Вала вскочила на ноги и подняла темный меч для броска. Багбир развернулся и занес свой большой топор, чтобы блокировать удар. Вала все равно метнула клинок. Когда оружие пролетело мимо изумленного зверя, чтобы расколоть бехолдера по центру, она бросилась за ним. Увидев свою ошибку слишком поздно, багбир снова бросился в атаку, но Вала уже была внутри дуги его оружия, каблуки её сапог ударили монстра в лицо летящим боковым ударом. Багбир отклонился в сторону, пытаясь уклониться от удара. Вала раздвинула ноги и поймала его голову между своих лодыжек. Вцепившись в его туловище, она поджала ноги и повернулась в сторону. Хотя багбир был в три раза больше ее, вес ее тела действовал как маятник, притягивая его лицом вниз. Она с глухим стуком упала на каменный пол и тут же снова начала подниматься. Меч Валы уже возвращался в ее руку. Она опустила его на затылок нападавшего, затем вскочила и отправила раненых багбиров в серию осторожных, стремительных атак с тыла. К тому времени, как она закончила, пыль в рухнувшем дверном проеме достаточно рассеялась, чтобы она увидела Коринеуса, стоящего в служебном коридоре по другую сторону завалов.
Хорошая работа, женщинасказал он, указывая мимо нее на железную дверь в соседней стене.Над дверью ты найдешь священный символ, написанный черной кровью. Сломай его.
Вала повернулась в указанном направлении. Когда у нее появилась возможность осмотреть комнату, она увидела, что она разделена на две части. Она вошла в переднюю комнату, которую багбиры, бехолдер и иллитид делили с набором магических предметов, которые она заметила раньше. В глубине, напротив двери, на которую указывал Кориней, в поле зеленого магического света плавали усыпанные драгоценными камнями скипетры, жезлы, кольца, тома и другие могущественные магические артефакты, даже алмазный шар размером с голову халфлинга.
У Валы пересохло в горле, потому что она знала фаэриммов достаточно хорошо, чтобы понять, что она стоит в одном из их логовищ, и знать, что если бы монстр был сейчас здесь, она была бы слишком занята борьбой с ним, чтобы осознавать все, что она видит перед собой.
Чего ты ждешь?спросил Коринеус.Сломай печать.
Не так быстро,сказала Вала, возвращая шлем. Она понятия не имела, будет ли он по-прежнему защищать ее от контроля сознания фаэриммов только с одним рогом, но попробовать стоило.Не раньше, чем ты ответишь на несколько вопросов.
Фаэримм, который претендует на это лабораторное логово скоро поймет, что оно было взломано, и вернется,ответил Кориней.Это единственный вопрос, на который тебе нужен ответ.
Боюсь, что нет,ответила Вала.Ты потерял своё право требовать моего доверия, когда без предупреждения отправил меня в ту дверь.
Тебя нужно было проверить.
Вала подавила ярость, которая поднималась внутри, и сказала:
Я пошла.
Она повернулась к ближайшей полке и взяла пару сказочно украшенных серебряных браслетов.
Положи обратно!Коринеус рванулся вперед, но тут же наткнулся на сверкающее голубое энергетическое поле, отбросившее его к стене.Ты не имеешь права!
Нет?Вала подняла бровь и задумалась, не пригрозить ли эльфу-личу, но потом вспомнила, как обидчивы могут быть эльфы по поводу сокровищ своих предков, и решила попробовать другую тактику.
Считай это знаком доброй воли.
Она швырнула браслеты в дверь. Глаза Коринеуса расширились, и он чуть не выронил наручи.
Символ, женщина! Ты понятия не имеешь, что ты только что сделала.
У Валы пересохло во рту, но она сумела встретиться взглядом с белым эльфом, не дрогнув.
Не будь слишком уверен.
Белые глаза Коринеуса на мгновение впились в Валу, а затем переместились на символ над дверью.
Ты когда-нибудь слышала о баэлнорне?спросил белый эльф.
