Лиани коротко рассмеялся.
По всей округе рассказывают о вещей деве, которую благословили Небеса, и она помогла спасти монастырь. Знаешь, я думалкак же люди любят придумывать сказки. Если уж силы целого монастыря недостаточно, что может девушка? А потом посмотрел на тебя Но лучше не испытывать, чья судьба сильнеемоя или твоя.
Ты правда хочешь уйти?
Придется ответил он хмуро, и посмотрел на нее прямо и коротко, так, что у девушки сердце зашлось. Мокрая прядка прилипла к его щеке и напомнила шрам, захотелось немедленно ее убрать, но дотронуться казалось невозможным.
Сколько еще дней у них в этих стенах? На сей раз он не уйдет просто так, он спросит. И придется давать ответ, а как это сделать, когда и сама не знает, в чем ее судьба? Если бы речь шла только о людях Но Небеса правда обязали ее к чему-то, или можно оставить все и зажить обычной жизнью, обрести счастье?
Сейчас она не сможет ответитьдаже если ответа немедленно не потребуется, трудно будет не подгонять саму себя, не искать знаки не ошибиться.
«Я хотела обрести почву под ногамии не хотела терять себя. Но скоро поняла, что себя мне не сохранить, да и что яоблачко, ветер дунул, оно развеялось. Но я все-таки и человек тоже, и мне нужна была опора. Я на многое стала готова ради нее, только она все ускользала и ускользала, пока уже и веры в нее не осталось. А потом стало казаться, что вот оно, мое назначение»
Но сказала она другое:
Я все это время не знала, что со мной будет. Могла только ждать и ждать. Стоило подуматьвот наконец все уладилось, и меня тут же срывало с места. И ничего нельзя было сделать. Только верить Порой мне казалоськуда легче было пережить ту ночь в холмах. Там я хотя бы сама бежала куда-то
Больше ничего не понадобилосьосознала вдруг, что он понимает, и ничего не спросит. А жаль. В этот миг она бы не сомневалась.
Неизвестно, может, она и сама что-нибудь сказала или спросила еще, но Небеса отвлеклипо двору к молодым людям направлялся долгожданный монах. Очень злой монах, в котором даже странно было узнать брата Унно.
Нээле заулыбалась было, но улыбка разбилась, натолкнувшись на свинцовую хмарь его лица.
Доброе утро, запнулась девушка. То есть день уже
Лиани непочтительным кивком ограничился, на приветствия времени тратить не стал:
Пояс уничтожили?
Нет пригодится еще, сказал монах с явной неохотой. Странно, словно подменили егоне этот ли человек нес страшную вещь, как самое дорогое сокровище, да еще и с нежитью чуть ли не в удовольствие беседовал?
Всегда казалось недостойному, что Небеса любят посмеяться, сказал он угрюмо, а вот, похоже, и вправду так.
Что решили-то? спросил Лиани.
А, брат Унно лишь отмахнулся, и вознамерился было двинуться дальше, но юноша поймал его за руку; Нээле не успела даже понять, как это вышло, а потом мороз побежал по коженельзя так со святыми людьми!
Ты исполнил обет, что же, решил остаться? спросил Лиани почти беззвучнодевушка, стоявшая в двух шагах, еле расслышала.
Придется пока, буркнул тот. А ты не соглашайся, когда тебя призовет отец-настоятель и начнет убеждать.
На что?
Ни на что! И пусти, одичал вконец, извернув кисть, брат Унно освободился и зашагал дальше. Непривычной была его походка, и со спины он выглядел странноголова опущена, плечи как будто сжаты, а шаг слишком широкий, будто спасался или, напротив, был в гневе. Монах? В гневе? Невозможно.
Что это с ним? растерянно спросила девушка.
Я, кажется, понимаю И, может быть, для меня эта новость будет хорошей, добавил Лиани вполголоса; Нээле ощутила с грустью, что все, не с ней он уже, а мысленно беседует с настоятелем. Не у нее одной есть путь, другим недоступный.
**
Один из маленьких племянников господина Айю как-то назвал его «кошка-гром»; сравнение посмешило и запомнилось. Особый такой гром, который раскатывается мягко, не пугая, лишь предвещая скорую непогоду. Детям говорили, что это на небе играет клубком пушистая туча-кошка.
Сейчас показалось, что услышал такой, хотя небо было ясным; вероятно, в ушах шумела кровь.
