Ты в порядке?
Моргнув, он повернул голову и обнаружил в углу своей комнаты Ксева, смотрящего на него. Одетый во все черное, он держал блокнот и, похоже, рисовалочередное хобби Ксева, которое он развивал в последнее время, чтобы хорошо проводить свободное время и оставаться в здравом уме.
Эм не уверен. Ник пощупал свое лицо и волосы, которые были сухими и казались нормальными. На меня напали.
Ксев приподнял бровь.
Кто?
Демоны. Другой Малачай. По крайней мере, я думаю, что именно это и произошло, но теперь кто, черт возьми, знает. Хотел бы я хоть раз, чтобы это была супермодель, которая ищет подростка для эксперимента, сечешь?
Ксев отложил блокнот и подошел ближе.
Где Калеб?
Не знаю. Он оставил меня. Ник поморщился. Ты оставил меня.
Ты сам не звал.
Нет, звал. Никто не ответил.
Ксев сурово нахмурилась.
Я бы никогда не проигнорировал тебя. Ты же знаешь.
Он был прав. Ксев, даже более заботливый, чем его мама, никогда не игнорировал крик о помощи. Если Ник хоть раз чихнет, Ксев попытается наложить на него Геймлих.
Все еще сбитый с толку и дезориентированный, Ник сел на кровать и попытался во всем разобраться.
Этот день был одним из самых необычных. И это учитывая мою жизнь. Все подверглись нападению.
Как так?
Еще одно неприятное предчувствие охватило Ника, когда Ксев сказал это. Он не вел себя как сверхчувствительный прадед. Хоть у этого чувака и были черные волосы Ксева и каре-зеленые глаза, всё было неправильно. Он был слишком холоден для того, как древние обычно воспринимали такие новости.
Ты выглядишь немного угрюмым. Соскучился по Инари?
Ксев кивнул.
Ник спрыгнул с кровати и бросился к двери, когда понял, что это не Ксев, а другой Малачайили какой-то другой самозванец. Инари была демоном, вскормившим Ксева, демоном-мачехой, которую он ненавидел.
Его женой была, по которой он тосковал, была Миона. И хоть Киприан и мог знать их имена, он не знал разницы между ними, если не проводил время рядом с Ксевиканом.
Тогда бы никто не перепутает этих двух женщин и то, что они значили для угрюмого бога, который был предан одной и испытывал отвращение к другой.
В глазах Киприана вспыхнул свет, когда он осознал свою ошибку.
Ты быстрый.
Я такой. А ты нет. Ник боролся с дверью, которая не открывалась, и с его способностями, которые не позволяли ему телепортироваться отсюда. Зачем ты это делаешь?
Потому что мне нужно, чтобы ты забыл!
Почему?
Ты все портишь!
Я? Это ты убиваешь невинных людей!
Я убираю бардак за тобой!
Не я это начал!
Ник напал на него. Оба вложили в борьбу все, что у них было. Никогда Ник так сильно не хотел никого убить. Ему все это надоело. Он устал от того, что Киприан копирует всех его друзей и на каждом шагу притворяется ими.
Это было дерьмово, и они оба это знали.
Заведи себе друзей и жизнь! Ник зарычал на него. Что с тобой не так!
Нечестно иметь то, что я хочу! Что тебя так любили и лелеяли, когда менянет!
Чувак! Тогда научись быть милым, а не психопатом! Попрактикуйся быть порядочным человеком и перестань воровать все, что у меня есть. Ты не получишь всего только потому, что этого захотел, а ты все требуешь, как двухлетний ребенок. Речь идет о том, чтобы найти свой собственный путь, а не отнимать чужую жизнь. Будь собой. А не плохой копией того, что ты украл. Выйди из тени, где ты прячешься от всех в страхе, выйди на свет. Наберись смелости отстаивать свои убеждения и идти своим путем. Займись своим делом! Ты никогда не сможешь сталь лучше, пока уничтожаешь других или пытаешься их преследовать.
Тогда дай мне то, что я хочу!
Ник покачал головой.
Ты должен разобраться с этим сам, чувак. Это моя жизнь. Это мой мир и моя семья. За это я буду сражаться с тобой, пока ад не заледенеет.
А я твой сын!
Я не создавал тебя. Ты был оторван от меня и создан без моего ведома и согласия. Это совсем другое!
