Да, я слышу.
Он встал.
Мы сидели на корточках за спинкой широкой скамейки. Отсюда была хорошо видна та, на которой сидел Степанов. А теперь, когда он встал и отошёл чуть в сторону, то оказался под ярким светом фонаря.
Небольшой микроавтобус остановился метрах в десяти от топтавшегося на месте Степанова. Дверь долго не открывалась, но Александр Сергеевич не подходил ближе. Похоже, он сильно нервничал, ожидая дальнейшего развития событий.
Чего медлят! раздражённо сказал Димон. Давайте, не тормозите.
Посмотри на номер.
Грязью замазали.
Неспроста.
Степанов мог бы сам к ним подойти.
Значит, не может.
Послышался негромкий сигнал, и почти сразу открылась задняя дверь. Из микроавтобуса вышла высокая женщина в обтягивающих кожаных брюках и куртке. На ногах у неё были чёрные кожаные сапоги на высокой шпильке. Глаза скрывались за тёмными очками, на лоб падала длинная чёлка.
Она тебе никого не напоминает, Глебыч?
Нет.
Подумай хорошенько. Чем-то смахивает на женщину-кошку.
Я засмеялся.
Есть немного.
При виде женщины Степанов сделал шаг вперёд, но она быстро вытянула руку, тем самым предупреждая, чтобы он оставался на месте. Решительным шагом она приблизилась к нему, и они, не сговариваясь, отошли к скамейке.
Услышать бы, о чём они говорят.
Говорит в основном она, Степанов только кивает. Димон, он свёрток достаёт.
Ты был прав.
Взяв у Степанов свёрток, женщина протянула ему что-то взамен. Мы не разглядели, что именно. Александр Сергеевич заулыбался, сунул руку в карман и чуть склонил голову.
Женщина развернулась, сделала шаг по направлению к микроавтобусу, и вдруг обернулась к Степанову, вытянула правую руку. В руке у неё был пистолет.
Глебыч!
Димон, тише.
Пистолет!
Не ори.
Измена!
Степанов не успел сказать ни слова. Женщина нажала на курок. Раздался негромкий выстрел. Александр Сергеевич замертво рухнул на асфальт.
Мы с Димоном сидели, боясь пошевелиться. При каждом выдохе у меня из горла вырывался свист, мне казалось, женщина в тёмных очках его обязательно услышит, и тогда нам конец.
Едва Степанов упал, из микроавтобуса выскочили два крепких мужика. Подхватив Александра Сергеевича, словно тот был большой плюшевой игрушкой, они бросили тело в салон и с шумом захлопнули двери.
Микроавтобус сорвался с места.
Глава четвертая
Командировка в Тюмень
Утром, посовещавшись, мы решили пойти к Ольге Евгеньевне. Она жена, точнее, уже вдова Степанова, она должна узнать о несчастье первой.
Наверняка тревогу забила, предположил Димон.
А мне Машку жалко, Алиса сидела в кресле, прижимая к груди подушку. Рассказ о нашей ночной вылазке произвёл на неё настолько сильное впечатление, что Люське пришлось отпаивать её валерианкой.
Идти всем вместе не имеет смысла.
Я и не собиралась никуда идти, Алиса поёжилась. Вообще на улицу теперь выходить страшно.
Пойдём мы с Глебычем, вы дома оставайтесь.
Дим, а есть смысл идти к Степановой? Как вы ей обо всём расскажете?
Как-нибудь придётся.
Не представляю себе этого разговора. Я бы слова вымолвить не смогла. Глеб, наверное, вам лучше сразу в полицию пойти.
Я думал об этом, но тогда они ломанутся к Ольге Евгеньевне. Такой же удар, только эффект окажется намного сильнее. Нет, пусть узнает правду от нас, а не от полиции.
Ну, смотрите сами, Люська пожала плечами. Что же с Машкой будет?
Повисла пауза.
Глебыч, срываемся, сказал Димон. Десять часов. Пора.
На этаже Степановых мы остановились, посмотрели друг на друга, помолчали. Слова казались лишними. У меня сильно билось сердце, вспотели ладони, было трудно глотать. Вот сейчас мы подойдём к двери, позвоним и будем ждать, когда откроют. А потом? С чего начинать, как сказать об этом Ольге Евгеньевне?
Димон, я не могу.
Я тоже.
Голова разболелась.
Слушай, Глебыч, рванём в отделение. Люська была права. Узнав о смерти мужа, Степанова запаникует, с ней истерика случится, придётся ещё врача вызывать.
Тут щелкнул замок, и дверь Степановых распахнулась. Я посмотрел на Димона, он прошептал одними губами:
Мы по-па-ли.
Ольга Евгеньевна подошла к лифту.
Здравствуйте, поздоровался я.
