Прижав и чмокнув в щечку, следующим движением я оторвал девушку от себя:
Закопайся. Чем глубже, тем лучше.
А ты?
Ее руки уже рыли внушительную яму. Молодец, девчонка, не пропадет.
Оденься! прилетело вдогонку, когда она осознала ситуацию.
Вот и хорошо. Поздравляю с возвращением в реальный мир.
Отчаянно труся, я выдвинулся в сторону битвыи опоздал. К сожалению и к счастью. Шурик баюкал порванную руку, жутко воя на пределе слышимости. Сидящее тело мерно раскачивалось. Растерзанные до костей ноги, выставленные вперед, дергались в конвульсиях. Абдул-Малик (совесть не позволяла назвать его сейчас просто Маликом) весь в крови и шерсти, своей и собачьей, натягивал принесенные Томой штаны.
На, прилетела ко мне охапка оставшихся тряпок.
Поскуливающая горка мяса с перебитым позвоночником валялась в сторонке: то ли старалась уползти, то ли, наоборот, продолжить драку. При всем желании не могла ни того, ни другого. Еще одна признаков жизни не подавала. Третья хрипела свернутой головой с выдавленными глазницами.
Как?! Мозг отказывался верить увиденному.
С трудом.
Большего я не дождался: целая свора таких же созданий с шумом вывалилась из леса. Участь сородичей их не смутила, почуяли кровь. Нам осталось жить с полминуты.
Штаны из дерюги на тесемочках оказались безразмерными. Пуговицы, молнии, липучки и застежки отсутствовали как класс. Тканью легкой жилетки, подобной Томиной, я хотел перевязать Шурика.
Не успеешь, бросив быстрый взгляд, сказал Абдул-Малик. Одень.
Подумав, добавил:
И закопайся.
Нет. Я накинул жилетку и встал в стойку.
Пауза была недолгой.
Руки-ноги не жалей, донесся тихий совет. Жизненно-важные органы защищай, в первую очередь голову. И не забывай про девушку, брат. Кроме тебя ей никто не поможет.
Подражая собакам, он выдал глухой рык из глубины горла, опустился на четвереньки и ринулся на наступающего противника.
Первый ряд неудобно скачущих по сену тварей остановился в недоумении. Что-то свирепое и страшное неслось на них, не боясь, а угрожая. Этот язык они понимали. Смерть. Не всем. Но всем, до кого дотянется, пока остальные превосходящими силами будут обгладывать еще живые косточки.
Смерть во плоти. Они чувствовали ее запах.
И собаки отступили. Свора метнулась назад, в кусты, в ужасе от такой близкой, жуткой, неминуемой смерти.
Абдул-Малик остановился на границе сена и кустов. Словно обозначил территорию. Территорию смерти.
Собаки тоже остановились. Эффект неожиданности прошел, они опомнились. Человекодин. Их много. А он один, одетый, пахнущий именно человеком.
Повторно напасть успели только самые первые: смерть встретила их ударами ноги в пузо, захватом за задние ноги и броском в остальных. Умчавшимся в кусты было не до схватки, всюду раздавались душераздирающие утробные крики боли. Одна псина выскочила на открытое пространство и на глазах была пригвождена к земле вылетевшим из леса копьем. Остальные побежали. Скулящее поле боя вмиг очистилось от боеспособных тварей.
Тома, позвал я. Вылезай. Кажется, спасены.
Позади меня проснулся сенный вулкан. Из кратера выдвинулась голова:
Кем?
Хочу ошибиться, но, по-моему, хозяевами одежды.
Девушка на секунду задумалась.
Это хорошо или плохо?
Глава 4
Из кустов появлялись люди. Или не люди. Сто процентовгоминоиды. Одна голова, две ноги, две руки. Или лапы. Не видно. На зеленом фоне ярко выделялись белые балахоны до земли и остроконечные колпаки-маски с двумя глазными дырками. Существа выглядели как американские ку-клукс-клановцы, только без круглого креста на сердце. Еще похожи на штурмовиков из космической саги: тоже без лиц, белые, с оружием. Копья не тянули на бластеры, зато на поясе у каждого висело что-то непонятное. Длинное, утолщавшееся книзу. Похоже на бейсбольную биту. Световой меч?
