Ух ты, царевич! У Томы засияли глаза.
Впрочем, для принца на белом коне, что живет в грезах каждой девчонки, этот наследник престола оказался староват, неказист, да и конь не вышел ни цветом, ни ростом.
Идти? шепнул я.
А что остается? Условие он выполнил.
Малик был логически прав. Но копейщики на заднем фоне не излучали радость гостеприимства. Что-то было не то.
Идите, сказал Малик, даже подтолкнув в спины. Я прикрою.
Мы пошли. Шаг за шагом, стараясь не упасть на подвижной тверди, иногда помогая друг дружке. Малик закрыл собой Шурика, но стойка показывала: в любой миг он готов прыгнуть к нам и драться до последнего.
Из леса вышли еще три копейщика плюс к пяти присутствующим. Кажется, это весь контингент. Когда наши стопы коснулись нормальной почвы, они построились в ряд, уперев копья в землю, и чуточку присели. Странный, но вполне понятный жест почтения. Типа микро-реверанса.
Алехвала! гаркнули сразу восемь глоток.
Вот она какая, Калевала с ударением на последнем слоге.
Царевич спрыгнул с коня, пригнул голову в приветствии. Лет тридцати-сорока, не очень разбираюсь в возрасте взрослых. Комплекцией он мог посоперничать с Маликом. Темная бородка, острый взгляд светлых глаз. Сапожки в обтяжечку. Прикрытые пластинами голые ноги торчали из-под кожаной юбки, обшитой прямоугольничками грязно-зеленого металла. Выше тоже металл и кожа. Шлем оторочен мехом и сзади украшен хвостом. На перевязимеч, вычурный длинный нож, за плечом небольшой щит. Такой вот царевич, помесь древнего грека с Чингисханом. Даже с учетом приветственной позы мы с Томой едва доставали ему до стальной груди.
Что они сказали? спросил я Гордея.
Не знаешь? Удивление граничило с недоверием. Хотя, да. Вы же там многого не знаете.
Торжественная часть закончилась, строй распался.
Это вам.
По знаку Гордея нам принесли халаты в чередующихся нежно розовых и мрачно фиолетовых полосах. Раскраску можно было принять за клоунскуюесли б горло царевича не спасал от натирания латами воротник в таких же цветах.
Одежда должна соответствовать и указывать, типа что-то объяснил царевич.
Чему соответствовать? мгновенно с радостью что-то навоображала себе Тома.
Куда указывать? одновременно насторожился я.
Не куда, а на что. Вы теперь со мной.
Ткань халатов не шла ни в какое сравнение с предыдущей колючей и вонючей дерюгой. Нас облачили в них двенадцать рук. Пояски были бережно завязаны, ноги вставлены в мягкие тапочки без задников типа восточных чувяк. Думаю, дали чувяки, а не сапоги, потому что не знали размеров ног. Если так пойдет дальше, то и сапогами обеспечат, и
Уф, воображение разыгралась не хуже, чем у Томы. Собственно, почему нет? В конце концов, ангелы мы или слоновьи лепешки?
Закончив, безлицые воины склоненно отступили. Подумалось: не издеваются ли? Может, мы вправду в придуманном мире, где сбываются все фантазии?
Воспоминание о собачках развеяло глупые мысли. Я вскинул взгляд на Гордея. Этакий взгляд равного, Вот что с нами одежда делает.
Что с нашими друзьями?
Добродушно улыбнувшись, он мягко и успокаивающе проговорил:
Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Их убьют быстро.
Глава 5
На поясах «ку-клукс-клановцев» висели не световые мечи. Даже не обычные. Даже не мечи. Полуметровые дубины: корявые, самолично выструганные. У двоихтопоры. С другой стороны у каждого болтался нож, тоже не ахти какой выделки. За плечами они носили мешки с тесьмами, типа рюкзаков. Сейчас мешки лежали полувыпотрошенными около костра с булькающим котлом. Запах съестного одурял.
Пообедать предстояло не всем. Двое остались с нами, шестеро, посланные движением пальцев царевича, полезли на сено. Копья вперед, дубинки наготове. Как они управлялись копьями, мы уже видели. Приблизившись к пилотам метров на двадцать, откуда бросок копья становился безошибочным, солдаты одновременно приготовились.
Стойте! крикнул я, хватая царевича за руку, будто это могло помочь. Не сметь!
Да! Стоять! истерично подхватила Тома.
Странно. Копейщики замерли. Они нас слушались. Неужели мы настолько важные? А если
Назад! рявкнул я как можно более грозно.
