«Старается, надеется заработать какую-нибудь деньгу помимо сапог», подумал Волков.
Пришел молодой Ёган, принес чистые тряпки, присел рядом и стал рассматривать торчащий из ноги болт. Сказал:
Сейчас сестра воду принесет. Помолчал и спросил: А не страшно вам было одному с дезертирами биться?
Мне сейчас не до рассказов. Мне монах врачующий нужен. И лекарства.
Лекарств у монахов много. Тюки, травы, мази, банки разные.
Бери коня одного из конюшни. Скачи, попроси лекарств, если сам приехать не сможет.
Лекарств? А каких?
Чистотел в порошке, сарацинской воды, маковых капель, сухой ромашки. Запомнил?
Нет. Какой воды?
Сарацинской, болван. Он должен знать, они ее делают. Если спросят денегскажи, что заплачу, сколько скажут.
А коня с седлом брать?
Бери с седлом.
Парень обрадовался и убежал.
Волков увидал молодую женщину, которая несла большую глиняную чашку горячей воды, обжигавшую ей руки. Солдат узнал ее. Это она лежала между столом и лавкой, а ламбриец ставил на нее ноги. Она была высокой, не худой, Волков не назвал бы ее красавицей, но другие его сослуживцы девиц таких обожали. Грудастая, с крепким задом и сильными бедрами. Волосы светлые, с заметной рыжинкой, а под глазом у нее был синяк, и ухо левое сине-фиолетового цвета. Одежда замызгана и заношенаесли у нее был муж, то он ее явно не баловал. Женщина поставила чашку воды на стол рядом с солдатом.
Вот, вы просили, чуть пришепетывая, произнесла она.
Я просил ведро.
Ведро? удивилась молодуха. Куда ж вам ведро, вы ж не барыня. Волков заметил, что у нее нет зуба.
Это тебя дезертиры били? спросил солдат, рассматривая ее лицо.
Ага, по глазу и по уху, кивнула девица.
А зуб?
Нет, зубэто меня теленок в детстве боднул.
А ты замужем?
Нет, сваты сто раз приходили, да папка не благословляет.
Она чуть повернулась, чтобы уйти, а Волков машинально всей пятерней схватил ее за зад. Зад у нее был молодой, крепкий, словно каменный.
Эй, чего это вы лапаетесь? Девушка оттолкнула его рукой, возмутилась и пристыдила его: Из них кровь хлыщет, палка из ноги торчит, а они все туда же, лапаться.
Она гордо вскинула голову и пошла прочь. Отступившая на пару секунд боль вернулась снова, и солдат вспомнил первого в своей жизни вербовщикаодноглазого сержанта и его фразу: «Увечья, болезни и смерть к контракту прилагаются».
Раньше паренек в таких заведениях не был. Впрочем, он и в других не был, а уж в столь чистых и светлых тем более, но он знал, что именно здесь, в таверне «Дверь настежь», сидит настоящий вербовщик, поэтому он и пришел сюда. Вербовщиков было несколько, он узнал их сразу: в ярких одеждах и начищенных латах они втроем сидели за чистым столом. Перед ними горели свечи и стояли тяжелые глиняные кружки.
Эй! окрикнул парня крупный мужик в замызганном камзоле. Ты чего тут?
Я к вербовщикам, ответил тот.
Мужик молча указал направление пальцем, но парень и без него уже знал, куда идти. Обходя столы с шумными и не очень посетителями, он подошел к столу, где сидели военные.
Так-так, сказал одноглазый седой мужчина, никак еще одна птаха летит в наши силки. Так ты к нам, солдат?
Одним глазом он уставился на парня, двое других тоже разглядывали его, и все улыбались.
Ну да, я завербоваться хотел, произнес мальчик.
Что ж, мы можем записать тебя в отряд капитана Блоха. Мы вербуем добрых парней для капитана Блоха.
Ну, давайте к Блоху, согласился парень.
Он чувствовал себя неловкопочти все посетители таверны с интересом наблюдали за ним.
Трактирщик, эй, ты, чертов трактирщик, а ну пива новому бойцу славного капитана Блоха! заорал на всю таверну краснощекий военный, сидевший по правую руку от одноглазого сержанта.
Садись, почти приказал мальчишке сержант и указал на лавку напротив себя. И давай-ка поговорим, как старые друзья.
Тут же перед парнем появилась большая кружка с пивом.