Вала покачала головой.
Я так понимаю, что смотрю на одного.
Я поклялся исполнить долг более священный, чем ты можешь себе представить.
С другой стороны двери послышался глухой лязг.
Пришло время тебе выбиратьсказал он.Без моей помощи
Одну минутупрервала его Вала, рывком распахивая железную дверь. Ошеломленный внезапным появлением, фаэримм ввалился в комнату, его четыре веретенообразные руки бешено размахивали, вызывая потоки ветра.
Вала опустила свой темный меч на толстую часть его тела и аккуратно разрубила его надвое, затем отступила назад и разделила обе половины друг от друга по всей длине. Когда она убедилась, что тварь мертва, она отрезала мерзкий шип с хвоста, затем, наконец, протянула руку с мечом и сломала священный символ, нарисованный над дверью.
Коринеус ворвался в комнату, его белые глаза горели яростью.Как ты смеешь ослушаться
Как я посмела?Вала швырнула хвостовой шип в лицо баэлнорну, затем коснулась кончиком своего темного меча его горла.Давай кое-что проясним, белоглазый. Я нуждаюсь в тебе так же сильно, как и ты во мне, но если ты когда-нибудь снова отправишь меня в логово, не предупредив, я разрежу тебя на мелкие кусочки. Ясно?
Баэлнорн придвинулся ближе, окутывая ее своей холодной аурой.
Мне кажется, ты не понимаешь, с кем говоришь.
Вала шагнула еще ближе, так близко, что ее лицо и руки начали болеть от холода. Она положила окровавленную ладонь на его холодное лицо.
О, я понимаюсказала она,но тебе нужно знать, что я хочу снова увидеть своего сына, и я выпотрошу все, что сделает это менее вероятным.
Низкий стон вырвался из-под корней дымного дерева, где лежал Арис, спрятанный в вырубке, вырезанной в сухом берегу реки каким-то давним наводнением. Галаэрон, стоявший на страже снаружи, опустился на корточки и заглянул внутрь, где Руха стояла на коленях возле головы лежащего без сознания гиганта, используя мокрую тряпку, чтобы капнуть воду на его потрескавшиеся губы. Его сломанная рука была вытянута рядом с ним, прикрепленная к самой прямой паре ветвей, которые Галаэрон смог найти в миле сухого русла реки. Круг обугленной плоти размером со щит на его груди отмечал место, где молния дракона вошла в его тело, и почерневшая нога отмечала место, где она вышла. Однако больше всего Галаэрона беспокоили черные запавшие глаза великана, которые, по словам Рухи, были признаками полученной им травмы головы. Арис снова застонал, и между его губ появился серый язык. Руха сильно сжала ткань, капая водой прямо на кончик языка, затем наклонила голову к паре пустых бурдюков, лежащих на теневом покрове рядом с гигантом.
Еще воды,сказала она.
Еще?
В каждой шкуре было по два галлона, и Галаэрон уже дважды наполнял их после нападения дракона.
Это хороший знак, не так ли?
Руха пожала плечами.
Сколько здоровый великан выпьет за день? Я не знаю.
Она положила тряпку в небольшое углубление, выстланное драконьей кожей и наполненное водой.
Для исцеления нужна вода, и я бы сказала, что вопрос остается неопределенным.
