- Любите поговорить, а? - лукаво сощурился подросток.
- Прости меня, отрок, - сказал сбитый с толку Рахим. - В силу своего возраста я чуть хуже соображаю, а значит, стал чрезмерно многословным. Как жаль, что со мной рядом редко оказываются такие, как ты, такие, кто может поставить плотину на пути этой словесной реки.
Рахим подкрутил кончик бороды.
- Поэтому, давай-ка сразу утолим моё любопытство, которое, и в этом я совершенно уверен, ни в чём не уступает твоему. Я не мог не заметить ваш весьма необычный способ передвижения. В чём его секрет?
- Эй, я думал, это я буду задавать вопросы, - мальчишка обиженно вытянул губы. - Меня, кстати, Орланом зовут. Нет никакого секрета. Это всё гиганты, которые смеялись над великой пропастью, а затем просто исчезли. Нам остаётся лишь ходить по их следам. Прикасаясь к ним, мы обретаем частичку их мощи и можем стоять вниз головой.
Теперь, присмотревшись, Рахим увидел, что мальчишка стоит на большом отпечатке голой человеческой ступни, стоит сразу двумя ногами, потому что отпечаток этот был в четыре раза больше обычного. Рядом был ещё один, такой же, и ещё: их цепочка тянулась в обе стороны. Рахим понял природу прыжков, которыми передвигались местные жители. Они прыгали с одного следа на другой, словно по камням в ручье.
- А что будет, если ты встанешь вон там, рядом? - спросил Рахим, торопливо натягивая на левую руку белую перчатку. Он выставил ладонь в сторону одного из следов, растопырив пальцы, но ни единой искорки не проскочило между ними. Путешественник вздёрнул брови, потом покачал головой.
- Упаду, - не задумываясь, сказал парень. - Моя очередь. Как вы летаете? Это всё ваш плащ?
- Мой тагельмуст, - сказал Рахим. - Мои доспехи и оружие. Его зовут Веритус, и он выбрал меня, чтобы помогать в исследованиях, потому что я исследую самую благородную вещь на земле - правду.
- Хорошо, хорошо, я понял, - засмеялся парень. В руке у него был пучок каких-то корнеплодов, и он взмахнул ими, словно жезлом. - Не знаю, что такое "дамба", но так уж и быть, я ей побуду, раз она вам нужна.
Он бросил быстрый взгляд через плечо, и, проследив за ним, путешественник увидел нескольких человек, что выглядывали из-за руин или стояли на выложенных зелёным замшелым камнем дорожках, будто суслики, готовые юркнуть в норы. Они выстроились в линию, один за другим; глаза Рахима не позволяли увидеть наверняка, но он был уверен, что они тоже стоят на следах. У него было что сказать об этом, и он собирался начать свою просветительскую речь прямо сейчас, даже если услышит её один этот мальчишка. Пусть это будет награда за его любопытство и жажду открытий.
- Другие тоже хотят с вами поболтать, но боятся, - Орлан хихикнул.
- У вас здесь редко бывают гости, - утвердительно сказал Рахим.
- Изредка приходят мертвецы-паломники, - мальчик показал. - Оттуда, из пещер. Для нас они не достижимы, потому как следы туда не ведут, и ходячие трупы не могут к нам приблизиться. Они падают в великую тьму, грохоча своими пожитками, но не издают ни звука. На то они и мертвецы.
На его лице читалось сожаление. "Ему тесно в этом беззвёздном мире, - подумал Рахим. - О незрелый ум! Он жаждет знаний, и руины наверняка таят их великое множество. Но без ума направляющего эти тайны станут сытью Позабывшего Время".
- Почему вы не покинете это мрачное место? - спросил он. - Оно пригодно для безглазых червей, но не для человеческого племени.
- Мы бы с радостью, - паренёк вздохнул, и путешественник сразу понял, что эти мысли не раз испытывали его сон. - Но эти пещеры так далеко! Я не раз спрашивал у стариков, как мы оказались здесь, перед лицом бездны, но получал только затрещины. Старики говорят, мы всегда жили так.
- Слушай, Орлан, - сказал Рахим Аль-Тадуш и поднялся чуть повыше, чтобы глаза мальчика оказались прямо напротив его глаз. - Я намерен взять тебя своим проводником по подземному миру. Но как мой сопровождающий и официальный представитель, ты должен так же рьяно преследовать истину. Ты готов?
