Убежала, как можно спокойнее сказал Истомин.
Она не сорвала с неё маску? спросила Соня, шмыгая.
Нет, уверенно сказал Истомин, хотя не заметил, убегала Дина в балаклаве или без. Но судя по тому, как Агнесса прожигала его взглядом, достать противницу ей не удалось.
Соня продолжала ёжиться, теперь её била крупная дрожь, было слышно, как стучат зубы. Истомин крепко обнял её за плечи, и Соня тесно прижалась к нему, время от времени всхлипывая и глядя по сторонам. Худенькие плечики Сони то и дело содрогались, и Истомин попытался крепче её обнять, чтобы девочка наконец успокоилась.
Когда они дошли до общежития, дверь оказалась запертойнаступил комендантский час.
Вот блин, прошептала Соня, вытирая нос тыльной стороной кисти.
А как вы рассчитывали вернуться? спросил Истомин.
Ну Соня явно не горела желанием раскрывать дежурному студенческие секреты.
Пожарная лестница? догадался Истомин.
Они обошли вокруг здания, и Истомин подсадил Соню, чтобы она забралась на площадку запасного выхода.
Спасибо, раздался голос Сони из темноты.
Истомин смог лишь помычать в ответ. Мышцы начинало сводить судорогамипадение на асфальт обещало проблемы. А ведь учебный год ещё не закончился, да и Федотов до сих пор не вернулся в строй. Кто теперь будет следить, как студенты наворачивают круги на поле?
К счастью, до общежития педагогов ему никто не встретился. Постоянно осматриваясь, Истомин открыл дверь и ввалился в свою квартирку. И всё равно казалось, что проскочить незамеченным не удалось. Хорошо, если никто не снял на видео, как он, шатаясь, ковылял домой.
Спать лёг на пол, подстелив тонкий матрас. Такое спальное место пришлось кстатиспина после падения на асфальт ныла от копчика до шеи, и ровный жёсткий пол позволял принять мало-мальски комфортное положение и хоть немного расслабиться.
Случайно дёрнувшись, Истомин сжал зубы, чтобы не взвыть от прострелившей спину боли. Как ему постоянно удавалось находить себе проблемы? Как потом родителям в глаза смотреть? Они еле отошли от переживаний по поводу предыдущей истории с ученицей, а уже на подходе новая. И как помогать им справляться с Викой, если он сам потеряет место?
Поняв, что мысли пошли по кругу, Истомин попытался отвлечься. Дыхательные упражнения, которым учил Шень, помогли успокоиться, но уснуть Истомин так и не смог.
Глава 18
Утром пришлось выпить обезболивающее, чтобы добраться до Гимназии. Путь в десять минут казался бесконечным. По дороге Истомин то и дело оглядывался по сторонам, со всех заборов и столбов на него смотрели листовки, поливающие грязью корпорацию «РусарЪ» и её руководство.
Когда Истомин добрался до работы, первой, кого он встретил, оказалась Агнесса. Она прошла мимо, не здороваясь и даже не удостоив его взглядом. Вид у неё был совершенно спокойный, даже безмятежный, так что оставалось только гадать, какие выводы она сделала из событий прошлой ночи и что планировала дальше. Об этом не знал даже Грибницкий, который ухватил Истомина за локоть и оттянул в угол Профессорской.
Послушайте хм, не моё дело, конечно, но по всем правилам вы должны были хотя бы попытаться остановить тех девиц. И уж никак не расхаживать в обнимку с одной из них по кварталу.
Истомин тут же подумал об Агнессе, но Грибницкий, словно прочитав его мысли, сказал:
Я видел вас из окна. Теперь к вам будут вопросы. И он указал взглядом на дверь, куда только что вошла Тамара Александровна в сопровождении высокой стройной брюнетки в зелёной форме Инспектора из Управления образования.
Даниил Юрьевич, сразу обратилась к нему Михайловская, у нас к вам несколько вопросов.
Профессорская опустела за несколько секунд.
Дама из Управления представилась Дарьей Леонидовной Петровской, заняла кресло во главе «стола демагогии» и, не теряя времени, командирским тоном приказала Истомину дать полный отчёт о том, как он провёл вчерашний вечер.
