Ида обещала подождать.
До зимы.
И весточки от сестры, и весточки от Константина, который возвращался в Русину. И обещал писать. Не каждый день, нет. Но хотя бы раз в десять дней, потому что сил не было совершенно. Он ведь не груши там околачивает, а сейчас приедет - и по уши в работе. Но он напишет, обязательно напишет. И о том, что происходит в Русине, и о себе...
Вы будете ждать, Ида?
Буду...
Я не обещаю ответить на ваши чувства, но я буду молиться за вас. И дождусь. Обязательно. Потом мы вместе примем решение, но - потом. А пока - храни Вас Творец...
Жом Константин откланялся в приличествующее время.
А Ида поднялась наверх и долго плакала в подушку. Вот ведь... как ее только угораздило?
Но сердцу не прикажешь.
Наутро глаза у нее были красными от слез.
А губы опухли... ладно, и от слез - тоже. Но не только. Ничего большего Константин себе не позволил, но уж пару-то поцелуев? Можно?
Можно...
Ида собиралась ждать. Писем, Яну, Константина, новостей... И как же мучительно было это ожидание.
Хормельская волость
- Сенька! Где тебя нечисть носит?!
Рев Папаши пронесся над двором, словно боевой клич раненного в зад слона. Все на миг замерли, а потом задвигались вдвое быстрее. В том числе и сам виновник.
- Папаша, здесь я!
- Здесь он... - Никон, не особо стесняясь, ухватил родственничка за ухо. - я тебе кричу-кричу, а ты... опять на сеновал шлялся? К Лидке?
- Да я...
- Смотри у меня! Ту шалаву вся братва переваляла, потом не вылечишься!
- Я не...
- Все вы не. А потом у баб пузА растут!
Никон ворчал уже без души, так, для профилактики. Надо ж молодежь учить?
Надо!
- Пошли, Сенька.
- Куды, папаша?
- Туды, - Никон ухо отпустил и неожиданно для Сеньки, одернул на том гимнастерку. - Вот так... и воротник поправь... фу! Ты шею хоть иногда моешь?
- А то как же, папаша! Вчерась!
- Врешь ты все. Ладно, Сенька, такая для тебя боевая задача. Возьмешь десяток хлопцев и прокатишься до Исона.
- Хорошо. А зачем?
Подзатыльник вышел увесистым. У Сеньки аж в ушах зазвенело.
- За надом! Проедешься, посмотришь, нет ли нарушителей, подорожные поспрашиваешь, ежели кого встретишь... по ситуации разберешься. Пора тебя потихоньку приучать людьми командовать.
- Меня, папаша?!
- Тебя, а то кого ж? Ты малый неглупый, разберешься.
А еще сестра твоя за тебя просила. Хорошо так просила, активно, всю ночь упрашивала... Никон вспомнил белеющие в полумраке обильные Валькины телеса, и аж слюну сглотнул. Вот бы опять туда, в спаленку. И чтобы баба ласковая, и кувшин с подогретым вином...
Сеновал - он в шестнадцать хорош. А на четвертом десятке комфорта хочется. Уюта...
Ладно. О приятном потом. А сейчас пошли, Сенька. Покажу тебя людям, поставлю над десятком старшим, и задание еще раз повторю. Для всех уже.
Пора тебя выводить в люди...
***
Сенька... хотя какой он теперь Сенька? Он теперича Семен Игнатьевич, во! И все равно он был неприлично счастлив!
Папаша его заметил!
Понял, что Сеня умный, что Сеня на многое способен. Что Сеня справится и с десятком. А там и с сотней справится!
И с полком...
Сеня видел это как наяву, перед его мысленным взором проплывали яркие картины. Вот он, чуточку постарше, лет двадцати пяти, весь в отглаженной форме, начищенных сапогах, с тонкими усиками (видел он у одного тора, ох и авантажно получается!) подходит к Папаше, и рапортует:
Никон Иваныч, разрешите доложить, Звенигород взят!
Никон Иваныч, Русина наша будет, исполнил я вашу поручение...
Никон Иваныч, Фереи тоже наши! И Чилиан!
Сверкали в видении и медали, и ордена. Бряцало наградное оружие, улыбались пленительные чернобровые красавицы. Не 'эй ты, Сенька, подь сюды!', а герой! Бравый командир, каких мало!
Понимать надо!
Дайте только время! А шанс Папаша ему уже дал! И десяток счастливчиков под начало! Ух, развернемся теперь! Заживем!
Десяток Сеньке понравился, сразу видно, ребята лихие, ни Творца, ни Хеллу не боятся, огни и воды прошли. И верно. Никон Иванович специально таких подбирал для родственничка. Чтобы, случись что, они сами действовали. Чтобы опытные были.
