НА СВОЕЙ ЗЕМЛЕ
От команды «Горца»
CatoldНе стреляйте в тапёра
Дункан Маклауд никогда не считал себя творческим человеком. Создание прекрасного он полагал уделом избранных и даже не пытался приблизиться к идеалу. То есть когда-то очень давно Дункан написал стихи. О любви, разумеется, чтобы произвести впечатление на одну даму. Впечатление он произвёл, но такое, что никогда больше стихов не слагал, а лет двадцать после того случая вообще шарахался от рифм.
Но Дункана охотно принимали практически в любом богемном обществе, потому что прекрасное он ценил искренне, любил громко восхищаться чужими успехами и никому не завидовал. И да, у него всегда можно было перехватить пару монет (частенько без отдачи) на развитие изящных искусств.
За четыреста лет Дункан собрал солидную статистику и пришёл к выводу, что, независимо от области применения талантов, у творцов есть два критических состояния: творческий запой и творческий застой. А вот какое из них хуже, он так и не понял, поскольку у всех оно проявлялось по-разному, но одинаково невыносимо. В промежутках же между этими двумя крайностямилюди как люди. Или Бессмертные как Бессмертные. Только у гениев типа Байрона крайности плавно переходили друг в друга без пауз. Но то случай совершенно особенный.
Дункан неторопливо размышлял обо всём этом под отрывистое бреньканье гитары: Джо Доусон настраивал инструмент и временами негромко мелодично матерился. Из бара Джо уже всех выгнал и запер дверь. Дункан остался на правах старинного друга, который многолетней практикой доказал, что гарантированно будет вести себя тихо. У Джо как раз сейчас шла острая фаза творческого запоя, и это надо было переждать. Потягивать пиво, не вылезая из-за стойки, и трепетно наблюдать, как рождается музыка. Угадывать и не угадать, какой она будет. Дункан обожал такие вечера, главное, попервам под горячую гитару не лезть. Потом, когда струны запоют, как шесть бешеных ведьм, будет уже всё равно, хоть колесом ходи. Но именно этот момент тонкой настройки
В дверь постучали. Джо зарычал. Гитара сфальшивила. Дункан торопливо выскользнул из своего укрытия и по стеночке промчался к источнику шума. Хоть бы не полиция. Её так просто не пошлёшь. Но это была не полиция. Чужое Присутствие закололо виски. Но и катану доставать не пришлось. Это был
Митос. В голосе Дункана радости звучало маловато, но визитёра неприветливым тоном смутить было сложно.
Маклауд, расплылся в самой широкой из фирменного набора улыбке Митос. Я тут мимо проходил, дай, думаю, загляну на огонёк, авось жареной картошечкой угостят
Желтоватые его совиные глаза смотрели так прямо, открыто и честно, что Дункан сразу понял: дело швах. Он втащил Митоса внутрь, защёлкнул задвижку двери.
Во что ты влип? шёпотом поинтересовался, загораживая щуплого приятеля плечом, чтобы до Джо долетало как можно меньше звуков.
Ну почему сразу влип?! Митос моментально подстроился и тоже перешёл на еле слышное шипение. Я что, не могу просто
Дункан сделал вид, что собирается выпереть его обратно на улицу. Тот, конечно, не поверил, но до объяснений снизошёл:
Ничего особенного. Один малёк задирался, а у меня совершенно никакого настроения драться. Ну и жрать хочу тоже.
К «малькам» по классификации Митоса относились Бессмертные, не разменявшие первый век. Дункан такого задиру просто отлупил бы для профилактики плоской стороной клинка, но Митос предпочитал уйти от любого поединка, даже если мог легко победить.
Из еды только пиво, прошипел Дункан, подталкивая чёртова непротивленца к стойке. И часа два молчим.
Непротивленец покладисто кивнул и просочился, куда сказано. Он уже сам понял, что происходит, и согласился, что дело серьёзное. Джо даже не повернулся в их сторону, но нервозное дребезжание сменилось быстрым перебором ладов. Митос обнаружил где-то под стойкой блюдечко с арахисом, уселся прямо на пол и расслабленно вытянул ноги в проход. Его пиво и орешки убывали абсолютно бесшумно. Дункан постарался вернуть себе философическое равновесие чувств.