И вы не знаете, кто была вторая девушка? спросила Петровская, делая пометку в своём планшете, когда Истомин рассказал о том, как наткнулся на студенток, развешивающих листовки. Врать по поводу Сони не имело смыслаеё лицо попало на записи камер. Разумеется, её уже опознали.
Понятия не имею, в очередной раз солгал Истомин.
Возможно, это была не наша студентка, мягко сказала Тамара Александровна. Помните, ни профессор Грибницкий, ни Агнесса Русакова тоже не смогли её опознать.
Что ж, возможно. Петровская сделала очередную пометку в планшете. Что было после драки?
Я пошёл домой, сказал Истомин, понимая, что близится главный вопрос.
Вы пошли домой один? спросила Петровская, не поднимая взгляда от своих записей. Михайловская смотрела в сторону.
Нет, ответил Истомин. Я пошёл провожать Рябинину, и
Да? по-прежнему глядя на экран, спросила Петровская.
Повисла пауза. Михайловская прикрыла глаза ладонью. Петровская наконец закончила делать пометки и теперь буравила Истомина взглядом бледно-голубых глаз.
Вы понимаете, начала она, чеканя каждое слово, что грубо нарушили внутренние правила и Декрет о субординации преподавателей и учеников в общеобразовательных учреждениях?
Да. Почему-то в этот момент Истомин думал не о своей незавидной судьбе, а о том, как легко и изящно Петровская выводила буквы стилусом.
То есть, вы намеренно помогли ей обойти охрану? Вы понимали, что нарушаете принятые нормы? Понимали, что через этот «чёрный ход» в студенческое общежитие мог проникнуть любой преступник? А если это будет террорист или маньяк? Вы готовы взять на себя такую ответственность?
Я должен был оставить её одну ночью на улице?
Вы должны были обратиться к коменданту общежития и сообщить ему о тайном входе, а в случае отказа открыть дверь или полного отсутствия реакциивызвать службу экстренного реагирования и проследить, чтобы девочка была доставлена в отделение приёма несовершеннолетних. Петровская чеканила слова как робот. Вы ведь подписывали акт ознакомления с собранием Декретов об образовании и педагогике? С этими словами Петровская достала из папки копию акта с электронной подписью Истомина. Вы помните, как вы это подписали?
Помню, признал Истомин.
И тем не менее вы пренебрегли своими обязанностями? Это было скорее утверждение, чем вопрос.
Выходит, что так.
Прекрасно. Петровская сделала ещё одну пометку и достала из папки очередной лист. В таком случае вам выносится представление. Ещё одно нарушение в этом семестреи вы будете отстранены от работы до конца учебного года. Подпишите.
Истомин поставил подпись на акте допроса и форме ознакомления с уведомлением об отстранении. Внутреннее порадовался, что теперь он научился ставить витиеватую закорючку, и ему больше не нужно сканировать коммуникатором код в углу документа для отправки электронной подписи.
Петровская сухо попрощалась с Михайловской и, не дожидаясь ответного «до свидания», вышла.
Её дочь не прошла конкурс в Гимназию, тихо сказала Михайловская, глядя на закрывшуюся дверь.
Истомин попрощался с Тамарой Александровной, выразившей надежду на то, что всё обойдётся, и отправился в тренерскую. Утешало только то, что учебный год почти закончился.
Когда Истомин вошёл в павильон, где располагалась тренерская, ему навстречу выпрыгнула Соня.
Даниил Юрьевич, я никому
Я в курсе, оборвал её Истомин и только теперь заметил плохо замаскированный тональным кремом большой синяк и опухший край губы.
Это ребята. Соня вытирала кулачком глаза. Получается, я выдала тайну. Пожарку теперь закрыли.
Понимаю, как можно мягче сказал Истомин, внутренне радуясь наконец-то перекрытому лазу студентов к проблемам.
Спасибо, что не выдали Дину, обернувшись в дверях, сказала Соня.
Соня была единственной, кто его за это поблагодарил. Сама Дина вообще ничем не показала, что имеет отношение к ночному происшествию.
Приём, блестяще проведённый Агнессой, всё-таки заставил Истомина взять больничный. Из-за непрекращающихся болей в спине приходилось пить таблетки, носить корсет и почти постоянно лежать. Истомин коротал время за книгами. Сам не зная почему, он вдруг почувствовал интерес к произведениям Агнессы Русаковой. Никогда ему не нравились мистические рассказы о призраках и страшных тайнах, он даже посмеивался над Викой, в подростковом возрасте собравшей целую библиотеку подобной литературы.
