Эмерсон бросил сердитый взглядна меня, на Уолтера, на Эвелину и на Гарджери, который стоял на страже мятного желе, задрав нос и выражая уязвлённое достоинство каждой чертой лица. Внезапно лицо самого Эмерсона просветлело, и он разразился сердечным смехом.
Ты неисправима, моя дорогая Пибоди. Я не буду спрашивать, какие именно закулисные методы ты имела в виду Действительно, нет никакой причины, почему я не могу сказать вам, как мало об этом знаю. А теперь, Гарджери, не положите ли вы мне побольше мятного желе?
Деликатес был немедленно подан. Эмерсон продолжал:
Я говорил правду, когда заявил Блэктауэру, что бумажка не может иметь никакого отношения к судьбе Форта. Но у меня возникло жуткое чувство, будто я снова увидал его спустя столько лет. Как будто бы голос мертвеца глухо донёсся из могилы
Ну, а теперь у кого разыгралось воображение? игриво спросила я. Продолжай, Эмерсон, будь так любезен.
Во-первых, начал Эмерсон, мы должны рассказать Эвелине о том, что произошло после того, как она ушла вместе с детьми.
Так он и поступил, довольно-таки затянув рассказна мой взгляд, без излишней необходимости. Но Гарджери нашёл его чрезвычайно интересным.
Карта, сэр? спросил он, накладывая Эмерсону очередную порцию мятного желе.
Уберите подальше эту чёртову дрянь, заявил Эмерсон, с отвращением изучая зелёную лужу. Да, карта. В некотором роде.
Дорога к алмазным рудникам царя Соломона, наверно, улыбнулся Уолтер. Или изумрудным копям Клеопатры. Или золотым шахтам Гуша.
Столь же маловероятная фантазия, Уолтер. И я снова вспоминаю странную встречупоследний раз, когда я видел Уилли Форта. Он сделал паузу, чтобы дать Гарджери возможность убрать тарелки и подать следующее блюдо, а затем продолжил:
Это случилось осенью 1883 годаза год до того, как я повстречался с тобой, милая моя Пибоди, а Уолтера тогда со мной не было. Не имея, таким образом, возможности отвлечься, я как-то раз вечером оказался на забытой окраине Каира и решил зайти в кафе. А там уже сидел Форт; он увидел меня, вскочил и окликнул. Здоровый, как бык. Голова покрыта чёрной проволокой, именуемой волосами. Выглядел так, как будто не видел ножниц и расчёски несколько недель. Ну, мы пропустили один-два стаканчика, а затем он потребовал, чтобы я поднял бокал за его невесту, потому что он только что женился. Я стал его поддразнивать этой неожиданностью: он был убеждённым старым холостяком за сорок с чем-то и всегда настаивал на том, что ни одна женщина никогда не сможет его связать. А Уилли в ответ только смущённо улыбался и бессвязно бормотал о её красоте, невинности, обаянии. Ни дать ни взятьшкольник, совершенно потерявший голову от любви.
Затем мы разговорились о планах на зимний период. Вначале он отмалчивался, но я-то видел: его томит что-то ещё, помимо семейного счастья. В общем, после очередной пары бокалов он признался, что собирается не в Асуан, как первоначально сказал мне, а подальше на юг.
«Как я понимаю, ты уже закончил раскопки в Напате», бросил он небрежно.
Я был не в силах скрыть удивление и неодобрение. Новости из Судана были чрезвычайно тревожными, а Форт сказал мне, что собирается взять с собой жену. Мои возражения он небрежно отбросил.
«Труднее всего придётся в Кордофане, за сотни миль от того места, куда я собираюсь. Но туда уже отправляется генерал Хикс. Он разберётся с этими ребятами, прежде чем мы достигнем Вади-Хальфы». Повернувшись к дворецкому, Эмерсон объяснил:Вади-Хальфа находится у Второго Порога, Гарджери, в нескольких сотнях миль к югу от Асуана.
Да, сэр, спасибо, сэр. А другое местоНабада?
Ну ответил Эмерсон. По этому поводу спорят. У кушитовони же нубийцыбыло две столицы. Мероэ, вторая и более молодая, находилась около Шестого Порога, к северу от Хартума. Её руины были обнаружены и идентифицированы. У нас есть достаточно чёткое представление о том, где была расположена Напата, более ранняя столица, из-за гробниц в пирамидах, найденных в этом районе, но точное местоположение её всё-таки неизвестно.