Я всё на сегодня, он подал последние бумаги молодому помощнику. Личные прошения разбирал; а их меньше не становилось, и многие, как всегда, были пустячны, хоть на севере шла война, а с юга подходили солдаты, присланные столичным указом из соседней провинции.
Как самочувствие ваше? спросил помощник, а господин Айю только поморщился.
Он понимал, что жить ему осталось немного. Годы еще не столь обременили его грузное тело, но здоровье сдавалос каждым месяцем это было заметней. Но сильнее, чем собственная судьба, тревожило его будущее Дома Таэна. Еще полвека назад это был дубовый бор с мощными деревьями, но словно армия мышей подгрызла корнипочти никого не осталось. И оба брата словно задались целью прервать собственный род. Им бы жениться обоим, так нет же. А Тайренукакой из него наследник? Простите, Небеса
Оставались еще дальние боковые ветви, но тоже чахлые, и никогда не державшие власти.
Хотя не ему порицать, у самого Айю детей нет, и не отговорка, что его-то род обширен и дружен.
Знать Осорэи предпочитала с конца весны отвозить семьи в загородные поместья, но последние несколько дней выдались дождливыми, и оставалось любоваться доцветающими деревьями здесь, в домашних садах. Городские же парки пустовали, дождь сбивал наземь последние грустные лепестки с веток. Никому не хотелось лишний раз высовывать нос на улицу.
Поэтому, когда Айю вызвал в Палаты управления главу Дома Иэра, чтобы проверить отчеты по рудникам их семьи, неожиданным стало, что за город накануне уехало все семейство. Да еще поздно ночью, перед самым закрытием ворот. Других, не столь родовитых людей, могли и не выпустить. Причем направлялись они, судя по всему, не в предместья, а на тот берег Кедровойпо ночи и сырости удовольствие вовсе сомнительное.
Странно, очень странно
По дождю ему самому нездоровилось, и, оставив Палаты на помощников, Айю направился домой в сопровождении одного из слуг.
Пожалуй, обойдусь без паланкина, захотелось погулять под дождем, заявил он, уже спускаясь с крыльца. Наведаюсь в парк у канала, полюбуюсь напоследок на сливы. Им должно быть грустно доцветать в одиночестве.
Как брошенной всеми красавице, пришло в голову. И в воду канала смотреться, как в зеркало посмотрите, я же еще хороша
Чтобы попасть от Палат к парку, нужно было пересечь мощеный плитами дворик, здесь в хорошую погоду обычно ожидали просители средних рангов. Сейчас не оказалось никого, и, хотя удивляться тут было нечему, Айю стало тоскливо и неуютно. Он остановился; слуга, несший над головой зонт, не успел подстроиться, оставив господина ненадолго под дождем.
Пусто. Деревянные и каменные скамьи, невысокие стены хоть и зеленеет подстриженный шарами кустарник, кажетсяглубокая осень. Несколько человек показались в стенном проеме, по форме Айю признал в них городскую стражу. Шедший впереди заметил его, поклонился, что-то сказал, и один из стражников нырнул назад, на улочку.
Пойдем, сказал Айю слуге. Поравнявшись со стражниками, чуть кивнул имон был со всеми приветлив. Ощутить удар в горло успел, но не понял, что это был нож; лезвие глубоко вошло под подбородок, тяжелое большое тело, оседая, потянуло убийцу за собой. Слуга успел издать короткий невнятный звук, и лег рядом с хозяином, будто по своей воле. Дождь понемногу размывал струйки крови по краю дворика.
В этот день была убита часть городской стражи, из тех, кого заговорщики посчитали негодными для склонения на свою сторону. Солдаты Атоги еще не подошли, но заранее присланные в Осорэи люди заняли Палаты управления, арестовали мужчин из верных Дому Таэна семей, ворвались и обыскали жилища обоих братьев и вынесли бумаги, какие нашли. При этом погибли несколько слуг Дома, до последнего защищавших хозяйское имущество. Если не считать их и городских стражников, жертв оказалось немного. К вечеру в Осорэи вернулся Суро, промокший и от этого злой, несмотря на удачный исход задуманного.
Большинство горожан в эти часы не поняли и не заметили ничего, сидя под защитой крыш и стен, разве что пробегающие по улицам отряды стражи или же просто группы каких-то неприметно одетых людей вызывали удивление и некоторый страх. Кто они, что им надо?
Даже торговцы в лавках, скучающие при малом числе покупателей, поначалу ничего не прознали, а уж они-то собирали все слухи.
