Силой?!
Я встрепенулась, даже не смея в это поверить. И ошеломленно посмотрела на Максима. Но тот ничего не чувствовал. Почему?
Да какая разница!
Не важно, новый это у меня дар или вовсе не дар, но я готова сейчас сделать даже не маленький, а конкретный бум. В Пеньковского "стрелять" было бесполезноне только потому, что я не боевой маг из фэнтези, но просто потому, что любую магию он поглотит, скорее всего.
А так
Я чуть кивнула Максиму, стараясь не обращать внимание на отвратительное зрелище, что разворачивалось прямо передо мной, а потом метнула все, что смогла собрать за эти мгновения, в указанную точку.
Мой мужчина не отстал.
Вспышка света с громким, каким-то ломким звуком озарила все строение, чуть ли не разметав тьму, а наш кукловод вздрогнул, замер и задрал голову вверх.
А дальше
Я никогда такого не видела. И, надеюсь, не увижу.
Максим чуть неловко, но довольно точно кинул что-то в эту вспышку. И это что-то вдруг рвануло молниейдаже не молнией, а переливчатой лентойкоторая пронзила Пеньковского насквозь.
И стала делать с ним Что-то страшное.
По ушам ударил отвратительный, резонирующий звук, перекрывший и страдающие стоны студентов, и дикий крик Володи. Я только и видела что его раскрытый рот. Я зажимала руками уши, но этот звук, звук скрежета и умерщвления плоти и сущего, проникал в меня не через барабанные перепонки. Он рвал меня изнутрии если бы я уже не лежала, я бы повалилась на пол.
Звук полной противоположности той музыке жизни, что я училась чувствовать.
Звук, выпивающий эту самую жизнь.
Я смотрела, как выворачивается Пеньковский, пытаясь вылезти из собственной кожилишь бы избавиться от ленты, проникшей в него, казалось бы, со всех сторон. Он худел, уменьшался на глазах, кожа его скукоживалась, а кости ломались, будто его засасывал в себя невидимый пылесоссначала его энергию, потом жилы, потом саму душу.
Засасывал молча и беспощадно.
На живую.
Он уже не кричал. Не дышал. Только закатившиеся от адской боли глаза еще выдавали в нем человека.
А потом всего лишь его оболочка упала на камни и меня вырвало.
Максим поднялся, пошатываясь и подошел ко мне, подволакивая ногу.
Утешить? Обнять?
Все не нужно.
Я всхлипнула. И помотала головой. А потом подползла к порезанным студентам. Коекак намотала тряпки на их раны, предварительно немного затянув края, и вытащила кляпы, пока Максим помогал оставшимся.
Сегодня окончательно умерла важная часть моей жизни. Заслуженно, правильно, справедливоно почему же так хреново?!
Болело все. Снаружи и внутри. Я даже не чувствовала радости или облегчения, что эта вся история закончилась. Только опустошение. И злость на мироздание, что допускает подобные вещи.
Злость и помогла мне продержаться еще немногокак и всегда. Помочь Максиму зафиксировать ногу импровизированной шиной, гаркнуть на студентов, чтобы не ныли, найти выходне столь уж и замаскированный.
И выбраться наружу, под звезды, сияющие тем ярче, чем больше луна погружалась во мрак.
А потом я стекла на сырую землю, слыша далекий стрекот вертолетов.
Что это было? спросила опустившегося рядом Максима.
Резонатор. Портативный. Наша совместная разработка с Комитетом
Забирающий магию?
Да.
Но ведь
Я остановилась. Поняла. Это страшная штука вступала в противоречие с магической энергией и разрушала магические структурыу предметов и у людей , но на Пеньковского, который и сам был, в какой-то мере, резонатором, повлияла иначе.
Она встала с ним на одну волну.
И тогда он поглотил не окружающую магию, а самого себя.
Проблема была в том, что он активируется на магию рядом, поэтому мы должны были
Я вяло махнула рукой.
Все это было не важно.
Уже многое стало не важно.
Я прислонилась к любимому, который осторожно начал гладить мои перепачканные в чем только можно волосы.
Дерьмовые у тебя получаются каникулы, вздохнула и посмотрела на исчезнувшую на две трети луну.
Главное, с тобой, хмыкнул Арсенский и я, наконец, позволила себе закрыть глаза и провалиться за ту грань сознания.
Глава 9
Ты уверен?
Максим кивнул и встал.
Я же осталась сидеть в кресле и внимательно смотреть на Арсенского и на коробку, которую он открыл, чтобы сложить туда украшения.
