О, ошейник. А накинутые на город тенета исчезли? Может, из-за них у меня и стреляет в висках?
Кстати, вещие сны начинают раздражать. Стоило задуматься о том, что же меня так вовремя разбудило, как стало ясно - видение. О густой тени, медленно наползающей на город.
Передернувшись, ощутила, как по коже прошелся ознобом ледяной ветерок. Встала, нервно сцепив руки. Махнула рукой русалке, успокаивая. Кому бы пожаловаться? Как будто есть варианты... Нет их. Зато есть консультант. И Учитель, пусть и бывший.
И, набирая знакомый номер, заскользила вокруг скамьи.
А я ведь волнуюсь. В животе будто ледяной ком образовался. Что сказать?
Марина оторвалась от газет и внимательно на меня посмотрела. Затем снова будто съежилась и уткнулась в шелестящие, пачкающие руки черной краской листы.
В столицу, Павлу ушло сообщение истерического содержания. Пока я нервно тыркала неудобные кнопочки, сообразила, что сны, возможно, являются наследием нашей с Павлом связи и метка, так до конца и не снятой.
Ага, узнать, не страдает ли Павел такими же приступами...
Поэтому следующую партию букв я набирала дрожащими руками. Текст выходил жалобный и даже жалкий.
Посочувствуйте меня, бедной и несчастной!
Или я вас сама... Потому что когда что-то не понимаю, сильно нервничаю, а когда нервничаю, делаю глупости.
Марина вновь оторвалась от чтения и с неприкрытым интересом следила за моими дергаными эволюциями вокруг скамьи. Ну ладно, если это ее веселит... Все лучше, чем тупое аутичное созерцание синих полированных плиток под ногами. Надавив на плечо, я заставила привставшую было девушку сесть обратно. Она надула губы и потерла руку. Под длинным рукавом туники наверняка останутся синяки.
- Тшш, сейчас буду звонить.
- Куда...
- Так, одному типу, у которого можно узнать новости. Тебе же надо легализоваться...
Замерев, я набрала номер Крадущегося. Короткие гудки и вот:
- Алло, Сев, день добрый...
Вопль, донесшийся из динамика, меня почти оглушил:
- Волкова!
- И незачем так орать, - отставив подальше от уха руку, чуть повысила голос.
Пальцы свободной руки сами собой запустились в прическу Марина. Волосы моей подопечной были разобраны на пробор и стянуты резинкой. Очень удобно оказалось перебирать их когтями, вытягивая одну прядь за другой.
- Здравствуй еще раз, - протянула я, - есть у меня к тебе небольшой вопрос...
- Это у меня есть, ты куда пропала, Охотница? Тебя такие люди полдня ищут! - возбужденно выдал собеседник.
- Плохо ищут, я же не прячусь.
- Так, хорошо, подъезжай немедленно, тебя требует Конклав.
- С какой стати? Я в свободном поиске.
- Какой поиск, ночью убивать людей начали чуть ли не в открытую! Нарушая Маскарад. Причем родственников прошедших ритуал детей, тех, что не чистокровные. Ты, часом, не знаешь, кто этим занимался? - с холодноватым интересом вопросил Сев. - Ведь, кажется, ты взяла их под свою ответственность?
- Не знаю, пока, - веско ответила я. - Но узнаю, и тогда...
- Что тогда?
Язвите, господин мой?
- Доложу, куда следует, Всеволод Аскольдович. И Конклаву придется принять соответствующие меры. Но у меня к вам имеется встречный вопрос.
- Какой? - а вот отвечать он явно не горит желанием. Надо подсластить выданную ему горькую пилюлю. Вроде как, в его услугах все еще нуждаются и очень-очень благодарны за то, что он способен их оказать.
- Я приду в кафе. Позже. Обещаю. - Елейно пропела я. - А вы, друг мой, окажете мне в ответ огромную услугу, сообщив, где именно остановился господин Свертхальде. Я бы хотела его посетить.
- Ну... пожалуйста.
И он надиктовал адрес частной квартирки. Где-то в центре.
- Благодарю. И, кстати, господина мага кто-нибудь видел сегодня, или его непонятный ритуал все еще продолжается?
- Нет... не видели, и не звонил...
- Странно, не правда ли? Столько событий...
Закончили, выдохнули. Уф! Как это тяжело, лавировать в разговорах...
Н отлично, главного торговца информацией озадачили. Пусть думает. А то я сама вряд ли до чего путного дойду. А вот посетить мага, отвлечься и Марину отвлечь... самое то.
Ибо у меня такое чувство, будто нас засасывает в бездонный омут, полный смыкающейся над головами черной смолистой удушающей жижи. И солнце, бьющее через огромные окна, от этого не спасает.