Ведьма не смотрела на Галаэрона, и голос ее оставался холодным. Он сунул руку в подрез и вытащил бурдюки с теневого покрова, затем покинул скудную тень дымного дерева и пополз вдоль края высохшего русла. Руха вела себя почти так же с тех пор, как использовала свою воздушную магию, чтобы перенести Ариса в укрытие. Она явно считала Галаэрона ответственным за раны великана, и он не был так уж уверен, что не согласен. Шок от того, что он увидел Ариса, придавленного драконом, заставил его совесть снова заявить о себе, загнав его «теневое я» обратно в темное царство под его сознанием, и он мгновенно понял, какими его действия, должно быть, казались кому-то другому. Даже учитывая заклинание, которое он наложил, чтобы сбить дракона с толку, когда тот повернулся к Арису, предотвращение нападения ведьмы на живот дракона, должно быть, пахло трусостью. Если в первом случае Галаэрон сомневался в собственных мотивах, то во второмнет, когда он использовал теневую ловушку, чтобы утащить дракона обратно на землю. В тот момент его единственной заботой был теневой покров, и ему даже не пришло в голову, что Арис будет еще больше ранен, когда змий рухнет на землю. Труп дракона все еще лежал на Сайяддаре, окруженный кольцом пресыщенных хищников и укрытый горой трепещущих перьев.
Галаэрон страстно желал скрыться из виду, и не только потому, что этот взгляд напоминал ему о его ужасном эгоизме. Если патруль шадовар или еще один из драконов Малигриса наткнется на труп, его и его спутников наверняка найдут. Рухе не хватало магии, чтобы переместить Ариса на большое расстояние, и Галаэрон был полон решимости никогда больше не использовать свою. Он больше не мог прикасаться к Плетению вообще, и он понял, что он был далеко позади точки, где он мог владеть магией тени, не уступая контроль над собой своей тени. Он боялся, что в следующий раз, когда он произнесет заклинание, даже причинения вреда другу будет недостаточно, чтобы вернуть его. Галаэрон добрался до зарослей гигантских перистых деревьев, растущих вдоль внешнего изгиба русла реки, и опустился на колени возле глубокой ямы, уютно устроившейся среди корней дерева. Хотя дно было скрыто тенью, света должно было хватить, чтобы эльф разглядел, есть ли в нем вода. Галаэрон видел только мрак. Он даже не очень удивился. С тех пор как он прикоснулся к Теневому Плетению, он постепенно стал все меньше и меньше походить на эльфа. Он потерял способность погружаться в Дремление и начал спать, как человек, и даже видеть сны. Он просыпался от кошмаров почти каждую ночь и иногда разговаривал во сне, и он больше не чувствовал никакой мистической связи в присутствии других эльфов. Он больше не мог видеть в полумраке. Он решил, что это симптом растущей власти его тени над ним. Эльфы рождались с особой связью с Плетением, и его связь ослаблялась властью Теневого Плетения над ним. Оставалось только, чтобы его чувства притупились, как у человека. Он подумал о себе, бегающем в трехдневном поту, думающим, что от него пахнет так же хорошо, как от весеннего дождя, и содрогнулся.
Галаэрон бросил в яму камешек и услышал только влажный стук. дыра еще не наполнилась. Он собрался с силами и прошел полмили по руслу реки до следующего колодца, тоже в корнях перистого дерева, и нашел воду. Руха объяснила, что копать стоит только под полесьем, да и то только тогда, когда оно вырастет на внешнем изгибе речной излучины. Хотя даже этого короткого путешествия под палящим солнцем было достаточно, чтобы Галаэрону захотелось пить, он сначала наполнил оба бурдюка, и к тому времени у него осталась лишь пригоршня мутной жидкости. Он с благодарностью осушил ее, затем взвалил на плечи бурдюки с водой и вылез из колодца, чтобы найти высокую, седовласую женщину в эльфийской кольчуге, эльфийских сапогах и эльфийском плаще, стоящую перед ним, ее рука покоилась на рукояти прекрасного эльфийского длинного меча. Женщина, однако, определенно была человеком, и он узнал ее по древнему портрету, висевшему в залах Академии Магии Эверески.
Рад встрече, леди Серебряная Рука,сказал Галаэрон, протягивая ей один из бурдюков.Если ты не моя предсмертная галлюцинация
Тебе должно так повезти, эльф,сказала Шторм, не беря бурдюк.После того зла, которое ты принес в Королевства, я отправлю тебя в Девять Адов искать Эльминстера, прежде чем позволю тебе умереть мирной смертью в Анавроке.
