Б-р-р-р, шепнул я. И вправду кожей ощущаешь при взгляде на них неимоверную хитрожопость внутри каждого.
П-ф-ф! Паскаль попытался сымитировать кашель, душа в кулак накативший смех.
А ну-ка прекратили оба! зашипела на нас Катрин, стоящая чуть в сторонке. Ведете себя, как малолетние балбесы!
Остальных гостей мы уже не обсуждали, так как пристальный взгляд принцессы небезосновательно не отрывался от наших персон, суля как минимум обоим пару затрещин веером по шее. Страшное оружие в руках женщины веер, почти как скалка у любящей жены.
Напоследок я чуть не оглох от труб и прочих дуделок, когда герольды протрубили заход в приемный зал венценосного, ужасного и непобедимого Дарта Вейдера. Шутка. Естественно, под декламацию многочисленных титулов, званий и прочих громких слов последним к нам пожаловал император во всей своей красе.
Паскаль! От изумления из меня напрочь вылетели все манеры.
В чем дело? Принц удивленно повернулся ко мне.
Это кто?! Я невольно схватился за сердце.
Император. Он недоуменно пожал плечами. Кто же еще?
Это же женщина! Я с трудом сдержался, чтобы не перейти на полный голос. Как император стал женщиной?!
В зал в окружении миловидных фрейлин, придерживая длинный шлейф ажурного подола платья, вплыла снежная королева собственной персоной, в лучших традициях всех стереотипов. Высокая, сухая фигура, прямая спина, открытая шея и вздернутый острый властный подбородок с колючим взглядом неимоверно мудрых и от того холодных глубоких глаз.
Что значит как? Паскаль уставился на меня как на недоумка. Вообще, насколько я помню историю этого мира, императорами всегда становились женщины в их роду.
Но но Я тупо вертел головой по сторонам, не находя слов.
Видел бы ты сейчас свое лицо. Принц вновь с трудом удерживал свой смех. Катрин, глянь на него, его, по-моему, сейчас паралич разобьет, или будет тут в припадке по полу кататься.
А в чем дело? Принцесса испуганно посмотрела в мою сторону. Он белый, словно его мелом обсыпали.
Он думал, император мужчина, веселился принц.
Почему? Расплылась в улыбке его сестра, обдумав услышанное и еще раз взглянув в мою сторону.
Видимо, ему не совсем ясно, как у нашего папы может быть две мамы и ни одного отца. Паскаль с трудом сдерживался, щипая себя за руку, чтобы успокоиться. Ой, не могу, я сейчас помру, ты только глянь на него!
П-ф-ф-ф! Они на пару принялись тщательно имитировать внезапно накативший кашель, прикрывая рты руками.
А мне было не до них. Мне внезапно стало абсолютно наплевать на принцев и принцесс, на всю эту придурошную королевскую семейку с их загадками, тайнами и прочим беспутством. Мне в один миг стало наплевать и на императора со всем миром разом, потому как мой взгляд упал на скромную молодую девушку, идущую за спиной этой властной женщины. Я смотрел, не в силах отвести взгляд, на ее аккуратно подобранную и опущенную головку с двумя изумрудами проникновенных глаз, что, казалось, проникали своим каким-то волшебным светом прямо ко мне в душу.
«Привет, хотелось мне, глупо улыбнувшись, сказать ей. Знаешь, а я скучал».
Но я молчал, чувствуя, как горечь внутри меня подкатывает к горлу. Это она, это та самая, та милая и близкая моему сердцу девочка-ромашка.
* * *
Где-то на далеком юге, под ласковый шелест южного моря, в мерный такт волн по прибрежной гальке тяжело ступал мужчина. Ночь. Россыпь звезд и тяжелое зрелое тело полновесной луны. Он шел, явно с трудом опираясь на подраненную и еще не зажившую ногу, а одна рука бездейственно висела на перевязи, притянутая к груди.
Леофоль Лаурикан, мелодичный мягкий женский голос колокольчиками коснулся его слуха, заставив вздрогнуть и остановиться. Время было немилосердно к тебе, дефеник Темной Ели.
Время. Мужчина медленно повернулся, от чего мерцающий лунный свет осветил его лицо, через которое растяжкой шла повязка, закрывающая один глаз. Время нас калечит, и оно же нас лечит. Здравствуй, Тайшана.