Никакого эффекта.
Так надо, глупые. Смиритесь, попытался смягчить ситуацию Гордей. Вы уже не маленькие. Должны понимать слово «надо».
Вновь дал отмашку воинам.
Нет! заорал я.
Опять копья остановились в миге от полета. Царевич занервничал.
Вы знаете, что такое закон?
Убивать невиновныхзакон? возмутился я. У вас нет заповеди «не убий»?
Заповедь гласит: «Не убий, если это не враг, посягнувший на твою жизнь, семью и родину». У вас не так?
Я смешался.
Ну если по смыслу Но Малик с Шуриком не враги!
Так думаете в силу возраста. Многие годы происходили ненужные беды, пока сама Алла, да простит Она нас и примет, не явилась в мир и не дала людям Закон.
Нет такого закона, чтоб людей убивать, вклинилась Тома.
Она раскраснелась, взъерепенилась, напряглась. Пальцы приготовились вцепиться в глотку противника, если тот посмеет еще раз выговорить смертельный приказ. Она даже придвинулась ближе, согнула коленки, как воины в недавнем приветствии, но это была подготовка к прыжку.
Взъерошенный воробушек рядом со львом. Царевич переломит ее небрежным взмахом руки, вытирая пот со лба.
Закон, говорите? перетянул я ситуацию на себя. Огласите. Я послушаю и скажу свое мнение.
Это правильно, не стал спорить Гордей. Зажмурившись, принялся декламировать по памяти:Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала! Я отдаю настоящее и будущее Алле-всеприсутствующей, да простит Она нас и примет, а прошлое и так принадлежит Ей. Если я встречу ангела, я стану ему другом и помощником. Я отведу его в крепость. Я отдам жизнь за него не задумываясь. Если я встречу Падшего, я убью его. Ангелы милосердны. Они всегда пытаются спасти Падших. Мне нельзя проявить слабость. Слабый человекмертвый человек. Слабое обществомертвое общество. Быть слабымпредательство. Побороть искушение. Отказать ангелам ради них же. Исполнить Закон. Не слушать ангелов. Не слушать истории ангелов. Не спрашивать о Том мире. Кто слушал, да будет вырван его язык или отсечена голова. И да будет так. Глаза царевича открылись. Взгляд был задумчив, но непреклонен. Это называется «Молитва встречи снизошедших» или просто «встречная». Именно для нашего случая. Не зря Алла-всезнающая, да простит Она нас и примет, обязала каждого с детства учить ее: и низкорожденного крепостного, и благородного свободного семьянина. Теперь не мешай закону свершиться.
Я стоял справа.
Слева!
Мой крик ошарашил всех. Тома испуганно шарахнулась. Царевич же бросил правую руку налевок рукояти мечаи отвернул голову:
Что?
В одно движение нож с открытой стороны пояса перекочевал в мои руки.
Гордей все понял. Хохот сотряс окружающий кустарник.
Не смеши. Будь хоть тысячу раз ангелом, что может нож против меча?
Чапа, ты что? только и вымолвила Тома.
Сглотнув, двинулась не ко мне, а к Гордею. Умница. Помирать, так с музыкой. Вдвоем у нас шансы справиться с ним не нулевые, а почти нулевые. Уже кое-что. Не знаю, как насчет подраться, а царапается она отменно.
Ты меня убьешь? полюбопытствовал я у царевича.
Никогда. Он снисходительно улыбнулся. Кто отважится убить ангела, недолго проходит под солнцем.
Как же приятно быть ангелом. Ошибочка: когда тебя считают ангелом.
Тоже закон?
Еще какой.
Тогда думай головой. Я перенес нож к своему горлу. Моя жизнь зависит от моих друзей. Умрет кто-то из нихумру я.
По горлу покатилась капелька: немного переборщил с нажимом. Зато эффект потрясающий.
Я обязан их убить! взмолился Гордей.
Снисходительность и запанибратство как слизало. На кону оказалась жизнь. Его жизнь.
Убив их, убиваешь меня. Убив меня, убиваешь себя. Думай, голова, думай.
Этого закон не предусматривает!
Значит?
Нужно подправить закон, внесла лепту доныне завороженно внимавшая Тома.
Никто не смеет подправлять закон! Тогда он перестанет быть законом.
А в виде исключения? не унималась Тома.
Напряжение спало. Забрезжил лучик надежды, быстро превращавшийся в лазер и выжигавший изнутри череп нашего оппонента.