Сморгнув черные точки, заплясавшие перед глазами, потянула подопечную на улицу. Только в трамвае, одну за другой с грохотом и трезвоном пролетающем остановки, сообразила, что теперь вряд ли мы окажемся первыми у дома Свертхальде. Сев кому-нибудь да продаст наверняка возникшее у него подозрение. Или наше предполагаемое местонахождение.
Все персоны, заинтересованные в общении с магом перемещаются не как мы, на своих двоих, а на личном транспорте. И поговорить с магом не дадут. Порыться в его вещах - тоже. Скорее, еще и нас распотрошат. Ведь, как ни крути, я четко осознаю свои возможности, и силу песен сирин.
Я - несообразительная идиотка.
Ну да ладно.
Но на тенистой улочке, засаженной раскидистыми вязами и тополями с толстыми, похожими на корявые разбухшие бочки стволами, мы оказались первыми. У трехэтажного дома с гипсовыми полуколоннами, рядами выстроившимися между окон и вычурными барельефами на широких карнизах, никого не было. Было и тихо как-то покойно. Около узкого тротуара не стояло ни одной машины и на сотню метров в любую сторону не тянулось ни одного свежего следа. А со второго этажа, через приоткрытую форточку, кондиционер доносил до нас аромат легкого морского бриза. В густой тени было видно, как тонкие золотистые нити, цепляясь за раму, сплетались изящной паутинкой, перекрывая окно. Защитная сеть? Похоже.
Во всей этой магии плохо то, что у каждого Рода одинаковые по смыслу чары выглядят по-разному. Так что об эффекте, силе и сложности этих можно только гадать, а кинжала-поглотителя у меня больше нет.
Мы стояли у подъезда, пребывая в мучительных раздумьях. Марина раз за разом отирала с лица пот и прихлебывала воду. Веки у нее были опухшие, синяки некрасиво проступили сквозь тональный крем, губы потрескались. Она всхлипывала, старательно сдерживая слезы. Мне же было просто плохо. Физически. И развлекать эту полурусалку не было сил.
Сморгнула пот и критически осмотрела стену. Нет уж. Лучше по лестнице. Потянув за руку девушку, очень неохотно переставляющую ноги, нырнула в темное гулкое нутро подъезда. Неожиданно пахнуло сыростью и гнилью. Старые, стесанные ступени скользили под ногами, грязно-коричневая плитка и обитые потрескавшимся дерматином двери отправляли в славное, давно забытое прошлое. Нужная отличалась от прочих наличием магической защиты и отсутствием запахов людей, еды и просто обычного жилья, тянущихся из-под щелястых порогов. Ни единого зазора, потому что дверь аккуратно обделана плотными валиками, при движении створки наверняка шаркающими по полу.
Хм, и как снимать будем?
А что если...
- Ну вот. Значит так... подойди ближе.
Я обняла девушку за плечи и зашептала ей в ухо, тихонько отфыркиваясь от лезущих в нос волос:
- Закрой глаза, протяни руки вперед.
Она послушалась, и я уловила среди запахов горя и отчаяния робкое наивное любопытство. Дрожащие пальцы замерли в считанных сантиметрах от черной двери и расчерченной на ней тусклой сети.
- Вслушайся в тишину, попробуй ощутить что-то не вписывающееся в нормальное мироощущение.
Марина задышала часто-часто, напряглась. Я почувствовала, как налилась холодом ее кожа, по мышцам будто пробежали незримые ручейки, острыми электрическими иглами впивающиеся в мои руки. Скопились на кончиках пальцев, в сумраке коридора разгораясь синими искорками, одна за другой срывающимися с рук и уютно устраивающимися на перекрестье нитей паутины.
Марина принялась водить руками, выписывая неуверенные полукруги. Дохнуло пылью и солью. Невольно подавшись вперед, девушка коснулась руками паутины, испуганно дернулась, запутывая нити, захныкала, потому что те оставляли на коже красные полосы ожогов.
- Тащи! - резко дернув девицу за волосы, крикнула ей в ухо.
Та, рефлекторно сжав кулаки, отскочила от двери, затрясла руками, стряхивая ошметки паутины. Зло посмотрела на меня, размазывая слезы по щекам.
- Больно! - а голос такой... жалобный. Просит как будто: "Пожалейте меня". А ведь так и хочется приласкать. Магия ушла вглубь, угасла до следующей провокации или спонтанного выброса, но в воздухе все еще висели отзвуки на миг зазвучавшей русалочьей песни. Меня передернуло.
Не хочу о ней заботиться... Но тогда она перегорит.