Здрасьте, кивнул Димон.
Привет, мальчишки. Ждёте кого-нибудь?
Нет да А Маша дома? ляпнул Димон.
Машка минут пятнадцать назад ушла. По-моему, к Рите. Позвоните ей.
Ага, позвоним.
Лифт открылся, Степанова шагнула в кабинку.
Ольга Евгеньевна, подождите, крикнул я.
Глебыч, не надо, замотал головой Димон.
Было поздно. Я решился. Хватит тянуть резину, в конце концов, мы не из института благородных девиц. Пришли поговорить со Степановой, значит, надо поговорить.
Мы к вам пришли, сказал я, когда Ольга Евгеньевна вышла из лифта.
Слушаю вас.
Речь пойдёт об Александре Сергеевиче.
Я обратил внимание, что Ольга Евгеньевна сильно сжала ручки сумки. Глаза слегка округлились, и, как мне показалась, она занервничала.
Говори.
Лучше в квартире.
Глеб, а твой разговор не потерпит до обеда?
Нет, Ольга Евгеньевна.
Громко выдохнув, Степанова открыла дверь, пропустила нас в дом и, скинув туфли, кивнула в сторону кухни.
Только в темпе, через сорок минут мне надо быть у портнихи.
Вряд ли вам удастся сегодня встретиться с портнихой, сказал Димон так мрачно, что Степанова резко села на табуретку.
Почему ты так говоришь?
Ольга Евгеньевна, видите ли вчера ночью
Сегодня ночью, поправил меня Димон.
Да, сегодня ночью мы видели на улице Александра Сергеевича Он
Ольга Евгеньевна запротестовала:
Глеб, вчера утром Саша улетел в командировку. В Тюмень. Вы не могли видеть его ночью.
Как в Тюмень? Вы уверены?
Ребят, ну что вы, в самом деле? Конечно, уверена.
А на чём он уехал?
Улетел на самолёте.
Это понятно, а до аэропорта как добирался?
Я вызывала такси.
Димон сглотнул и уставился на меня.
Глебыч, нам надо кое-что обсудить.
Подожди. Ольга Евгеньевна, но, может быть, Александр Сергеевич всё-таки не улетел?
Что значит, не улетел? Он уже отзвонился.
Из Тюмени?
Из Тюмени. Ребят, я не пойму, куда вы клоните?
Мы и сами ничего н понимаем. Димон встал и дёрнул меня за рукав:
Глебыч, уходим. Ольга Евгеньевна, извините нас.
В дверях я спросил:
А вы были дома вчера вечером?
И днём, и вечером, и даже ночью, улыбнулась Степанова.
Это был финиш. Мы с Димоном вышли на лестничную площадку и начали спускаться по лестнице. Ноги не сгибались, я шёл, как несмазанный робот.
Такая фигня, Глебыч! Мы пришли сообщить ей, что она стала вдовой, а она огорошила нас этой Тюменью.
Димон, это нереально. Степанов не мог улететь вчера утром. Мы же его видели!
Димон кивнул:
Видели.
Это был он. Не его двойник, не клон, не призрак, а сам Александр Степанов. Я собственными глазами видел, как он вышел из подъезда, открыл свою машину, возился с пакетом, а потом рванул в супермаркет.
Но Ольга
Да врёт она! Не было никакой Тюмени. Понимаешь, не было!
Но зачем, Глебыч?
Ты не догадываешься?
Нет.
Димон, звучит это, конечно, жёстко, но а вдруг она заодно с теми людьми?
С той женщиной, которая стреляла в Степанова?
Ну да.
Не-е, Глебыч.
Почему нет? Ты же слышал, по её словам, муж в Тюмени. Он убит, а она твердит о командировке. Зачем она это делает? Ответ очевиденчтобы не поднимать волну. Никакой шумихи, никаких слухов об исчезновении человека, никакой полиции. Всё чинно, благородно. Степанов свалил в командировку и может пробыть там хоть месяц, хоть полтора.
А дальше?
Не знаю. Но пока у неё огромное преимуществофора во времени.
Ты думаешь, та тётка в очкахкиллерша?
Совсем наоборот. Киллерша не действовала бы так, как поступила она. Не забывай о беготне Степанова по супермаркету, о поисках свёртка. Свёртоквот в чём дело. Баба его получила и пустила Александру Сергеевичу пулю в лоб.
Тут без вариантов. Ну, а Ольга Евгеньевна каким боком здесь замешана?
Мне нечего было ответить.
И в полицию не сунешься, негодовал Димон. Что мы им предъявим? Расскажем, как ночью в Степанова стреляла женщина-кошка? Ха!
Вот именноха. Они к Ольге придут, а она им про командировку в Тюмень скажет. И будем мы выглядеть полными идиотами.