- Конечно! - воскликнул Орлан. - Я... всю жизнь ждал, что кто-нибудь придёт сюда и расскажет, что же происходит наверху! Правда люди там не верят в гигантов? Правда они ходят головой в другую сторону и спят, принимая горизонтальное положение?
- Не отвлекайся, отрок, - строго сказал Рахим. - Я намерен открыть тебе первую тайну прямо сейчас. Твоих гигантов не существует. Это следы запретивших ночь, и появились они, когда эта раса ещё жила на земле и ходила под солнцем. Это по-своему грустная и поучительная история.
Рахим Аль-Тадуш подлетел к одному из следов, достал из рукава лупу и принялся рассматривать его, уделяя особое внимание пальцам, коих насчитывалось целых шесть штук. Наконец он продолжил:
- Эти запретившие ночь переусердствовали со своей небесной алхимией. Им хотелось больше и больше света, и они, соединяя элементы и строя системы зеркал, добились того, что его жар в этой области стал настолько силён, что прожигал плоть насквозь. Посмотри на листья масличных деревьев. Их могло так скрутить только от жара. Следы, которые ты видишь, образовались за один световой день, последний день для этого рода запретивших ночь, которые сгорели дотла прежде, чем дрозды собрались на вечерний моцион.
Улыбка Орлана стала шире.
- Прости меня, но ты говоришь сущую ерунду. Конечно, это были боги. Божественные гиганты. Они ходили кверху ногами, и потом - какое солнце здесь, в подземном мире? Мне уже четырнадцать лет, но я не видел ещё ни одного восхода и даже не представляю, на что он может быть похож.
- Это загадка, но я намерен её разгадать, - Рахим спрятал лупу и самодовольно намотал край накидки, украшенный бахромой, на палец. - Масличные деревья, мой юный друг, не растут в подземелье, и никто не возводит над пропастью строений. Всё, что ты видишь вокруг, когда-то было под надзором луны, а травку щипали лоси и косули. Но потом земля по какой-то причине перевернулась. Ставлю четыре своих последних зуба, что это было уже после гибели запретивших ночь. Быть может, через сотни и сотни лет. Какое-то возмущение первостихий... эй, что с тобой, мальчик?
Рахим увидел, что обе ноги Орлана оторвались от каменной поверхности, будто он подпрыгнул над ней и завис. Расстояние это составляло несколько сантиметров, но быстро увеличивалось. Лицо мальчика исказила растерянная гримаса, он сказал:
- Старший отец ни за что в такое не поверит. Он и мать, они возносят хвалу смеющимся над пропастью каждый день. А я... вы же выдающийся учёный, правда?
Он вытянул губы трубочкой, как будто хотел присвистнуть, нелепо взмахнул руками и рухнул вниз. Рахим потянулся к нему, но поймал лишь несколько корнеплодов. Вращающееся тело ударилось о скалистый выступ далеко внизу, испуганный, недоумённый крик оборвался. Мальчишку проглотила тьма.
- Как это получилось, Веритус? - потрясённый, прошептал Рахим. Он поискал глазами следы, ожидая, что их больше нет, и в то же время зная, что в них не заключено никакой силы. Так же, как, например, в следах на песке.
Следы были на месте. По громадной пещере пронёсся ветер.
- Орлан!
Рахим моргнул, возвращая себя к реальности, и судорожно подхватил сползающие с носа очки. К нему спешило несколько людей; заученными движениями они прыгали с одного следа на другой, но женщина, что бежала впереди, так спешила, что несколько раз едва не оступилась. Её лицо исказило отчаяние, такое горькое, что Рахим почувствовал, как язык прилип к нёбу.
- Орлан! Что ты сделал с Орланом? - кричала она. - Верни его!
Какой-то мужчина догнал её и обхватил за талию.
- Он утратил веру, Акима. Его уже не вернёшь.
Женщина уткнулась ему в ключицу, а он хмуро, неприветливо посмотрел на Рахима.
- Кто ты, гость недоброго часа? Из-за тебя сын этой женщины потерял веру в гигантов.
Он был почти того же возраста, что и Рахим. Белые волосы завязаны в бессчётное количество идущих один за другим узелков, так, что напоминали косу или верёвку. Острый подбородок гладко выбрит, иначе борода спадала бы ему на глаза, тонкие волевые губы то и дело сжимались в нить, и тогда от уголков рта разбегались морщины. Он сделал рукой знак, похлопав себя по груди.
