Кого там еще несет ни свет ни заря? дородный мужчина в халате был явно недоволен ранним вторжением. А тебе я еще раз говорю: нет, и не проси! повернулся он к своему собеседнику. И довольно разговоров: завтра, всё завтра.
Тот, кому адресовались эти слова, развернулся, скользнул взглядом по Ивару и суетливо удалился. На вид он был немногим старше хозяина: невысокого роста, слегка ссутуленный, с коротко стрижеными волосами мышиного цвета, длинными обвисшими усами и колючими кустистыми бровями. Особенно бросалась в глаза крупная бородавка на левой щеке, у самого носа.
Прошу простить меня, начал Ивар. Я вовсе не хотел помешать вашей беседе, почтенный староста. Однако я не из здешних мест и не предполагал, что вот так сразу окажусь в рабочем кабинете.
Судя по слегка оторопевшему взгляду старосты, значение слова «кабинет» было ему до сей поры неведомо. Ивар продолжил:
Зовут меня Ивар. Дело в том, что со мной приключилось некое прискорбное происшествие, плодом которого стало то, что я Ивар сам не понимал, почему изъясняется со старостой таким замысловатым слогом.
Ты можешь говорить по-человечески? оборвал его староста. По твоему выговору я уже понял, что ты не из здешних мест. Кто ты и что тебе нужно на Эллане?
Ивар решить сократить свою историю до необходимого минимума:
Мне очень нужно попасть на Имралтин. Однако волею судеб я оказался на вашем гостеприимном острове без средств к существованию. Возможно, почтенный староста мог бы подыскать мне какую-нибудь работу за умеренное вознаграждение?
Ты очень сложно изъясняешься, Ивартак, кажется, тебя зовут? У меня уже голова от тебя разболелась. Сейчас анагант, а в это время работы немного. Но и выгнать тебя я не могугейс не велит. Ступай пока к нашему солевару Дайардину, думаю, он найдет для тебя занятие. Что касается пищи и кровапередай ему, что я возмещу, пусть не сквалыжничает, старый скупердяй. Всё у тебя?
Благодарю, почтенный староста. Но как мне найти этого Дайардина?
От моего дома пойдешь по той улице, что ведет на север, и на самом краю поселка, у пруда, увидишь большой дом, выше, чем остальные. Там и живет Дайардин с женой. Ступай.
Ивар еще раз поблагодарил старосту и вышел на улицу. Аскур и Витра продолжали стоять все там же, у изгороди.
Что сказал тебе староста? тут же поинтересовался Аскур.
Сказал пойти к Дайардину и спросить его насчет работы, пищи и ночлега.
Это хорошо. Дайардин и Ройхорошие люди, хоть и странные. Но хотя бы с голоду умереть не дадут. До встречи, Ивар. Заходи к нам при случае, познакомим тебя с родителями. Видишь вон тот дом справа по улице, с навесом и горном? Там мы и живем.
Ваш отецкузнец? догадался Ивар.
Он самый. Фариер его имя.
С этими словами Аскур и Витра зашагали в сторону своего дома, а Ивар, окинув взглядом окрестные строения и раздвинув обступивших его детей, неспешно пошел на север.
***
Вскоре после того, как Ивар покинул дом старосты Гервина, последний вышел в огород, окликнул жену и негромко приказал ей:
Дилис, сокровище мое, срочно сходи к мельнику Тервелу и передай ему, чтоб возвращался ко мне. Дело важное.
Дилис вытерла руки о подол, открыла калитку и отправилась к дому мельника. Спустя какое-то время на пороге у старосты вновь появился человек с бородавкой на лице.
Тервел, слушай внимательно, понизив голос, начал староста, увлекая гостя внутрь дома. Сейчас ко мне приходил этот странный типты видел его, такой черноволосый с рыжиной в бороде.
Мельник кивнул.
Скорее всего, это какой-нибудь беспутный бродяга с Имралтина, невесть зачем заплывший сюда. Но все же лучше держать ухо востро. Бодо с Имралтинаты ведь знаешь Бодо? рассказывал, что у них в последнее время завелись шальные людифениикоторые с поздней осени по раннюю весну живут в лесах, в основном, охотясь, но не брезгуя и пограбить кого при случае. Вряд ли, конечно, их заинтересует наш островок, но кто знает. Может, этот Ивар лишь притворяется невинной овечкой, а на самом деле пришел сюда разнюхивать, что да как, в то время как в Поющем лесу засели его дружки с ножами да топорами? Поэтому у меня к тебе дело: походи за ним несколько дней, посмотри повнимательнейне заметишь ли чего странного. И обо всем докладывай мне. Тогда твой вопрос насчет муки из Крейга можно будет считать решенным.