Количество неизвестных также не поддавалось исчислению. Кусты и лес скрывали основную часть. На виду одновременно находилось три, четыре, максимум пять. Из-под длинного одеяния иногда виднелись ноги в сандалиях со шнуровкой вверх по голени как у римских легионеров. Поразил не столько внешний вид, сколько язык: они говорили по-русски. Ну, почти по-русски. Непонятны лишь отдельные фразы. А понятое радости не прибавляло.
Они хотели нас убить. Да, спасли, чтобы убить. На Востоке ворам отрубали руки. Возможно, здесь отрубают головы.
К нам никто не подошел. Туземцы смотрели издали, совещались и, кажется, кого-то ждали. Жреца, что вырвет сердце или специалиста по грамотному нанизыванию на кол?
Это мои домыслы. Они просто ждали. Говорили про погоду, упавший флаг, святой причал и сколько можно ждать. Про много работы, ни дня покоя и расплодившихся волков. Про ангелов, чертей, недавнюю смерть близнеца и чью-то последнюю надежду. Периодически упоминалось что-то, похожее на Калевалу с ударением в конце. Этот рефрен звучал постоянно: «Калевала, калевала!» Или что-то вроде того. Карелы, что ли? Почему остальное по-русски? Может не Калевала, а какое-нибудь алаверды? Тогда совсем хрень выходит. Трудно издалека и в полуха воспринять неизвестное. Но про убить я точно слышал. Полный штиль позволял.
Наши сторожа натаскали дров, развели костер и подвесили огромный казан. Варить нас собрались?
На мачте, приколоченной к верхушке дерева, снова взвилось полотнище. Вслед за первым, поднятым чуть выше, показалось второе. На двух наши приятели остановились. Отсутствие ветра не мешало разглядеть: флагами были такие же одноцветные тряпки как дерюжка, из которой сделана наша одежда. Ни рисунков, ни гербов. Обычные сигнальные флаги. Мол, добрались, все нормально, птички в клетке. Или: набирайтесь аппетита, ужин скоро будет.
Неприятные фантазии.
Потянуло дымком и чем-то вкусненьким. В животе квакнуло. И явно не у меня одного. Нужно отвлечься. Время, что нас не трогали, употребили на перевязку Шурика.
Извиняюсь спросить, он с трудом превозмог боль, мы на Земле или как?
Снова ставший обычным Малик туго перематывал одну его ногу, Тома протирала кровь на второй. Я подавал полосы, на которые рвал оставшиеся вещи: одеться Шурик был не в состоянии. Мы просто прикрыли его полотном из распоротой штанины.
Гравитация в норме. Малик мимолетно глянул вверх. Солнце такое же, примерно там же. Воздух и собаки чисто земные. Природа и запахи тоже. Если этого мало, ночью посмотрим на Луну и звезды, уточним.
Если доживем, пробормотал я. Так, чтобы не услышали.
Откинул упавшую на глаза челку. Темно-русые патлы а ля ранние Битлзпышные, до плечбыли усеяны соломой. У меня дрожали колени. Совсем не из-за этих, что в лесу. От пережитого. Вздрюченный организм дал обратку. Пришлось продолжать работу сидя.
Если это наша Земля, то яамериканская королева, выдавил Шурик.
Хорошее уточнение«наша», приуныла Тома.
Она закончила со второй разгрызенной ногой одессита. Я помог, придержав на весу. Малик сноровисто перебинтовал. Его большие руки аккуратно подоткнули под колено бугорок сена. Шурик выгнулся, скрипнул зубами, перетерпел. Ему стало чуть лучше.
Попали в другое время? шепотом предположил Шурик.
Прошлое или будущее? забеспокоилась Тома.
С ее длинных волос тоже сыпались соломинки. Они со всех сыпались, кроме сверкавшего идеальной лысиной джигита.
Вряд ли прошлое, проговорил Малик. Говорят, в прошлое нельзя: от этого будущее изменяется.
Он щеголял многократно порванными краденными штанами при голом торсе. Видок еще тот: кровь, мускулы, и собачьи трупы вокруг. Возможно, к нам не приближались именно из-за этого.
А если в будущее, то нельзя вернуться, включился я. По той же причине.
Расклад Томе не понравился.
Может, будущее уже состоялось с учетом, что кто-то попал туда и вернулся?
Я фыркнул:
Ага. И принес схему машины времени. Собрал, на ней слетал и вновь принес. Далее по кругу.
А если при возвращении все забывается? не унималась Тома.
Тогда ты уже была в будущем, отрезал Малик. Вернулась. И все забыла.