Ну, что случилось с Хиксом, всем известно. (Махди уничтожил его армию, Гарджери, вопреки всем ожиданиям, кроме разве что моего). Но сведения об этом дошли до Каира только спустя долгое время после отъезда Форта. Всё, что я мог сказать ему тогдачто я посетил район, который, уверен, и был Напатой, и что, мягко говоря, это не то, что следует выбирать для медового месяца.
«Неужели ты действительно собираешься взять свою невесту в такое примитивное, охваченное лихорадкой, опасное место?»настойчиво требовал ответа я.
Но Форт уже испытывал воздействие четырёх или пяти дружеских бокалов. Он одарил меня пьяной ухмылкой.
«Дальше, Эмерсон. Гораздо дальше».
«Мероэ? Это ещё дальше и опаснее, чем Джебель-Баркал. Ты свихнулся, Форт!»
«И опять ошибся, Эмерсон. Форт наклонился вперёд, опершись локтями о грязный стол, и уставился на меня горящими глазами. Я чувствовал себя Свадебным Гостем, и ничуть не был бы удивлён, увидев висящего у него на шее альбатроса.Что случилось с королевской семьёй и знатью Мероэ после падения города? Куда они исчезли? Ведь ты слыхал арабские легенды о сыновьях Куша, которые шли в сторону заходящего солнца, на запад, через пустынюк тайному городу»
«Истории, легенды, вымыслы! воскликнул я. Они не более достоверны, чем сказка о короле Артуре, которого три королевы унесли на остров Авалон, или о том, как Карл Великий спит под горой вместе со своими рыцарями».
«Или легенды Гомера о Трое», ответил Форт.
Я проклял и его, и Генриха Шлимана, чьи открытия поощряют таких безумцев, как мой друг. Форт слушал, ухмыляясь, как обезьяна и шарил в карманах пальтоя думал, ищет трубку. Вместо этого он достал маленькую коробочку и протянул её мне, широким жестом приглашая поднять крышку. Когда я её поднял Пибоди, ты помнишь коллекцию Ферлини в Берлинском музее?
Будучи застигнута этим вопросом врасплох, я покачала было головой, но тут же воскликнула:
Ювелирные изделия, привезённые Ферлини из Мероэ полвека назад?
Именно. Эмерсон вытащил карандаш из кармана и принялся рисовать на скатерти. Гарджери, отлично знакомый и с этой привычкой, и с моей реакцией на неё, ловко подсунул лист бумаги под карандаш. Эмерсон закончил эскиз и вручил рисунок Гарджери, который, внимательно изучив его, передал следующему, сидящему за столом, как блюдо с овощами. Я увидел золотой браслет, продолжал Эмерсон. Он состоял из урея, бутонов лотоса и алмазов различной формы, и был инкрустирован красной и синей эмалью.
Взглянув на лист, Уолтер нахмурился.
Я видел литографию ювелирного изделия, похожего на это, Рэдклифф.
В «Denkmaler» Лепсиуса,отозвался Эмерсон. Или в официальном путеводителе по Берлинскому музею, 1894 года издания. Браслет того же типа, с аналогичными украшениями, был найден Ферлини в Мероэ. Я сразу же обнаружил сходство, и первое, о чём подумалбраслет Форта также родом из Мероэ. Туземцы постоянно грабили пирамиды со времён Ферлини, надеясь найти другие клады. Но проклятая вещица была практически в первозданном состояниинесколько царапин здесь и там, парочка вмятин, а эмаль была так свежа, что, казалось, браслет создан совсем недавно. Всё говорило о том, что передо мной современная подделкано как у фальсификатора оказалось золото такой чистоты, что его можно было согнуть пальцами?
Я спросил у Форта, где он раздобыл этот браслет. И получил в ответ нелепейшую историюу некоего местного оборванца, который предложил Форту отвести его туда, где полно подобных сокровищ. Сам клад, мол, находится в западных пустынях, в тайном оазисе, где высятся огромные здания, подобные храмам Луксора, и живёт удивительная раса магов, носящих золотые украшения и совершающих кровавые жертвоприношения зловещим богам Эмерсон покачал головой. Можете себе представить, как я издевался над этой абсурдной историей, особенно когда узнал, что несчастный туземец страдал лихорадкой, от которой и скончался через несколько дней. Мои аргументы не оказали никакого влияния на Форта: тот уже был изрядно пьян. И когда я, наконец, бросил все попытки отговорить его от этого сумасшедшего плана, то понял, что не могу оставить Форта одного. Поздно ночью, да ещё в этом районе, его неизбежно изобьют и ограбят. Поэтому я предложил проводить его до гостиницы. Он согласился, сказав, что очень хотел познакомить меня со своей женой.