Все вопросы откладывали на потом, сперва должен был кончиться дождь.
**
Лайэнэ со вчерашнего дня нездоровилось. Еще с детских лет ее училинедомогание ничего не значит, нужна веская причина, чтобы назваться больной. Гости хотят слышать песню, видеть танец, развлекаться искусной беседойуж на такое всегда должна быть способна, тем более это приносит деньги. А сейчас Микеро только взглянул на нее и заявилнечего делать возле Тайрену, иди отдыхай.
Небо ненадолго просветлело, отрада после ливней и мороси.
В сумрачной каменной клетушке сидеть не хотелось, и она бродила по храмовым дворикам, любуясь на ласточекперед очередным скорым дождем низко летают, и думала, что бы еще рассказать подопечному.
Сказкам ее тоже учили, но за долгие годы ни разу не пригодились они. А сейчас научилась переделывать в сказки любимые песни. Поначалу те, что содержали в себе историю, а потом воображение уносило дальше, и представлялось уже, что песню про лепестки или ласточек поет девушка, у которой была злая мачеха или жених-оборотень
Сюжеты повсюду, к чему ходить далеко? Вот за темно-синий подол ее юбки, непривычно-короткой, всего-то по щиколотку, зацепился маленький лист. Откуда он, ведь поблизости на дворе нет таких, с треугольными зубчиками? Верно, случайно принес на метле подметальщик, а то и один из монахов на своем одеянии Быть может, сей лист прилетел из далекой страны
Такие придумки увлекали ее саму, не только мальчика.
Так странно оказалось, тут Лайэнэ с Энори были похожи, только он сказок почти и вовсе не знал, но сочинял что-то свое, собирал воедино из слышанных полуобрывков. Знала: Тайрену пересказывал кое-что.
Досадно было в этом себе сознаваться, но, когда ушел страх перед бывшим возлюбленным и покровителем, Лайэнэ поняла, что немного скучает по свету, который он мог дарить говорят, есть в море хищные рыбы на дне, они огоньками заманивают добычу
Но неизвестно, придет ли еще Энори или нет, да и неважномальчику он обещал не вредить, а значит она больше здесь не нужна. И это бы хорошо, стосковалась по дому, изысканному убранству его и удобствам, и самой наконец хочется быть красивой и привлекать взгляды. Только ведь и привыкла к ребенку, и тонкая это, прозрачней паутины ниточка-связь с другим человеком
Громкие голоса и звон железа послышался ей. Насторожилась, и тут же себя успокоилаверно, медную посуду несут прислужники. Голоса звучали все громче, и она заторопилась к покоям мальчика, под конец бежала уже, спасибо хоть юбка служанки позволяла делать это быстрее.
Голоса стихли; она завернула за стену из плотного кустарника, и оторопела. Человек десять в темных доспехах стояли перед входом, поодаль толпились монахи. Знаков различия на головных повязках она не могла разглядеть сбоку и со спины, а сами повязки темно-синими были и темно-красными, из разных отрядов люди. Не земельная стража, не городская.
«Приехали за Тайрену», подумала былои узнала одного из воинов. Из подручных Макори, он никогда не служил Дому Таэна. Такой мелочи оказалось довольно, чтобы молодая женщина поняла.
Нельзя обнажать оружие на святой земле, но этот запрет нарушался не раз и не два за историю, даже монастыри уничтожали со всеми их обитателями. Еще век назад в Лощине погиб небольшой отряд, попавший в ловушку в междоусобицах. Правда, то было восточней Сейчас тамстела из белого камня.
Под сводами храма она бы чувствовала себя намного спокойней, и то, могут вывести силой. А тут и не храм даже, обиталище паломников и посвященных младшей ступени, еще не монахов.
Но саму ее пока еще не заметили, достаточно сделать шаг назад, и скроет листва. Только голос почудился, негромкий и немного усталый. «Когда-то ради нашей семьи верные люди отдавали жизни, но это время давно миновало. Разве что среди близких слуг еще найдутся такие» А потом ее песни и сказки, тут рассказанные, вспомнились. Мальчик уже потерял одного важного ему человека
Лайэнэ шагнула вперед, полностью показалась воинам.
А это еще что за пташка? спросил старший лениво, поворачиваясь к ней.
Словно похолодало в Лощине, зимой дохнуло.
Это в монастыре ее толком некому было узнать, достаточно ореховой краски, связанных в простой узел волос да простой одежды. Люди Суро отшельниками не слыли, и она раньше не стремилась прятаться, наоборотна многих праздниках сияла ее красота.