Магистры Магии в Академии всегда говорили, что ты самая веселая из Семи Сестер,парировал Галаэрон, скрывая обиду, которую причинили ему эти слова, за маской цинизма. Он взвалил бурдюки на плечи и направился к вырубке.
Если ты собираешься открыть адскую пасть у меня под ногами, по крайней мере, подожди, пока я принесу эту воду. Моему другу Арису грозит смерть.
Я пришла сюда не для того, чтобы наказать тебя, эльф,сказала Шторм, игнорируя попытку Галаэрона вызвать ее беспокойство о каменном гиганте.Это не мое дело, даже если бы ты стоил таких хлопот.
Галаэрон взглянул на пылающее солнце, облизнул потрескавшиеся губы и спросил:
Ну, если ты пришла и не помочь и не наказать, то что ты здесь делаешь?
Передаю послание от имени Хелбена Арунсунасказала она.Он просит меня сообщить тебе, что твоя сестра Кейя здорова.
Галаэрон чуть не выронил драгоценные бурдюки.
Кейя в безопасности?выдохнул он.Осада снята?
Не совсем,ответила Шторм,но теневой барьер ослабил фаэриммскую мертвую стену. Хелбен в городе.
Галаэрон был так поражен, что не знал, что сказать. Избранные Мистры редко интересовались делами отдельных личностей, как они могли, когда их было так мало, а тех, кто в них нуждался, так много? И все же здесь была Шторм Серебряная Рука, доставившая сообщение от Хелбена Арунсуна о его младшей сестре Кейе. Это было настолько невероятно, что Галаэрон начал убеждаться, что он страдает тепловыми галлюцинациями.
Решив больше не тратить энергию на иллюзии, он стиснул зубы и сосредоточил внимание на вырезке, где лежал Арис. галлюцинация шла рядом с ним.
И это все?спросила она.Даже не «спасибо за беспокойство»?
Галаэрон, не обращая на нее внимания, продолжал идти к вырезке.
Что ж, по крайней мере, тебе следует поблагодарить Хелбенасказала иллюзия.Он приложит немало усилий, чтобы избавиться от неприятностей, которые вы с тем теневым волшебником развязали.
Это может быть правдойсказал Галаэрон, говоря вслух в надежде, что звук его собственного голоса повлияет на его логику,но зачем Хелбену Арунсуну утруждать себя сообщением о моей сестре?
Галлюцинация подняла руки, и оба бурдюка поднялись с плеч Галаэрона. Думая, что он уронил их, и просто воображает это, чтобы скрыть факт, он вскрикнул, упал на колени и начал пробегать пальцами по песку. Сухому песку.
Галлюцинация подошла и встала перед Галаэроном, держа в руках оба бурдюка.
Он чувствует себя обязаннымсказала она.Твой отец спас ему
жизнь в Битве при Рокнесте.
Мой отец?спросил Галаэрон. Неужели он
Галлюцинация покачала головой.
Он погиб в бою.Впервые в ее глазах появилось мягкое выражение.Мне очень жаль.
Галаэрон опустил плечи и с облегчением почувствовал, что плачет. По крайней мере, он все еще был эльфом.
Судя по всему, у тебя нет лишней водысказала Шторм, начиная спускаться по руслу реки с бурдюками в руках.Почему ты не левитировал их? Для этого и существует магия.
Не для меня, больше нетсказал Галаэрон, вставая.У меня там лежит друг, раненый из-за того, что я не смог контролировать свою теневую магию, и я не буду оскорблять его, используя ее сейчас.
Шторм оглянулась.
Неужели? Даже чтобы спасти его жизнь?
Галаэрон покачал головой.Он бы этого не хотел.
Ты, кажется, ужасно уверен в этом.Она изучающе посмотрела на него, потом добавила:Или, может быть, ужасно напуган.
