилась и оттуда вышла барышнядавешняя прелестница с ассамблеи и тоже в сопровождении пожилой компаньонки. Она начала спускаться и что-то говорила спутнице, а когда увидела гуляющихостановилась в явном недоумении.
Найдёнова всю прогулку шла с Воронцовым под руку, а заметив девушку, взялась за него и второй рукой, и более в сторону трактира не смотрела.
Жаль, что вы не можете остаться, Георгий Петрович. С вами я чувствую себя под защитой. Прощайте.
Прощайте, Катерина Сергеевна.
Найдёнова отстранилась и прошла в ожидавшую её коляску, а Воронцов ещё какое-то время смотрел ей вслед. На душе у него было тягостно оттого, что он не приложил всех сил для помощи, а отделался полумерами.
Подойдя к крыльцу, он постарался приветливо улыбнуться гостье.
Здравствуйте, сударыня!
Сударыня?! Ну, знаете, ну, знаете сударь! только и сказала разгневанная кокетка.
Губы её сомкнулись в тонкую линию, а лицо пылало румянцем. Не проронив больше ни слова, барышня стремительно удалилась.
По возвращении в трактир голова у Воронцова, кажется, разболелась пуще утреннего. А на столе всё так же стоял горшочек, который принёс Тихон.
Поможет, говоришь? спросил он сам себя. Ладно, попробуем.
Он приложился к краю и сделал большой глоток.
* Калитакошелёк.
** Сette inégalité (франц.) это неравенство.
Глава 7
Утром никто из служивых не хотел просыпаться, хотя многолетняя привычка уже всех разбудила. В самом деле, когда ещё доведётся поваляться без дела, понежиться в дрёме и праздности? А тут на тебеглаза открываются сами собой. «Э, нет, подумывал каждый, погоди, не балуй, вот я на другой бок повернусь». Так и вертелись все трое, уж, казалось, ещё чуток и начнут крутиться разом«строем».
Ну, довольно, сказал Николай, вставая с лавки. Доброго утра!
Ему никто не ответил, Олег ещё спал, счастливчик, а товарищи упорствовали. Хозяева же пробудились ещё спозаранку и ушли по своим крестьянским делам.
А Николай отправился на двор по известному утреннему делу.
Хорошо утром в деревне, когда мир свеж и пронзителен, когда прохладный, полный влаги воздух легонько касается лица и с готовностью наполняет грудь. А вокруг запах яблок, и со скотного двора веет скошенной ещё засветло травой, и обязательно недалеко кричит от радости какая-нибудь пичуга. Кажется, всё вокруг вот только-только на свет народилось, и впереди жизнь прекрасная и удивительная. И даже если тебе идёт уж пятый десяток, ты всё равно в это мгновение так же молод и открыт, как трёхлетний карапуз.
Вот и Николай стоял посреди двора в одном исподнем да старых Антиповых лаптях и наслаждался утром. Ему думалось, что редко когда в суете случается такое покойное мгновение и что хорошо бы растянуть его ещё немного.
Нега оборвалась разом, когда сбоку, со стороны амбара, неслышно вышел казак с обнажённой шашкой. Сделал он это так внезапно, уверенно и стремительно, что Николай только и успел, что вздрогнуть. Был пришелец уж сед, висячие его усы почти не имели чёрного волоса, одет по-военному: в кольчуге, с пистолетом и кинжалом, заткнутыми за пояс; ладно подогнанная амуниция не издавала при движении ни звона, ни скрипа.
А и здоровы ж вы спаты, татюшкы, сказал он вместо приветствия. Эдак и жизнь проспаты можно. Остриё шашки опасно приблизилось к беззащитному животу Николая.
Из подклети вышел ещё одинсовсем молодой казачок, тоже в кольчуге и при оружии, но этот звенел и дребезжал за двоих.
А ловко, батьку, мы этого пентюха старого сцапалы, весело заявил он.
Ни, вин ще нэ старый. В мынулый час в Турэтчине мени б за нього отсыпалы полный кошель серебра, не согласился седой, глядя на Николая и поглаживая левой рукой усы.
А нынче?
Ныне невидомо, яки там цены, колы турок дюже побылы.