- Кара их страшна и не заставляет себя долго ждать. Ты сам видел. Кому-то придётся за это ответить. Кто ты?
- Я Рахим Аль-Тадуш, учёный и исследователь из надземного мира, - сказал Рахим, подозревая, что голос будет звучать, как овечье блеяние. - Ваши гиганты...
Путешественник едва успел зажать рот ладонью. Если бы он дал себе волю, то немедленно сказал бы этим людям всё.
- Наши гиганты, - с достоинством ответил мужчина, поглаживая по спине женщину. Её голова была гладко выбрита. По-видимому, носить длинные волосы здесь разрешалось только мужчинам. - Наша единственная отрада. Всё, что мы можем - это смиренно вспоминать их в молитвах. Но за молодым поколением нынче нужен глаз да глаз. Они подвергают сомнению величие Эразма Четырёхпалого, и Первого Безымянного, и всех остальных. Вот чем это обычно кончается. Ты сам видел, незнакомец. Авторитет гигантов не следует подвергать сомнению. Моё имя - Смирн каменный подбородок, но тебе придётся держать ответ не только передо мной. Перед всем народом. Зачем ты зажимаешь себе рот, чужеземец?
Рахим молча оглядел собравшихся людей. На лицах был написан страх и неприязнь. Молодые, старые, в одеждах из чешуи каких-то пресмыкающихся. В руках луки с наложенными на тетивы стрелами, пращи с вложенными в них камнями, которые свисали вниз, едва не задевая бледные носы. Мать бедного Орлана плакала навзрыд. Всех их объединяла ненависть, скорбь заряжала воздух подобием электричества... но Рахим, не будь он истовым искателем правды, знал, что многие поверят тому, что он скажет. Особенно отроки, коих было здесь немало, юные умы, способные впитать влагу знания, как земля впитывает дождь. В сердце Рахима шла война, равной которой оно ещё не знало. Речь, призванная открыть этим бедным людям все их заблуждения, готова была сорваться с языка, все возможные аргументы были найдены. Но - мог ли подумать Рахим Аль-Тадуш, что настанет день, когда он не сможет позволить истине, которой служил столько лет, победить?
- Я начинаю терять терпение, - сказал Смирн каменный подбородок, а потом женщина, мать Орлана, перебила его:
- Ты сыть для червей, пришелец. Ты извратил ум моего сына.
- Я всего лишь рассказал ему правду, - вырвалось у Рахима. Он, храня какой-то частью сознания хладнокровие, поразился своему голосу: тонкому, испуганному, как у мальчишки.
И тут же тысячи рук опустились, нацелив на него наконечники стрел из полированного камня.
- Объяснись, - холодно потребовал Смирн каменный подбородок.
"Несколько десятков слов, - подумал Рахим, - И здесь никого не будет. Останутся только самые непробиваемые, зачерствевшие умы. Уж с ними я как-нибудь совладаю. Веритус, я знаю, у тебя и той силы, что ты представляешь, не найдётся ко мне претензий, ведь холодная и острая, как кромка ятагана, истина всё равно остаётся истиной. Но..."
Молча Рахим скинул туфли из тончайшей выделки оленьей кожи и заставил своё тело перевернуться. Почувствовал стопами холодный камень и увидел наконец лица всех этих людей, как должно. На несколько мгновений они показались ему красивыми, расцвеченные брызгами скудного подземного света, покрытые россыпью морщин, добытых вместе с пропитанием тяжёлой работой. Боясь задеть товарищей, они больше не целились в него из луков, зато у многих Рахим видел ножи. Никто не смог бы его ударить, потому что ноги Рахима не касались ни одного из следов победивших ночь.
Тагельмуст колыхался вокруг невесомым облаком; учёный чувствовал его нетерпение.
- Веритус, ты совершенно прав, - пробормотал он. - Но я просто не могу так поступить.
Он повернулся и пошёл, оставляя в пыли, что пристала к потолку пещеры, хорошо заметные следы. Сила тяжести опустошила его сумку, выбросив оттуда книги, перевернула многочисленные кожаные мешочки на ремне, а подол свободного одеяния пришлось подобрать и заткнуть за пояс. И всё же каждый шаг был ощутим и заметен, как будто он совершал прогулку по скалистой гряде там, в подлунном мире.