А то командир зелень ранняя, да еще и солдаты ничего в службе не смыслят? Считай, приговор...
Сенька об этом не знал.
В мечтах он побеждал Влежного, рубил Логинова и даже сносил голову императору. А, кажется того уже... того! Вот ведь люди!
Не могли Сеньку подождать! Уж он бы не оплошал! Он бы справился! Он бы их... ух! Шашкой! Да с плеча! Да чтобы ноги в одну сторону, а голова в другую, чтобы кровишша хлестала...
В отличие от паренька, Никон Иванович время в мечтаниях не проводил. Не до того. Надо патрули налаживать по границам волости, надо снабжение бы наладить, надо насчет оружия договориться, надо где-то денег достать... приказать, что ли, реквизировать у беглецов средства?
А чего ж нет? Когда ему нужнее?
Он за свободу сражается! За всю Хормельскую волость! А беглецы?
Вместо сражения свои толстые зады уносят, вот какие люди нехорошие... нечего их жалеть! Нечего!
Надо и Сеньке приказать, пусть дерет с них три шкуры! Авось, еще четвертая вырастет!
Деньги нужны, деньги...
На священное дело Освобождения!
Глава 8
Ветер слова качает -
Я их слыхала.
Анна, Россия
- Анечка, подождите, пожалуйста!
Анна едва не застонала вслух. Остановило только хорошее воспитание. Вроде как и неприлично взрослому человеку стонать во весь голос на улице. А еще - прятаться в закоулок, нырять под забор или лезть на дерево.
А хочется...
Лейкин!
Да что ж тебя понос-то не побрал!?
После грустной встречи в 'Орхидее' она так Лейкина и не видела. Смс-ка не считается, написал он, что весь в душевном расстройстве, извиняется за сорванное свидание и прощения просит... Анна ему отписала, что она не в претензии. Правда-правда. И успокоилась.
Он может проводить так хоть каждое свидание и желательно не с ней.
Ан нет!
Стоило ей ненадолго поехать в город, как нарисовался... следят за ней, что ли? Анна задумалась об этом всерьез. А правда?
Пока она сидела дома, у Бориса Викторовича, с Кирой и Гошкой, все было в порядке. Никакого Лейкина. Выезжала она куда-то с сыном и воспитанницей - опять тишина. С Савойским они еще раз в кино сходили, всей семьей - не появлялся Лейкин.
А вот выехала она одна - и пожалуйста. Что за несправедливость?
Выехала в город Анна по уважительной причине. У нее закончились средства личной гигиены, а заказывать их Розе Ильиничне девушка элементарно не могла. Язык не поворачивался.
Как, КАК о ТАКОМ можно говорить вслух? Это же интимный вопрос, очень личный... и Анне безумно нравилось, как его решили в двадцать первом веке. А то они... специальные пояса, подушечки с опилками... с ума сойдешь!
Вот она и стояла в большом магазине, и глаза разбегались.
И тут - Лейкин!
А можно ли, действительно, отслеживать?
Память Яны тут же подсказала, что еще как можно. По сотовому телефону. Кто имеет номер, тот получит и доступ к информации. Противозаконно?
Ага-ага, мы все верим в строгость соблюдения законов. Что их никто не нарушает, что все чтят Уголовный Кодекс... Анна не знала в точности, но вроде бы, чем навороченнее телефон, тем лучше он работает. Шпионом.
И о чем ты разговариваешь рядом с телефоном тоже можно услышать. Если он не выключен, конечно. Может, и тут нечто подобное?
- Добрый день, - вежливо сказала она.
- Анечка, здравствуйте. Как я рад вас видеть!
Анна молчала. Врать не хотелось, а убеждать этот кошмар в том, что ей приятно... увольте!
- Анна, скажите, вы сейчас не заняты?
- Занята, - отрезала Анна.
- А... чем, если не секрет?
- Олег Андреевич, я сюда пришла по делам. Личным.
- Может, я могу вам чем-то помочь?
- Нет, благодарю вас.
- Хотя бы сопровождать?
- Нет, благодарю вас.
- Анна, ну не будьте так жестоки! Хоть чашечку кофе!
- Кафетерий на третьем этаже, не смею вас задерживать.
- Анна, вы жестоки.
- Олег Андреевич, я не жестока. Я пытаюсь донести до вас, что не нуждаюсь в вашем внимании.
Глаза мужчины стали жесткими, внимательными.
- А... - замолчал. И правильно, начни он выяснять, в чьем внимании нуждается Анна, девушка бы его послала к чертям! - Анна, я это понимаю, но умоляю дать мне еще один шанс.