Да-а Жаль. То бишь не жаль, что турок побылы, а жаль
Э, нэ жалься, сынку, нэ по-казачьи це. Як Господь Бог вершить, так и буде. А цього полонянына я до бусурман не став бы везты, неожиданно заключил старик.
Пошто?
Убёг бы вин, ще меня б прырэзав. Ты нэ гляды, що вин смирный, нутро у нього твэрдэ.
Откуда знаешь?
А ты поживы з моётеж дизнаешься.
А что ж тогда з ным делать?
А ничого з ным не зробыты, порешить разве.
Как же так, батьку? удивился молодой и захлопал ресницами. Прямо тут?
И сразу стало видно, что казачок боится отнять жизнь, видно, не проливал ещё чужой крови.
Чому тут? Та и нэ нашего разуму ця справа. Степан вершить буде.
Казачок облегченно улыбнулся.
Всё это время Николай стоял смирно. Он хоть и подумывал сбежать в дом, но больная нога не позволила бы потягаться в прыти со старым воякой, да и изнутри слышался шум и брань.
Топай, тать, топай в хату.
Внутри уже тоже были казаки, они громко препирались, а некоторые трясли шашками.
Посекты их!
Нет, за ноги повесить!
Дышит вин, нэ, Пэтро?!
На кол, на кол их!
Та тише, нэ слышу!
Спочатку их порубаты!
А, вот ещё один! Режь его, Архип!
А ну, умолкнули, бабы базарные! гаркнул уже седой, но ещё крепкий казак, и все замолчали.
Один из них склонился над распростёртым на полу своим товарищем и слушал грудь. В углу, зажатые тремя чубатыми воинами, стеснились Фёдор и Олег. Демид сидел, прислонившись к стене, и зажимал руками рану в боку; голова его была вся в крови.
Дышит! Живой!
Слава богу! перекрестился старый казак, недавно утихомиривший остальных.
Перевяжите этого.
Та для какой потребности, Степан? Ведь ясно, что тати, ведь гасило у того подлюки под рукавом было, вон и Григория твоего он мало не вбыл.
Для такой, что поперву расспросить их треба. Который тут голова? Архип, кликни старосту.
Казак, пленивший Николая, сдал его с рук и отправился обратно на двор.
Я среди них главный, капрал гренадерской роты Снегирёвского пехотного полка Николай Тихомиров.
Тогда, капрал, посмотрел ему в глаза старый казак, якщо не хочешь горячего расспроса, сказывай, для чого вы сюда опять полизлы и скилькы вас ще чекаты?
Ты моё имя знаешь, и коли ты православный христианин, то сперва сам назовись.
Степан Перещибка, вильный казак и здешний голова.
Знакомство наше, Степан, не с того боку началось. Люди твои меня татем зовут, но сам я за собой вины не знаю и оттого думаюошиблись вы.
Эк ты складно баешь. Ну, рассказывай свою правду, а мы послухаем.
Моя правда такая: мы все вчетвером состоим при господине капитане лейб-гвардии Измайловского полка Воронцове Георгии Петровиче. Сам он должен прибыть сюда со дня на день из Боброцска.
Що? Якой ще лейб-гвардии? спросил один из казаков.
Помолчи, Богдан. Навищо вы сюда прыйшли?
О том господин капитан знает. А из лейб-гвардиизначит, из стражи государыни императрицы.
Ишь ты, куда загнул, снова встрял давешний казак и заслужил строгий взгляд от атамана.
Ладно, кхм, садись. Степан сел сам и указал на лавку Николаю. Складно, складно. А бумага у тебя есть?
Подорожная у господина капитана.
Що ж цэ, чего нэ хватишься, все у капитана, и сам вин мало нэ кум императрицы, сказал Перещибка, усмехнувшись.
За ним засмеялись и казаки. В светлицу вошел староста и встал скромно позади Степана, чуть наклонясь, стеснившись, будто и не хозяин в своем доме.
Антип, расскажи-ка нам, що воны тебе сказывалы.
А что? Говорили, мол, по государеву делу пришли, а что за дело, то не моего ума дело. Ждать начальника тут будут, обещались платить серебром, но за ужин денег не дали.
Как же не дали? Заплатили, Степан Остапович, сполна заплатили, вмешалась женка старосты, которую никто не замечал. Вот, Олег мне дал вчерась, глядите.
Она достала из кармашка под юбкой серебряный гривенник. Антип, увидавши монетку, хотел было что-то сказать, но посмотрел на жену и передумал.