Киприан пнул его в ответ.
Ненавижу тебя!
Почему? Чувак, я тебе ничего не сделал. Шутки в сторону. Если хочешь ненавидеть, дай мне хотя бы шанс сначала тебя обмануть.
С визгом тот бросился на него.
Ник поймал его и прижал к груди. Его силы Малачая истощались все больше и больше. Он ничего не мог поделать. Если он не сбежит от Киприана, то скоро станет беспомощным, как котенок.
И все же Киприан бился против него с таким гневом, что Ник не мог этого понять. Что он мог сделать, чтобы вызвать такую неприязнь у кого-то, кого он не знал? Все, что он когда-либо делал, это жил своей жизнью на своих условиях. Был собой.
Он не виноват, что мать Киприана создала его против воли Ника и без его ведома.
В его ушах зажужжала сила, и он увидел себя в прошлом. Увидел ту ночь, когда он впервые встретил Кириана.
Тогда жизнь казалась такой легкой. Оставайся чистым. Не принимай наркотики. Держи оценки на высоком уровне. Не пропускай работу.
Единственными людьми, которые хотели его убить, была его мама, когда он оставлял сиденье унитаза поднятым. Мадуг всякий раз, когда он забывал выполнить домашнее задание, а им давался совместный проект, а Брианназа то, что не понимала, что влюблена в него.
Когда жизнь стала такой сложной?
Затем он увидел будущеененадолго, лишь мельчайшая вспышка ясновидения. И он понял истинность акта насилия, сотворившего Киприана.
Ник не делал ничего плохого матери Киприана.
Они это сделали против воли Ника
Ибо все Малачаи были созданы насилием, чтобы творить насилие.
«Твою налево!»
Это был кошмар, которого он не ожидал. Они атакуют его.
«Вот, что они пытаются защитить».
Вот почему они хотели, чтобы он лишился своих сил и забыл обо всем.
Его зрение затуманилось.
«Ты не можешь умереть. Ты должен это помнить!»
Но это еще не конец игры.
«Я не дам собой манипулировать!»
С диким рычанием Ник погрузился глубже и использовал последние силы, чтобы телепортироваться во тьму.
Глава 7
Его разум пошатнулся от вновь обретенного знания, Ник провалился во тьму. Шорох был оглушительным. Словно от крыльев птиц, летающих в ночи. Он почувствовал ветер на своей коже, попытался сориентироваться.
Пока не наткнулся на твердую землю.
Из темноты раздался мелодичный голос:
Ты знаешь меня?
Ник застыл, ведь этот кто-то казался знакомым и в то же время чужим. Он оглядел густой лес, который не узнавал.
Где ты?
У него перехватило дыхание, когда мерцающая женщина-сефирот вышла из тени справа от него. Одетая в позолоченные доспехи, с черными заплетенными волосами, она была удивительно красива со своими тончайшими золотыми крыльями. Даже сейчас он узнал ее по наброскам, которые Ксев рисовал в своей спальне.
Миона. Мать Джаредазаклятого врага и деда Ника. Единственный воин, который предал свою армию и перешел на сторону зла, пытаясь спасти жизнь того, кого считал своим отцом. Однако Джейден не был отцом Джареда. Джейден был отцом Ксевиканадедушкой Джареда.
Ложь, призванная сохранить жизнь Джареду и Ксеву и защитить их от тех, кто убил бы Миону, если бы они узнали, что она, вершина всего добра и любимый лидер армии Калосума, была соблазнена сыном абсолютного злаКсевом. Не имело бы значения, что Ксев сначала взял ее в жены. Или как сильно они любили друг друга. Или что они были полностью преданы друг другупо-настоящему, но эта преданность могла им только навредить, потому что никто бы никогда больше не поверил Мионе, поскольку ее считали бы абсолютно испорченной. Они бы думали только о том, что Ксев низвел ее до своего уровня. А не о том, что она подняла его до своего.
Что было правдой. Пока она была вне подозрений, только для нее Ксев сделал бы все, что угодно. Она подарила ему его душу, и она была единственной во вселенной, кого он никогда не предаст и не причинит вреда.
Но вместо того, чтобы верить в то, что Ксева можно спасти, все, что имело значение для остальных, это то, что ни ей, ни ее ребенку никогда нельзя доверять, потому что кровь Ксева была демонической. По их мнению, зло перевесит любое количество добра.