Вечер незаметно сменялся ночью, аккорды становились всё заковыристее. Наконец Джо, сильно сутулясь, вытянул из гитары единственную ноту и замер, прислушиваясь к её отзвукам. Он напоминал одержимого. Маклауд перестал дышать. Вот сейчас, сейчас волшебство
Дверь взорвалась грохотом. Ритмом даже не пахло, сплошной нахальный напор.
Джо зыркнул налитым глазом и рявкнул невнятное, но страшное в сути своей ругательство. Дункан сам не понял, как очутился у двери. Знакомое покалывание, ну как же без этого?
Бар закрыт, сообщил он поверх цепочки как можно дружелюбнее и убедительнее. Несомненно, это был тот самый малёк, который оказался чуть сообразительнее и настырнее, чем рассчитывал Митос. В спину Дункана почти ощутимо упиралось молчание гитары. Рукоять катаны, казалось, сама нашла его ладонь.
Сопляк был ещё и изрядно пьян. Он осклабился и со словами: «И ты сгодишься!», перерубил цепочку очень недурным мечом. Такой же новодел, как и его хозяин, но сталь и заточка приличные.
Стараясь не думать, как всё плохо, Дункан сперва постарался вытеснить грубияна за порог, на опустевшую улицу, и запереть дверь, но сообразил, что шума от этого будет только больше. Отступил. Малёк радостно шагнул, прыгнул в ловушку, считая, что победа в кармане. Он был неплох, этот наглый пьяный мальчишка, и чем-то напоминал Ричи. Такого, пожалуй, не удалось бы просто отлупить. А убивать не хотелось. Митос принял боевую стойку, но вмешиваться не спешил. Зачем? У малька не было шансов, он уже и сам понял, что сильно зарвался, но спасительный страх на его лице сменился треклятым гибельным упрямством.
Брось оружие! крикнул Дункан, не особенно рассчитывая на результат, но всё-таки попробовать стоило.
Малёк ожидаемо запыхтел и усилил натиск. Но он уже выдыхался: скорость, привычная для Маклауда, для него была высоковата. Он швырнул табуретку, поддев её носком туфли, но, конечно, промазал. В Дункана промазал, а так, в целом, куда-то попал. Звон стекла заглушил звон стали. Джо орёт. Фу-ты, как неловко получилось, слово же дал, что всё будет тихо Если ещё чуть-чуть этого дурака вымотать, можно будет выбить
Хитроумным планам сбыться было не суждено. Негодующий вопль Митоса слился с приглушённым треском выстрелов. Мир вспыхнул, кувыркнулся через голову и пропал.
* * *
Гитара за стеной пела райской птицей. Ликование и восторг.
Митос закряхтел и отковырял себя от линолеума. Поскольку в баре Джо он знал все закутки, то и этот опознал без запинки. Кладовая. Вообще-то их было две, рядом. В одной хранились вёдра-тряпки и прочая санитарно-гигиеническая утварь, а во второйконсервы и продукты, не требующие холодильника. Ему досталась та, что с консервами. Угол коробки со шпротами в масле впивался в бок. Значит, вёдра слева.
Митос потряс головой, изгоняя шумы, неизбежные при возвращении. В левую стенку неуверенно поскреблись. Так и есть, Присутствие ощущалось чётко.
Мак? негромко позвал Митос и потеснил шпроты. Горестно обозрел испорченную рубашку.
Нет, застенчиво отозвались из тряпочной кладовки. Моё имя Горт, Дэн Горт.
Лучше бы ты, Дэнни, в спортзал сегодня сходил, с досадой сказал Митос, даже не думая представиться в ответ. Рубашку эту он любил, хорошая была рубашка.
Что это было?
Это было то, что когда старшие просят, надо молча отвалить. Джо, если пишет музыку, совсем дурной делается. Даже я не знал, что настолько дурной, потому что, в отличие от некоторых, у меня хватило ума не проверять.
Но он же человек. Смертный.
Ну и что? Конечно, смертный. Очень хороший человек, мы давно дружим.
Охренеть можно. Он точно твой друг?
Да.
Он в тебя выстрелил, я успел увидеть!
Он знает, кто такие Бессмертные. Мы ему мешали музыку писать. Он предупредил.
Но
Головой вертишь? Митосу разговор уже надоел. В животе требовательно забурчало. Вот и верти дальше. Шуметь не советую. Двери надёжные, сам проверял, так просто не выбьешь.
Дэн заткнулся, потрясённый, видимо, до глубины драчливой души. Гитара пела и плакала.