Закон, допускающий исключения, не закон! Меч царевича ухнул в ножны, ладони сдавили виски. Сказано же: не слушать ангелов
А кто слушал, да будет вырван язык или отсечена голова, и да будет так! язвительно процитировал я.
Концовки всегда запоминались мне на ура.
Хорошо, взял себя в руки царевич, предлагаю компромисс. Мы берем чер ваших друзей с собой в башню. Пусть решит царисса.
Не только берете, но и отвечаете за жизни, закрепил я успех. Будь, что будет. Иного выхода не вижу.
«Царисса» несколько смутила, оцарапав ухо, но после «Аллы» в женском роде все новые слова воспринимались жуткими пародиями наших.
Принято, признал царевич. Раненого возвращаем к жизни и несем.
Идет, кивнул я.
Гордей горестно выдохнул.
Эй! подал знак солдатам. Это друзья. Пока. До решения цариссы отвечаем за них как за ангелов.
Чуть не забыл: ножик на всякий случай оставлю, с намеком объявил я царевичу.
И мне ножик! Тома вихрем домчалась до обалдевшего воина, что стоял ближе.
Отобрав нож, она жестом показала Гордею отрезание головы и задорно подмигнула.
Глава 6
Туземцы и пришельцы собрались вокруг котла в одну не очень теплую компанию. Потрескивали дрова, плыл аромат Едыуже не важно, какой. Лишь бы быстрее. Воздух наполнился мошкарой, не слишком, впрочем, досаждающей. Пряный дым окутывал окружавшие деревья и слезил глаза. Ветер отсутствовал, солнце жарило. В общем, погода и обстоятельства способствовали началу налаживания межмировых связей. Царевич расположился на земле вместе со мной и Томой. Малик тоже сидел рядом, но связанный. Ради остальных согласился. Другого выхода ни ему, ни нам не оставили. Шурик возлежал на носилках, которые соорудили из двух копий, поперечин из веток и покрывала. Вместе с другом выслушивал новости. Когда прояснилось, что в местном понимании наши два и два оказались ангелами и как бы наоборот, они с Маликом переглянулись. Ничего не сказали. Затем Малик огорошил, глядя на царевичью конягу:
Это не наши лошади. Или вообще не лошади.
Других специалистов среди нас не нашлось, просто поверили. Когда учился кататься, лошадь была примерно такая же: низкая, крепкая, поэтому я разницы не видел.
Руки Томы, выполнявшей роль санитара, выглядели ужасно. Как и лицо, которого они непроизвольно касались, вытирая пот или поправляя волосы. Как и волосы.
Я выглядел не лучше.
Досталось вам, покачал царевич куполом шлема, снять который за импровизированным столом не удосужился. Выжить без оружия при нападении такой стаи Это потому что кладбище рядом. Далеко волки такой ордой не ходят, прокормиться трудно.
Волки? Тома первой из нас не вытерпела, возмутившись против явной нелепости. Это собаки. Наверное, бродячие. Вон трупы!
Гордей непонимающе посмотрел.
Это волки. А кто такие собаки? Вдруг осекся и сам себя перебил:Не надо! Не рассказывайте!
У нас их зовут собаками, они живут в домах, охраняют и являются лучшими друзьями человека, четко сформулировала Тома.
Как первокласснику. В ее понимании, царевич из прошлого был тупым как заглючившая «Винда».
А у царевича отлегло от сердца.
Вы о псинах, сообразил он. Говорят, где-то волков приручают, это и есть псины. За жизнь ни одной не видел. Думал, сказки.
Почему вы не перебьете всех этих со волков? проявила Тома природное любопытство.
Невозможно, вздохнул Гордей. Рады бы, но невозможно. Иногда объявляются всеобщие облавы, если чересчур расплодятся. Обычно просто охотимся на мех и шкуры.
Он повертел перед нами головой в шлеме с хвостом. Собачьим, как выяснилось. Капец романтике. Как жить дальше?