Всегда.
Ник же думал иначе. Он прекрасно понимал, насколько сильна такая доброта. Как сильно тянуло к нему его мать и Коди. Этого нельзя было объяснить.
Только через опыт.
Как печально, что стольких людей обвинили в подобном, в том, что они не могут быть иными. И такая правда была очень сильна. Настолько сильна и глубинна, что обвинители отказывались верить, что такие существа, как Ксев и он, выше их мелочности. Тем не менее они были.
И поэтому они были вынуждены скрываться. Вынуждены лгать о том, как они жили и выбирать, что могли говорить.
Не потому, что они ошибались или им нельзя было доверять. Потому что другие отказывались видеть в их добро. Потому что другие отказывались верить в то, что внутри них оно есть.
Поскольку им самим его не хватало, они отказывались видеть его в ком-то другом. Но отрицание никак на это не влияло. Оно просто сделало его еще более особенным и редким.
И по этой причине Джаред заключил сделку с Источником всего зла, чтобы пощадить жизнь своего деда. А Джейден поработил себя, пытаясь спасти Джареда, чтобы он не погиб вместе со своей армией.
Оба были преданы богами, которым они доверяли, веря, что те справедливо с ними обойдутся.
А Миона заплатила больше всех. В конце концов, она потеряла все. Сына, мужа и свою жизнь.
Ник чувствовал их боль и оплакивал их всех.
Теперь перед ним стояла воительница Сефирот в алой накидке на плечах. С одного бока она была откинута из-за колчана со стрелами и позолоченного пояса для мечей.
Я знаю тебя, выдохнул Ник.
Действительно, ее было трудно не узнать с ее золотистой кожей и сияющими золотыми крыльями. Черные волосы, заплетенные в косы, отсвечивали синевой в тусклом свете. Каждая деталь ее образа была изысканным совершенством. Неудивительно, что Ксев был готов умереть за нее. Что его постигла судьба худшая, чем смерть, чтобы защитить ее и их сына, когда он отступил и позволил ей выйти замуж за своего отца и притвориться, что его ребенок принадлежит его отцу, чтобы никто никогда не заподозрил правду.
Это была чистейшая форма альтруизма и любви.
Ни разу Ксев не произнес ни слова из страха причинить вред своей бывшей жене или ребенку. Ник не мог представить себе боль и агонию, которые Ксев испытывал каждый день своей жизни, и был этому рад.
Не сказав ни слова, Миона с любопытством наблюдала за ним. Ее сияющие золотые наручи были украшены орнаментом, который обозначал ее как лидера братства Сефериевих кира. Как и погоны ее военного одеяния. Она воспринималась как свирепый воин, хоть и была женственно грациозной.
Единственным украшением на ее теле было неуместное мужское ожерелье. Которое, насколько знал Ник, принадлежало Ксеву. И то только потому, что Ксев тоже носил украшениеизящное, в виде крыльев Сефиротов, а онанечто шероховатое в форме демонической летучей мыши. Как странно, что никто так и не понял, что означают эти два ожерелья, и почему они оба их носят.
Ее губы дрогнули, когда она подошла к Нику.
Ты единственный, кто был добр к моему Дари. За это я никогда не смогу тебя отблагодарить.
Ему потребовалась секунда, чтобы вспомнить, что настоящее имя Ксева было Дараксеркс, тем более что Ксев никогда не использовал его.
Гм, да, наверное.
По ее щеке скатилась слеза.
Ты не такой, как другие из твоего рода.
Мне все это говорят.
Она грустно улыбнулась.
И они правы. Ты знаешь, где мы?
Без понятия.
Она засмеялась.
Это место, которого никогда не было. Земля, которой никогда не может быть. Ни тут, ни там. Сюда нас посылают истекать кровью.
Черт побери, теперь она начинала походить на Наширу. Ему почти захотелось потянуться за своим гримуаром, чтобы посмотреть, не оставил ли он его дома.
В этом нет никакого смысла.
Ты Малачай, Ник. Ты знаешь все. Просто загляни внутрь и верь в себя. Ответы, которые ты ищешь, уже есть. Ты их знаешь. Ты просто не хочешь смотреть на них. Неважно, сколько опросов ты проведешь или скольких спросишь друзей. Ответы никогда не меняются. Они уже в твоем сердце. Просто нужно верить в правду. Верь в себя. Всегда.