Без подношения? с надеждой спросил мельник.
До чего ж ты жадный, Тервел, осклабился староста. Подношениесамо собой. Завтра приноси, пораньше только.
***
Фрагмент 2
***
Направляясь к северной околице поселка, Ивар заметил ниже по улице оживленное скопление жителей. В центре круга зевак стояли друг напротив друга двое молодых парней, настроенных явно недружелюбно. Подойдя ближе, Ивар услышал, как один из них, с виду чуть постарше, рослый, с длинными темными волосами и аккуратной клиновидной бородкой, с издевкой спросил другого:
И когда же это она тебе такое говорила, милый братец?
А вчера и говорила! отвечал ему парень ростом пониже, с наголо выбритой головой и светло-рыжей всклокоченной бородой.
Не смеши меня! Ты вчера весь день, кроме овечек своих, и не видал никого.
Тебе-то откуда знать?!
Перед людьми не позорился бы! Нужен ей такой Дристан беспорточный
Ты у нас, что ли, богатый шибко?
Да уж побогаче тебя, философ голозадый!
Глаза рыжебородого парня, прилюдно обозванного философом, налились кровью от негодования:
Шиш ты в следующий раз получишь, а не Форалефа!
Да нужен больно твой Форалеф! Будто коней других на острове нет
Ну вот и бери других, а моих больше не получишь!
Видимо, последний аргумент все же возымел действие.
Послушай, Оверет, ну зачем она тебе, сам посуди? чуть более миролюбиво заговорил темноволосый. У тебя ж до сих пор ветер в голове. Пасешь своих овечекну и паси дальше. Кстати, ты с долгами рассчитался уже, женишок?
За себя беспокойся лучше! Послали же боги братца!.. Оверет развернулся и, раздвинув зевак, широким шагом зашагал к центру поселка.
Опять из-за Анейры ссорятся братики, прокомментировал произошедшее невесть откуда взявшийся рядом с Иваром мужичок помятого вида с красными бегающими глазками. Потому что олухи оба два. Не нужны они ей. Девка который уж год хвостом крутит, а эти телята и рады друг другу в горло вцепиться.
Что-то не особо похожи они на братьев? заметил Ивар и добавил:Меня Ивар зовут.
МеняХейни. Ты откуда к нам, с Имралтина? не дожидаясь ответа, красноглазый мужичок продолжил:Того, который чернявый, Эсгисом кличут, у него дом на северо-востоке. А который рыжий и бритыйбрат его Оверет, пастух наш, живет на северо-западе, рядом со мной. Даже дома себе сложили подальше друг от друга. Они раньше оба светленькие были, только один потемнел со временем, а другой порыжел.
Но Ивар имел в виду не только цвет волос. Старший брат показался ему основательным и рассчетливо-хладнокровным, в то время как у младшего бросались в глаза запальчивость и горячность.
Хейни, ты не знаешь, что такое «гейс»? сменил тему Ивар, вспомнив свой разговор со старостой.
Да ты, видать, совсем издалека к нам приплыл? прищурился Хейни. Гейсэто запрет, табу. Что-то вроде зарока богам. Иначе сказатьбаланс, основа. Гейс никак нельзя нарушить. Если нарушишьбоги отомстят, и жестоко. Может так случиться, что и не одному тебе, но и родичам твоим. Люди говорят, что нарушивших свой гейс духи забирают к себе в Самайн, в первую ночь года.
Ты сказал «баланс»?
Ну да. Допустим, дают тебе при рождении имя «сильный» и, чтобы оно сбылось, скрепляют его гейсом «никогда не бить тех, кто слабее». Если ударишьрастеряешь всю свою силу, а то и еще чего похуже. Или выбирают тебя старостойи дают тебе гейс «никому не отказывать в приюте». Или, например, досталась тебе богатая невестаи ты, чтобы не дразнить богов удачей, берешь себе гейс «не отказывать в подаянии ни одному страждущему». Жаль, что у тебя нет такого гейса, вздохнул Хейни. Я бы сейчас не отказался от небольшого подаяния. Прошлой ночью немного засиделись в корчме, ну ты понимаешь
У вас и корчма есть?