Здравствуй. За его спиной стояла чудная фигурка миниатюрно-утонченной женщины, в легком, не скрывающем плеч воздушном платье, играющем подолами на едва ощутимом ветру. Красивый обвод ткани платья ног оканчивался россыпью серебряных звезд на черных бархатных сапожках с высоким каблуком.
Лео Маленькая хрупкая ручка коснулась его щеки.
Тай Он закрыл глаз, нервно сглатывая подкативший к горлу ком.
Мудак! Маленькая ручка, секунду назад нежно гладившая его щеку, злой крапивой звонко обожгла его пощечиной.
Прости Его голова дернулась от удара, но он не смел взглянуть на нее.
Никогда Выдох у нее получился сдержанно-эмоциональным, словно ей пришлось душить в себе тяжелую обиду. Даже молить не смей.
Они молчали, лишь мерный вал мягких волн, гоняющий камни по пляжу, неверный свет мириад звезд и стук двух сердец, впервые или может быть вновь по истечению сотен лет бьющихся друг с другом в унисон.
Кто? Она дрожащей рукой коснулась его подбородка, повернув слегка голову и рассматривая повязку на лице.
Тид. Он поджал губы. Отец клана просит тебя, Дочь Луны, оказать нам любезность в своей милости.
Не ты? Печальная улыбка коснулась ее уст. Меня просят все, но не ты, Лео
Прости Вновь сглотнул он.
Никогда! Очередная пощечина вновь заставила его замолчать. Не смей, Лео! Не смей!
Она прильнула к его груди, а он бережно стал гладить ее роскошные черные волосы, спадающие вниз каскадом по спине. Время застыло, остановив свой бег в замешательстве, ибо оно уже слишком давно не видело, чтобы льесальф с такой любовью касался дьесальфа, не боясь презрения со стороны своих же соплеменников. Это было удивительно и позабыто-ново, отчего казалось миражом и злой насмешкой иллюзии зыбкого предрассветного тумана.
Скажешь отцу. Она нехотя отпрянула от него, разворачиваясь спиной. Взамен вы впустите нас в королевство.
Скажу. Он с болью смотрел, как она медленно удаляется, истаивая в ночи. И помни, Тай, он должен умереть!
Вы многого просите, дети солнца донесся до него уходящий голос из ночной тьмы. Скажи, ведь мы могли?
Нет, одними губами произнес он, опустив голову. Не могли, Тай, не могли.
* * *
Что за срань? Ганс Гербельт опасливо втянул носом запах, исходящий от дымящейся пиалки, преподнесенной ему Нильсом Ваггетом.
Это не срань, Ганс. Ваггет наморщил нос. Это тайбичи-моа, высокогорный чай из империи Мао. К твоему сведению, его обязаны по велению императора Поднебесной собирать обнаженные девственницы, не старше двадцати лет, причем все это происходит в ночь полнолуния, и щиплют листочки они не руками.
Да иди ты? Ганс изумленно уставился на верховного мага.
Я и пришел. Ваггет расплылся в улыбке, задумчиво разглядывая просторный кабинет главного стража короны, с удовольствием погружаясь в массивное кожаное кресло. И должен тебе сказать, весьма удивлен твоим желанием меня лицезреть.
Бучи-мура? Тучный Гербельт вертел в руках пиалу с дымящимся взваром, все еще не решаясь от-пить.
Тайбичи-моа, поправил его маг, с удовольствием поглощая свою порцию.
Нужно запомнить. Ганс все же пригубил немного, покатав горькую терпкость во рту, сразу не проглатывая, дабы ощутить полный букет напитка. Дорогой?
Бесценный. Ваггет приглушенно рассмеялся. Узнай кто-то в империи о том, что мы делаем, по моим прикидкам, в тот же день должны будут умереть минимум тысячи две, может три, человек разом.
М-м-м-м! Гербельт залил в себя остатки чая, тут же потянувшись к пузатому «заварнику» за добавкой. Ценю, Нильс, прямо порадовал ты меня.
Да вот сам уже жду случая пару лет попробовать, да все никак повода не найду. Маг поерзал в кресле. Вот и подумалось, чем не повод? В конце концов, когда мы с тобой вот так вот встречались последний раз?
Хм. Гербельт откинулся на спинку кресла, расслабленно вытянув перед собой ноги. Дай подумать. Пожалуй, лет десять-пятнадцать назад, помнишь, когда в город по канализации залезла к нам мантикора?
О да! Ваггет улыбнулся своим воспоминаниям. Она тогда мне пятерых старшекурсников, что я тебе выделил, сожрала.