Легче сказать, чем сделать. Он слишком привык, что ему говорят, что у него недостаточно опыта. Что это не имеет смысла. Что он слишком молод, чтобы иметь представление о чем-либо.
Теперь она говорила ему доверять инстинктам, в которых он сомневался.
Это сбивало с толку так же, как когда его мама учила его ходить и говорить, а затем, когда он начал задавать вопросы о вещах, на которые она не хотела отвечать, советуя ему сидеть и молчать.
Такова жизнь. Для нее неплохо было бы иметь какой-то буклет с инструкциями. Или хотя бы справочник. Потому что в большинстве случаев многое просто сбивало его с толку.
И прежде, чем он смог сосредоточиться на этом, слева от него появился зайттегер.
Глаза Ника расширились при виде жуткого чумного доктора, чьи бинты были залиты кровью.
Он поднял руки в сторону этого существа, когда оно с подозрением посмотрело на него.
Эй, братан, это не я нарушил твою временную последовательность. Ты здесь не того Малачая унюхал. Он указал в сторону. Иди отсюда. Пошел вон. Прочь. Давай Ищи другого чувака.
Вместо этого он медленно приближался к нему.
Фантастика. Именно то, чего он хотел на Рождество. Получив его наряду с травмой головы.
Ник не двинулся с места, но посмотрел на ужасный адамантовый серп, который держало это существо, потому что он был ужасно липким и отвратительным на вид. Ну ведь можно было обойтись без этого кровавого спектакля.
Знаешь, я слышал, что Оззи в городе искал новых бэк-вокалистов. Возможно, ты захочешь попробовать голос Ника затих, когда существо бросило на него угрожающий взгляд, который говорил, что он не в восторге от предложения. Неважно.
Подняв голову, он принялся еще пристальнее изучать Ника.
Ник внимательно посмотрел на него в ответ. Но на этот раз он не испугался этого существа. Он начал понимать.
Они не были врагами.
И союзниками они не были.
Он не совсем понимал, кто же тогда они друг другу. По крайней мере, до тех пор, пока существо, наконец, не заговорило леденящим душу ломким голосом:
Киприан гонится за тобой.
Голос зайттегера был ломким и резкимкак у старика, выкурившего слишком много пачек сигарет.
Прости, что?
На этот раз он уничтожит все. Ты должны это остановить.
Как?
Зайттегер разжал руку, и на ладони появился светящийся череп. Он был не совсем человеческий, а скорее демоническим по своей природе, с бивнями, которые выступали над челюстью в сторону глазниц. Ник инстинктивно знал, что он принадлежит Монакрибосу. Хотя не был уверен, что хочет знать, как зайттегер им завладел.
Ты будешь знать, что делать, когда придет время.
Вы все говорите одно и то же. Но на самом деле я почти так же полезен, как половина букв во французских словах.
Он издал странный звук, который некоторые сочли бы смехом. Ник засомневался.
Нарушь порядок и верни свою судьбу. ТыМалачай.
Ник не был в этом уверен.
А если моя судьбауничтожить мир?
Ты так мало веришь в себя?
Он был прав.
Ник взял череп. В нем было странное тепло. Что мало вязалось с черепом.
Неужели Киприан должен родиться?
Если бы он мог это остановить Это казалось самым простым решением.
Зайттегер затруднялся ответить.
Возможно. Но настоящий вопрос в том, должен ли он ненавидеть тебя, когда родится?
Ник заколебался, поскольку это обозначило целую область, о которой он даже не думал. В его голове кружились совершенно новые перспективы.
Ты хочешь сказать, что я могу его спасти?
Но в этом не было смысла. Может быть только один Малачай.
Верно?
Будущее не предопределено, Амброуз. Оно меняется с каждым принимаемым нами решением. До того дня, как ты умрешь, оно всегда в движении. Что бы ни происходило.
И на этом он исчез.
Ошеломленный Ник повернулся и уставился на Миону. У него перехватило дыхание, когда в его голове одновременно пролетели два видения. В одном были Ксев с Мионой. Это были нежные объятия, он стоял позади нее, прижимая к себе в тени ее древнего балкона. Оба были одеты в боевые доспехи. Это был украденный момент, и выражение их лиц обожгло его от глубины их любви друг к другу. При том, что они оба знали, что это не могло продолжаться, и что если кто-нибудь узнает, это положит конец им обоим.