- Угу. Ты молодец! - скользнула к Марине, ласково коснулась шеи, провела по плечу, подхватила руку, носом уткнулась в запястье, коснулась горьковатой на вкус кожи языком.
- Заживет... даже не ожог.
А какая я молодец - и защиту сняла, обойдясь без любимой "Глотки", и подопечную к магии приучила, позволив расходовать неконтролируемую силу. А то, что она опять эманирует на весь дом... Если сейчас сюда со всего подъезда сбегутся добровольные помощники, нам только легче будет. Помогут дверь взломать. Кстати, о двери.
- Теперь постой-ка сзади, - оторвавшись от мягкой кожи, легко отодвинула ошалевшую девушку к стене. Она, мелко дрожа в нервном ознобе, спиной сползла вниз, оставляя на серой штукатурке грязное пятно. Села, сжалась, обхватив колени руками, и застыла, разглядывая меня раздраженно, исподлобья.
Улыбнувшись, я прильнула к двери, нащупывая замок. Пальцами пробежала по косяку, когтем ковырнула личинку, располосовала черную, крошащуюся кожу и твердое, прочное дерево под ней. Вцепилась в большую, в форме львиной головы ручку, повела плечами, упираясь второй рукой в стену, а ногами, в гранитный плинтус. Дернула, насилуя мышцы плеч. В шее что-то треснуло. Из чего эта штука сделана, из железа? Еще раз!
Створка с хрустом выломалась из косяка, расщепившегося вдоль и тонкими длинными осколками осыпавшегося вниз.
А рванувшийся навстречу густой аромат едва не сшиб меня с ног. Сжав раскалывающую от боли голову, отшатнулась, пытаясь заблокироваться, уйти за хрустальную стену равнодушия. В глазах потемнело, к вискам будто огненные свинцовые плашки приложили. Кожа горела, противно ныли мышцы шеи, потянутые в момент рывка.
Пахло... кровью. Кровью человеческого мага. Густой приторный аромат растекался по площадке неспешно, как медовый поток, льющийся через край большой дубовой бадьи.
Свет и тьма... Сглотнув тягучую горькую слюну, мгновенно заполнившую рот, перешагнула через порог.
В два шага миновав маленькую прихожую, уставленную темной мебелью, замерла перед запертыми дверями. Стеклянная кухонная и светлая, украшенная инкрустацией из красного дерева, меня не привлекли, а вот еще одна... Из-под нее отчетливо тянуло стремительно приближающейся смертью. Толкнув дверь, заглянула в щель. Из сумрака дохнуло смешанным, терпким ароматом крови и ритуальных благовоний. Было видно окно, затянутое темной тканью, и тонкие, тускло светящиеся багровым концентрические линии на полу. Оплывшие свечи высились скособоченными белыми пирамидками.
Аккуратно пошарив по стенам, я щелкнула выключателем.
И почти равнодушно, ничуть не удивившись, констатировала факт, что одним подозреваемым стало меньше.
Странное какое-то состояние, каменное спокойствие, приправленное язвительным: "Ну, так я и знала!" Какое-то предчувствие во мне все-таки сидело, придавленное кошмарными видениями.
Посреди комнаты лежало неопрятной кучкой тело, бывшее когда-то высоким светловолосым магом. Сейчас это был едва дышащий полутруп, под левой лопаткой которого торчала рукоять ритуального кинжала. Даже от двери было видно, что белая рукоять изрезана какими-то рунами. Под пальцами вытянутой в судороге боли руки лежал еще один, простой, с темной рукоятью. Распластанное тело перекрывало почти угасшие линии, складывающиеся в восьмиугольник ритуального многогранника, нарисованного на гладком паркете.
Сложный двойной чертеж, от вида которого пробирало морозом по позвоночнику, окружал первый. Какой знакомый, смутно напоминающий... что? Воздух на миг застыл в горле, возвращая в прошлое. Не такое уж далекое. Ночь, узкие ходы, душная, давящая атмосфера тайных подвалов Карающих...
Ритуал, лишающий Сути и Силы. Проведенный до конца, судя по почти полностью исчерпанным линиям, да так, что никто не заметил всплеска силы. Я опустила голову. Ну,
точно. У самых моих ног тянулась ограничивающая отдачу черта. Вдоль стен, огибая диванчик, книжные шкафы, тумбочку с вазой, полной сухих колосьев, не давая выплеснуться остаткам силы.
Захлопнув дверь, на миг застыла. И вздрогнула, уловив движение за спиной. Резко развернувшись, едва не швырнула об стену Марину. Поймала себя на движении, когда когтистая рука вспорола воздух у горла подобравшейся ближе девицы.