Сейчас Вика при личном содействии Глеба Русакова устроилась в отдел кадров больницы, где находилась Бэлла. Врачи говорили, что девочка вряд ли сможет полностью восстановиться.
Мама и отец Истомина как будто постарели сразу на несколько лет, а Вика наконец перестала наносить свой «боевой раскрас». Когда Истомин разговаривал с ней по видеосвязи, он даже не сразу её узнал. Вместо раскрашенной маски с резким крикливым голосом и развязными манерами на него смотрела просто уставшая женщина.
Раньше сестра была так занята собой, что ей не хватало времени ни на детей, ни на родителей. Теперь же она восстановилась в Академии, работала и ещё успевала повозиться с младшим сыном.
Истомин звонил домой почти ежедневно, так как мама требовала полного отчёта о каждом визите в Управление. Год назад он уже прошёл все круги Управления, но и во второй раз это оказалось ничуть не легче.
Грибницкий, вызванный в качестве свидетеля, упрямо твердил о своём преклонном возрасте, говорил, что никакой драки не видел, и потому в Службу обеспечения правопорядка не позвонил, а до листовок ему дела не было.
Перекрёстный допрос с Агнессой, тоже вызванной в качестве свидетельницы, прошёл спокойно. Агнесса смотрела в пространство своим отстранённым взглядом и монотонно отвечала на вопросы. Она пересказала все события с подробностями, достойными писателя, но утверждала, что не узнала вторую «правонарушительницу». Зачем она бросилась на неё? Только чтобы сорвать маску. Как она оценивает рукоприкладство со стороны Истомина? Никак. Пусть следователи оценивают. Какого наказания она хочет для Истомина? Пусть следователи решают. Как она относится к содержанию листовок? Собака лает, ветер уносит.
Истомин не знал, что после происшествия в Растяпинске, круто перевернувшего её жизнь, Агнессе пришлось посещать психиатров столько раз, что не сосчитать (триста семьдесят восемь), и она давно научилась отвечать на провокационные вопросы.
Агнесса отказалась предъявлять претензии к Истомину за рукоприкладство. Между тем, это было одно из наиболее серьёзных обвинений в его новом деле. Даже учитывая, что Истомин применил силу по отношению к студентке вне Гимназии и седлал это, защищая другого человека, инцидент грозил проблемами.
Однако Агнесса от обвинений отказалась, да и Вику из клиники не уволили, что было хорошим знаком. Именно за Вику и племянницу волновался Истомин больше всего. Его мама провела в приёмной Русакова несколько часов и всё-таки добилась личной встречи. Потом она почти в слезах описывала «этого чудесного человека», который не только взял на себя все расходы на лечение и реабилитацию, но лично ходатайствовал о восстановлении Вики в Академии и устройстве её на работу. А сын так безответственно напал на его дочь.
Истомин понимал, что за странным поведением Агнессы что-то крылось. Она вышла из кабинета после очной ставки, даже не обернувшись. Но Истомин работал с ней в паре на тренировках Шеня, а теперь ещё и читал её произведения. Отказ Агнессы от претензий можно было объяснить только вынашиванием каких-то планов. В благородство, которое считалось наследственной чертой Русаковых, он не верил.
Так или иначе, позиция Агнессы перевела Истомина из обвиняемых в свидетели. Комиссия пришла к выводу, что его действия во время встречи с девочками, расклеивающими листовки, были адекватными обстоятельствам. А из драки с Агнессой победителем вышла онаминиатюрная девочка, на вид хрупкая, как фарфоровая куколка. Приложила так, что он до сих пор спал на полу, а врачи трижды продлевали больничный.
Но близились экзамены, и пришлось вернуться на работу. Главноене забывать закрывать дверь в тренерскую, чтобы никто не увидел корсет.
Глава 19
Вечером первого июньского дня состоялась примерка свадебного платья Астры, изначально назначенная на начало мая (как сообщила Жюстина Викторовна сквозь зубы). В небольшой полусферической комнате с зеркальной стеной и белыми драпировками стояли на постаментах Агнесса, Ева и Лиза.
Подружкам невесты полагалось надеть бледно-розовые платья, скроенные по одному фасону. Однако к всеобщей радости, Жюстина Викторовна, вняв мольбам, угрозам и ультиматумам, граничащим с обмороками, согласилась допустить внесение в каждое платье чего-то особенного.