Несмотря на это, они выковали любовь, которая все еще была с ними. Та, что продолжала гореть внутри Ксева. Несмотря ни на что, вопреки всем врагам.
Вопреки всем наказаниям.
Вопреки общественному мнению.
Во втором видении они оба были на поле битвы, пронизанные стрелами и ранами. Оба они умирали. Плача, Миона прижимала к себе Ксева, пока он, ослабленный потерей крови, пытался стереть кровь с ее лица.
Вместо того, чтобы позволить ему умереть в мире с любимой, его враги выхватили его из ее рук и утащили прочь, когда жизнь исчезла из ее глаз. Ее оставили умирать одну на поле боя.
Судьба Ксева была гораздо жестче. Они отказали ему в смерти, поработили и мучили целую вечность.
Потому что он осмелился влюбиться.
Вынужденный жить без нее и служить тем, кто стал причиной ее смерти. Без шанса воссоединиться духом со своей любовью. Без возможности помочь своему сыну или спасти кого-либо из них от их собственного проклятия.
Ксев был продан собственным отцом на вечные пытки. Кровный раб Малачая и тех демонов, которым Малачай разрешал использовать его.
В этот момент Ник почувствовал себя еще ужаснее из-за них двоих.
Мне очень жаль, Миона.
Из-за чего?
Из-за того, что сделали с тобой и с Ксевом. И Джаредом.
Ее губы тронула грустная улыбка, прежде чем она подошла к Нику.
Все в порядке, Николас. Трудно было представить себе более красивого правнука. Я рада, что познакомилась с тобой.
С этими словами она поцеловала его в щеку и исчезла.
Ник не мог вдохнуть, его душили собственные слезы. Он никогда раньше не встречал своих бабушек и дедушек. Не говоря уже о его прабабушке и прадедушке. Поэтому он никогда и не задумывался о том, какими будут его прабабушка и прадедушка.
И наконец встретить ее
Его малачайские крылья вылетели из спины против воли. Но вместо обычного черного цвета они были такими же золотыми, как у Мионы.
Сбитый с толку, он уставился на них, желая, чтобы кто-нибудь объяснил ему произошедшее.
«Что со мной происходит?»
Почему у него эти видения? Они настоящие?
Неужели он упал в кроличью нору? Или, что еще хуже, выпил каплю той воды? Возможно, что-то попало ему в рот. Он все еще не знал, что было в той бутылке.
Что, черт возьми, происходит?
Хуже того, снова послышался странный шорох. Только на этот раз у него появилось пугающее представление о том, что его вызвало.
Нет
Этого не могло быть.
Откинув голову назад, он взглянул на небо странного цвета и внимательно прислушался. Ландшафт снова изменился, и раздался шепот голосов.
«Ты теряешь рассудок».
Или нет? Потому что то, что он начал подозревать, имело очень большой смысл.
И все же
Ник поднял руку и ткнул в воздух. Тот зашипел.
О да, это было ненормально. Даже в его странном мире. Тяжело сглотнув, он полез в карман и вытащил гематитовый маятник.
«Пожалуйста, пусть я ошибаюсь».
Но зная, что это не так, он уколол палец и выдавил каплю крови. Он задержал дыхание, а затем начал рисовать.
Вместо того, чтобы упасть на землю, как должно было произойти, воздух поглотил знак, и он засветился так же ярко, как огни на сетке Такеши.
Именно это подтвердило подозрения Ника.
Он был прав.
Каким-то образом он оказался втянутым в собственный гримуара.
Глава 8
Ник разинул рот, глядя, как засветилась его кровь. В воздухе вокруг него, паря и танцуя, образовывались замысловатые печати. Превращаясь в замысловатый узор
Подумать только, однажды его мама набила ему задницу за то, что он разрисовал стены дома. У нее бы случился припадок, если бы она когда-нибудь увидела это.
Ну разве не странно
Теперь вопрос был в том, как он сюда попал?
Что еще более важно, как он выберется? Последнее, чего он хотелэто навсегда остаться в этой книге, как кое-кто еще.