Олег? Это который?
А вот, молоденький.
Цэ правда? спросил Олега Степан.
Тот отрицательно помотал головой и хотел еще что-то объяснить.
Немой он, убогий, не дал ему это сделать Николай.
А я ещё думал: экий парень молчун, сказал Антип озадаченно.
На що вин с вамы? спросил Перещибка.
На то воля господина капитана.
Та що ты мени про капитана долдонишь? Видно же, що у тэбэ нэ пень на плечах, так отвечай!
Не могу, дело государево, и говорить о нём только начальник может.
А якщо мы попытаемо? усмехнулся Богдан и приподнял шашку. У мэнэ и басурмане болтали без умолку.
Уймись, одёрнул его Перещибка.
Казацкий голова поёрзал на лавке, поглядел из стороны в сторону. Не ожидал он встретить такую странную компанию, но и поверить всему пока не мог.
Антип, продолжай.
Рассказали они, что с нечистой силой, которая дорогу всем прихожим застит, договорились и прошли невозбранно. Вёз их Евсейка из Лопуховки.
Глебка, беги до Евсейки и веди сюда, распорядился Степан, и паренёк, что обсуждал с отцом цены на рабов в Турэтчине, метнулся к двери. Що скажешь, капрал?
Скажу, что так и было. Добавлю только, что не первый раз уж с нечистой силой мы сталкиваемся.
А може, вы её сюда и прыставылы?
А на что нам тогда Евсея отпускать? Оставили бы его там, в полях.
Кто ж вас разберёт
Помолчали. Вскоре с улицы послышались причитания и крики.
Да чтоб тебя раскорячило, чтоб тебе бабы не давали!
Дверь распахнулась, и в комнату влетел Евсей, не переставая браниться.
Ах ты, несмысел мелкий! Шалопут бестолковый! Чтоб тебя! Чтоб тебя черти взяли! На этой фразе сквернослов схлопотал по шее от Богдана и растянулся на полу. Что вы делаете, изверги?
Думай, що размовляешь, и так нечисть кругом.
Обезножел я после страха того! На что вы меня приволокли?! запричитал пройдоха, подпустив в голос бабьих ноток. Вчерась только чудом цел остался, а сегодня вы меня бьёте!
На то и приволокли, чтобы ты рассказал, что вчера случилось, пояснил Антип.
Дозвольте мне Дёмкой заняться, подал голос Фёдор. Повязка уж намокла.
И в самом деле, наскоро перевязанная рана явно кровоточила, а Демид уж лицом побелел.
Делай, разрешил Степан.
Евсей, не вставая с пола, оглянулся и только сейчас уразумел обстановку.
Эвон что Зачем же это? спросил он, поднимаясь.
Говори, про що запыталы.
Что сказать-то? Ехал я сюда к свояченице по хозяйству помочь, а по дороге вот их встретил. Уговорились подвезти. Денег мне вот он дал, показал рассказчик на Николая, а вот он хотел морду набить, узнавши, что мне с ними по пути.
А ты що же, с попутчиков гроши стребовал? спросил Степан.
А и что? У меня кобыла не казённая всех задарма катать!
Эээ шаромыжник.
А ты не лайся, вообще ничего не буду рассказывать.
Богдан со стуком вбросил шашку в ножны, и то же самое сделали остальные, так как, судя по всему, дело шло к миру.
Говори давай, жид.
Что?! Яжид?! Да нате, берите, изверги-кровопийцы! Евсей рванул косоворотку, оторвав петельку, достал тощий свёрток и бросил его на стол.
Всё в его облике кричало о несправедливости: и сдвинутые брови, и надутые щёки, и по-детски выпяченная нижняя губа.
Нет-нет, он честно деньги заработал, заверил Николай, подвигая свёрток обратно.
Вот! Так-то! сразу прекратил истерику доморощенный скоморох, а барыш исчез за пазухой.
Он сел за стол и замолчал.
Ну? подогнал Степан.
Чтону? Может, кваску попьём? предложил прохиндей как ни в чём ни бывало.
Продолжай про нечисть, олух!
А! Да, то страх великий. Ехали мы, ехали, да всё Берёзовка не показывалась. Уж дважды должны были добраться, ан нетодни поля кругом. И вот тут Николай остановить попросил и горбушку к полю поднёс. Да Поклонился, что-то сказал и и прямо из воздуха появилась баба!
