dirgewithoutmusicДом на всякое время года
Кроссовер с «Хрониками Нарнии» К. С. Льюиса.
Давайте поговорим о Сьюзен, которая не двинулась дальше, которая похоронила своих близких в английской земле и провела остаток жизни, пытаясь отыскать дорогу домой. Она больше не верила в доброту львов, но всегда помнила лук в своих рукахруках школьницы.
Она заглядывала в каждый старый платяной шкаф, на который натыкалась. Это было повседневным, обычнымв первый день занятий в новой аудитории она осмотрела заднюю стенку шкафа для верхней одежды. Друзья пригласили её на рождественский ужин, и она отпросилась в уборную, чтобы проверить все шкафы и шкафчики, а потом вернулась к пудингу. Она пришла домой к милому мальчику, с которым познакомилась в маленьком прокуренном пабе, и проверила заднюю стенку его гардероба, прежде чем уйти на следующее утро, держа туфли в руках.
Она искала и в других местах. Ей пришлось поверить, что в Нарнию ведет больше, чем один путь. Прогуливаясь, она заметила идеально круглый пруд, настолько глубокий и синий, что выглядел почти волшебным, почти ненастоящим, и поэтому она разбежалась и прыгнула туда, не снимая туфельесли бы это сработало, она не хотела бы оказаться на другой стороне босиком. Она протискивалась сквозь увитые сиренью арки, когда на них падал прямой луч солнца в пасмурный день. Она искала магию. Она вслушивалась в неё.
При этом она поступила в колледж, получила степень по общественным наукам, за которую ей пришлось побороться. Но Сьюзен выигрывала войны, останавливала их прежде, чем они начинались, успокаивала разгневанных купцов и буйных сатировона знала, как сражаться. Она публиковалась в местной газете, затем в нескольких женских журналах, а позжев крупном региональном издании. Она завтракала с друзьями и время от времени ходила на свидания с коллегой-репортеромнесколько лет, пока эти отношения, наконец, не прекратились совсем. Она сделалась страстной читательницей детективных романов, но никогда не прикасалась к фантастике, и наконец, однажды она шагнула сквозь старинную каменную арку, спрятанную в саду за домом старика-соседа, почти не задумываясь об этом, и
Она очутилась на голой равнинени единого деревца, лишь желтая трава и синее-синее небо. Ветер был пронизывающим и недобрым. От него у Сьюзен покраснели щеки и кончик носа, и когда она резко втянула воздух, ветер обжег ей холодом ещё и горло. Вокруг неё на многие мили не было ничегони каменной арки, ни знакомых очертаний, ни каких-либо ориентиров. Она подобрала юбку (Сьюзен нравились юбки, не будем её судить) и бросилась бежать.
(Её туфли были прелестнытисненая кожа с узором из позолоты, но Сьюзен уже годами носила только удобную, практичную обувь. Никогда не знаешь, когда именно попадёшь туда, куда собираешься. Её туфли ударяли о землю, приминая сухую траву, а она не подворачивала лодыжки и не натирала мозолей).
Она бежала до тех пор, пока не пришлось перейти на шаг, а затем шла до тех пор, пока не завидела вдалеке скопление развевающихся знамен, шатров и пасущихся лошадей. Она дождалась темноты, а затем пробралась в лагерь. Отыскала покинутый шатер с припасами, позаимствовала оттуда немного более подходящей одежды и собрала свои длинные темные волосы под капюшон.
* * *
Как только Сьюзен, прокладывая себе дорогу через скопище войск, заметила Дернхельма, она всё поняла. Как только Эовин увидела молодую женщину в краденой униформе, идущую сквозь толпу роханских мужчин, она поняла тоже. И двинулась наперерез.
Эй, сказала Эовин. Не против поужинать у моего костра?
Эовин не спрашивала её, почему она оказалась здесь. Она думала, что здесь всё понятнодумала о птичьих клетках, о руках, закованных в шёлк и ласку, о мозолях от меча, которые ей приходилось завоевывать украдкой всю её жизнь.
Когда утром Сьюзен замялась, пока все прочие, как один, запрыгивали на спины лошадей, Эовин отыскала для неё коня. Эовин и сама замялась, передавая Сьюзен поводья, но та взяла их и вскочила в седло столь же проворно, как если бы провела годы верхом. Эовин не была уверена в этом, но, возможно, эта женщина тоже была рождена среди рохиррим.