При этой мысли его живот свело. Да, это действительно последнее, что ему нужно. Застрять здесь на несколько тысяч веков, как она.
Нашира!
Она не ответила. Не то чтобы он этого действительно этого ждал. Даже когда застряла в ловушке книги, она не давала никакой информации. И не всегда быстро отвечала на его зов.
Но, по крайней мере, он знал, что его кровь здесь все еще относительно сильна и что она может продолжать творить заклинания и сигилы. Это, по крайней мере, объясняло, почему он мог кастовать хоть что-то, и почему у него всплывали некоторые не очень счастливые видения. Книга позволила ему увидеть прошлое и часть будущего. Это был своего рода путеводитель. Так что теперь все это начинало иметь для него хоть немного смысла.
Да, это был путеводитель, который передавался из поколения в поколение. От одного Малачая к другому
Отец, это слово сорвалось с его губ прежде, чем он успел остановить себя.
«Что ты делаешь, Ник! Твой отец ненавидел тебя. Ты с ума сошел?»
Может быть, но его отец тоже отдал за них жизнь. Так что, может быть, просто может быть, он не был до конца сумасшедшим, думая, что его отец может помочь ему сейчас.
Может быть
В конце концов, отец любил мать. Возможно, эта любовь преодолеет врожденную ненависть Адариана к нему. Чудеса случаются.
Ник простоял в нерешительности несколько минут, прежде чем решил рискнуть, и молился, чтобы это ему не аукнулось, и он не сделал сам себе хуже. Как обычно.
Потому что из всех идиотских идей, которые у него возникали на протяжении многих лет, эта была самой невменяемой.
«Действуй, братан».
Закрыв глаза, он призвал то немногое, что осталось от его силы.
И что ты такое прямо сейчас делаешь?
Да, этот глубокий гортанный, полный ненависти тон он узнает где угодно.
Я тоже рад тебя видеть, папа.
Адариан материализовался, смотря на него злобными красными глазами, которые горели словно из самой глубины его гнилой души.
Разве я не говорил тебе присматривать за матерью?
Говорил, и я пытаюсь.
Тогда почему ты здесь, в ловушке, где не можешь ей помочь, а?
Если бы я знал.
Шипя, Адариан сделал шаг вперед и замер. Он склонил голову, как будто услышал что-то странное.
Ты понятия не имеешь, что делаешь, не так ли?
Это было серьезным преуменьшением сложившейся ситуации. Конечно, он не понимает. И сейчас он готов поспорить, что никогда не поймет. По крайней мере, таковы были шансы.
Я надеялся, что у тебя есть хоть какое-то представление об этом. Думаю, мы попали в гримуар Малачая. Я прав?
Мрачно нахмурившись, Адариан поднял руку и уставился на нее, как на какой-то посторонний предмет.
Как это вообще возможно?
Опять же, без понятия. Надеялся, что ты просветишь меня относительно того, что меня сюда затянуло.
Адариан схватил его за руку и прижал к груди. Затем полетел с ним к темному небу.
Ник начал протестовать, но был слишком слаб, чтобы вырваться из рук отца. Это то, что его действительно взволновало.
Эй!
Прекрати сопротивляться!
Обычно он никогда не слушался никого, кто держал его так, но в голосе отца была нотка, говорящая, что ему нужно послушаться. И когда они подлетели к внешнему краю листа, Ник понял, почему.
Тонкая мембрана позволяла ему видеть сквозь миры так, как он никогда не думал, что это возможно.
Подобно карте Такеши, это было похоже на звездную карту мультивселенной.
Ник разинул рот, пытаясь во всем разобраться.
Что это?
Все.
Крылья отца громко хлопали, обдувая их холодным ветром.
Я не понимаю.
Гримуарэто кровь нашего вида, мальчик. Все и ничего. Что есть, было и могло быть. Самая темная магия, она была выкована из живых клеток кожи Кэм самой Лилит во время Примус Беллума и передана Монакрибосу, чтобы тот смог победить Калосума.
Ник разочарованно застонал, пытаясь уследить за рассказом. Но в этом все равно не было смысла.
Я во всем этом запутался, старик.
Зашипев, он заговорил с Ником сквозь стиснутые клыки.