Хлебни-ка, приказал сержант, и хлебни побольше, и запомни этот вечер, потому что сегодня начнется твоя новая жизнь, в которой у тебя будет куча серебра
А может, и золота, вставил краснощекий.
А может, и золота, согласился сержант. Все у тебя будет: схватки, пиры, победы, молодые девки.
И опытные бабы, снова вставил краснощекий. Вот ты каких любишь баб? Молодых или опытных?
Э только и смог протянуть мальчик.
Видно, парень не определился с этим вопросом, сказал сержант. У него еще есть время.
Да, пока ему еще не намотали кишки на пику, вставил третий.
Люди, сидевшие за соседними столами, дружно засмеялись.
Не слушай его, сказал одноглазый сержант. Мне почти шестьдесят, а мои кишки при мне.
Кишки-то твои при тебе, а вот где твой глаз? снова вставил сидевший по левую руку военный.
Вокруг все снова рассмеялись.
Хлебни-ка, парень, предложил сержант, и запомни: только с мечом в руке ты можешь стать по-настоящему богатым.
А если тебе повезет, продолжил за товарища краснощекий, то ты можешь стать и благородным.
Точно, сказал сержант. Я своим единственным глазом видел, как посвятили в рыцари одного человека. Так что не упусти свой шанс, парень. Ну что, ты готов записаться в отряд славного капитана Блоха? Только сразу не отвечай, сделай хороший глоток пива.
В таверне все притихли, наблюдая за парнем. Тот послушно сделал большой глоток и вместо согласия задал вопрос:
А какова плата будет?
Посетители довольно загудели, а сержант произнес:
Молодец, сразу видночеловек дела. Он одну за другой выложил на стол перед парнем четыре новенькие серебряные монеты. Гляди, какие красивые талеры. Отчеканены на монетном дворе курфюрста Пеннеланда. Эти прекрасные монетки ты получишь за год верной службы, а одну из нихсразу, как только поставишь палец под контрактом. Ну что? Как они тебе?
Мальчик, не отрываясь, смотрел на монеты. Это были огромные, баснословные деньги, которые бы решили все проблемы мамы и сестер.
Глядите, как ему нравятся эти монеты, оторваться не может! заржал краснощекий.
Да, парень, чтобы заработать такие деньжищи, хорошему мастеру-булочнику нужно не разгибаться полгода. Да при этом платить городской налог в магистрат, цеховой сбор, плату за улицы, за сажу, десятину попам и черт его знает еще что. А мы, вольные люди, никому ничего не платим.
И даже наоборот, кое с кого мы сами можем собрать, вставил краснощекий и, довольный собой, отхлебнул пива. А бабы, добавил он, тот же булочник должен еще и кормить свою бабу. А ты никому ничего не должен, а баба у тебя будет не одна, а десять. Маркитантки, крестьянки, горожанки.
И даже монахини, вставил третий военный, который, как показалось парню, был уже изрядно навеселе.
Случается и такое, согласился краснощекий. В общем, все хотят подружиться с молодым и красивым солдатом.
Ну так что? Готов вступить в отряд храбрецов, которым будет командовать славный капитан Блох? спросил одноглазый сержант, улыбаясь.
Готов, сразу согласился парень.
Зеваки за соседними столами, наблюдавшие за этим представлением, радостно заголосили и даже застучали кружками о столы.
Вот и молодец, сказал одноглазый, доставая из сумки бумагу. Вот твой контракт. Как тебя звать, парень? Нужно внести сюда свое имя.
Ярослав Волков.
Что? поморщился сержант. Что это за имя такое? А ты, парень, какую веру исповедуешь?
Нашу. Молодой человек испугался, что сделка может сорваться, а ему так были нужны деньги, и он судорожно из-под ветхой рубахи достал крест.
А не еретик ли ты? не унимался сержант одноглазый.
Да не еретик он! крикнул кто-то из посетителей. Я с ним в один костел хожу, на одной улице живу.
Тебя-то самого еще проверять нужно, буркнул пьяный военный кричавшему, и народ в трактире засмеялся.
Ладно, вот только имя у тебя восточное какое-то. Нормальному человеку такое не выговорить. Как, еще раз скажи, тебя зовут?
Ярослав Волков.
Солдат поморщился:
Будешь теперь Яро Фолькоф, вот. Он, видимо, остался доволен своей придумкой. Звучит, а?