* * *
Сьюзен не узнавала имен, которыми они пользовалисьни мест, ни народов, ни полков. Их речь не была похожа на тельмаринскую. Ни одна их лошадь не разговаривала, но, в конце концов, они лишились этого дара и в Нарнии, ко временам Каспиана. (Она вспомнила Люси, с дрожащим подбородком, которая изо всех сил старалась не плакать над умолкнувшими деревьями).
Здесь рассказывали о гномахно не о фавнах, сатирах или великанах; упоминали о волшебникахно не о ведьмах; говорили об эльфах, которых в её Нарнии не бывало, и которые совершенно не походили на крохотных веселых сапожников, которых она встречала дома в детских сказках. Невысокий парень, которого все называли полуросликом (а ещёМерри) следовал по пятам за женщиной, которая называла себя Дернхельмом; Сьюзен разглядывала его босые волосатые ноги и спрашивала себя: где же, черт побери, она оказалась.
Войско продвигалось дальше по степи, земля делалась всё более и более ровной, а люди становились то мрачнее, то веселее и громче. Сьюзен разузнала всё, что могла, о том, какое дело ведет их: призыв от союзника, белый город на холме, черный враг, стягивающий силы. Ей был знаком этот род решимостирод отчаяния; раз или два ей самой доводилось держать последний рубеж. Эти люди не надеялись выбраться оттуда, и бледная женщина, скрывающая свой пол, рядом с которой Сьюзен ехала день за днем, не надеялась выжить. Маленький человечек, укрывавшийся у Дернхельма под плащом, мог ещё не понимать этого, но Сьюзен была уверена.
Она не собиралась здесь умирать. Она собиралась сбежать, как только они подойдут ближе. Ей ещё нужно было найти свой дом.
* * *
Кое-кто однажды сказал мне: ужасны те битвы, в которых сражаются женщины, как-то поздней ночью проговорила Сьюзен. Она скривилась и добавила:Любая битва ужасна.
Но мы должны сражаться, сонно отозвалась Эовин. Ради славы. Чести. И без нас им не обойтись.
Сьюзен высунула подбородок из-под одеяла, впуская внутрь порыв холодного воздуха, чтобы лучше получалось разглядеть звёзды.
Моя сестра была целительницей. У неё был флакон подарок от одного старого она запнулась, волшебника.
Где сейчас твоя сестра? спросила Эовин.
Сьюзен хотела сказать: «Она уехала далеко-далеко». Сьюзен хотела сказать: «А с ней мои братья, родители и кузен». Сьюзен хотела сказать: «Я собираюсь найти их, я собираюсь попасть домой».
Звезды ярко сверкали над ними в кромешной темноте неба. После крушения поезда в её квартирку, которую она едва сумела себе позволить, поступил звонок от властей. Её не просили опознать телане потому, что это можно было бы перепоручить кому-то ещё, но потому что поезд смяло в лепешку, когда он сошёл с рельсов, потому что огонь охватил его остов, потому что не сохранилось ничего, что годилось бы для опознания.
Она мертва, сказала Сьюзен небу, полному звёзд, которых она никогда не видела раньшени в своем родном мире, ни в Нарнии. Они все мертвы.
«Мои братья, мои родители и мой кузен».
Пусть ваши праотцы примут их во славе в своих чертогах, прошептала Эовин.
Они уже там, произнесла Сьюзен и плотно зажмурила глаза.
«Я собираюсь найти их, я собираюсь попасть домой».
Сьюзен прерывисто вздохнула.
Тот волшебник подарил мне лук. Но Люси она всегда была лучшей из нас. Она могла спасать людей, она так и поступала, и
В этом году мы лишились моего кузена, сказала Эовин. Они обе говорили так осторожно, что едва тревожили тишину дыханием. Мы выросли вместе. Теодред был мне как брат. Я помогла дяде похоронить его. А он после этого он отослал моего родного брата. Прости, просто я Я хочу сказать: я знаю, каково этоскучать по кому-то.
И пока Сьюзен уплывала в сон, Эовин продолжала негромко говорить, рассказывая истории о Теодреде, о том, как они вместе росли в стенах Эдораса, сложенных из грубого камня. О степях в весеннем цвету. О первом жеребенке, которого приручил Эомер.
Следующим утром, когда они вновь ехали бок о бок, Сьюзен рассказывала о Люси, о хитрой дипломатии Эдмунда и о том, как Питера тянуло посоперничать во время охоты.