Умные мысли закружились в голове.
Кто? Зачем и как?
Схватив русалку за руку, потащила в соседнюю комнату, раздраженно шикнув.
- Тиш-ше! Сиди! - толкнула ее на широкий диван и принялась лихорадочно пересматривать бумаги, разложенные на столе и комодах. Темная мебель мрачновато поблескивала лакированными боками.
Бумага шуршала и рвалась под пальцами. Письма, письма, письма... договора, счета, тонкие пергаменты, расчерченные схемами ритуалов. Завалы просто. А в самом низу... О-па! Официальное приглашение, оттиснутое на плотном золотистом картоне с вензелями, сплетающимися в виде плавников и рыбьих хвостов. На две персоны с охраной. От лица господина Ирни, разумеется. С гарантиями безопасности. Ну-ну... что-то не заметно этой безопасности. Протектор Свертхальде как-то очень быстро приближается к смерти. Просто чудо, что еще дышит. Наверное, упертый, как Павел.
Я поднесла бумагу к лицу, глубоко вдохнула. Приятный аромат древних благовоний, корицы и сандала, из которого она была сделана, пощекотал ноздри. Но мне нужны руки, касавшиеся ее... Прикрыв глаза, положила бумагу на стол, медленно поглаживая пальцами шершавую поверхность, вчиталась. Откроем маленькую охоту... Тяжелая, гнетущая и мрачная атмосфера, маскирующаяся под жаркий солнечный денек, навалилась на плечи.
Расскажи мне...Быстрая цепочка образов-запахов пронеслась сквозь сознание, как раскаленная игла, оставляя после себя обожженную, изнывающую от дергающей боли плоть. Отправитель, тонкий холодный и спокойный морской аромат, почтальон, туманный и горький, получатель... лед и пламень, жидкая ртуть и сухая пыль. Потом гнусная гниль, уже знакомая, опять получатель. И снова - тошнотворный запах разлагающейся крови.
Охнув, я осела на пол. В ногах разлилась противная слабость, руки, наоборот, свело судорогой, разносящей в щепы медового цвета паркетины.
- Что? - вскинулась Марина, сжавшаяся на диване и испуганно озирающаяся.
- Он, похоже, привез его с собой... - отрешенно заявила я. - Подъем! Убираемся отсюда.
Девушка с готовностью вскочила. Похоже, она тоже ощущала, как скользят по комнатам холодные, давящие на сознание призраки страха и боли, разбуженные краткой охотой. Интересно, а как, кстати, она выглядит со стороны.
- Кто... кого привез?
- А, - я махнула рукой, волоча ее к выходу. - Маг - своего убийцу и убийцу твоих родных, и всех прочих...
Мысли скакали спутанными клубками и безумными мячиками.
Что делать дальше - я не знала. Ловить убийцу на себя, как на живца?
А, нет.
Что там я планировала? Узнать, кто подал идею сбора Анклавов, кто и когда познакомил гламурную русалочью молодежь с сестрой Марины... Хм, может, их можно откинуть, заменив на один - кто приехал с протектором Свертхальде? Нет, не получится. Второй мог прибыть отдельно, и не светиться в нашем обществе, на Конклаве.
Но то, что ему однозначно доверял неслабый маг... Ведь второй присутствовал при ритуале, хм, Родового Поиска, нарушил его ход... накинул ограничитель силы, вытянул силу и суть из патрона и пошел убивать родичей первых жертв. Так?
Кубарем скатившись по лестнице, мы вывалились в пекло, с топотом промчались по улочке, свернули в какой-то двор, замерли, прижавшись к горячей стене, скрытой густыми колючими шиповниковыми зарослями.
Тяжело дыша, Марина спросила:
- У вас всегда так... весело?
- Я Одинокий Охотник, - прислушиваясь к разрастающемуся шуму милицейских сирен, пробормотала я. - Со мной и поинтереснее вещи происходят. Пойдем-ка, похоже, у почти покойного мага бдительные соседи. Или это Сев постарался?
А сама замерла, озадаченная одним интересным фактом.
Убийца знает два ритуала лишения Сути и Силы. Разных Родов, если Карающих можно к таковым отнести. Хм, где набрался, учитывая, что созданный Зовущим в море наверняка был запрятан в потаенные архивы. Да и блюстители Маскарада сведениями не торгуют...
Пока я стояла, пытаясь изобразить из себя следователя, моя подопечная привела лицо в порядок. Волосы прибрала, макияж поправила, кепочку поглубже натянула. А глаза-то у нее заблестели, щеки разрумянились, страх и обреченность куда-то схлынули, да и жалостливая песнь ее силы как-то поутихла.