Митос нашёл на полке запасную поварскую куртку, обтёр подсыхающую кровь дырявой майкой и переоделся. Телефон в кармане брюк уцелел, и он набрал знакомый номер. Мак ответил сразу же.
Ты где?
Дункану достался малый зал для ВИП-персон. Залом это помещение назвать можно было только в порыве клинического тщеславия, но комнатка уж всяко побольше кладовки. И диван есть. Дункан тоже не был настроен на долгие беседы. Удостоверившись, что с приятелем всё в порядке, он нажал отбой.
А Митоса вдруг осенила идея. Он освободил от консервов несколько картонных коробок и свил из них вполне уютное гнездо. Полиэтиленовая плёнка с пузырьками, которой в узилище нашлось метров сто в рулоне, прекрасно сгодилась на матрас и подушку. Через пять минут перед Митосом стояли в ряд открытые жестянки с зелёным горошком, ананасами, ветчиной и какой-то шипучкой. Он, развалившись на импровизированном ложе, поочерёдно припадал к каждой банке, и лицо его светилось радостью бытия.
* * *
Дункан слушал гитару. Это было так прекрасно, что к горлу подкатывали слёзы. О пуле он уже почти забыл, остался только смутный зыбкий след с привкусом благодарности за то, что не надо убивать похожего на Ричи парня. Игра есть Игра, наверняка тот забияка уже брал головы, но думать о том не хотелось. Не сейчас. Гитара пела о прощении и любви ко всему живому, пела только для Дункана, и, чтобы не разрыдаться позорно, пришлось схватить катану. Музыка требовала работы обеих рук, и подходящий по размеру и весу предмет (декоративное что-то) занял место даги. Музыка вела, Дункан шёл за ней в привычном и всегда новом танце. Ради этого стоило жить вечно.
Он никогда не считал себя богемой, но разве так малоуметь ценить созданное другими?..
* * *
Джо Доусону было очень стыдно. Он сильно хромал и прятал глаза. Руки слегка тряслись от ночного перенапряжения, будто действительно с похмелья. За его плечом маячил мятый невыспавшийся малёк. Дэн Горт, надо полагать. Ему тоже было стыдно. Митос невозмутимо ждал.
Я не охотник за головами, пробурчал Дэн, глядя в пол. Но если после рома нечаянно выпью пива, то хоть тресни, а подраться надо. Уже и в кутузке за это пару раз сидел, но там без оружия было. Если бы Бессмертного не встретил, то и вчера бы мордобоем обошлось
Джо молча вздыхал, но с ним и так всё было ясно. Митос пожал плечами, и они втроём пошли выпускать Маклауда.
Да так и застыли на пороге.
Дункан в окровавленной футболке танцевал какую-то невероятную импровизацию. В правой его руке крутилась катана, а в левойобломок канделябра. Глаза его были прикрыты, словно в экстазе, а каждый шаг, каждый выпад был нотой в мелодии, которую сочинил этой ночью хромой Джо Доусон, отставной морпех, Наблюдатель и блюзмен.
Вот это я понимаютворческая натура, восхищённо пробормотал Дэн Горт.
И с ним никто не собирался спорить.
ElpisNПремьера
«Не понимаю, почему это снова должен делать я. Чёртов Маклауд, тебе нужно лучше заботиться о своих друзьях. И объяснять им некоторые неприятные моменты нашей жизни тоже должен ты. Не я. Ладно, будешь мне должен».
Клаудиа, а давайте посмотрим на случившееся с другой стороны. Вы музыкант, поэтому представьте, что у вас премьера, к которой вы долго и тщательно готовились. Нет, вы не могли не выступитьу вас долгосрочный контракт. Вечный. Скажу как человек, кое-что понимающий в этом деле: у вас получилось, премьера вышла достойной.
«Боги, как же я ненавижу женские слёзы».
С первой взятой головой вас, Клаудиа.
Йоханнес Фрёйдендаль(Johannes Freudendahl)Женева
Женева, июнь 1996
Она потеряла туфельку и, точно Золушка, побежала полубосой ночными улицами, не имея времени даже избавиться от второй туфли.
Дьявол! Ну почему Лукас не пригласил ее на вечеринку? Сидела бы сейчас в приятной компании, в безопасности Вместо этого поперлась с Дженнифер на дискотеку и там, как назло, столкнулась с бессмертным. Герард Краген, так он представился. И добавил еще, что не упустит такую прелестную мордашку.