Мерри говорил о Шире, о зеленых полях, озорных детях и мирной поре, и Сьюзен скручивало внутренности от жестокой тоски по Англии. Он говорил о сплетнях, докучливых соседях, о пристойности и пухлых, гостеприимных дамах, обожающих перемывать косточки, и тоска Сьюзен становилась слабее.
Эовин рассказывала им о проделках, которые учиняли молодые люди в Эдорасе, о девушках-гусятницах, отгонявших волков камнями, пушенными из рогаток, о сытном рагу и дружелюбных псах. Пока Мерри тихонько похрапывал у неё под подбородком, она рассказывала про лес Фангорно том, как потерялась там в детстве и ей мерещилось, будто она слышит разговор деревьев.
Они были уже достаточно близко к битве, чтобы сон Эовин сделался беспокойным, и она ворочалась, будила Сьюзен, а затем шептала за это извинения. Они были достаточно близко, чтобы Сьюзен могла различить белое сияние Минас Тирита, хотя силы осаждающих были по-прежнему не видны за складками холмов.
На следующий раз, когда Эовин принялась метаться во сне и разбудила Сьюзен, она повернулась к Эовин.
Мне нужно найти лук, сказала она.
* * *
Сьюзен была в гуще боя, когда Эовин сразила повелителя Назгуловс помощью Мерри и его маленького кинжала. Сьюзен посылала стрелы в орков и погонщиков олифантов, направляя лошадь движениями икр и пяток и всем весом своего тела.
В Нарнии у Сьюзен была лошадь, которую она нежно любила, та, которую она бросила в лесу во время охоты за белым оленемно то, как двигалась под ней эта стройная буланая кобыла, топча врагов и уходя от ударов Сьюзен могла бы влюбиться и в неё тоже. Всаживая очередную стрелу в огромный уродливый череп орка, Сьюзен решила, что назовет свою лошадку Пионом.
Посреди поля битвы умер король людей. Исчез повелитель теней. Хоббит и женщина рухнули наземь.
Когда Эомер обнаружил мертвым своего дядю, то сделался застывшим, царственным, опустошенным. Когда он нашел свою сестру, то упал рядом с телом Эовин, как если бы сам был убит. Сьюзен услышала этот звуксквозь лязг оружия и крики сражавшихсяи повернула в сторону свою верную кобылку.
Эомер стоял на коленях. Эомер был королем, но его сестра была распростерта на земле рядом с ним, и он не видел ничего больше. Сьюзен, впрочем, посещала курсы первой помощи. Она знала, как проверить дыхание, что и сделалаи Эовин дышала.
Эомер всхлипывал, злые слёзы текли по его лицуу Сьюзен ушли годы на то, чтобы позабыть, как такие же рыдания вырывались из её собственной груди.
Она жива, сказала Сьюзен. Она схватила Эомера за руки, а затем за плечи. Встряхнула его. Она жива, повторила она.
Они победили в битве. Они, в конце концов, победили в войнехотя Сьюзен и Эовин обе просидели в это время без дела. Сьюзен читала всё, что нашлось в дозволенных ей разделах библиотеки Минас Тирита, пытаясь выяснить, где она очутилась и когда, слышали ли здесь о Нарнии или об Англии, и как ей попасть домой. Когда Эовин достаточно поправилась, чтобы вставать с постели, часть времени она проводила на стенах, всматриваясь вдаль, но куда больше времени сидела за книгами рядом со Сьюзен, слушая её разговоры о платяных шкафах, арках и лесных озёрах.
Они ничего не нашли, но Сьюзен не находила ничего и в Англии. Эовин читала вместе со Сьюзен, рассматривая старинные историии возможности. Сьюзен помогала ей в палатах исцеленияЭовин, похоже, либо пыталась отплатить свой долг здешним целителям, либо просто полюбила эту работу. Сьюзен же открывала каждый шкаф и шкафчик, какие только нашлись в палатах.
Сьюзен приходила на все советы и собрания, куда только могла, в качестве никому не известного, но доверенного друга благородных союзников. Таких советов было немного, и она слушала больше, чем говорила, но когда Сьюзен высказывала предложенияони оказывались полезными. Её приглашали ещё.
Сьюзен выезжала на прогулкитак, чтобы иметь возможность пройти под каждой аркой в Минас Тирите. Когда другие люди, не Эовин, спрашивали ее об этом, она говорила, что питает слабость к архитектуре. Эовин не спрашивала, но Сьюзен объяснила ей:
Просто на всякий случай.