Евсей так живо вспомнил произошедшее, что даже смог руками обрисовать контур привидения, изрядно увеличив грудь и бёдра. Он какое-то время так глядел в сторону предполагаемого силуэта, что все невольно посмотрели туда же.
Брехня, подал голос Демид, титьки у неё поменьше были.
Он был так же бледен, но смотрел веселее. Фёдор только закончил штопать рану и накладывал повязку.
А добрый у тебе портной, капрал, сказал Степан, показав тем самым, что ничто не укрылось от его внимания. Що было после титек, Евсей?
После? А вот он на неё пистолет направил, а она серп из воздуха взяла. Я не стал дожидаться продолжения и утёк. Но баба эта за мной погналась! Уж бежал я, бежал, уж так бежал, что лапти истёр. А она всё за мной! А вокруг поля и трава такая, что и на сажень не видно! Уж, казалось, я до Лопуховки добежал бы. Что тут делать? Пришлось остановиться и встретиться с ней лицом к лицу! Да! Потому как я так петлять не привык, не заяц! Я, если возьмусь, так не спущу! Как она на меня прыгнула, как наскочила! Как волчица! Серпом уязвить пытается, второй рукой обвилась вокруг шеи! Евсей сопровождал свой рассказ энергичными жестами и гримасами, а на словах про руку вокруг шеи губы его вытянулись в трубочку. А что? Тут он чуть задумался и, видно, придя к решению, продолжил:Она давит, а я гляжу, что лицом она бела и благообразна титьки, опять же, тугие. Ну, я серп отобрал, а сам
Ха, а сам ты, похоже, завалил полудницу на спину да задрал подол. Да, ухарь? снова подал голос Демид.
Все снова глянули на него и на сидящего подле друга.
Нашли мы его уж на подъезде к деревне, посреди дороги, беспамятного и с мокрыми портками, добавил Фёдор.
Со всех сторон грянул хохот. Антип трясся, держась за живот, Богдан согнулся пополам и никак не мог распрямиться обратно, Степан закашлялся и вытирал уж слёзы из глаз. Даже Николай посмеялся. Общее веселье сильно разрядило обстановку.
Авдотья принесла два кувшина кваса. Казаки пустили их по кругу, досталось и Николаю с Фёдором.
Гогочите, гогочите, а я свою правду сказал, заявил Евсей, не обидевшись, и отпил в свою очередь.
Отсмеявшись и покрутив седой ус, Степан решил уже завершать дознание.
Ну що ж, всё разъяснилось або есть ще що сказаты? А, Антип?
Скажу, что ночью опять чёрная тень в небесах летала, служивые её углядели и потом долго сторожили. С оружием.
А? вопросительно посмотрел на Николая Перещибка.
Что сказать? Да, любопытно нам было
Постий, постий, перебил голова, помахав руками, дали я сам доскажу. Це справа государыни и кума еёвашего капитана, так? И казак снова со вкусом рассмеялся, присные его тоже повеселились, хоть шутка была и не так чтобы очень хороша.
Степан Остапович, там люди пришли, сказал казачок Глеб, просунув голову в проем двери; сам он все это время оставался снаружи.
В самом деле перед домом на улице столпились бабы, дети, старики и немногие парни.
Що ж, почтим честной народ, сказал Перещибка, вставая. Николай, оденься та выходь следом, про вас толковаты будэмо.
Вся улица была заполнена пришедшими. Когда Антип и казацкий голова вышли, их приветствовали радостными выкриками, особенно Степана, ему прокричали несколько здравиц.
Здравствуйте, пани та панове! Вчора до нас снова прийшлы чужинци, снова в солдатской форме!
Люди замолчали, ни звука не раздавалось из толпы, только зычный голос казака разносился по всему селу.
Сегодня утром мы их спеленалы, як мамка пеленает дытятей!
Раздались крики одобрения, откуда ни возьмись над толпой показались редкие топоры и ножи. Когда гомон затих, Степан продолжил:
Але, пани та панове, зря мы так поступылы! Ошиблись! Бо ци солдаты прошлы до нас через поля! Оратор сделал паузу и поднял вверх палец. Через поля с нечистою сылой!