Расставаться с лунницами было жаль, но я понималаэто правильная мера. Ни в музее, ни в нашем доме им не место. А вот в лабораториях Комитетасамое оно. Напоенные чужой кровью, энергией и всей этой историей, они могли стать грозным оружием; но и дать нам новые магические сведения, делая магию, эту чистой воды божественную субстанцию, еще более близкой и изученной.
Как всегда опасность и злонамеренное использование шли в ногу с прогрессом.
И пусть в этом случае останется только последнее. Смотрящая со звезд стала далеко не единственной жертвой этих артефактовпора закончить цепочку убийств, открытую когда-то неведомым преступником.
Она снилась мне несколько раз. Нет, не разговаривала со мной и не пыталась что- то рассказатьпросто будто ее частичка, оставшаяся в информационном поле, была благодарна, что нашелся кто-то, кто узнал про нее и вспомнил. Я всматривалась в эти сны, как всматривалась в следы, пытаясь понять, что же все- таки произошло тогда, почему ее убили и кто стал убийцей. Но вековая пыль и катаклизмы покрыли эту историю столь плотным мраком, что разглядеть что-либо не было возможности. Только предположить.
Что и тогда нашелся человек, который понял, насколько эфемерна грань между божественным озарением и желанием стать богом.
Я чуть поморщилась, как и каждый раз, когда вспоминала о Пеньковском.
Несмотря на все то, что он натворил, несмотря на убитых им людей, я не могла его проклинать или чувствовать отвращение.
Я узнала.
Уколы анти-магии действительно были созданы в кратчайшие сроки. Вот только Володя не учел очень важного моменталишенные таким способом магии, люди становились инвалидами. Не физическими, нет. Но мало кто оставался после произошедшего в состоянии, приближенном к желанию жить и творить. Они постоянно искалиподсознательночего-то, чего лишились, испытывая фантомные боли и погружаясь в пучину депрессии, а то и просто спиваясь. Не все, конечноно и здесь никто не давал гарантий.
И тогда пришли к выводу, что использование подобных вещей сродни убийству.
Как испытания даются тем, кто, как правило, может с ними справиться, так и магия была дана тому, кто не то чтобы заслуживал еено мог бы, если захочет, стать много лучше и принести еще больше ярких красок в свою жизнь и в этот мир.
И как бы ни ужасно это звучало, но у Пеньковского были причины так поступить. И его видение мира, чуть не приведшее к ужасающим последствиям, для меня не было однозначно неправильным. Волей-неволей я задумывалась, был хоть малейший шанс в том, что он был прав?
И понималабыл. Наша жизнь настолько невероятна, а Вселенная настолько многогранна и бесконечна, что шанс здесь есть на практически все, что можно себе вообразить.
Мы же чаще всего не смотрим на полную картину и не можем познать всю сущность глобального замысла.
И это хорошо, это правильно. В этом и есть огромное отличие нас, людей, от исполинов мироздания. Нет, мы не мелкие букашки, мы те, кто руками трогает землю и ловит соленые капли звезд. Кто смотрит с восторгом на небо и улыбается своему ребенку. Кто швыряет в раздражении стопку бумаг и бежит навстречу волнам.
Мы велики в своей повседневности. В своих эмоциях и страхах. В своих мечтах и сомнениях. В своих попытках всегда сделать наилучший выбор.
Володя когда-то сделал свой.
Как и я. Причем во всем.
Посмотрела на Максима, все еще укладывающего лунницы в специальные отделения и улыбнулась.
Он тут же вскинул голову.
Мы чувствовали друг друга с каждым днем все лучше.
Я даже шутила, что он теперь не сможет мне изменятьузнаю ведь; а он огрызался, что найдет меня где бы я ни спряталасьхоть в Мариинской впадине, хоть на Эвересте.
Нет, мы не лезли глубоко в душу друг другу или мысли, уважая личное пространство, но были настроены друг на друга, как настроен музыкант на свой лучший инструмент. Только вот музыкантами были по очереди.
Что? спросил он, и тоже улыбнулся.
Я покачала головой. А мужчина закрыл коробку, подошел и обнял меня сзади, прислонив мою голову к себе и перебирая волосы:
Устала?
Устала.
Неделя выдалась тяжелой. Впрочем, когда это она была легкой? Я не стремилась к легкой жизни, меня радовала возможность проживать каждый день на полнуюсо всеми горестями и радостями, разочарованиями и победами.
Максим начал разминать мне плечи.
