«Твою мать! Твою мать! Что делать?»
Выхватив телефон, Саша набрал телефон экстренной службы. Долгие длинные гудки, ответа нет. Вспомнил слова Никиты: «никто не приедет». Квартиру покидать ну никак не хотелось. Единственный оплот защиты и спокойствия. Казалось, что как только выйдет из подъезда, сразу заразиться и умрет. Дыма с каждой секундой было все больше. Полы раскалялись как асфальт в летний день. От нехватки кислорода, легкие сдавило кашлем. Если задержится, то точно умрет, не от болезни, а мучительно, задыхаясь и сгорая заживо.
Забежал в комнату и схватил рюкзак, тут же отправив в него паспорт, деньги из отцовского дипломата, сотовый и зарядку. Забыв о страхе, залетел в родительскую комнату, споткнувшись об кровать. Сейф, к счастью, был открыт. Ворох документов на недвижимость, еще какие-то бумаги, рука уткнулась во что-то холодное и тяжелоепистолет, рядом два магазина к нему. Хоть стрелять не умел, но выходить наружу без стволасамоубийство. Запихнув все в рюкзак, натянул худи, кепку, солнечные очки и повязал на лицо футболку, наподобие маски. Пожар пожаром, а страх перед смертельным вирусом засел в голове крепко. У самого выхода вспомнил про еду. Из кладовой взял несколько банок консервов и бутылку воды. Но куда направиться? Вспомнил про загородный дом. Хороший крепкий коттедж на большом участке, с бассейном, камином и сауной. Надо лишь найти кто туда отвезет, озаботится едой и можно пересидеть эпидемию, подальше от людей, чтобы не заразиться.
В фойе перед квартирами ничего не видно. Густой сизый дым, выедающий глаза и сдавливающий горло как удавка. Спазм кашля сжал легкие, чуть снова не вывернул желудок наружу. Пригнувшись как можно ниже, просеменил к лифту, но двери оказались открытывнутри горел аварийный красный свет. Придется по лестнице. Добравшись кое-как до двери, еще раз прокашлялся. Дым, пробравшись в самые глубины легких, начинал выжирать их, как горячая вода снег. Лестница тонула в плотном сизом тумане. Слышались чьи-то крики, треск и гул огня. Спустившись на один этаж, окунулся в плотный жар, словно зашел в парилку в бане. Дальше вниз, бегом, прыгая через три ступени. На лестнице никого не было, хотя он ждал бегущих вниз спасающихся людей. Пробежав объятые пожаром этажи, не сбавил темп и продолжил прыгать через ступени. На втором этаже, когда уже почувствовал свежий уличный воздух, на секунду расслабился и не посмотрел под ноги, перемахнув через лишнюю ступень. Правую лодыжку прострелил укол боли. Потеряв равновесие и вскрикнув, и влетел в стену. В плече хрустнуло, голову спас одетый капюшон и кепка, но в глазах все равно на мгновение потемнело. Со стоном сполз по стене вниз, держась одновременно за ногу и плечо. Боль невыносимая, острая и жгучая. Одновременно бросило в жар, и в холод, рот наполнился слюной, словно вот-вот вывернет. Дыхание сбилось, как будто кто-то от души двинул кулаком под дых. Из глаз потекли слезы, то ли от дыма, то ли от боли. Нет он не плакал, просто вода хлынула из глаз, сама по себе. С трудом поднялся, опираясь на перила как старик. Каждое движение правой рукой давалось с трудом, возникало чувство, что одна косточка трется об другую. Связки в ноги взвывали при каждом шаге, простреливая болью до самого позвоночника. Вышел в фойе. Консьержки не было, только открытая дверь в ее коморку.
На улице жарко, не так сильно, как на горящих этажах, но возникло желание стянуть капюшон и сымпровизированную маску с лица. Вспомнил о эпидемии, пожар ненадолго выжег из головы все другие мысли. Представил, как сотни вирусов, увидев его незащищенный нос, ринулись кишащим роем к ноздрям, и перебирая микроскопическими лапками, продираются через друг друга, чтобы быстрее попасть в организм. В носу засвербело. Саша вытер его через маску тыльной стороной ладони.
«Так, что дальше? Где найти машину, как добраться до загородного дома?»
А в квартире же остались ключи от дежурного минивэна, на котором водитель возил маму по магазинам или домработница ездила на закупки.
«Вот идиот! Тупица! Мог же просто схватить ключи, и сразу одной большой проблемой меньше.»
