Ка-Ян думал о том же, ему не было нужды в умении читать мысли.
У меня хорошая память, сказал Вэй-Ши ему лично. Я ожидал подобного и выучил все рисунки. А ты?
Застигнутый врасплох, Ка-Ян не сразу нашелся с ответом. Сказать «да»навлечь на себя подозрения, сказать «нет»выставить себя дураком, ведь именно он и срисовывал карты
Может быть увидев приметное место, я разберусь, наконец он сообразил, что ответить.
Разбираться ему не пришлось: на них напали под вечер, когда воздух был уже золотым, но времени до темноты оставалось довольно. И не в ельнике застали, где легко скрыться, где даже днем сумерки, а среди высоких кедров, стволами полыхавших, как свечи; и не было здесь почти никакого подлеска.
Ка-Ян не был в этот миг со всеми, волей командира он отошел в сторону, глянуть, нельзя ли здесь спуститься со склона. Нельзя, понял он, едва выйдя к обрыву; не было плавного спуска, граница между лесом и ущельем начиналась внезапно, и мощные корни торчали в воздухе, будто под ними внезапно исчезла земля. Внизу, на расстоянии шагов пятидесяти, не меньше, бурлила река.
Шум потока сперва заглушил лязг железа и крики; Ка-Ян обернулся, не то наконец разобрав их, не то от тяжелого взгляда в спину. Энорине ожидал, обрадовался емустоял невдалеке, у самого края обрыва, прислонившись к дереву, будто лишь на несколько мгновений приостановился. Но радость вмиг пригасла. Ка-Ян часто охотился в родных горах, и, рысь или волка заметив, сразу понимал, готово ли животное броситься. Сейчас вспомнил такие встречи. Сам не понял, с чего бы: ведь столько ночей сидели у одного костра. И снова ветер донес крики: молодой рухэйи рванулся было мимо бывшего проводника, на шум схватки.
Нет, сказал Энори, и тело перестало слушаться, ноги подогнулись, будто стали соломенными.
Ты слышишь?!
Пускай.
Что ты голос подвел. Не потому, что испугало поведение собственного тела, тем паче не вызывал страха человек напротив, неважно, владел ли он волшебной силой. Но предательстване ожидал.
Лучше не говори ничего, твои чувства мне и так понятны, закатное солнце высветлило глаза былого приятеля, сделало желтыми, как у рыси. И ветка колышется у лица: из-за движения тени то светлее оно, то темнее.
Ты их привел, сказал ординарец, и лишь после этого сам осозналэто правда.
Да, я.
Но зачем?
Они мне ближе, чем вы.
Слова эти неожиданно почти успокоили. Что ж это было не удивительно. Предавший один раз может предать и другой.
И что будешь делать?
Я сам не знаю, сказал Энори, будто пожаловался, Было уже два разаобрыв и человек, которого я не хотел убивать, но казалось нужно.
Тогда почему бы не дать мне пройти?
Он, кажется, даже обрадовался:
Что ж, хорошо. Если выберешь вернуться к своим, иди по этой тропинке. Но вряд ли ты выживешь, очень злы на вас люди, видно, он ощутил колебания Ка-Яна, прибавил:Если хочешь на волюпрыгай. В другую сторону краем обрыва я тебя не пущу.
Но тут высоко.
Высоко, и все же достаточно глубины, если на камни не попадешь. Умеешь плаватьвыберешься, или течение вынесет. Больше я ничего не могу предложить. И за нож не хватайся, посоветовал даже грустно, но почему-то Ка-Ян поверил, как верил ему всю дорогу, даже когда сомневались все остальные.
Не боишься, что я все расскажу? обронил он, ощущая, как ползет холодок по коже, и чувство это неожиданно придавало сил.
Было бы кому, отозвался Энори будто бы даже с укором. Крестьянам из деревенекнекто провел вас? Да и не поверят тебе, если даже дадут говорить.
Звон железа и крики вдалеке стихли. И не понятно ведь, чья победа Трусость выбирать или глупость?
Когда раздался плеск воды далеко внизу, человек сверху его бы не расслышал.
В схватке с рухэй погибли только двое солдат Хинаи, слишком уж неожиданным было нападение. Одним из погибших оказался тот парень, что спросил Энори про Сосновую; это сочли наказанием за непочтительность. Из рухэй живыми взяли одного, его хотели направить под охраной в Сосновую, но, когда его, привязанного к дереву, ненадолго оставили без присмотра, нашлинепонятно с чегоуже мертвым. Поэтому в крепость охранников отрядили сопровождать только Энорине как пленника, разумеется.