Миссис Форт ждала его, но явно никак не предполагала, что вместе с ним появится незнакомец. Она была завёрнута во что-то пушистое и белое, отороченное колышущимися кружевами и оборкамивероятно, свадебный наряд. Изысканное создание не более восемнадцати лет от роду; огромные голубые глаза, подёрнутые поволокой, кудри цвета золотой осени, кожа, белее слоновой кости. И холодная. Ледяная дева. В ней было не больше человеческого тепла, чем в статуе. Они представляли удивительный контраст: Форт с его румяным, сияющим лицом и гривой чёрных волос, и бледно-серебристая женавоплощение Красавицы и Чудовища. Я представил, как эта изысканно-белая кожа обгорит и огрубеет под тучами песка, как эти сверкающие волосы потускнеют на солнцеи небом клянусь, Пибоди, я чувствовал только жалость, подобную той, которую испытываешь, видя обезображенное произведение искусства, нечеловеческую жалость. Но не к этой женщине. То, что я чувствовал, целиком относилось к Уилли Форту. Держать подобную замороженную статую в своих руках, в своих м-м Ты-то понимаешь меня, Пибоди.
Я почувствовала, что краснею.
Да, Эмерсон, понимаю. И твою беспомощность, и то, что ты чувствовал по отношению к ней. Она не имела ни малейшего представления о том, что ей предстояло испытать.
Я пытался объяснить ей. Форт рухнул на кровать и храпел, обеими руками стискивая ящичек с браслетом. Я говорил с ней как брат, Пибоди. Я сказал ей, что отправляться тудабезумие, а то, что Форт намеревается позволить этоещё большее сумасшествие. Но, казалось, я беседовал со статуей из золота и слоновой кости. Наконец она дала понять, что моё присутствие ей неприятно. И я ушёл. И со стыдом признаюсь, что изо всех сил хлопнул дверью. В тот день я видел их в последний раз.
Но карта, Эмерсон, напомнила я. Когда ты
О Эмерсон закашлялся. Это Ну, чёрт побери, Пибоди, я и сам немного выпил, и потом, я знаком с творчеством средневековых арабских писателей
«Книга Сокровенных Жемчужин»?
Эмерсон застенчиво улыбнулся.
Проклятье, Пибоди, ты всегда на шаг или два опережаешь меня. Из-за своего необузданного воображения. Но зерно истины часто обнаруживается даже в самых фантастических легендах. Я вполне готов поверить, что в западной пустыне существуют неизвестные оазисы, далеко к югу от известных оазисов Египта. Уилкинсон упоминает о трёх таких в своей книге, опубликованной в 1835 году; он слышал о них от арабов. Жители Дахлаодного из известных оазисов на юге Египтарассказывают о чужеземцах, высоких чёрных мужчинах, пришедших с юга. Эль Бекри, творивший в одиннадцатом веке, описал великаншу, пойманную в Дахла; она не говорила ни на одном известном языке, и когда её отпустили, желая проследить до дома, она ускользнула от своих похитителей и скрылась.
Захватывающе, вздохнула Эвелина. А что такое «Книга Сокровенных Жемчужин»?
А, вот теперь мы вступаем в область чистого вымысла, ласково улыбнулся ей Эмерсон. Это удивительное произведение, созданное в пятнадцатом веке, переполнено историями о спрятанных сокровищах. Один из таких кладов спрятан в белом городе Зерзура, где король и королева спят на своих тронах. Ключ от городав клюве резной птицы на огромных воротах; но вы должны позаботиться о том, чтобы не разбудить короля с королевой, если хотите завладеть сокровищем.
Это просто сказка, критически отозвался Уолтер.
Конечно. Но Зерзура упоминается и в других источниках; название, вероятно, происходит от арабского «zarzar», то есть «воробей», так что Зерзура, очевидно«место маленьких птиц». Есть и другие истории, другие свидетельства Лицо Эмерсона приобрело задумчивый, мечтательный оттенок, который было дозволено лицезреть лишь нескольким избранным. Он любит, чтобы его считали строго рациональным, насмехающимся над праздными мечтаниями. Но на самом деле мой любимый так же чувствителен и сентиментален, как женщина (во всяком случае, их принято считать именно такими, хотя мой опыт подтверждает, что женщины гораздо более практичны, чем мужчины).