Сзади завизжали покрышки: синий спортивный автомобиль не терял ее из виду.
Этот ублюдок Герард слишком обнаглел, и тогда она поспешила исчезнуть с дискотеки. Сбежала, не сказав ничего Дженнифер, некогда было. Но он пошел следом до автостоянки. Когда же она напрямую заявила, что ее не интересует ни бурная ночь, ни поединок на мечах, его вежливость и любезность тут же исчезли. Он легко догнал ее автомобиль и столкнул с дороги.
Мишель подхватила меч и помчалась напрямик вниз по склону, пока он петлял по серпантину. Проклятье, ну почему это случилось так быстро?! Аманда всегда говорила, что Мишель делает немалые успехи в обучении. Но она еще не готова выйти на поединок против сильного мужчины, у которого вдобавок за плечами сотня-другая лет. И будет ли вообще когда-нибудь готова, думала она, крадясь по незнакомой улице с мечом в руке.
Мишель заозиралась в поисках убежища: справа виднелись элегантные коттеджи. Правда, все они были огорожены заборами, но за деревьями большого парка в лунном свете угадывалось нечто, напоминающее Церковь? Часовню? Мишель увидела крест на башне и поняла, что это единственный шанс.
Сзади завизжали тормоза: спортивный автомобиль юзом проехал в нескольких метрах. Пока Краген пытался вырулить, Мишель, не теряя времени, бросилась к забору. Он был слишком высоким, но, к счастью, рядом оказался припаркованный автомобиль. В секунду она вскочила на его крышу, перебросила на ту сторону вторую туфлю и меч, а затем спрыгнула сама. Впервые за долгое время Мишель помянула добрым словом Аманду за ее беспощадные тренировки и обязательные пробежки по утрам.
* * *
Дженнифер оббегала всю дискотеку в поисках Мишель. Потом вскочила на мотоцикл и помчалась к ней на квартирупусто.
«Ну, красота! Так опозориться на первом задании! Потерять свою бессмертную всего за пару недель! А что, если этой же ночью ее и обезглавят?!»
Откуда-то из-за угла выскочил голубой спортивный автомобиль и на большой скорости промчался мимо.
«Теперь понятно, откуда, подумала Дженифер, заметив, где находится. Кстати, какого черта он так гонит?»
Наблюдатель покачала головой и сосредоточилась на решении задачи. Где в этом большом городе может болтаться Мишель Вебстер?
* * *
Мишель бежала через темный парк. Спотыкалась, падала, поднималась и бежала дальше. Преследователь не появлялся, но она не собиралась полагаться на случай. До спасительной святой земли было рукой подать. Вот она, часовня, в бледном свете луны. Дверь оказалась не запертой, Мишель вошла и без сил опустилась на скамейку в последнем ряду. Долгий бег вымотал ее вконец, она дрожала.
«Пять минут, подумала Мишель, только перевести дух и убедиться, что он отстал».
Но, едва устроившись на скамейке, она тут же заснула.
* * *
Разбудил ее звук колокола. Почему она лежит на церковной лавке? Внезапно вспомнив вчерашний вечер, Мишель пришла в ужас. Взглянула на часы: восемь утра. Она что, так и проспала здесь всю ночь? Черт!
Мишель поправила одежду, взяла меч и, подозрительно озираясь, выглянула наружу. К ее ужасу, вокруг сновало множество людей, но, к счастью, ни одного бессмертного. Местечко напоминало какой-то кампус. Все направлялись к большому, очевидно, главному зданию. Мишель шмыгнула обратно за дверь часовни и задумалась. Улизнуть снова через забор она уже не сможет, остается только одно
Мишель опустила голову, прижала меч к боку, делая оружие как можно более незаметным, и направилась в сторону, где, по идее, должны были находиться ворота. Разумеется, на нее тут же уставилась не одна пара глаз: босую девушку в диско-прикиде и с мечом под мышкой очень трудно не заметить. Мишель украдкой посматривала на окружающих: похоже, это одна из дорогих частных школ. Из тех, в какую она сама теперь ходит, благодаря Аманде.
Клянусь никогда больше не жаловаться на скучную жизнь в Женеве, бормотала она, поднимаясь по тропинке на холм. Убраться бы, да побыстрей.
* * *
Дженнифер подошла к главному корпусу. Хотела она того, или нет, но предстояло доложить своему куратору о потере контакта с Мишель: дома бессмертной тоже не оказалось.