И неоднократно, попытался шутить Шурик, хотел улыбнуться, но согнулся от боли. Глаза закрылись. Веки крепко сжались. Неумелые перевязки не помогали. Слишком много ран.
Как сам? склонился к нему Малик.
Не дождетесь.
Все-таки.
Хезающий кабыздох лучше зажмурившегося лёвы.
Хохмит, удовлетворенно выдохнул Малик. Жить будет.
Смотря с кем, снова ввернул Шурик.
Мне последняя мысль не понравилась. Ограниченный состав нашей компании к подобным шуткам не располагал.
Одежда откуда? Малик увел разговор в сторону.
Тома виновато указала на дерево с упавшим флагом:
В лесу висела.
На веревке?
Да. Не между деревьями как после стирки, поправилась она, видя, что понимают неправильно. Просто на дереве, большим тюком. Я дернула, оно сползло.
Только это висело? Малик обвел рукой надетое на нас.
Его вопрос заставил дружно переглянуться: нас ждали?!
Еще много осталось, продолжила Тома. Я выбирала подходящее. Но когда собаки
Малик перебил:
С этим разобрались. Нас ждали. Но сколько нас будет, не знали. И сроков прибытия не знали: тюк с одеждой срывал флаг, это сигнал для наблюдателей. Здесь, последовал указующий мах квадратного подбородка вниз, на сено, посадочная площадка. Там, возделись его очи к небу, дверь между мирами. Портал. Что мы знаем о порталах?
Один глаз лежащего Шурика приоткрылся:
А мы таки знаем?
Знаем, непререкаемо объявил я. Есть такие штуки, книжки называются.
Парни смешливо-горестно переглянулись.
Глухой номер, качнул головой Шурик. Шкет, кончай бакланить. Или у тебя папа секретный академик, и чего-то знаешь, чего другие нет?
Малик не согласился:
Дай пацану сказать.
Я думаю, дешевле для здоровья не знать за эти мансы. Но на всякий пожарный
Выкладывай, что читал, распорядился Малик.
Надо же, настал мой звездный час. Кто мог подумать.
Несколько лет назад моего папу тюкнула идея выживания после катаклизма. С тех пор он дрался со мной на палках, повесил дома грушу, устраивал шутливо-болезненные потасовки: «За каждый пропущенный мной удар получишь конфету». Вместе мы посетили одержимых другой серьезной болезньюреконструкторов исторических эпох, где меня заставили сравнивать оружие и напяливать самоварные доспехи. Еще пришлось освоить рогатку и пращу: «Когда выбьешь пять из пятиполучишь новый смартфон». Папа гонял меня по горам как Сидорову козу, научил плавать, стрелять из лука, готовить на костре, ездить на лошади
Впрочем, научил ли. Училда. Не больше. Я предпочитал интернет и книги. И вот познания пригодились.
Порталы бывают проницаемыми в одну или в обе стороны. Перемещают в одно или разные места и миры. Или в разные места в разных мирах, выполняя функцию телепорта. Могут быть незыблемы тысячелетиями: либо ON, либо OFF. Либо открываются раз в определенный срок. В то же тысячелетие, например, или раз в год. Или день.
Или марсианский день, скалясь, дополнил Малик.
Это он так улыбался.
Я согласился, постаравшись быстро продолжить, пока вновь не перебили:
Портал может гулять: как по горизонтали и вертикали, так и во времени. Еще может быть сам по себе или включаться кем-то. Или чем-то. Или где-то.
Значит, нас могли втянуть сюда специально? встряла Тома, следуя своим мыслям. Представляю, что там за мысли. Точнее, не представляю. Зачем? А главное: как попасть обратно?
Малик оскалился еще шире, обветренные щеки пошли трещинами как ледоход по весне:
Обратно? Зачем обратно?
Возмущению Томы не было предела:
Как зачем?!
У него спроси, перевел на меня стрелки хитрый джигит.
Если верить книгам
Если! весомо взмыл указательный палец Малика.
Я учел претензию и не стал спорить:
По книгам в чужом мире попаданцы всегда умнее и сильнее. В конце неизменно становятся вождями, императорами, богами.
Вот, Малик кивнул, хотя зачем-то упорно стремятся восвояси. Вот ты, узловатый палец уперся в Тому, хочешь стать императрицей?
Почему нет? Она засияла, смущенно и задорно. И очень заразительно, обеспечив улыбками всех, включая стонущего Шурика.
А богиней?
Еще бы!
А домой?