Рахим шёл к пещерам. Он шёл, не оборачиваясь, но вздрогнул и до боли вонзил ногти в ладони, когда позади раздался крик:
- Это же смеющийся над великой тьмой! Это потомок гигантов!
- Не заставляй меня отсылать тебя из моего дома, - ворчливо сказал Смирн каменный подбородок.
- Но ты посмотри, старший отец! Он оставляет новые следы, он ведёт нас наружу. Наконец-то мы сможем глотнуть свежего воздуха, ходить, где вздумается, и не чувствовать притяжение бездны!
Раздался звучный шлепок, как будто кому-то дали хорошего подзатыльника. Очки Рахима запотели, и он снял их, держа в руке, чтобы не уронить. Нетерпение Веритуса превратилось в изумление, а потом в ярость. Рахим почти слышал его голос, кричащий: как ты смеешь их обманывать?
Веритус не знал или не хотел знать, что Рахим Аль-Тадуш, гулявший по тропкам давно забытых королевств, испытывал сейчас.
Звук удара потонул в какофонии голосов, по большей части молодых.
- Верно говорит.
- Гиганты послали его нам в награду за наше терпение!
- Идёмте, идёмте скорее!
- Не отрывайте ног, и воздастся вам! Разве не помните?
- Нам воздаётся прямо сейчас, старик! Твои глаза заросли мхом, раз ты не видишь.
Смирн каменный подбородок пытался их остановить, но не смог. Кто-то самый смелый перешагнул на след, оставленный Рахимом, и завопил от восторга.
- Я стою! - кричал он. - Славьтесь гиганты! Славься посланник глядящих во тьму!
Один за другим, люди наступали на его следы и, не колеблясь ни секунды, бросались его догонять.
- Если ты действительно всесильный посланник гигантов, почему ты позволил Орлану упасть? - крикнула женщина.
Рахим не ответил, но позволил себе взгляд назад. Она бросилась за ним по его же следам, расталкивая прочих. Какой-то юноша, чуть младше Орлана, едва не упал, секунду или две он балансировал на одной ноге. Женщину остановили, она забилась в хватке одного из мужчин, собирателя грибов, обвешанного мясистыми шляпками, потом, оттолкнув его, вырвалась.
- Я не верю в тебя, слышишь? - крикнула она, и тут же, взмахнув руками, упала. Будто паутинка порвалась, не выдержав веса наевшегося мухами хозяина.
Её падение не стало ни для кого уроком. Многие и вовсе его не заметили. Пелись песни на одном из древних языков, кажется, совершенно неподходящем для пения, поднимались и опускались, без малейшего колебания, ноги, и ступни точно совмещались с отпечатками, которые оставил Рахим. Буйная радость толкала его в спину. Постепенно темнота сомкнулась над цепочкой идущих, и чтобы не сбиться с пути, они поджигали и передавали друг другу маленькие лучины.
Никто не подумал вернуться.
Пещеры представляли собой спираль, напоминающую ракушку. Единственный крупный коридор с гладкими, за исключением поперечных бороздок, стенками вызывал смутные мысли о древних обитателях подземного мира. Из щелей в стенах сочилась вода. Она собиралась в ручейки, которые сверкающими столбиками, волшебными стрелами падали вниз, в пропасть. Из одного такого водопада набирали воду обитатели подземного города.
Следы Рахима были почти незаметны, но чутьё подземных людей оказалось поистине экстраординарным. Они ставили ноги ровно туда, где уже побывала его нога.
Зажатый со всех сторон изгибающимися стенами, сразу теряешь направление. Рахим шёл за знаками на стенах, которые оставил куском мела. Спускаясь вниз, он думал, что рано или поздно тоннель начнёт ветвиться, но этого не произошло.
Верх и низ вернулись на свои места. Рахим понял это, увидев, как на лица притихших людей наползает дурнота, смешанная с детским изумлением. Они привыкли разговаривать с земным притяжением на другом языке. Ноги их дрожали, приняв наконец вес тела, головы то и дело падали на грудь, как у младенцев, или заваливались назад.
- Давай отдохнём, посланник гигантов, - взмолился кто-то, но Рахим только ускорил шаг. Он чувствовал дуновение ветра, а потом увидел впереди проблеск хмурого вечера. Земля, заросшая кое-где пучками травы, мягко, приятно пружинила под ногами.