Агнесса стояла на постаменте, чуть подняв руки, и смотрела вглубь зеркала обычным отсутствующим взглядом. Её платье с v-образным вырезом и короткими рукавами доходило до колена. Сейчас работница мастерской ползала вокруг подола, закалывая его булавками.
Валеолог вернулся, вдруг произнесла Ева, до этого занимавшаяся исключительно позированием перед зеркалом и фотографированием себя с разных сторон. Её платье было без рукавов, с глубоким круглым вырезом и длиной на два пальца выше колена. Ева хотела мини-платье, но на это Жюстина Викторовна пойти не смогла.
Агнесса никак не отреагировала на замечание Евы и продолжала безмятежно смотреть в зеркало.
Так, говорю на всякий случай, вдруг кому-то интересно.
Почему нам это должно быть интересно? скучающим тоном спросила Лиза.
Не знаю. Ева сделала очередную фотографию. Просто я подумала, может, кто-то ждёт его возвращения.
Может, кто-то и ждёт, сухо сказала Агнесса, по-прежнему глядя в зеркало. Например, эта девица с конской чёлкой. Или та, с дредами.
Наташа Ростова поколения КК? с усмешкой спросила Лиза.
Что за «КК»?
«Какой кошмар», улыбнулась Лиза.
Я серьёзно. Ева повернулась к Агнессе. Никогда не поверю, что ты всё это спустишь на тормозах.
Никто не говорил, что спущу, медленно проговорила Агнесса.
И что ты будешь делать? оживилась Лиза.
Всему своё время, отозвалась Агнесса.
Девушка из мастерской наконец закончила обрабатывать подол платья Агнессы, осмотрела весь «ансамбль», для чего поставила девочек в полукруг, вручив каждой по букету искусственных цветов, и разрешила переодеться.
Астра ещё не вышла из примерочной, и девочки направились в холл салона, где расположились на мягких белоснежных диванах.
Так что ты всё-таки придумала? спросила Ева шёпотом, будто кто-то мог их подслушать.
Пока рано, ответила Агнесса.
В этот момент вышла Астра в бальном свадебном платье, таком пышном, что никто не мог подойти к невесте ближе, чем на полтора метра. Фату длиной в десяток метров несли несколько работниц салона, рядом вышагивала Жюстина Викторовна, выглядевшая абсолютно счастливой.
Ну-ка, помоги, скомандовала мать невесты, и Лиза придвинула скамеечку, чтобы Астра смогла взойти на большой круглый постамент. Теперь вуаль!
Лиза, встав на цыпочки, опустила кружевную вуаль на лицо Астры.
Нет, лучше поднять.
Лиза убрала вуаль.
Верни назад.
Ничего не выражающее лицо Астры снова прикрыли кружева.
Не знаю, что-то мне не нравится. Жюстина Викторовна сдвинула брови и прищёлкнула языком. Пойди, принеси каталог вуалей.
Лиза отправилась на поиски каталога.
Ну как? спросила Жюстина Викторовна других девочек.
Круто! Прям вообще, выдохнула Ева, рассматривая Астру с разных сторон. Жюстина Викторовна чуть поморщилась.
Платье изумительное, спасла положение Агнесса.
О, да, спасибо, улыбнулась Жюстина Викторовна.
Тебе самой-то нравится? спросила Лиза откуда-то из-за необъятного подола платья.
Конечно, нравится, ответила за Астру Жюстина Викторовна, передавая принесённый Лизой каталог менеджеру салона. Самое дорогое платье, плюс мы кое-что добавили.
И мадам МакГрайв в тысячный раз стала обсуждать с менеджером детали наряда. Астра так и стояла с каменным лицом и смотрела сквозь своё отражение.
Тебе, что, не нравится? шёпотом спросила Ева.
Мне плевать, ответила Астра голосом, лишённым всякого выражения. Однако эту реплику услышала мать и метнула в сторону Астры грозный взгляд.
Ты, что, передумала? тихо спросила Лиза.
А меня кто-то спрашивал? тем же бесцветным голосом произнесла Астра. Потом повернулась к Лизе. Почему ты прислуживаешь?
Потому что мои родители не смогли бы оплатить удаление шрамов, почти беззвучно проговорила Лиза.