А у меня сколько бойцов сгинуло в тех катакомбах, и не упомнить! Ганс отсалютовал магу своей пиалкой. Эх, было же времечко!
Ну, сейчас, хочу тебе сказать, тоже не самые радужные времена. Ваггет покачал головой. И если я правильно понял твое приглашение, речь не идет о последних событиях с городским коллапсом, что нам устроил демон?
Нет. Ганс Гербельт подобрался, переходя на более серьезный тон. Эту кровавую эйфорию безумия мы не менее кроваво удавили в зародыше.
Ну, нет худа без добра. Маг пожал плечами. Эта грязь первого кольца была нарывом на теле города, по крайней мере, вы порядком там навели шороху, прижав местных бандитских королей.
Это да. Гербельт вновь приложился к пиалке. Звучит паскудно, но на законных основаниях мы тупо смогли вырезать уйму народа.
Не забивай голову и сердце моральными аспектами, Ганс. Ваггет прищурившись следил за своим собеседником. При наших с тобой должностях не думают о тех, кто ворует хлеб на пропитание, мы думаем только о тех, кто еще не ворует, дабы они как можно дольше смогли оставаться в статусе респектабельных членов общества.
М-да. Ганс закусил губу, уставившись невидящим взглядом куда-то в стену. Что-то опять не так с этим первым кольцом, Нильс.
Не понял? Маг отставил в сторону свой чай, подавшись вперед к собеседнику. Что-то конкретное?
А вот это уже ты мне скажи. Гербельт с трудом поднялся, подходя к своему массивному столу и поднимая с него целый ворох писем. Значит, смотри. Бунт, назовем его по официальной версии так, подавлен, народ запуган и жмется по углам. По моему настоянию еще на два месяца продлено патрулирование улиц армейскими подразделениями, все, кто там когда-то что-то могли собой представлять, мертвы, ну или дописывают свои последние слова биографии под диктовку моих палачей в застенках.
Однако же? кивком продолжил за него Ваггет.
Однако. Гербельт сморщил нос. Слово-то какое глупое. В общем, по моим доносам там, в первом кольце, кто-то неведомый мне продолжает обильно плодить покойников, несмотря ни на что, оставаясь незримым моему всевидящему оку.
Эти нищие всегда друг дружку убивали. Маг пожал плечами. Тебе что с их смертей?
Ну-у-у Толстяк, словно хитрый кот, расплылся в довольной улыбке. Убивать это одно, а вот потроха выедать после этого своим жертвам это, знаешь ли, немного беспокоит.
Немного? Маг вскинул бровь, побарабанив пальцами по подлокотнику кресла.
Разве что самую малость. Гербельт вернул собеседнику такую же вскинутую бровь. За месяц шестнадцать покойников с выеденными животами. Я сейчас активировал службу, чтобы порылись глубже, так сказать, по времени нашли отправную точку отсчета этих жмуриков.
И? Маг слегка наклонил голову.
И пока получается, что все началось примерно месяц спустя, после того как упокоился демон. Гербельт тяжело протопал назад к креслу, шумно опускаясь в него и протягивая магу свои бумаги. Бери, смотри, ищи. Демоны, выеденные покойники и прочая ересьэто по твоей уже части, так что не затягивай и давай ищи супостата, а то он мне всю месячную статистику по преступлениям портит.
Как нехорошо с его стороны. Покачал головой маг, бегло просматривая первые листки докладов. Так-с. Ясненько, понятненько, хм
Что? Ганс с любопытством следил за магом.
Заметил, все покойнички жмутся примерно к одним и тем же улочкам? Нет разброса по кругу, все примерно найдены в пяти-шести километрах друг от дружки. Маг потряс теми отчетами, что уже успел прочитать.
Ты меня что, вообще, что ли, за дурака принимаешь? Толстяк насупил брови.
Извини. Ваггет улыбнулся. И что же ты предпринял?
Последний отчет. Толстяк махнул рукой на кипу бумаг в руках мага. Сам смотри.
Смотрю. Нильс Ваггет быстро извлек последнее донесение, вслух проговаривая выхваченную информацию: Армейский патруль, десяток сержанта Перки. Полное боевое облачение, стандартные амулеты. Все мертвы.
Повисла тяжелая пауза. Ваггет как-то нервно вновь и вновь просматривал донесения, чувствуя, как нарастает злость и нервная дрожь в руках.
Как все некстати, Ганс. Маг скривился, как от лимона.