Гримуарживая книга, идиот. Сделанная из плоти сестры Лилит. Она ненавидела своих братьев и сестер за то, что они сделали с ней и ее детьми. За проклятие, которое они наложили на нее, превратив ее детей в монстров, поэтому наша книга была ее местью им. Поскольку ее дети не могли атаковать Источник и у них не было возможности убивать их, она надеялась, что первый Малачай использует свои знания и свои силы против ее братьев и сестер, чтобы уничтожить их за нее.
Почему он этого не сделал?
У него не было шанса. Адариан поставил Ника на страницу, где на древнем пергаменте были отпечатаны губы. Прежде чем Монакрибос смог использовать гримуар против них, Кэм заставила Рубати поместить записку своему мужу в книгу и запечатать письмо каплей своей крови, которая привязала ее к нему. Записка теперь тоже ее часть. После этого он не мог заставить себя уничтожить эту частичку ее существа. Как и ты, она теперь держит баланс между ними, и поэтому стала нашим проводником. Своеобразная совесть нашего вида, которая больше сбивает с толку, чем помогает. Именно чистая душа Рубати удерживает нас от использования знаний книги для уничтожения мира. Вот почему мы должны держать её рядом с собой. Почему мы не можем обойтись без этой проклятой штуки.
Вот почему ты поместил в неё Наширу?
Он кивнул.
Я надеялся, что ее ненависть ко мне возьмет верх над заклинанием Рубати, и позволит мне либо уничтожить книгу, либо использовать ее по назначению. Вместо этого она мне только еще больше досадила. Он толкнул Ника. Как и ты!
Адариан при этом усмехнулся, но на этот раз Ник почувствовал любовь, которая скрывалась под насмешками отца.
Так как мне спасти маму? Пожалуйста, помоги мне придумать, как это сделать.
Глаза Адариана потемнели от печали, они стали оранжевыми.
Ты видел ту ночь?
Ник покачал головой.
Я не могу.
Это не то, что ты думаешь. И не то, что ты знаешь.
Он нахмурился, услышав загадочные слова отца.
Ради Бога, разве ты не можешь сказать мне все прямо? Что это должно значить?
Адариан взревел от гнева. Его дыхание было затруднено, он схватил Ника за плечи и заставил встретиться с ним взглядом.
Если хочешь это исправить, забудь то, что по твоему мнению, ты знаешь о своей жизни и будущем, придурок. Найди Киприана, прежде чем он найдет вас, и останови его. Это так просто!
Как?
Так же, как твоя мать спасла тебя, Ник. Ни один ребенок не рождается гнилым. Неважно, что они говорят. Мы все приходим в этот мир одинаково. Холодные и голодные, ищущие тепла и комфорта. Все до единого из нас. Мы погружены в это безумие, ошеломлены и сбиты с толку, и все, что мы хотимэто чтобы кто-нибудь обнял нас и сказал, что все будет хорошо. Твердая рука, чтобы не упасть. Тебе повезло, ты нашел человека, который поддерживал тебя вместо того, чтобы бить на каждом шагу.
Ник хмуро посмотрел на отца, впервые осознав разницу между ними. В то время как его мать окутывала его своей любовью и прижимала к себе, чтобы защитить от мира, его отца бросили, оставив на произвол судьбы. Без матери, которая бы заботилась о нем, что бы с ним ни случилось. Никто никогда не защищал Адариана.
Ни разу.
Скорее, все они по очереди злоупотребляли и использовали его, пока он не превратился в то самое чудовище, которого ему предсказала судьба.
Мне жаль.
Он зарычал на Ника.
Мне не нужна твоя жалость, мальчик.
Это не то, что я испытываю к тебе, старик.
Ник тяжело сглотнул, когда полная трагедии жизнь отца ударила его прямо в грудь. Адариан даже не мог понять, что он к ему испытывал. Он понятия не имел об этом. И не мог даже распознать, что было прямо перед его носом.
И это обожгло Ника больше всего.
Несмотря на все несмотря на тебя, никчемный кусок навоза, я люблю тебя, папа. Я просто хотел, чтобы ты это знал. Тебя в моей жизни было немного. Но ты был моим отцом. Единственным, который у меня когда-либо будет.
И, прежде чем он смог остановить себя, он обнял его.
Сначала он подумал, что Адариан собирается бросить его обо что-нибудь. Но вместо этого он запустил руку в волосы Ника и крепко прижал к груди.