Хотя есть ещё охранник в супермаркете и кассирша. Они наверняка запомнили Степанова. Что если поговорить с ними?
Бесполезно. Сами они в полицию не пойдут, а для того чтобы полиция пришла к ним, необходимо заявление об исчезновении Степанова. Заяву может написать только жена. А здесь засада.
Что ты предлагаешь?
Для начала хорошенько проветрить голову. Пошли к девчонкам.
Глебыч, а ведь с Комаром могли расправиться так же, как со Степановым.
Чёрт! я остановился.
Ты чего?
Мы сказали ей, что видели Степанова ночью. Если она в курсе событий, а она, конечно же, в курсе, мы выдали себя, Димон.
Я об этом не подумал. Ты считаешь, она может принять меры?
Кто её знает. Надо держать ухо востро.
Мог бы не предупреждать.
***
В воскресенье утром Ольга Евгеньевна с Машей уехали в Пермь, якобы к внезапно заболевшей бабушке. Об этом я узнал вечером от их соседки, словоохотливой пенсионерки бабы Лены.
С двумя чемоданами в такси садились, рассказывала баба Лена. И сумка огромная. Оля сказала, мать совсем плоха. Вот дела-то какие невесёлые.
Смылась с места преступления, заявил Димон, когда мы поздно вечером собрались в моей комнате.
Но зачем она Машку с собой взяла? удивилась Алиса.
А что её одну здесь оставлять?
Но если заболевшая бабушкамиф, то куда они ломанулись? И чем Степанова мотивировала необходимость внезапного отъезда?
Люсь, я не ясновидящий.
Что у нас остаётся? Ровным счётом ничего. Комар пропал. Степанова застрелили. Ольга, которая явно что-то скрывает, скрылась вместе с дочерью в неизвестном направлении.
Тупичок, протянул Димон.
Должен быть выход. Маленькая дверка, окошко или, на худой конец, неприметная лазейка. Безвыходных ситуаций не бывает.
Глебыч, ты говоришь как психоаналитик. Всё это ерунда! Безвыходных ситуаций полно. И люди сталкиваются с ними ежедневно, тыкаются носом в каменную стену, ничего не в силах изменить.
Значит, и мы потыкаемся. Я чувствую, в ближайшее время что-то произойдёт. Появится какая-нибудь ниточка.
Интуиция тебе нашёптывает? съязвила Люська.
А хоть бы и она.
Ну-ну. Посмотрим, что из этого получится.
Минут через двадцать, когда Алиса с Димоном собирались уходить, я вдруг вспомнил, что завтра у нас контра по химии.
Прорвёмся, отмахнулся Димон. Главное шоколадку не забыть взять.
Собираешься угостить химозу? прыснула Люська. Она сладкого не естбережёт фигуру.
Чего там беречь-то? Кожа да кости.
Колись, зачем тебе шоколадка?
Для Маринки.
Так, это что-то новенькое. Теперь, пожалуйста, поподробней. И часто ты ей шоколадки покупаешь?
Перед контрами. Она списывать даёт. Свой четвертак я заработаю.
Смотри у меня, Люська показала Димону кулак. Не перекорми Маринку шоколадом, а то фингал заработаешь.
Все засмеялась, а из гостиной вышла пра.
Молодые люди, нельзя ли орать потише? Вы всё-таки в музее, а не в парке.
Люська засмеялась, Алиса улыбнулась, а Димон хмыкнул:
Слушайте, я так и не врубилсяваша пра приехала сюда лечиться или отдыхать?
Иди уже, Люська легонько стукнула Димона по лбу. Попрошу не издеваться над нашей пра. Ей, да будет вам известно, девяносто два года.
Иди ты! воскликнул я.
Это правда.
Откуда узнала?
Я сегодня паспорт её смотрела.
Неслабо, Димон почесал затылок. Девяносто два года! Держится для своего возраста огурцом.
А где ты её паспорт видела?
Из сумочки достала.
Не стыдно тебе по сумочкам долгожительниц шарить?
Глеб иди нафиг! Я имею право узнать, в каком году родилась мать моей бабушки.
Девяносто два! продолжал удивляться Димон. Беру свои слова обратно. В таком возрасте лучше путать квартиру с музеем или рестораном, чем лежать под капельницей и таращиться в потолок.
Да ну тебя, Димка. Алиса открыла дверь и вышла на площадку. Капельницу зачем-то вспомнил. Пока, ребят! Завтра в школе увидимся.
Глава пятая
Всего понемногу
На контре по химии нас с Димоном ждал полный облом. Маринка забила на химию и после пятого урока ушла домой, а плитка шоколада так и осталась лежать у Димона в рюкзаке. Переписав с доски задания, он безуспешно пытался решить хотя бы на тройку.