А значитшпионка, и не Дома Нэйтапредупредили бы о ней.
Когда-то слышала про застигнутую лесным пожаром рысь, как она спасалась, схватив своего детеныша в зубы. Вот и Лайэнэ сейчас окружает пламя, и она хотела бы подхватить на руки мальчика и умчаться неважно, что не родной ей.
Может ее и не убьют сразу, но уж точно не выпустят просто так.
Растерянно улыбаясь, Лайэнэ пошла вперед, чуть вжимая голову в плечи:
Что-то случилось, господа воины? Я нянька наследника
В нее всмотрелись, кивнули и довольно грубо отодвинули в сторону, один из солдат ухватил ее за запястье; рука была жесткой, край доспеха впечатался в кожу. Будет синяк, подумала молодая женщина. Забыла про это, когда у выхода нарисовались два силуэта, большой и маленький.
Врач выглядел очень плохобледный в зелень, и пошатывался. Видно, ему досталось. Охранников мальчика видно не было. Может, убили их, даже наверняка. Вон, сзади еще солдаты, и у одного сабля обнажена. А лекарь нужен живымраз уж решили забрать ребенка.
Глядя в одну точку, он с трудом одолел три ступеньки, которые обычно даже не замечал, спустился во двор.
За ним появился Тайрену. Он был испуган, и этого не скрывал, но держался лучше, чем иные взрослые. Заметив Лайэнэ, хотел было к ней подойти, но один из солдат ухватил его за плечо. Будто мальчишку на побегушках, тоскливо подумала Лайэнэ.
Нянька, твоя? грубо спросил главный среди солдат.
Моя, Тайрену так ответил, словно говорил «моя рука или нога. А Лайэнэ, бросив короткий взгляд, тут же еще ниже опустила голову. Пусть это сочтут страхом низкородной служанки
Микеро стал рядом с ней, одними губами подтвердил, что охранников в живых больше нет. И вновь Лайэнэ ощутила, как холодает воздухвот и она сама стала почти свидетельницей убийства в Лощине
До выхода всех троих довели вместе, там разделили; Лайэнэ оставили с мальчиком. Их обоих едва ли не впихнули в носилки; Тайрену сразу сжался в комочек, и вздрогнул, когда Лайэне дотронулась до него, желая ободрить. И глянул как в первый деньнастороженно, по-взрослому недобро. Потом, когда позади была часть пути, оттаял немного.
Чего они хотят? спросил почти жалобно.
Забрать власть у твоего отца.
Он был достаточно взрослым, чтобы это услышать.
А где мои люди?
Он не знает про охранников что ж, это и лучше. Ладно не на глазах все произошло, от такого Тэни мог и не оправиться. Но, спасибо, целы хоть они трое.
Остались в Лощине. Теперь другие будут тебя сторожитьвздохнула она. Хотела прибавить, что он ценный заложник, и бояться ему нечего, но слова, скорее всего даже правдивые, не шли с языка.
Носилки мерно колыхались. Раз не усадили в повозку, значит, везут куда-то недалеко, наверняка в одно из поместий Нэйта или их приближенных.
Молодая женщина немного успокоилась: раз не убили сразу, значит, Суро мальчик и вправду нужен живым, ну и няньку при нем могут оставить, хоть и, скорее всего, под чужим надзором. Главное себя не раскрыть. Трудно придется А еще она почти молилась, чтобы узнал Энори. Он не потерпит, чтобы кто-то протянул руки к его воспитаннику и, возможно, ей тоже поможет.
Подсказал бы еще кто, где он сейчас
Глава 10
В Сосновой работа кипела, созвалиа когда и согнали силоймужчин со всех окрестных деревенек. Некоторые ворчали: мол, вместо своих огородов заняты чужими стенами. Другие одергивали ихесли своим же защитникам не помогать, последние времена настанут. Третьи помалкивали, помня, что никого солдаты крепости не защитили. Были и те, кто думалотряд рухэй разбился об эти стены, не то шли бы себе дальше, жгли и грабили.
Так или иначе, сейчас здесь царило оживление, какого не было уже давно, а уж столько женщинстряпух и прачекв Сосновой и вовсе никогда не водилось. Завалы уже разобрали, теперь часть стен по сути возводили заново, как и большинство зданий внутри. Да раньше тут многое требовало ремонта. Крепость бы порадовалась преображению, случись оно по мирной причине.