Пытаться завести машину без ключей не стал, не умел и не хотелось возиться. Оставалось надеяться только на предприимчивость московских бомбил. Собравшись с силами и закусив губу, вышел через открытую дверь кпп с придомовой территории. До Малой Филевской около трехсот метров, но для него они превратились в несколько километров. Нога с каждым шагом болела все сильнее. Плечо ныло, пришлось повесить рюкзак на одну лямку, но и это не сильно помогло, второе плечо быстро затекло. Не смотря на вечер, температура стояла не ниже тридцати. Худи с капюшоном, маска только усугубляли, футболка пропиталась потом и прилипла к телу. И без того утомленный организм молил о пощаде и остановке. Но Саша боялсяв рюкзаке лежала приличная сумма наличкой, а людей на улице и за телефон убивали. У него, конечно, на лбу не написано, что он при бабле, но кто его черта знает, что сейчас у людей в голове. Остановившись ненадолго, он достал пистолет и переложил его в карман худи. Так спокойнее.
Машин на дороге не было, от слова совсем, только припаркованные и брошенные прямо на проезжей части. Он даже проверил парочку, все заперты и без ключей. Покрутившись с десять минут возле дороги, решил попробовать спуститься в метро. Где-то вдалеке раздался громкий хлопок, затем протяжный крик. Когда вопль затих, вокруг воцарилась тишина. Саша нутром ощутил странное чувство, словно чего-то не хватает, как вышел из дома и забыл мобильник. Задумавшись, он понял, чего. Два года назад летал на Гавайи, кататься на серфе. Сняли дом с друзьями прямо на пляже, и удобно, и вид красивый. Но с погодой не повезло. Первую неделю море штормило. Тогда они пожалели о том, что поселились прямо у воды. Постоянный гул, монотонный, иногда с раскатами грохота, когда сотни тысяч тон воды обрушивались на взвывающую от этого полоску берега. Прикольно, когда пришел посмотреть на шторм, но когда засыпаешь, просыпаешься, ешь и сидишь на унитазе под это грохот, то он сводит с ума. Под вечер второго дня Саша изрядно надрался, чтобы не слышать этот монотонный и угнетающий гул. Но на третий день шум утих. Сначала подумал, что шторм прекратился, но серое небо за окном и пенистые валы, докатывающие почти до дома, указывали на то, что он только усилился. Просто мозг понял, что шум не несет никакой информационной нагрузки и начал его отсекать. К пятому дню он его вообще не слышал, и потом, когда шторм кончился, тишина казалось просто гробовой. Уже не хватало этого грохота разбивающихся волн, словно они стали частью его. Вот и сейчас так же, за всю жизнь в Москве он привык к постоянному гулу мегаполиса, шуму машин, метро, трамваев, строек, и миллионов людей. А сейчас тихо, только редкие крики, хлопки, даже выстрелы где-то, но в общем звуковом фонетишина. Поднял голову на небо. Над всей этой тишиной висело фиолетовое небо, с легкими облаками. Красиво и страшно. Примитивный и первобытный страх, как перед клеткой с тигром или у края обрыва. Саша вжал голову в плечи и быстрее направился к метро.
Серые парапеты, красная буква «М» на синем столбе, стертые от миллионов ног каменные плиты перед входом и отполированные до блеска стальные поручни. Станция «Пионерска». Пути метро на этом участке проходили по поверхности, спуск на перроны по лестницам из стеклянного павильона, откуда открывался хороший обзор на прибывающие составы. С одной стороны, на станции стоял поезд, без света и с открытыми дверями, другой путь был пуст. Массивные металлические замки на цепях, висящие на входе в метро. Тяжелые, угрюмо серые, кричащие всем своим видом: «Стой, забудь все что ты задумал, дальше путь закрыт.»
Хоть он и вырос в Москве, она все равно была для него огромным муравейником с сотней ходов-улицы и тысячей этажей. Коттеджный поселок на Новой Риге сейчас был дальше и недоступнее чем северный полюс. Идти одному с больной ногой не реально, а надвигающиеся сумерки вообще отметали любую надежду. Но он не мог оставаться здесь, по среди улицы, один, без машины. Больше всего сейчас жалел о своем Мерседесе, который стоял с раскуроченной мордой в автосервисе. Преданный немец домчал бы до дома минут за двадцать, тем более пробок нет. Он никогда не ценил машину, она была лишь средством передвижения и способом показать социальный статус. Но сейчас транспортсредство выживания, без которого он лишался мобильности и защиты. Как птенец, выпавший из гнезда с еще не окрепшими крыльями. А гнездо в двадцати километрах. И нога уже начала распухать, даже стоять больно.