А куда ж без нее? Вон, рядом с главной площадью, видишь длинный дом с двумя трубами? Это и есть наш «Птенец орла». Корчма, она же постоялый двор, вот только гости у нас нечасто бывают.
Знаешь, Хейни, я бы с удовольствием угостил тебя кружкой-другой, да вот только нынче я совсем без гроша. Но если Дайардин найдет для меня работу
А и ладно, за знакомство угощу тебя, хоть это и против моих правил, обреченно вздохнул Хейни и двинулся в направлении корчмы:Пойдем уже, чего здесь на ветру мерзнуть!
Внутри корчма выглядела не вот чтобы уютно. За ночь она остыла, и только что разведенный очаг еще не успел прогреть заиндевевшие стены. Поторговавшись с хозяйкой, Хейни заплатил пять медных торкелей за две кружки темного пива для себя и горшочек с чем-то мяснымдля Ивара. Внутри горшка оказались куски тушеной баранины, перемешанные с луком-пореем, морковью, брюквой и чем-то еще.
Так как ты у нас оказался? жадно отхлебнув пива и заметно подобрев, спросил Хейни.
Сел играть не с теми людьми, невесело ответил Ивар. Затем немного повздорили. Ну и высадили они меня на вашем острове. Видимо, испугались, что донесу на них имралтинским властям. А все деньги пришлось отдать им за дорогу еще в Порт-Клейсе.
Бывает, судя по выражению лица Хейни, рассказ Ивара не произвел на него особого впечатления. И куда теперь думаешь?
На Имралтин. Как туда доплыть, знаешь? Расскажешь про здешние земли и моря?
Это я могу, приободрился Хейни. Как говорится, «я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным». Слушай же. Круг наш земной окружен Океаном, моря которого разделяют землю на три части
Погоди-погоди, прервал его Ивар. Сдается мне, ты начал слишком уж издалека. Меня интересует, как далеко от вашего острова до Имралтина; что лежит к северу от Эллана, к западу и в других углах света.
До Имралтина от нас плыть одну ночь и один день при хорошем ветре. То есть получается Хейни напряженно принялся считать. Получается больше двухсот миль.
Ого! удивился Ивар. Путь неблизкий.
Значит, к западу от нас, за Длинноволосым моремИмралтин. На востокеПорт-Клейс и логрийские земли. Где-то далеко-далеко за нимиОзерный край, но о тамошних местах мы почти ничего не знаем. На юге, если пересечь Море нйоглей, будет Страна корриганов.
Что за корриганы? не понял Ивар.
Про них у нас тоже мало что знают. Одни говорят, что это прекрасные златовласые девы, увлекающие путников в пучину волн. Другие рассказывают про мерзких карликов со сморщенной кожей, козлиными копытами и кошачьими ногтями на руках. Как бы то ни было, в Стране корриганов имеется множество рек, ручьев и других водоемов, и исток каждого их них, глубоко во чреве земли, охраняют корриганы.
Хейни отхлебнул еще пива и продолжил:
А к северу от нас простирается Гиблое море. Если плыть по нему девять ночей, говорят, увидишь Острова на Севере Мира. Только оттуда пока еще никто не возвращался. Люди говорят, что на тех островах скрываются боги старых времен. Но о них тебе даже наш атре Дерог вряд ли что поведает. О чтоб тебе! неожиданно выругался Хейни. Стоило вспомнить белоглазого, так он и легок на помине.
Хейни склонился над столом и опустил лицо в кружку, словно пытаясь спрятаться в ней. Ивар обернулся. Сзади него, у входа в корчму, стоял высокий, нестарый еще мужчина с причудливо выбритой головой и необычного цвета глазами. Это не были бельмаэто были до того светлые радужные оболочки, что казались почти бесцветными. Немигающий взгляд этих ледяных глаз в обрамлении белесых ресниц и седых бровей оказывал действие почти магнетическое. Филид, посмотрев в сторону Хейни, укоризненно покачал головой и перевел взгляд на Ивара.
Хейни понял, что остаться незамеченным не удастся, поэтому залпом допил кружку, встал из-за стола и не вполне твердой походкой направился в сторону двери:
Доброго дня, атре Дерог, почтительно поклонился он филиду. А мы вот сидим тут, беседуем про разные земли
Так ты и есть тот самый чужестранец, что объявился у нас сегодня с рассветом? произнес Дерог, не отрывая взгляда от Ивара. Тон его нельзя было назвать слишком уж приветливым.