Как булыжничком по макушечке.
Как нам вернуться? потускнела Тома.
Ее рука с тряпочкой бережно промакнула ногу Шурика. Кровь все прибывала.
Послышался новый шум. Всадник! С мечом. В легких кожано-металлических доспехах, с приоткрытыми ногами в поножах. Руки тоже защищены лишь по локоть, начиная от запястья. Шлем никак не затрагивал красивое волевое лицо. За спинойнебольшой круглый щит. Все-таки мы в прошлом. Мозги вскипели, пытаясь идентифицировать эпоху. Это не рыцарь, что полностью одевались в железо. Хотя конь уже со стременами. Мы явно в другом мире, что отстал от нашего лет этак на тысячу-две.
Но если это не Земля в нашем понимании Ох, сколько книг и фильмов вспомнилось, где совмещаются рыцари и современная техника, магия и звездолеты.
Всаднику наша охрана салютовала копьями и своей непонятной Калевалой. Он принял приветствие поднятой рукой. Большая шишка, однако. Шурик приподнялся на локте, пытаясь разглядеть происходящее. Малик, Тома и я встали. Томина рука нашла мою и крепко сжала. Учитывая габариты Малика, мы смотрелись как родитель с непутевыми чадами, неудачно выгулявшими собачек. Вот, дескать, и случайному прохожему досталось. А вы, люди добрые, проходите, сами разберемся
Вышколенная коняга легко вынеслась вперед. Всадник нас не боялся.
Вас два и два? Голос был громким и отчетливым. Не немцы? Общий язык разумеете?
Как говорил дедушка, интересно девки пляшут. Немцынаверняка в устаревшем смысле, а не то, что сразу приходит в голову. На местных-то, надеюсь, фашисты в сорок первом не нападали.
Общий язык, слыхали? прошептала Тома. Тоже русский, как у нас. Мы в древней России?
Тогда уж в Руси, поправил я. Или в Гардарике. Или в Орде. Или в какой-нибудь Гиперборее. Я читал много теорий
А два и дваэто как?
Думаю, он про взрослых и детей, ответил Томе Малик. Двое нас с Шуриком и вы, тоже двое.
Пышущая гневом Немезида в Томином обличье прошипела, испепелив взглядом:
Я не ребенок!
Мнение маленькой девочки интересовало Малика как хомяка телереклама отбеливателя. Он провозгласил:
Разумеем. Да, нас два и два. Один взрослый сильно ранен, нужна помощь. Мы с Земли. Россия. Двадцать первый век.
Его слова еще грохотали над долиной, когда снизу послышалось тихое:
Ты хоть и кацюк, но совершенно не умеешь делать гешефт.
Что? не сообразил Малик.
Кто? одновременно переспросил я.
Говорю: ума палата, только ключик потерялся. Твое дело узнавать, а не сообщать. Информацияглавная ценность. А то и жизнь. Затем Шурик соизволил ответить мне:Кацюкот «кацо», так иногда товарищей «кавказской национальности» называем. Негатив в этом наименовании можете искать с тем же успехом как пульс на мумии.
Имена и прозвища! потребовал всадник.
Говорить? тихо осведомился Малик.
Можно. Только не паспортными данными: фамилии, явки, пароли. Как-то помягше. Сыграй им наши ники как вкусный борщ.
Я Малик, представился Абдул-Малик. РаненыйШурик. А это, узкое лицо с пятнами крови мотнулось назад, Чапа и Тома. А вы кто?
Ответа не последовало. Раздалась команда:
Чапа и Тома, приблизьтесь.
Машинально начав движение вперед, мы врезались в чугунный шлагбаум приподнятой руки Малика.
Сначала назовитесь, непререкаемо объявил он всаднику.
Тот проигнорировал:
Чапа и Тома, вы слышали?
Знаете, как работает паровоз? Раскочегаренный котел закипает, его распирает изнутри, и высвобожденная мощь толкает всю махину вперед Я не дал нашему единственному защитнику вспылить и выкрикнул, пока не произошло или не прозвучало непоправимое:
Не пойдем, пока не назоветесь и не скажете, что собираетесь с нами сделать.
Как ни странно, подействовало.
Я царевич Гордей Евпраксин. Вы долгожданные гости. Я обеспечу достойные трапезу, наряд и защиту в пути. В башне ждет торжественный прием. И уже совсем нормальным тоном, по-свойски:Не бойтесь, идите сюда. Не представляете, как мы вам рады.