Звучит, согласился Волков. Он согласился бы на любое имя, лишь бы получить деньги.
Хлебни-ка пива, сказал краснощекий, а сам достал чернильницу и перо и стал вписывать новое имя на бумагу.
Парень выпил пива и поставил кружку, а рядом уже лежал контракт.
Давай-ка, парень, макни палец в чернила и ставь внизу листа.
Но мальчишка взял лист и начал читать.
Эй-эй, что ты делаешь?
Как что? Прочитать хотел. Мне отец говорил, что всегда нужно читать, прежде чем подписывать.
Читать? фыркнул краснощекий. Читатьглаза ломать. Откуда вы беретесь, такие грамотные?
Меня отец учил грамоте, робко ответил «грамотный».
Тут тебе читать ничего не нужно. Макай палец и припечатывай.
Может, расписаться?
Макай! настоял одноглазый.
Макай, макай! загалдели люди в трактире.
Парень макнул палец в чернила и поставил отпечаток на лист бумаги.
Ну вот и славно, сказал одноглазый. Трактирщик, еще одну кружку храбрецу! Он протянул парню новый блестящий талер. Держи, это твой первый, а у тебя их будет еще сотни.
Да тысячи! вставил пьяный военный. Если только ты не станешь одним из костлявых трупов в канаве у какой-нибудь крепости.
Парень прислушался к нему.
Сдохнуть быстро, свалившись с осадной лестницы, это, можно считать, легко отделался. Намного хужеэто когда тебе что-нибудь воткнут в брюхо, а помереть сразу не удастся. Будешь лежать и выть. А от тебя будет вонять дерьмом и гнилью. А брюхо будет расти каждый день, пока не станет величиной с бочоноктогда оно лопнет, и вся твоя требуха вывалится наружу.
Все присутствующие внимательно слушали пьяного солдата, и самым внимательным слушателем был мальчик.
Но это еще не самое страшное, зловеще улыбаясь, продолжал солдат.
Заткнись уже, Ральфи, попытался прервать его краснощекий.
Пусть говорит! загалдели посетители, которые стали собираться вокруг их стола.
Самое неприятное, продолжал пьяный Ральфи, это понос.
Многие слушатели засмеялись, подумав, что это шутка, но новобранец слушал внимательно и был серьезен.
Сначала ты будешь просто бегать в кусты три-четыре раза в день, проклиная судьбу и ротного повара. А со второй недели из тебя начнет литься не только еда и питье, но и кровь. И ты заметишь, что ноги твои худеют прямо на глазах и ходить на них все труднее и труднее. А с третьей недели ты просто не встанешь и гадить будешь под себя. А к концу четвертой недели тебя вывалят с такими же, как ты, в поле, накроют рогожей и будут ждать, пока помрете, а затем закопают тихонько. И все. Рядом с каждым большим лагерем целые кладбища таких храбрецов, как ты.
Да заткнись ты уже, Ральфи, а то получишь пару оплеух, прервал его краснощекий. Такое, конечно, бывает, парень. Но не так часто, как врет тебе этот дурак.
А как же этого избежать? спросил мальчик.
Поноса?
Да, поноса.
Был у нас при лазарете один монах припадочный. Бубнил нам все время, что если мыть руки перед едой и кипятить воду, а не лакать, как собака, из лужи, то никакого поноса не будет, заметил одноглазый.
А я так думаю, что он врал все. Хотя скажу одно наверняка: благородные и офицеры поносом никогда не страдают.
Господин солдат, мне нужно сходить домой, произнес мальчик и встал.
А ну стой! Краснощекий перегнулся через стол и схватил его за одежду.
Мальчишка испугался.
А ты, часом, не из этих ли?
Из каких «из этих»? испуганно спросил мальчик.
Из дезертиров. Задаток за контракт возьмут и тут же исчезают. Ты дезертир? сурово спросил одноглазый.
Нет, я только хотел отнести деньги маме и вернуться.
Черта с два! рявкнул сержант. Кто-нибудь знает его мамашу? Кто отнесет ей деньги?
Я! сказал кто-то из-за спины парня.
Чьи-то ловкие пальцы вытащили талер из мальчишеской ладони. А мальчик был так растерян, что даже не взглянул на того, кто это сделал.
Я отнесу, не беспокойтесь, друзья!
Ну вот и славно, сухо сказал сержант, единственным глазом рассматривая парня. А то знаешь, что ждет тех, кто решит передумать и дать стрекача?