Мое положение оказалось таким же затруднительным. Перед уроком я встретился с Дроном из параллельного класса, и он дал мне шпору. У них контрольная была вчера, поэтому получив шпаргалку с решённым вторым вариантом, я уже приготовился списывать, но вдруг заметил, что задания на доске и задания в шпоре не совпадают. Это была измена. Не знаю, почему так получилось: то ли Дрон дал мне не ту шпору, то ли наша химичка что-то нахимичила, но факт остаётся фактом.
Димон, шпора левая!
А я вроде что-то решил. Два уравнения. Глянь, правильно?
Нашёл к кому обратиться, я краем глаза заглянул в листок Димона. Не-е, здесь точно не так.
Почему?
А где хлор?
Какой хлор?
Обыкновенный. В первой части уравнения у тебя есть хлор и он вступает во взаимодействие.
Ну!
Во второй части у тебя его почему-то уже нет. Он улетучился, что ли?
Ё-моё! Всё так круто было без него.
Ага. Круто для тебя, но не для хлора.
Нафига мы вообще химию учим? Зачем она мне нужна?
Это ты у химозы спроси.
Пока Димон зачёркивал свои каракули, я попытался решить уравнение. Решал, решал и вроде бы решил. Теперь бы ещё узнать, правильно или нет. А спросить не у кого. Впереди сидит Светка Парамонова, но в химии она понимает меньше моего. Сама уже два раза оборачивалась и шептала: «Глеб, ты что-нибудь решил?» Я мотал головой, Светка закатывала глаза и отворачивалась.
На соседнем ряду сидит Сонька Яковлеваотличница. Но характер у неё Из-за того что Сонька часто стучит на нас учителям, с ней мало кто общается. Сонька сама по себе, мы сами по себе. Зато о Яковлевой все дружно вспоминают на контрольных, когда времени до конца урока остаётся мало, а на парте лежит чистый лист. Тогда со всех концов слышен громкий шёпотвот как сейчас:
Сонь, это Миха. Сонь, дай списать второе уравнение.
Сонька, ты всё решила? Стасон тыкал Яковлеву ручкой в спину, нервно поглядывая на часы.
Сонька ехидно улыбалась, чувствуя себя хозяйкой положения. Списывать она даёт, но крайне редко и не всем. Я решил испытать судьбу.
Стас, Соньку позови.
Стасон снова ткнул Яковлеву ручкой.
Отстань, шикнула Сонька.
Тебя Глеб зовёт.
Сонька повернула голову.
Сонь, я скорчил гримасу и развёл руками, напиши, как решать третье и четвёртое уравнения.
Сонь, а мне первое, попросил Димон.
Соня кивнула и отвернулась.
Не понял, она согласилась, Глебыч?
Вроде да.
Не верится.
Сейчас узнаем.
Прошло две минуты, и Сонька передала через Стасона клочок бумаги. Стас развернул его и начал читать.
Стасон, давай сюда.
Это Димкин вариант, сказал он, бросив нам на парту скомканный лист.
Я поймал Сонин взгляд, и она знаком показала, что сейчас напишет мне решение двух уравнений.
Глебыч, она издевается.
Кто?
Сонька.
Чего она тебе написала?
Ответ: гидроксид натрия (раствор) и карбонат кальция (осадок).
Ну и?
Что и? Как это по-русски будет?
Ты даёшь, я взял лист и начал писать. Смотри сюда. Раствор гидроксида натриядва, натрий, О АШ плюс осадок карбоната кальциякальций, Ц О три.
Понял. Спасибо.
Вскоре Соня передала Стасону сложенный вчетверо тетрадный лист. И опять Стасон открыл его, прочитал и Вместо того чтобы отдать мне, начал переписывать решение.
Стас! Стас, не наглей.
Успеешь, Глеб.
Пять минут осталось.
Погодь.
Стасон, гони листок!
Ещё пару секунд.
Я уже собрался вырвать у Стасона листок и тут наткнулся взглядом на нашу химозу. Она стояла возле парты Яковлевой и смотрела на меня своим фирменным, как мы его называли, химическим взглядом.
Глеб, сколько можно вертеться? Почему ты ничего не пишешь?
Я пишу.
Урок заканчивается. Поторопись.
Химоза всё стояла у первой парты, Стасон самозабвенно списывал решённые Сонькой уравнения, а я, задыхаясь от злости, сжимал и разжимал кулаки. Это ж чистой воды подстава. Неужели Стасон думает, что ему это с рук сойдёт? Сейчас прозвенит звонок, и я Нет, устраивать разборку в школе не хочется. Разберусь со Стасоном на улице. Не первый раз он кинул мне подлянку, поэтому наверняка прекрасно понимает, что домой сегодня вернётся с фингалом.