А мне стало как-то тихо и хорошо. Я прикрыла глаза и уже было собралась сообщить ему новость
Дверь в главную "лабораторию" распахнулась.
Так и знал, что найду вас здесь, Никита широко улыбнулся и зашел в комнату, чуть прихрамывая. Два пальца на правой руке у него было перебинтовано.
Я недоуменно приподняла бровь.
Эксперимент, от младшего Арсенского так и шла лучистая энергия радости. Представляете, мне попробовали ввести новую составляющую, и с пальцев начали сыпаться искры, ну от неожиданности, понятно, я упал, зацепился ногой за провод и Вот.
Он гордо продемонстрировал нам перебинтованную лодыжку.
Максим заворчал, а я засмеялась.
Когда Никита сказал, что готов стать подопытным кроликом для испытаний по "переливанию магии" мы и подумать не могли, что он подойдет к этому настолько серьезно. Его не вытащить было из подвалов Комитета. Максим неоднократно пытался немного приструнить сына, но сам же отказался от подобных действийНикита был бойким и умным парнем, с жаждой деятельности и свершений, и не стоило его ограничивать в самостоятельности.
Эксперименты шли с переменным успехом.
Опытным путем удалось все-таки выделить то, что называли "внешне-магическими частицами", и на их основе стали создавать "волшебные таблетки" дающие своим пользователям временное внутреннее могущество. Откат от таких веществ был довольно сильный, как и побочные эффекты. Да и направленность дара при разовых вливаниях было не определитьи уж тем более не развить. Но мы понимали, что это лишь начало. И совместно с иностранными коллегами бросили все силы и средства на подобные опыты.
И все наши возможности на то, чтобы информация об этом пока никуда не просочилась.
Здесь следовало действовать осторожно.
Нет, маги не были жаднымив целом. Но многие из них зарабатывали и жили именно за счет того, что сильно отличались от других людей. А значит, будут возмущены.
Второевсех беспокоило, что далеко не всем людям можно было магию "перелить". Точнее, было не так много людей с предрасположенностью к магии, как это назвали. Да еще и параметры этой предрасположенности понять прямо сейчас мы не могли. Соответственно предполагали панику, домыслы, интриги и спекуляцию на этой теме, если она станет доступна общественности раньше, чем Комитет полностью все отработает.
Впрочем, так и так паники и домыслов не избежать. Так что будут проблемы
Но у нас уже есть люди, которые эти проблемы решают.
А к семинару ты подготовился? со смешком прервала в красках расписываемые истории, напоминая о том, что в университет он стал ходить гораздо реже, чем требовалось.
Никита поперхнулся и буркнул:
Тебе лишь бы подбить птицу на взлете.
Я закатила глаза.
А Максим вытащил меня из кресла, повернул к себе и приобнял, приблизив лицо к моему.
Ты не прав, проговорил он сынуне может ставить силки тот, кто учит летать.
Он нежно поцеловал меня и потерся носом о мой нос.
Никитин стон, полный показного страдания, был слышен, кажется, во всем здании. Арсенский сердито посмотрел на дерзкого мальчишку, а я хихикнула.
Такими темпами вы скоро подарите мне братика или сестричку, скривился Никита
Максим, неожиданно, смутился:
Ну Об этом рано еще говорить
А я вздохнула и потупилась. Кажется, это подходящий момент:
Да нет, не рано Как бы уже поздно. и посмотрела на одинаково ошеломленных синеглазых красавчиков, уже предвкушая третью синеглазку рядом. Мои-мои. А яих. И с учетом того, что я собиралась взять фамилию мужа после свадьбы, которая состоится через две недели в Италии, скоро в этой семье вместо двух Арсенских станет четверо.
Мужчина резко шагнул назад, потом снова вперед, обхватил меня и выдохнул:Влада, ты
Ага.
Но как же
Знаешь, Макс, вот про "как" я при Никите не собираюсь рассказывать.
И ты молчала?!
Заклинание тишины, наверное, сработало, я уже просто хохотала. Он был таким насупленным, милым и ошеломленным, что я погрузилась в эти ощущения, как в ванну с шампанским, испытывая настоящую эйфорию.
Какое заклинание тишины?! чуть не заорал "милый" Арсенский.
Па-ап, она просто издевается над тобой. Никита пришел в себя первым. И смотри, говорят, беременные становятся совсем несноснымиНо ничего, все вместе мы справимся, сказал он после секундного раздумья
Максим зыркнул на сына, сглотнул, кивнул, а потом зарылся лицом в мои волосы.
И мне показалось, или он шмыгнул носом?
КОНЕЦ