Оставив Галаэрона размышлять над правдой ее слов, Шторм поднялась в воздух и пролетела остаток пути до вырубки. Она просунула голову сквозь корень дымного дерева и заговорила с Рухой. К тому времени, как Галаэрон прибыл, Шторм уже была внутри, капая свое третье целебное зелье в полуоткрытые губы Ариса. Хотя глаза великана были открыты, он оставался бледным, как жемчужина, и выглядел слишком слабым, чтобы поднять голову, даже если бы было достаточно места. Шторм отшвырнула пустой пузырек в сторону, открыла четвертый и начала капать в полуоткрытый рот великана.
Это последний на сегодня, мой большой друг. Они сказали, что пятьэто слишком много, даже для великана.
Даже для великана?эхом отозвался Галаэрон, начиная понимать, что в появлении Шторм было нечто большее, чем она сказала ему.Миледи Серебряная Рука, как именно вы узнали, где нас найти?
Вместо ответа Шторм обменялась взглядами с Рухой, и Галаэрон внезапно понял ответ на свой вопрос. Он посмотрел на ведьму и спросил:
Ты следила за Маликом или за мной?
Ты очень высокого мнения о своей ценности, не так ли, эльф?спросила Шторм, ее глаза весело сверкали.Мы послали ее наблюдать за шадоварами. Тебя мы уже знаем.
Галаэрон поймал себя на том, что улыбается, а затем, к собственному удивлению, сделал то, чего не делал уже очень давно. Он засмеялся.
Кейя лежала на Верхушке Дерева на своем диванчике для Дремления, вновь переживая в уме последние домашние объятия, которые она разделила со своим братом, когда белый снежный зяблик появился за стеклом окна ее комнаты и вежливо взмахнул крыльями. Очнувшись от оцепенения, она произнесла командное слово, чтобы сделать стекло проходимым, затем спустила ноги на пол и вытянула палец, образуя насест. Однако в пути через комнату птица заметила дремлющего на полу Дексона и обошла волосатую гору тела ваасанца, едва не закончив плохо, когда кончиком крыла задела нос спящего воина, а массивная рука поднялась, чтобы прихлопнуть птицу. Зяблик нырнул в безопасное место, затем взлетел и, возмущенно чирикая, приземлился на палец Кейи.
Это не твоя забота, Манинестстрого сказала Кейя.Кроме того, он должен где-то спать.
Манинест вопросительно пропел.
Не твое дело,возразила Кейя,и я не хочу, чтобы ты распространялся о нас по Эвереске.
Он чирикнул что-то уверенное.
Я серьезно,предупредила Кейя.Я уверена, что ты не захочешь, чтобы твоя пара узнала настоящую причину, по которой лорд Дуирсар называет тебя Манинестом.
Зяблик взъерошил перья, затем повторил свое обещание более низким тоном, который, как поняла Кейя, означал торжественную клятву. Учитывая, каким навязчивым сплетником был Манинест, она подозревала, что ее тайна имела примерно равные шансы тайной не остаться.
Ты здесь только для того, чтобы шпионить за мной, или лорду Дуирсару что-то нужно?
Манинест взъерошил крылья и спросил о местонахождении Хелбена.
Ты пробовал созерцательную?спросила она.
Птица чирикнула в знак благодарности и вылетела за дверь, затем вернулась в комнату и прощебетала предложение привести других ваасанцев и присоединиться к ним там. Речь Манинеста была торопливой и стремительной, как будто он только что вспомнил о важности своего поручения.
Очень хорошо,сказала она.Мы будем там через минуту.
Она разбудила Дексона и велела ему привести остальных, затем накинула халат и спустилась в старую отцовскую созерцательную, служившую Хелбену кабинетом и магической лабораторией. К тому времени, как она прибыла, архимаг допрашивал Манинеста на писклявом языке, слишком быстром для Кейи. Его боевой плащ был распахнут на столе, и Хелбен яростно запихивал драгоценные порошки, шарики серы, стеклянные цилиндры и другие компоненты заклинаний в его составные карманы.