А он словно никак решиться не мог, ехать ли, но сотника больше убеждать не пытался. Тот, в свою очередь, тихонько наказал провожатымберегите, как свою душу.
Больше старый солдат сделать ничего не мог, и направился за остатками чужого отряда по второму пути.
Глава 9
Если взять большой мешок с камнями и сбросить пологим склоном, из которого торчат узловатые корни, а к мешку привязать человека, это и будет езда на лошади рысью. Майэрин сначала была уверена, что покалечится, потомчто умрет, а потом уже и рада бы умереть.
Через четверть часа, миновав окрестности Срединной, путники остановились и Рииши взял Майэрин себе в седло, второго коня оставил на смену.
Так хоть немного лучше будет. Ты прости, что не сразу, но тогда нас бы любой запомнил, сказал, оправдываясь, будто в чем виноват был.
Как вы на них ездите? спросила совершено разбитая девушка.
Я научу тебя потом. Тебе понравится, пообещал он, трогаясь с места.
«Если бы мы ехали шагом, никуда не спешили, и все было спокойно вокруг»
Тогда да, тогда сколько угодно. Можно было даже представить себя, скачущую во весь опор и смеющуюся, мол, догоняй! Ведь бывают и девушки-всадницы.
На этом оборвалась мысль, стало не до мечтаний.
Но почему-то даже эту скачку ни на что бы не променяла. Смотреть только вперед, словно вот-вот и доберутся, и руку его на талии чувствовать, остальное пустяки.
Служанка, приставленная к ней дядюшкой, в крепости отговаривала от побега. Ладно, муж ваш как хочет, помочь емудолг понятный, но вы-то! Сидите тихонечко, потом все уляжется, и вернетесь.
В ней не было почтительности, она служила не Майэрин, и, верно, проклинала новую госпожу за то, что по ее милости оказалась в центре переворота. И к Рииши у нее не было особого уважения, напротив, удивлялась, что Майэрин беспокоится, мечется пойманной рыбкой.
«Да вы, никак, его любите?»
«Не знаю. Но не хочу, чтобы с ним случилось что-то плохое».
Ни в какую из крепостей Ожерелья он, разумеется, не собирался. Но и речи быть не могло, чтобы скакать прямиком в Осорэи. Разве что он хотел бы лишиться жены.
Почти повисла на лошади, когда после короткого перерыва снова подсаживал ее, непонятно, как еще держится. Знал, что Майэрин трудно будет, но сам привык к седлу с ранней юности, и забыл уже, каково этосовсем новичкам. Краем глаза заметила его взгляд, попыталась улыбнуться. За что ей все это жила бы спокойно в любящей семье.
Куда эта дорога? спросила, когда выехали на тракт, мощеный булыжником. Не в Осорэи ли?
Туда, нам надо вернуться.
Нет, сказала Майэрин, ухватив повод, Ты же знаешь, что там скоро будет.
Вот я и хочу предупредить господина Айю, и остальных.
Тебя еще на воротах задержат, у Суро наверняка уже свои люди в городской страже. И ничего ты не сделаешь, даже если пропустят; предупредишь десяток человек, а большего не успеете.
Только не требуй от меня сидеть в стороне.
Я и не требую, но не равняй себя с голубями по скорости! Их у Суро довольно! И в этот раз тебя точно не выпустят, а мне она неожиданно разрыдалась. Рииши не привык иметь дело с женскими слезами, поначалу опешил, но потом понялкак же она устала и испугана. Жестоко и глупо теперь все время ждать от нее стойкости закаленного в боях ветерана!
Она промокнула глаза косой, выпавшей из прически.
Ты прости меня, сказал Рииши, Я совсем не этого хотел. А тебе в самом деле не нужно возвращаться, плохо будет в Осорэи. Куда тебя отвезти? Тут неподалеку есть поместье твоей родни или верных Дому людей?
Кто сейчас может поручиться за чужую верность, грустно сказала Майэрин, Отвези меня к Ольховому ручью, там живет двоюродная сестра отца, я ее очень люблю. И ее мужа, они хорошие.