Нет, сказал мальчик, не знаю.
Их ждет длинная грубая веревка с петлей на конце, снова заговорил Ральфи. Тебе еще предстоит сделать выбор, сынок: грубая веревка с петлей на конце, но один раз, или солдатская лямка на всю жизнь. Даже не знаю, что лучше. Он невесело засмеялся.
Брось, Ральфи, сказал сержант. У такого храбреца, как этот малый, дорогая будет усыпана серебром. Нужно только выбрать, куда пойти.
И куда же мне пойти? спросил Волков.
Куда-куда задумчиво произнес сержант. К примеру, в пикинеры тебя не возьмут. Потому что пика у них в десять локтей, ты ее просто не удержишь. Да и доспех у них дорогой. У тебя есть деньги на доспех?
Парень отрицательно помотал головой.
Вот и я про то же. В рейтары и жандармы тоже не примут. Так как ты безлошадный. А если и дадут тебе какого-то конька от казны, то это будет такая сволочь, злобная и упрямая бестия, что не ты на нем, а он на тебе будет ездить.
Все засмеялись.
В арбалетчики без толку идти. Потому что эти мерзавцы о себе слишком большого мнения. Абы кого со стороны не принимают. Да и арбалет простой ты натянуть не сможешь, а на арбалет с ключом нужно столько же денег, сколько и на коня. И что же тебе остается, парень?
Не знаю. Может, меченосец? робко проговорил мальчик.
Мечи носят те, у кого на них есть деньги. Но не робей. Есть у меня для тебя хорошее местечко.
Какое?
Теплое.
Ну, что за место? волновался мальчик.
Место при кухарке капитана Блоха.
Все окружающие опять засмеялись.
Понимаешь, кухарка хорошая, но малость староватая и больно толстая, пудов восемь чистого веса, и поэтому из-за своей полноты немного воняет, честно говоря, даже сильно.
Люди покатывались со смеху.
Так вот, нужно помогать ей мыться хотя бы раз в месяц.
Зеваки, собравшиеся вокруг их стола, смеялись и даже улюлюкали, а сержант не унимался:
Обмывать ее телеса, скажу тебе, дело для храбрецов типа тебя.
Смеялся даже краснощекий и пьяный Ральфи. Все хохотали, кроме мальчика. Он сидел и внимательно смотрел на сержанта.
Потому что, продолжал сержант, не все, кто видел ее промежности, остались в своем рассудке. Вот погляди на Ральфи, он видел и с тех пор пьет не просыхая.
Ну хватит уже, вдруг произнес мальчик. Громко, сухо и даже резко.
Никто из собравшихся не ожидал, что он так может. Все перестали смеяться.
Говорите, господин военный, в какой цех вы меня запишете?
Хватит так хватит, произнес одноглазый, отхлебнув из кружки. Пойдешь к корпоралу Ральфи, в лучники. Он, конечно, пьяница, но стрелок добрый. Думаю, и тебя стрелять научит. Я пишу в твой контракт, что ты теперь лучник.
Он макнул перо в чернильницу и что-то написал в контракте, затем свернул его в трубку и отдал бумагу краснощекому.
Все, парень, теперь ты контрактованный лучник капитана Блоха. Задаток ты получил, а увечья, болезни и смерть к контракту прилагаются.
Увечья, болезни и смерть к контракту прилагаются, повторил солдат поговорку старого сержанта. Волков так и не узнал, дошел ли его первый талер до материон часто думал об этом. А сейчас солдат сидел в унылой харчевне, разглядывая коновала.
Коновал был высокий, грузный лысеющий мужчина с плохо выбритым лицом. Он первым делом надел грязный кожаный фартук и осмотрел стрелу.
Надо просто вытащить эту стрелу? предположил он.
Надо, согласился солдат. Но она крепко засела в железе, и выдергивать нельзя, потому что наконечник останется в ноге. Нужно будет сделать надрез.
Ох, тяжело вздохнул коновал. А вы, господин, и вправду хотите, чтобы эту стрелу вытаскивал я?
А ты видишь здесь других коновалов, идиот? Ты ж вскрываешь свищи коням, нарывы коровам?
Да, господин, но то коровы и лошади или даже мужичье, а то вы
А потом рану нужно будет зашить. У тебя есть кривая иголка? Ты зашивал кожу лошадям?