Анна скрипнула зубами.
- Простите...
- Не надо со мной специально встречаться! Просто выпейте со мной чашечку кофе, раз уж мы здесь?
- Я занята.
- Но рано или поздно ваши дела закончатся?
Анна вздохнула.
- Чашка кофе. Одна.
- Да. В кафетерии, где будет еще много народа.
- И после этого вы навсегда оставляете меня в покое?
- Клянусь!
- Хорошо. Через, - Анна поглядела на часы, - сорок пять минут я буду там.
Роман обещал ее забрать через час, поэтому на кофе ей останется пятнадцать минут.
- Какой кофе вам заказать?
- Глясе, - не стала отнекиваться девушка. - До встречи.
- До... встречи.
Второе слово Олег договаривал уже в пустоту.
Вот стерва!
Анна свернула в магазин с бытовой химией и косметикой, и набрала Романа.
- Рома, миленький, помогите мне! Пожалуйста!
- Аня, что случилось?
После Нового Года, вкуснейших подарков, переписанных рецептов и даже небольшого мастер-класса для супруги, Роман к Анне относился очень положительно. А что, хорошая ж девчонка! Даром, что молодая, но и руки на месте, и голова работает, и на мужиков не бросается... такие-то вещи сразу видны. И сына любит до безумия...
Выслушав про Олега, Роман аж зашипел.
- Вот козел! И что надо? Морду ему набить?
- Нет. Роман, вы сможете за мной зайти в этот кафетерий?
- Да, конечно. Обещаю.
Анна чуточку расслабилась. Противное свидание надолго не затянется, разве это не замечательно? И отправилась в магазин.
Роман посмотрел на телефон.
На дорогу.
А потом решительно включил аварийку, затормозил, и набрал номер.
- Борис Викторович, тут такое дело...
***
- Девушка, не проходите мимо.
Анна и не прошла.
Вот как хотите, но магазин с нижним бельем... там в витрине было такое выставлено! Ужасно неприличное! Нежно-сиреневого цвета, с белой вышивкой, кружевом, отделкой, и чулочки белые, и... вообще, оно было невероятное!
Анна просто встала, где стояла - и засмотрелась.
И это заметила продавщица.
- Девушка, у нас сегодня скидки!
- Да?
- Честное слово! Вам комплект с витрины понравился?
- Да.
В комплект входили не только трусики и лифчик, которые и называть-то такими простыми словами было обидно, но и чулочки с подвязками, и пеньюар сверху.
Анна знала, что надеть это никогда не рискнет. Но...
НО!!!
Женщина она - или уже где!? Выглядело это... восхитительно! И еще десять минут у нее было, чтобы не приходить раньше... ну хоть померить?
Удержаться было невозможно.
Анна оценила свое отражение в зеркале, правда, сиреневый цвет комплекта изумительно оттенял красное от смущения лицо, и подумала, что надень она такое для Ильи... у них бы тройня была! Наверное...
- И стоит недорого, - интимно шепнула продавщица. - А как вам идет...
Анна смотрела на себя еще несколько минут. А потом решилась.
- А давайте!
Ей умирать через полгода! Больше она ничего себе не позволит, но хоть один неприличный комплект белья у нее должен быть?
Обязан!
***
Несмотря на препятствия, в кафе Анна пришла вовремя. Но не раньше Олега. А жаль...
Она искренне надеялась, что из этих пятнадцати минут... может ведь назойливый тип опоздать? Или лучше - не прийти?
Не повезло.
Пришел, сидел, ждал...
И кофе заказал.
Вот бокал с кофе глясе примирил Аню с действительностью, и шарики мороженого на нем были такие... аппетитные. Один шоколадный, второй розовый, третий даже с листиком мяты... почти картина!
Анна приветливо улыбнулась Олегу, и опустилась за столик.
- Я вас слушаю, Олег.
Осталось уже четырнадцать с половиной минут. И кстати - минус.
Анну учили, что мужчина должен встать, отодвинуть стул для спутницы, помочь ей сесть... что в этом такого странного? Сейчас так не делают? Ну и зря!
- Анна, я... я должен вам признаться.
- Слушаю вас внимательно?
- Я вас люблю.
Анна как раз примерялась к листочку с мятой. Но услышав такое...
Она не поперхнулась, не раскашлялась, она просто подняла голову и в упор поглядела на Олега.
- Неужели?
- Вы этого не видите... вы так холодны и далеки. А я люблю вас, невероятно люблю...
Анна прищурилась.
Дурой она отродясь не была, поэтому и не поверила ни на секунду. Влюблен?