Ольховый ручей, к счастью, был по дороге, хотя и несколько в стороне. Рииши терял два часа, но армия идет медленно, он все равно ее серьезно опережал. Если только заговорщики в самом Осорэи не убили своих противников исподтишка.
Поместье оказалось уютным, как, похоже, у всех Аэмара, и маленьким. Беглецов встретили испуганно, однако довольно радушно. Тетушка просто хлопотала, а ее муж словно бы что-то решал. И, кажется, удивлен был таким визитом, но не тем, что случилось в Срединной.
Передать им девушку и сразу умчаться Рииши мог, но не стоило так поступать с возможными союзниками. Пришлось все рассказать, и снова потерять время. Кожей чувствовал, как оно уходит, царапая когтистыми лапками на прощание.
Муж тетушки Майэрин наружность имел очень располагающую, а голос еще более приятный, такой доверительный. И этим голосом он принялся объяснять гостю, что самоубийство лучше будет совершить тут, в садике, под красивыми глициниями, а не мчаться для этого в Осорэи.
Я наслышан о любви к вам городской стражи. Но за несколько месяцев там должны были произойти переменыНэйта не любят оставлять за спиной людей с оружием, говорил он. А Рииши ощутил одновременно ярость и стыд: кто-то посмел усомниться в верности его недавних подчиненных! И он сам хорош отошел от дел стражи, отдал всё в чужие руки, да не своего ставленника. Отец бы не поступил так, он бы приглядывал
Собеседник довольно кивнул, поняв, что его довод услышан, и привел новый: стражников мало, для армии они, даже верные, не противники. А большинство горожан попросту затаятся, им нет резона выступать, когда два высших Дома делят власть. Их можно было бы поднять за генерала, за его род, но делать это нужно было раньшеи умеючи.
Нет смысла сейчас возвращаться, продолжал онровно, почти по-домашнему, будто в задушевной дружеской беседе. Вы сможете, вероятно, кого-то спасти. Но тогда Дом Нара и верные ему семьи окажутся втянуты в военный конфликт. И за нескольких спасенных впоследствии придется отдать больше жизней. Если же вы пока останетесь в сторонепока, обратите внимание! то переговоры возможны.
Рииши несколько раз порывался встать, попрощаться, но не мог. Уважение к старшим пересиливало. И этот родственник Аэмараон носил другую фамилиюв самом деле казался искренним и обеспокоенным.
Время уходило, а вынужден был тратить его на разговоры.
Правда, будет невероятно глупо вырваться из ловушки, самому прибежать в другую и еще дверцу захлопнуть. Обидно как-то. Вы это поймете потом, когда стук этой дверцы услышите. Очень горько будет. Суро не простит пошедших против него, заверил мужчина. Поняв, что договориться с вами не выйдет, попытается теперь получить силой все, что нужно, и потом уж не пожалеет. Я не пугаю, Небеса упаси. Не в свое дело лезу, возможно. Но когда видишь совсем еще молодую жизнь, висящую на волоске, помочь очень хочется. И Майэрин жаль, для нее это едва ли не хуже.
Майэринона присутствовала при разговоре, сидела, до глаз завернувшись в накидку из тонкой шерстипочему-то порозовела вся, даже руки.
Подумайте, заключил хозяин. От честного и порывистого молодого человека, отвечающего лишь за себя, резонно ждать таких же поступкови, к сожалению, необдуманных. Но главе Дома, к которому тянутся многие ниточки, вероятно, стоит учитывать этих многих.
Сад служил приютом для светлячков: одни, зеленые, сидели неподвижно на травинках и ветках, другие, золотистые, порхали, заполняя собой ночь. Майэрин любовалась ими; дома, в Осорэи, они почему-то были нечастыми гостями. А тутсловно на небо попала, или в пруд, где отражается небо. Наверное, все-таки в пруд, ведь нечем дышать.
А где-то там, среди темных холмов, одинокий всадник
Протянула руку, поймала живую искорку. Говорят, с их помощью влюбленные обмениваются посланиями, особенно те, кому запрещают видеться Майэрин разжала пальцы. У нее другая история, и все равно нет смысла в послании. И уже сказано обо всем.
Тетушка подошла неслышно, легкой рукой обняла за плечи.