Сидя рядом, я с интересом разглядывал устройство местных доспехов. Доморощенные реконструкторы, с которыми довелось общаться, успешно приблизились к, как теперь говорится, аутентичности. На меня смотрел оригинал аутентичнейший, аутентичней и оригинальней некуда. Доспех царевича состоял из передней и задней половин, крепившихся на боках застежками. Кожаная основа, надетая поверх рубашки, обшита горизонтальными рядами мелких бронзовых пластиноквнахлест, верхние накрывают нижние. Издали похоже на чешую. Перед кирасами и полноценными панцирями из лат такой доспех имел преимуществогибкость. Грудную часть закрывал крепившийся ремнями к наспиннику фигурный нагрудник, изображавший, что вполне логично, накачанную мужскую грудь. Пах и бедра покрывала мелко-пластинчатая юбка. Из-под нее выглядывала вторая, нижняя, из ткани знакомой розово-фиолетовой расцветки. Ременная портупея тоже имела защитные пластинки и выполняла роль «разгрузки» солдат двадцать первого века: к ней крепились меч, нож и сумочка типа борсетки для кремня, точила, иглы и прочих нужных мелочей. Поножи защищали не прикрытые щитом части ног и состояли из трех вертикальных пластин: передней и более мелких боковых. Крепились тоже ремнями. Наручи закрывали руки от кисти до локтя. Широкий меч утоп в деревянных ножнах, покрытых кожей и в трех местах скрепленных металлом. Резная рукоять оружия похожа на костяную, навершиеблестящий бронзовый шар. Перекрестиепрочная узорная полоса. Шлем, сужавшийся в острый шип, имел мелкие отверстия для вентиляции внутри рельефного орнамента.
Напрягало, что Гордей не снял шлем. Рядом охрана, мы на привале, у костра. Чего-то боится? Ну вот, а я расслабился. Нельзя расслабляться, как говорится в бородатом анекдоте.
Не пойму, почему они напали на вас, задумчиво продолжал царевич. Троих уже не трогают, а вас прибыло четверо. Одному гулять вредно для жизни, двоим опасно, а трое с оружием, не говоря о большей компании, остановят любую стаю. Нужно только сомкнуться спинами, больных и слабыхвнутрь, оружие вперед и замереть. Стоять, не шелохнувшись, пока волки не налаются всласть и не уберутся с дороги. Запомнили? Это азы выживания.
Запомнили, сказал Малик.
Царевич нехорошо поморщился, но смолчал.
Я сообразил: попав сюда, наша четверка все время распадалась. Оказывается, всего-то нужно было держаться вместе. Век живи, век учись.
Гордей вновь обернулся к нам, «ангелам».
Там озеро, указал он в сторону, на гигантские развесистые ветви. За деревом, в низинке. Смойте грязь и кровь. Помоетесь сами или выделить мойщиков? Жесткие губы скривились, бородка надменно выпятилась:К сожалению, здесь только бойники. Прошу простить, не хочется, чтоб их грязные лапы
Конечно! в унисон воскликнули мы с Томой.
Переглянувшись, подавились смешком.
Не переживайте, мы ценим вашу заботу, дипломатично объявил я. Естественно, мы сами. Только можно сначала позаботимся о друзьях? Их раны
Нога царевича пнула жалобно треснувшую корягу, лицо омрачилось.
О них не беспокойтесь. Озеро маленькое, ангелам должна достаться чистая вода. Остальные помоются после вас. Раненого принесут. Вот, возьмите еще. Из одного мешка он вынул розово-(кто бы сомневался) фиолетовые шаровары, прикинул на глаз, подойдут ли нам по размеру, затем протянул вторые такие же. Свои тряпки бросьте на берегу, их заберут. Идите. Я выставлю охрану по кругу, вдруг снова волки или Оборвав сам себя, он покосился на нас и почти приказал:Идите же.
Мм замялась Тома.
Иди первой, предложил я.
После тебя, Чапа, не согласилась она. Гляну, что там с Шуриком. С повязок вновь капает.
Озерцо оказалось малюсеньким и мелким. Скорее, лужа метров пяти в диаметре. Чтоб добраться до воды, пришлось спуститься по крутому склону на метр-полтора. Словно в воронку нехилого снаряда.
Прежде, чем раздеться, я осмотрелся. Где-то стоят охранники, но мне не видно их, им сверхуменя. Но если тревожные ожидания Гордея оправдаются и кто-то нападет, мне придется долго выбираться и разбираться там, что к чему.
Дно обжигало холодом из бьющего ключа. Кожа млела, с невыразимым восторгом освобождаясь от пота, грязи и крови. Руки терли и скребли, ноги начали подмерзать. Я торопился, но не потому, что мерз, а чтоб быстрей дошла очередь до раненого. Жилетку со штанами согласно приказу бросил в прибрежных кустах. Впрыгнул в шаровары. Они оказались необъятными, удержались только при затягивании вшитой тесьмы на животе. Поверх халата на пояс приладил отобранные у царевича ножны для отобранного еще ранее ножа: он отдал без возражений. А вот бойник ворчал, когда Тома снимала с его талии узкий кожаный футлярчик. Потом ворчал второй, чей нож забрал себе царевич взамен отданного мне.