Сука-а-а-а! Не выдержав, закричал на всю улицу. Протяжно со срывом голоса.
Злость переполняла его, злость на эпидемию, на пожарных, которые не приехали, на родителей, которые умерли. Больше всего он злился на себя. Если бы был предусмотрительнее, то никогда бы не вляпался в такую дерьмовую ситуацию.
Опустившись на бордюр прямо на дороге, вытянул больную ногу. Мысли никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку и подсказать ему выход. Ни одного человека вокруг, ни одной машины. Собрав последние силы чтобы не сорваться в панику, вспомнил о мобильнике. Достал из кармана смартфон, еще работает, палочки антенны даже на максимуме. Открыл программу с картами, включил навигацию, но тут же выключил, и так зарядки всего семьдесят процентов, а геолокация сожрет аккумулятор за пару часов. Вот его местоположение, возле входа в метро. Проложил маршрут до загородного дома, семнадцать с половиной километров. В старших классах занимался легкой атлетикой и бегом. Марафонцем не был, но пробежать пятнадцать километров в среднем темпе вполне мог. Сейчас конечно не побегаешь, но если напрячься, делать передышки, то к утру может и доберется, а там уже можно будет отдохнуть, завалиться в бассейн и забыть об этой ночи, как о страшном сне.
Сняв кроссовок и носок, помассировал лодыжку. Вроде ничего серьезногорастянул связки, но болит противно. Немного оттекло, но перелома точно нет, иначе бы даже не встал на эту ногу. Плечо почти отпустило, скорее всего ушиб, но двигать рукой было все еще болезненно.
«Эх, если бы мозги были на месте, еще аптечку с дома прихватил бы. Сейчас эластичный бинт и пара таблеток Ибупрофена не помешали.»
Медленно поднявшись с земли, побрел по тротуару сверяясь с картой на смартфоне.
26 июня Москва
20.34 По московскому времени
Саша ушел от станции метро больше чем на километр. Идти стало немного легче, это ободряло и придавало сил, начал верить, что доберется пешком до дома. К боли то ли привык, то ли нога действительно стала меньше болеть. Начинало смеркаться. Город вокруг изменился до неузнаваемости. Из шумного и суетливого превратился в пустующий и истеричный. За всю дорогу он видел всего несколько человек, но они не обращали на него никакого внимания. Одинокий мужчина в пыльной, задыхаясь от приступов кашля, шел в сторону центра. Услышав его, Саша быстрее перешел на другую сторону улицы. Еще двое катили широкую тележку, загруженную коробками и скарбом и даже не посмотрели в его сторону, лишь прибавив шаг. Несколько раз мимо промчались машины, но по их скорости было ясно, что они не остановятся. Видел людей, лежащих на земле, но не стал подходить и выяснять живы они или нет. Единственной его целью сейчас был загородный коттедж с уютной спальней, бассейном и запасом еды минимум на месяц.
Он просто шел, стараясь ни о чем не думать, представляя, как доберется, примет душ, или даже залезет в ванную, откроет бутылку чего ни будь горячительного и забудет об этой чертовой эпидемии. Нужно просто дойти, тем более это оказалось не так уж и сложно.
Через пару кварталов увидел аптеку, небольшой магазин на первом этаже шестнадцатиэтажки. Дверь открыта настежь, внутри горит свет. Подойдя ближе ко входу, осторожно заглянул внутрь. В помещении никого не видно, лишь отблески диодных лам на зеленом кафельном полу и запах лекарств.
Есть кто? спросил Саша, с опаской заходя внутрь.
Тишина, только гудят холодильники за кассой. Подойдя поближе, постучал рукой в стекло кассы. Из двери подсобки послышалось шуршание. Насторожился и крепче сжал рукоять пистолета в кармане. В проеме показалась голова. Чуть лысый мужик, непонятного возраста, вроде и не старый, но выглядит очень плохо. Впалые щеки, вытаращенные глаза в паутине капилляров, расширенные зрачки почти полностью закрывают радужку, делая взгляд сумасшедшим и отталкивающим.
Тебе чего пацан? Спросил мужчина, не высовываясь полностью.
Мне бинт эластичный нужен, и обезболивающие какое ни будь. Саша понимал, что это не продавец, но выбора у него не было, тип был тут первым.
Есть, есть, есть. А бабки у тебя есть? Мужчина осмотрел гостя с головы до ног, двигая глазами не естественно резко.
Аптека то не твоя, сам небось воруешь?
