Он поворачивается ко мне лицом.
Я всегда буду с тобой; куда бы ты ни пошел, я за тобой, всегда. Потому что я не хочу быть нигде больше. Если ты пойдешь к Меркури, значит, и я пойду к ней. Если захочешь, чтобы я помог тебе освободить Анну-Лизу, я помогу.
Я смотрю ему в глаза и вижу, как он сердится.
Спасибо. Кажется, я в первый раз благодарю Габриэля, но я знаю, что ему не нужна моя благодарность; ничего такого ему не нужно.
Предложение
У меня есть одно предложение. С этого замечания Ван началась наша замысловатая вечерняя трапеза; еда уже почти подошла к концу, а мы так ничего больше и не услышали.
Ван сидит во главе стола, я слева от нее, а Габриэль напротив меня. Мы провели вместе весь день: ели, купались, загорали и время от времени ссорились. Габриэль говорит, что мы сейчас в отпуске, как фейны, и что фейны проводят свои отпуска именно так. Ссорились мы не из-за Анны-Лизы, о ней мы больше не говорили. Мы спорили о том, кто из нас бегает быстрее (я, причем на целую милю, но Габриэль доказывал, что это он выигрывал каждый наш забег, применяя к себе какую-то сложную систему вычисления гандикапа, подходящую для тел фейнов), кто дальше проплывет под водой (снова я, на пятьдесят метров, однако гандикап в очередной раз выявил мое отставание), кто быстрее лазает (здесь в саду есть стена для лазания куда же уважающему себя наркобарону без нее и уж тут Габриэль выигрывает у меня вчистую, а пересчет наших результатов по системе гандикапа и вовсе низводит меня до скорости улитки). Мы много едим и много говорим о еде: например, во что лучше макать круассан в кофе или в горячий шоколад, что вкуснее хлеб с арахисовым маслом или шоколадным спредом, чипсы с майонезом или кетчупом, и так далее в том же духе. Я понимаю, как сильно я по нему скучал. Он отличная компания для отпуска, но, похоже, наш отдых подошел к концу.
Ужин торжественный, с хрусталем, с множеством ножей и вилок, со свечами, хотя я одет по-прежнему. Ван великолепна в безукоризненном костюме сливочного цвета, а Габриэль принарядился в то, что нашел в доме. Они с Ван здорово смотрятся рядом. А вот Несбит далеко не так хорош собой и одет в свою обычную черную одежду. Он повар и официант в одном лице и, должен признать, очень хорош в обоих качествах. Вообще, если подумать, он прямо на все руки мастер: и готовить, и чай подавать, и следы заметать, и Охотников душить. Да, помощник у Ван из самых лучших.
На первое был суп, на второе ягненок, но десерта не подали.
Мы и сами сладкие, зачем нам еще сладкое, прокомментировала эту недостачу Ван. Теперь она отправляет Несбита за кофе.
Он забирает мою тарелку, и я не могу побороть искушение сказать:
Я грозился отрезать Несбиту язык, если он не назовет мне имя своего босса.
Ван даже не поворачивается в мою сторону, так и продолжает смотреть вслед Несбиту, который удаляется со стопкой тарелок.
Несбит все сделал правильно. И я рада, что ты тоже так поступил. Слегка замявшись, она оглядывается на дверь, за которой скрылся Несбит. Мы с Несбитом старые друзья, и хотя моя жизнь несомненно стала бы куда более спокойной, лишись он в один прекрасный день языка, однако с языком он все же полезнее.
Я так и не могу понять, что их связывает. Ван говорит, что они с Несбитом старые друзья, а сама выглядит моей ровесницей, хотя ведет себя так, словно живет уже целую вечность. И вообще они с Несбитом напоминают слугу и хозяйку, которые вместе уже не один десяток лет.
Я говорю:
Несбит сказал, что вы эксперт по части снадобий.
Очень мило с его стороны. Да, я действительно предпочитаю снадобья. И уж точно никогда не стала бы прибегать к такому грубому орудию, как нож, для удаления языка. Снадобья действуют точнее и разнообразнее, чем любой клинок. К примеру, стоит мне поместить, скажем, на твой язык одну каплю некоего снадобья, и ты с удовольствием съешь его я имею в виду язык.
Никогда о таком не слышал. А моя бабушка тоже знала толк в снадобьях.
Полагаю, ты говоришь сейчас о бабушке по Белой линии своего родства? Ван не ждет от меня подтверждения и продолжает: Большинство Белых Ведьм не имеют и понятия об истинной силе снадобий Черных Ведьм. Способы применения снадобий бесконечны, а их могущество безгранично. По моему скромному мнению, они есть самое мощное из средств воздействия.