Ты думаешь о Харкуфе? спросил Уолтер. Да, его тайна никогда не была разгадана; по крайней мере, не до такой степени, чтобы я успокоился. Где он странствовал, где раздобыл те сокровища, что привёз в Египет? Золото, слоновая кость, танцующий карлик, что так порадовал ребёнка-царя А путешествие царицы Хатшепсут в Пунт
Пунт здесь ни при чём, сказал Эмерсон. Речь идёт о каком-то месте на побережье Красного моря, к востоку от Нила. Что касается Харкуфа, он жил более четырёх тысяч лет назад. Может быть, он прошёл Дарб-эль-Арбаин Но какой смысл в этих пустопорожних рассуждениях? Мы болтали, осушали стакан за стаканом и рисовали бессмысленные линии на листке бумаги. Если Форт был настолько глуп, чтобы следовать этой так называемой карте, он заслужил неприятную смерть, которая, несомненно, постигла его. И хватит об этом. Пибоди, почему ты сидишь здесь? Почему ты не поднялась с кресла, показывая, что дамы намереваются удалиться?
Целью этого вопроса было спровоцировать меня; Эмерсон хорошо знал, что обычай, на который он сослался, никогда не существовал в нашем доме.
Мы все намереваемся удалиться, ответила я.
Уолтер поспешил открыть мне дверь.
Вообще-то довольно странное совпадение, невинно промолвил он. Восстание дервишей только начиналось, когда мистер Форт исчез. Теперь оно почти закончилось, и тут же приходит письмо
Уолтер, не будь таким наивным. Если предполагается мошенничество, то это не случайное совпадение. Вести о побеге Слатин-паши после многих лет, проведённых в неволе, вполне могли вдохновить некоторые криминальные умы
Он задохнулся на полуслове. Кровь бросилась ему в лицо.
Я знал, о чём он подумал. Я всегда знаю, о чём думает Эмерсон: духовная связь, объединяющая нас, чрезвычайно сильна. Мрачная тень Гения Преступлений, нашего старого заклятого врага-мстителя, всегда будет преследовать насособенно меня, поскольку я (к моему искреннему удивлению, ибо я весьма добропорядочна) внушила страсть этому извращённому, но блестящему уму.
Нет, Эмерсон! воскликнула я. Этого не может быть. Разве ты не помнишь, что он обещал больше никогда
Обещание, данное змеёй, ничего не стоит, Пибоди. Всего лишь часть плана
Вспомни своё обещание, Эмерсон. Ты никогда больше
Да чтоб ему провалиться, пробормотал Эмерсон.
Хотя и не понимая (по крайней мере, я надеялась, что не понимает), о чём мы говорим, Эвелина тактично сменила тему.
Объясни, дорогой брат, что ты хочешь найти в Мероэ, и почему не можешь работать в Египте, как раньше? Я очень тревожусь, когда думаю о том, какому риску вы с Амелией подвергаете себя.
Эмерсон ответил, продолжая дёргать воротник, как будто тот душил его:
Со всех точек зрения, древний Гушнеизвестная цивилизация, Эвелина. Единственный квалифицированный учёный, исследовавший эту местностьЛепсиус, но всё, что ему оказалось по силамописать представшее его глазам в 1844 году. Наша задача гораздо важнее: составить точный перечень памятников и надписей до того, как время и кладоискатели полностью их уничтожат.
Особенно надписей, нетерпеливо вмешался Уолтер. Шрифт происходит от египетских иероглифов, но язык не был разгадан. Когда я думаю о скорости, с которой этим записям суждено бесследно исчезнуть, я испытываю желание отправиться с тобой. Вы с Амелией не сможете
При этих словах Эвелина тревожно вскрикнула и схватилась за руку Уолтера, как будто тот собирался немедленно отправиться в Африку. Эмерсон успокоил её со своей обычной тактичностью.
Уолтер вырос мягким и дряблым, Эвелина. Он и дня не протянет в Нубии. Суровый курс физических занятийвот что тебе требуется, Уолтер. Если ты как следует поработаешь зимой, я разрешу тебе сопровождать нас в следующем сезоне.
В такой дружелюбной и оживлённой беседе прошёл целый час. Мужчины попросили разрешения закурить трубки, и это разрешение было немедленно получено: Эвелина была слишком мягка, чтобы отказать в просьбе любимому, а я даже и не мечтала отучить Эмерсона от привычки творить в собственной гостиной всё, что ему заблагорассудится. (Хотя в определённых случаях приходилось просить об отсрочке тех или иных действий до достижения определённой степени уединения.)