Она знала, как это, когда влюблен. И как светятся глаза, и как сияет на губах улыбка, и как поет душа, как становится летящей походка, как совершенно иначе видится мир...
Она знала. И потому ни на секунду не поверила наглому типу.
Полиция? Так про это Анна и забыла. В любви ей признавался не полицейский, а самый обыкновенный мужчина. В мятой рубашке, и пахнущий потом.
Понятно, тяжелая работа, а может, и позаботиться о человеке некому. Но неужели сложно хоть в туалет зайти да волосы пригладить? Ты ждешь девушку, которая тебе якобы небезразлична - и даже не соизволил посмотреть в зеркало?
Ты врешь.
А зачем ты мне врешь?
Вот этот вопрос Анна вслух и задала.
- Олег Андреевич, зачем вы мне врете в глаза?
- Анна!?
- Олег Андреевич, я не полная идиотка. Я вижу, что вы мне сейчас лжете. Зачем? Я не богата, у меня ничего нет, но вам что-то нужно...
- Мне нужны только вы, Анна. Я влюбился в вас практически сразу, как только увидел в том переулке. Такую тоненькую, воздушную, словно старинная фарфоровая статуэтка... ах да! Пейте кофе, Анна, пока не остыл.
Аня машинально потянулась за ложечкой, тем более, что шарики растворялись в напитке, лишая ее половины удовольствия, но...
- Руки!
Запястье Анны перехватили на полдороге.
- Ой... Борис Викторович!?
Савойский выглядел на редкость разозленным. Анна его никогда таким не видела. Мужчина был черней тучи, зеленые глаза метали молнии.
- Ты ничего не ела?
- Нет.
- Не пила?
- Н-нет... Борис Викторович, вы...
- Собирай вещи. Что в кофе, ты...
Олег откинулся на стул. Прищурился.
- Защитник приехал? Папик?
Кажется, Борису Викторовичу стоило громадных усилий сдержаться. Но он справился с собой. А вместо удара по наглой физиономии медленно протянул руку за бокалом, взял его - и махнул официанту.
- Бутылку. Чистую, живо! Или банку!
Анна молчала.
Она не понимала, что происходит, но подозревала, что результат ей не понравится. Лучше не вмешиваться, так будет намного спокойнее. И правильно. Там, где выясняют отношения мужчины, женщины могут выступать только в качестве зрителей.
Кофе отправился в банку под насмешливым взглядом Олега.
- Отдам на экспертизу, - улыбнулся Борис Викторович.
- И?
- И все.
- Ну и чего вы этим добьетесь?
Борис Викторович весело улыбнулся.
- Того, что Ольга Сергеевна тебе ни копейки не заплатит. Или вы на евро договорились? Бери в юанях, евро нынче падает.
Вот теперь Олег видимо напрягся.
- Ты ничего не докажешь!
- А мне и доказывать ничего не надо, - пожал плечами Борис Викторович. - ты одно запомни, еще раз подойдешь к Ане - и в нашей области работу по специальности больше не найдешь. Никогда.
- Угрозы?
- Угрожают, когда не могут осуществить. А для тебя это - перспектива, - отрезал Борис Викторович. Развернулся и вышел, потянув Анну за собой.
Девушка шла молча. Сам расскажет, когда понадобится.
***
Борис Викторович молчал в машине. Молчал, пока джип не остановился перед зданием областной больницы, и только тогда кивнул Роману.
- Отнеси бутылку, ты знаешь. Пусть сразу же посмотрят.
- Хорошо.
Роман послушно взял емкость с останками кофе и вышел из машины. А Борис Викторович повернулся к Анне.
- Так молчать и будешь?
- Эмм... я полагала, вы мне сами все расскажете? В свое время? - осторожно уточнила Анна.
Она видела, что запал у мужчины еще не прошел, и не собиралась подставлять свою голову под топор. Вот еще не хватало! Савойский злой, как цепной пес, сейчас на любого сорвется. Анна тихо надеялась, что это пройдет, пока они едут. Но - не прошло.
- Расскажу, как не рассказать. Свекровушке своей несостоявшейся скажи спасибо, - ласково пропел Савойский, сверкая зелеными глазами так, что легко заменил бы светофор. - Догадываешься, что дальше было бы?
- Н-нет...
- В чашку тебе капают какой-нибудь возбудитель, после которого не то, что на человека, на козла полезешь. Потом вы в постельке, делается несколько десятков компрометирующих снимков и съемок, потом еще один наркотик, и наутро ты ничего даже не вспомнишь. А потом все это всплывет в суде. И тебя объявят плохой матерью. Проституткой. Хочешь?!