И как, вы уже к нему прибегали? Заставляли кого-нибудь съесть свой язык?
Ван едва заметно пожимает плечами.
У меня осталось мало врагов; я почти со всеми разобралась.
Несбит вернулся, он собирает оставшиеся блюда и тарелки и, громоздя их одно на другое, говорит:
Расскажите им о снадобье для тех, кто не платит долги. И ухмыляется мне и Габриэлю. Ребята, я отрабатываю свою кормежку. Пора и вам подумать о том же.
Не думаю, что это подходящая тема для послеобеденного разговора, отвечает Ван. Хотя средство действительно очень эффективное.
Мне кажется, Габриэль уже отблагодарил вас за помощь, говорю я.
Да. В целом я склонна думать, что мы все чисты друг перед другом. Габриэль жив и здоров, а я получила обещанную половинку амулета. Габриэль проявил терпение и такт: идеальный гость и такой же пациент. Да и у тебя, Натан, есть свой шарм.
Да ну? Не могу поверить, чтобы Ван видела во мне что-то похожее. Я смотрю на Габриэля, тот ухмыляется без сомнения, замечанию насчет моего шарма, и говорю Ван: Мы уходим завтра.
Ну, это вам решать.
Вот именно.
Могу ли я поинтересоваться вашими дальнейшими планами?
Можете интересоваться всем, чем захотите.
Полагаю, вы намерены разыскать Меркури и устроить побег твоей подруге Анне-Лизе. Достойное применение силам юноши, ослепленного любовью. Она улыбается мне и, не стирая с лица улыбки, поворачивается к Габриэлю.
Я не ослеплен любовью.
Нет. Конечно же, нет, говорит Ван. Но миссия все равно достойная.
Несбит вносит кофейник и ставит его прямо на середину стола, между всеми нами. Ван продолжает.
Несправедливо, что я знаю ваши планы, а вы не знаете моих. А я превыше всего ценю справедливость. Она подает Несбиту знак наливать кофе. У меня тоже есть миссия, своего рода.
Найти вторую половину амулета? спрашиваю я.
Ван покачивает головой:
Да, надеюсь, что со временем мне удастся сделать и это, однако в данный момент у меня совсем иная задача первостепенной важности.
И какая же?
С тех пор как ты, Натан, покинул мир Белых Ведьм, там многое изменилось. Прежнего Предводителя Совета, Глорию Гудейл, подсидели и выжили с должности. Сол ОБрайен воспользовался твоим побегом из здания Совета для того, чтобы ускорить ее падение. Ни один пленник никогда еще оттуда не убегал, а ты не просто пленник, ты сын Маркуса. Твой побег был событием столь же беспрецедентным, сколь и непростительным.
Но ведь я был пленником самого Сола. По крайней мере, я всегда так считал.
Не важно, кто именно привез тебя туда и почему. Нанятые Советом сторожа не смогли тебя устеречь, а магия, охраняющая входы и выходы в здание, не смогла тебя в нем удержать. А ведь все это здание, стража, заклинания сфера ответственности Главы Совета. И Глория взяла на себя всю вину, а уж Сол расстарался, чтобы мало ей не показалось.
То-то у меня всегда было такое чувство, что мой побег дался мне как-то уж очень легко. По крайней мере, никто меня не удерживал.
Мои источники утверждают, что Сол сам дал тебе уйти. Хотя не все получилось так, как он планировал. Он хотел, чтобы тебе сначала отрезали палец и закупорили его в ведовскую бутылку. В их намерения входило заставить тебя убить своего отца, а потом разделаться и с тобой тоже. Но, как я вижу, все пальцы у тебя пока на месте. Она поводит рукой с сигаретой в сторону моей руки, лежащей на скатерти. Тем не менее твой побег все же сослужил Солу хорошую службу. Он помог ему свалить Глорию и самому встать во главе Совета.
Так, значит, теперь Советом управляет один мужчина, а Охотниками другой? Наверное, впервые за всю историю. Вряд ли Белым Ведьмам это понравится.
Ты прав. Женщины, как правило, обладают куда более сильным даром, чем мужчины. Вы с Габриэлем в этом смысле счастливые исключения. Тут Несбит пытается напомнить о себе громким кхеканьем, но Ван на него даже не смотрит. В общем, обычно мужчины не занимают оба эти ключевых поста одновременно. Кстати, Клею от тебя тоже не поздоровилось. Сколько Белых Ведьм расстались с жизнью, охраняя Фэйрборн, а нож украли у него, да еще в его дежурство, причем сам он не получил и царапины. Многие стали требовать, чтобы он ушел, и ему пришлось подчиниться.