В книгах, которые Сьюзен прочитала в поисках Нарнии, она нашла легенды о говорящих деревьях, о деревьях, способных ходить. Она затосковала по дому с такой же силой, как тогда, когда Мерри рассказывал о зеленых полях и спелых ягодах, о детстве. Она спросила Эовин об этих легендах, о лесе Фангорн, и Эовин рассказала ей всё, что знала. Она спросила Арагорна (ведь короли никогда не пугали Сьюзен, ту, кто некогда запускала руки в гриву Аслана), и он сказал ей поговорить с Мерри.
А, да конечно, сказал Мерри. Древобород отличный старик. Но ужасно разговорчивый.
К Эовин пришла любовь. Когда она выходила замуж за Фарамира на высоких стенах белого города, Сьюзен плакалапотому что это было прекрасно, потому что Эовин улыбалась по-настоящему, а Сьюзен боялась, что этого никогда уже не случится. Она плакала, потому что спрашивала себя: как смотрелась бы в наряде невесты Люси, и как сияла бы ее улыбка.
После свадьбы, после того, как Фарамир освоился с обязанностями наместника, а Эовинс обязанностями жены наместника, после того, как Сьюзен помогла Эовин назначить советников, после того, как Эовин взяла в руки счеты и научила Сьюзен немного разбираться в бумагах и налогахпрежде это всегда была вотчина Эдмунда и ЛюсиСьюзен собрала чемодан.
Эовин застала ее за сборами, когда она скатывала рубашки и складывала носки, как её когда-то учила мать. Эовин закрыла дверь и опустилась на жесткий матрас, по которому были разбросаны вещи Сьюзен.
Здесь не хватает платяных шкафов? спросила Эовин голосом холодным и резким. В один прекрасный день ты просто исчезнешь. В один прекрасный день ты шагнешь сквозь одну из этих вещей и не вернешься, и я никогда не смогу точно узнать, что же с тобой сталось.
Сьюзен продолжала собираться: сложила шарф, втиснула в свободное пространство пару перчаток.
Я просто ищу дом.
Так создай его! Эовин сидела совершенно неподвижно, сложив руки на коленях. Не всегда можно вернуть то, что мы потеряли, Сью. Иногда взамен мы получаем нечто новое. А иногда мы слишком заняты, тоскуя об утраченном, и не замечаем того, что у нас уже есть.
Что ты вообще знаешь об этом? с негодованием спросила Сьюзен.
Я видела, как моя мать зачахла от горя, сказала Эовин, и Сьюзен, которая уже поднялась, чтобы уйти, вдруг поняла, что не может отвернуться. Это была медленная смерть, смерть ужасная, и я тогда сказала себе: со мной никогда этого не случится. Когда мне придет время умирать, я буду сражаться до последнего.
Звучит здраво, заметила Сьюзен.
Недавно я научилась кое-чему, сказала Эовин. Я по-прежнему не желаю умереть тихо, но прежде я хочу жить.
И я хочу жить! воскликнула Сьюзен.
Ты хочешь сбежать. Всякий раз, когда ты пытаешься найти одного из тех, кто это не то же самое.
Сьюзен опустила взгляд на свои практичные туфли. Они были красивыми, потому что Сьюзен любила все красивое; не будем судить её. Это были хорошие туфли, прочные и надежные, потому что никогда не знаешь, когда именно найдешь то, что искал.
Я собираюсь встретиться с деревьями, о которых говорил Мерри, сказала она. В моей Нарнии жили деревья, которые могли говорить. Мы звали их дриадами. Может быть, они знают что-то.
Эовин тяжело вздохнула.
Не забывай писать. Мне это любопытно.
Я не забуду.
Ты же возьмешь Пион, правда? спросила Эовин.
Сьюзен каждый день после битвы спускалась в стойла, расположенные за пределами белых стен, чтобы ухаживать и поупражняться с юной кобылой, которая несла её в бою.
Мне кажется, что формально я её украла.
Эовин улыбнулась:
Считай, что это был подарок.
* * *
Сьюзен никогда особенно не любила выезды на природунадо было присматривать за Эдмундом, чтобы не съедал всё самое аппетитное из закусок и не рассказывал самые мерзкие из историй о привидениях; и за Люсичтобы не залезала слишком высоко на деревьях в поисках птичьих гнезд и не отставала от всех остальных только потому, что остановилась потрогать шмеля. Но она пустилась в дорогу по роханским полям и въехала в лес Фангорн в обществе одной лишь Пион и густой, глубокой темной тишины, и чувствовала лишь умиротворенность.