Я самый, кивнул Ивар. А ты, насколько я понимаю, филид Дерог?
Филиды, древвиды, ваты, барды, с легким раздражением в голосе произнес белоглазый. Оставим эти тонкие различия для людей более сведущих. Зови меня просто «атре». Так что тебе нужно в нашем поселке?
То же, что и всемкров и пища, телесная и духовная. Пока что староста направил меня к Дайардину спросить насчет работы, но мы с Хейни решили немного поболтать за кружкой пива.
И явно не последней на сегодня, Дерог снова осуждающе взглянул на Хейни.
Что-то засиделись мы с тобой как там тебяИвар? Пора и поработать от души. Хейни схватил со стола свой шерстяной капюшон и поспешно распрощался:Удачного дня, атре Дерог.
Гвайн, крикнул филид хозяйке после того, как дверь за Хейни затворилась. Что сегодня на завтрак?
Каул, как обычно, выглянула с кухни хозяйка корчмы. Один?
Ты уже завтракал? спросил Дерог у Ивара.
Да, благодарю.
Тогда одини кружку вина моему гостю.
После того, как они уселись за стол друг напротив друга, Дерог, не отрывая холодных глаз от собеседника, спросил:
Так о чем же вы тут беседовали с нашим невоздержанным Хейни?
Он весьма живо повествовал мне о морях и землях, окружающих Эллан.
Угу, кивнул Дерог. А о какой духовной пище ты говорил?
Я подумал, что у вас в селении, возможно, найдется несколько мудрых книг
Мудрых книг не бывает, резко оборвал Ивара филид. Мудростьв жизни, в богах, в самом человеке, а не в ваших размалеванных книжках. Онине более чем порождение тщеславия и гордыни своих аукторов. Простецы полагают, что черпают из книжек знания о жизни. Наивные глупцы! Книжки расскажут им о чем угодно, но только не об истинном. Вернее всего, они расскажут им о других книжных измышлениях, с коими купно плетут прельстивую сеть химерного мира. Повествуй они о настоящей жизни, их просто никто не стал бы читать. Ибо настоящая жизнь скучна и бесприкрасна. Поэтому простецы так любят досужие фантазии, химеричные плоды воспаленного воображения тщеславных голов. Под конец сердитой речи Дерога его выцветшие глаза заметно покраснели от напряжения и гнева.
Но разве ваш поэт Далиан, о котором мне рассказали Аскур и Витраразве он не писал книг?
Писал?! возмущенно воскликнул Дерог. Разумеется, нет! Хуже ваших книжектолько письменность, наивреднейшее из измышлений человеческих.
Но почему? искренне удивился Ивар. Разве письмо не есть средство для памяти?
Не для памяти, а для забывчивости! Письменное слово даст читающему лишь иллюзию знания. Оно подобно амбару, в котором ты хранишь прошлогоднее зерно. Зерно сие давно уже сгнило и растащено мышамино ты думаешь, что по-прежнему обладаешь им. Однако оно не сможет дать пищи твоему разуму. Возведя таких амбаров многие множества, ты, возможно, возомнишь себя мудрецом, но внутри тебя не будет ничего, кроме тлена и пустоты. Только то, что ты осознанно и непрестанно удерживаешь в памятитолько это имеет смысл.
Но если бы я сейчас записал эти твои слова, сохраняя их, таким образом, в назидание потомкамразве это не было бы хорошо?
Нет! отрезал Дерог. Это не было бы хорошо.
Но почему?
Письменное слово, в отличие от живого, не ведает, с кем говорит. А ведь этосамое главное. Ибо не столь важно то, что сказано, сколь то, как и когда оно было сказано. Разговаривая с ребенком, я бы выразил свои мысли одним способом, беседуя с мудрым старцемсовсем иным. Что проку в мудрых словах, если ты не смог их донести, не расплескав по дороге? Или того хужедонес, но в искаженном виде? Когда хотел сказать «день», а собеседник твой услышал «ночь»? Живое слово может заметить промашку и исправить себя, растолковать непонятное, опустить лишнее. Мертвому же слову, погребенному в домовинах из букв-закорючек, не дано защитить себя от невольных или злонамеренных искажений. Поэтому даже самые мудрые письмена, попав в не те руки, оборачиваются заумью, заурядностью, нелепицей или мерзостью.