Понимаю, кивнул в ответ тот. Делегация, у меня тоже все люди стянуты ко дворцу. Пока император не пересечет границу в обратном направлении, ну или не сделает вид, что пересек ее, мне этот «убивец» как кость в горле.
Мда-а. Ваггет медленно поднялся. Вот значит, к чему мантикору мне припомнил?
Да брось, в прошлый раз ведь сработало! Ганс как-то виновато отвел взгляд.
Послушай, ты не хуже меня знаешь, что это гребаные фанатики! Маг отвернулся от собеседника. Ты в курсе, что они до сих пор шлют королю письма, требуя сжечь меня и всех магов в королевстве на костре?
Подумаешь, эка невидаль. Гербельт в открытую расхохотался. Ну недолюбливают они вашего брата самую малость, так что теперь, обижаться каждый раз?
Малость?! Ваггет аж задохнулся от ярости. Эти идиоты до сих пор нападают вроде как тайком на магов! Они меня! Слышишь? Меня просят сжечь на костре!
Ну-у-у Гербельт подмигнул своему собеседнику заговорщицки. Мы ведь с тобой не будем кокетничать и делать вид, что оснований у них для этого нет?
Да иди ты! Маг фыркнул, улыбнувшись в ответ. Они все там шизоиды и сами не понимают, что несут.
Ладно. Ганс Гербельт также поднялся со своего места, протягивая руку магу на прощание. За ними я пригляжу, мне главное, чтобы ты потом в обиде на меня не остался и был в курсе событий.
Ну, спасибо! Ваггет насмешливо улыбнулся, обходя толстяка и открывая дверь кабинета. Рад был повидаться, Ганс.
И тебе не хворать, Ваггет, кивнул ему глава стражи королевства и уже практически в закрытую дверь окликнул своего гостя: Нильс?
Что? Тот задержался, еще не успев захлопнуть дверь.
Слушай, а если они не руками собирают, то чем? Гербельт задумчиво почесал нос.
Что?! непонимающе и изумленно переспросил маг.
Ну, ты сказал, девственницы чай собирают не руками, вот мне и подумалось, чем еще можно отщипывать листочки? Толстяк склонил голову, разглядывая оставленный ему в подарок мешочек трав. Будучи голыми
О боги, Ганс! Я тебя умоляю! Старый пес, а мысли в голове Остального страж короны уже не расслышал, так как маг закрыл дверь, уходя прочь по коридору.
И ничего я не старый. Гербельт попытался втянуть живот, помогая при этом себе руками. Я просто любознательный от природы.
Кастлер! через какое-то время крикнул он своего доверенного, что наверняка стоял все это время за дверью в ожидании. Шли письмо Альве Шернье, пригласи командора в гости!
Дождавшись, когда стихнут удаляющиеся шаги помощника, он подошел к окну, задумчиво сложив руки за спиной и покачиваясь на носках своих раздутых сапог.
Ртом, произнес он через какое-то время. Наверняка они отщипывают листочки ртом В противном случае я родился не в том месте, не в той стране и занимался всю свою жизнь полной ерундой.
* * *
Что ты топотишь? Милана Хенгельман, тяжело охнув, схватилась за поясницу.
Я не топочу, это ты топотишь. Рядышком «поохивала» ее сморщенная копия, сестра Априя.
Нет, ты определенно топотишь. Милана прищурившись оглядела пройденный ими густой подлесок и с сожалением оглядела подол юбки, увешанный сухим репейником.
Определенно не топочу. Хмыкнула Априя. А вот ты зудишь.
Я не зудю, это ты зудишь. Первая старушка вновь нехотя полезла напролом через кусты.
Две бабульки, подтрунивая друг над дружкой, уже полдня выписывали круги по пригороду, наматывая километры пути меж особняков, редких холмов и впадин, с завидным упрямством выискивая тающий и практически неощутимый след.
Вот сучка. Априя сплюнула в сторону, хвостиком пристраиваясь за сестрой.
Сама такая! не поворачиваясь, бросила Мила.
Я, может, и такая была лет семьдесят назад, но твоя барбосинка редкостная засранка, рассмеялась Априя. Сама-то, мать, поди, в городе не скучала? Ну-ка сознавайся, где тут у тебя еще дедки гожие хоть на что-нибудь припрятаны?
Да на что они гожие? Милана с сомнением оглядела живописную полянку, на которую они выбрались, с трудом перевалившись через старое поваленное дерево.