Кто ворует? Я ворую? Незнакомец полностью вышел из-за двери. Белая футболка с пятнами пота заляпана свежей кровью. От него несло запахом химикатов и грязных вещей. В руке сжимал обычный кухонный нож, тонкий, с небольшой деревянной ручкой и зубчатым лезвием, полностью покрытым липкой и густой кровью. Подь сюды, я те покажу, кто тут ворует.
Саша попятился назад к двери. Сразу понял, что это «винтовой»[1], и знал, на что они способны под кайфом. Наркоман уставился на него и замер за прилавком. Князев пятился, наркоман смотрел, только холодильники гудели. Подвела вывихнутая нога, с вскриком он завалился назад, прямо на рюкзак. Мужик как будто ждал этого, рывком вылетел из-за прилавка и ринулся к распластавшемуся на полу. Саша выхватил пистолет, руки дрожали, но с такого расстояния не промахнётся. Торчок замер и уставился на ствол, это никак не входило в его планы и затуманенный мозг думал, как ему реагировать. Он смотрел в дуло пистолета, ожидая выстрела. Но его не последовало. Князев несколько раз дернул спусковой крючок, но ничего не произошло. Пистолет лежал в руках мертвым куском железа, и защищённость улетучилась, уступив место паническому страху. Наркоман ухмыльнулся, выставив на показ ряд сгнивших и желтых зубов. Начал неспешно приближаться, выставив вперед нож, то что жертва превосходила по габаритам раза в полтора его не пугало. Саша тоже не думал об этом, он еще пару раз нажал на спуск, надеясь, что пистолет все же выстрелит. Уставившись на смотрящий в грудь нож, представил, как перемазанный чужой кровью кусок железа пропарывает его живот, а торчок улыбается сидя на нем, и вгоняя лезвие глубже и глубже, прокручивая рукоять. Если бы не паника, он бы понял, что наркоман весит не больше шестидесяти килограмм и ростом не выше ста семидесяти сантиметров. Со своим ростом за сто девяносто и весом под восемьдесят пять кило, он мог его просто поднять за шкирку и швырнуть в стену. Но страх полностью сковал его и единственное что он видел это был нож.
Подойдя как можно ближе, наркоман решил прыгнуть. У Князева сработал инстинкт самосохранения, он не понял, как, но буквально в последнюю секунду выкинул на встречу ногу. Тщедушное тело нападавшего отшвырнуло к стене, где он начал рыскать руками по полу в поисках выпавшего оружия. Саша рывком поднялся, скривившись от моментально напомнившей о себе ноге. Прямо перед ним, стоя на карачках и бубня под нос, наркоман пытался найти нож, который затерялся в узорах зеленого кафеля.
«А ведь он его найдет, и опять кинется. Даже если попытаться уйти, все равно догонит, у него ноги целые. А сейчас он на полу, и даже не думает о защите, еще секунда и второго шанса не будет.»
Взяв пистолет за ствол, вкладывая весь вес в замах, обрушил рукоять пистолета на лысый затылок. Громко хрустнуло. Череп наркомана прогнулся под ударом, как скорлупа прогнившего кокоса, из лопнувшей кожи брызнула кровь. Замахнувшись, ударил еще раз, чтобы наверняка. Убивать не хотелвырубить, что бы не встал, но на сколько сильно надо ударить не знал, поэтому бил со всей дури. Сердце бешено колотилось в груди. Навис на лежащим на полу торчком и смотрел, как из его головы вытекает кровь. Повернув наркомана носком здоровой ноги, отстранился. Глаза широко открыты, но жизни в них уже нет, улыбка так и оголяет страх дантиста.
Простояв с минуту, вспомнил зачем вообще пришел. Теперь бинт и таблетки были особо дороги, ведь ради них пришлось пройти через все это. Зашел за кассу. Обычно самые популярные лекарства лежат как можно ближе. Точно, шкаф сразу за кассой, ровные пачки обезболивающих и анальгетиков. Взяв сразу с запасом, нашел глазами шкафчик с надписью «перевязочные материалы». Упаковка с эластичным бандажом для фиксации голени. Прямо возле шкафа опустился на пол, снял обувь с носками и натянул бандаж. Приятное ощущение, как будто кто-то обхватил ногу и поддерживает ее. Две таблетки ибупрофена, и глоток воды из пластиковой бутылки, стоящих в холодильнике у кассы.
Послышался тихий плач. Откуда-то совсем рядом. Приглушенный, сдавленный, но то, что это был плач он не сомневался. Осторожно поднявшись на ноги, вытащил пистолет из кармана. Рукоятка немного испачкана в крови, но вытирать нет времени.