Не плачь, девочка. В смутные времена для нас только таклибо уважать своего мужчину и постоянно за него опасаться, либо считать его человеком никчемным. Иное бывает, но редко
Проскакав с четверть часа, Рииши остановил коня на дорожной развилке, одна дорога вела в Осорэи, другаяв долину предместий. В кустах по обе стороны мерцали огни светлячков, словно множество глаз хищников, наблюдающих за ним. И ни души больше, самое время и место обдумать все еще раз.
В Осорэи находилась сейчас его мать, самый родной человек. Женщин обычно и при мятеже не трогали, но и доли такой возможности нельзя оставлять. А Суро уже показал себя готовым на жесткие меры, иначе по-другому обошелся бы и с офицерами Срединной, и с ним самим.
Но именно ради матери ему и нельзя возвращаться. Если вдруг их захватят обоих, он будет мягче шелковых волокон в руках заговорщиков.
Но он себе не простит, если спрячется
Раздумье длилось недолготронув повод, направил коня по одной из дорог.
**
Закончив укладывать черепицу, Лиани спрыгнул с крыши пристроя на приставленную телегу, а с нее на землю. Время обеда подошло, гонг низко пропел, по двору уже тянулась вереница монахов, а к другому входу собирались беженцы и паломники, которым война помешала вернуться домой. Нээле разглядывала их, будто и цепочка фигур в коричневом, и отдельные пестрые силуэты были ей в новинку, словнои не успела привыкнуть. А что делать, если Лиани сам не смотрел ни на что, кроме работы, а свой интерес к миру словно ей передал?
У него все ладилосьза дерево ли брался, за железо или вот за черепицу, как сейчас. Нээле поклясться была готова, что многое он делал впервые. В земельной страже не надобно, оружейники и воины крепости тоже другим заняты. А дома в детстве его вряд ли учили ремеслам.
Отряхнул глиняную пыль со штанов и рубахи, бросил короткий взгляд в сторону главного здания.
Три дня уже так неспешны. По небесным часам живут, не по земным.
Такого не было никогда, а ты хочешь, чтобы они вмиг приняли решение, укорила его Нээле.
А если так и не примут?
Тогда ничего. Что будешь делать? спросила, помедлив.
Может, вернусь в Сосновую. А может, уеду на север.
Добавил с тихой злостью, склоняясь над бочкой с водой, плеснул на лицо:
Я ему все равно не противник. Да и где он, еще здесь или уже в горах Юсен, помогает обрушить очередную крепость?
Вы могли ошибиться, возразила девушка, Тварь из пояса кто она, чтобы знатьи чтобы ей верить?
Мы ошибиться могли. Но слишком уж сложно для вымысла. И для нежитией не придумать подобную байку, такими движет одно желаниесожрать кого-нибудь.
Я видела тори-ай, как и ты, невольно вздрогнув, возразила девушка. Ловушку они нам с Тайлин расставили, это было разумно
И продолжила о менее страшном:
Ты ведь егоЭнориникогда раньше не встречал. А по описанию это может быть кто угодно, хотя бы колдун рухэй.
Тебе так важно, чтобы это не оказался он?
С чего бы? а ведь он не знает, что на самом деле произошло между ней и Энори Вновь неуютно стало, вспомнила зимнее бегство. Тогда она подозревала все же, что перед ней выходец из мира мертвых как в холмах год назад.
Но так или иначе, пока мы должны ждать, сказала поспешно. Если уж монахам Небеса еще не дали ответ
Здесь у всех много слов о развилках судьбы, о воле Небес, но пока я не видел действий, ответил Лиани довольно резко, и сам это заметил:
Ты прости, я тут места себе не нахожупод замком и то спокойнее было. Но я не должен так с тобой говорить.
Осторожно коснулся ее запястья, словно стрекозу снимал с листа осоки; от воды пальцы у него были холодными, Нээле вздрогнула.
Будто ты меня опасаешься, отметил он с грустным недоумением.
Нет, не то, запнулась, не зная, как объяснить. Тебе я доверяю больше, чем кому бы то ни было из людей.
И как не доверять, после его возвращения в город ради ее спасения, той безумной зимней скачки, той ночи в святилище, когда не знали, будут ли живы к утру.
Я знаю, что изменился, сказал он. Порой кажется, что на мне проклятье какое-то. Должен был умереть много раз, но всегда умирали другие. Чем больше грозит мне опасность, тем больше жертв как будто иначе меня никак не спасти. Рад бы прервать эту цепочку, но не могу. Не своими же руками это делать.
Ты можешь обрести покой здесь