Детская песенка закончилась хихиканьем, гоготаньем и внезапным громким щелчком.
Ты отключился, да? отозвался Дортмундер.
Нет, нет, Джон! послышался голос и дыхание Келпа. Не вешай трубку, я все еще здесь.
Знать даже не хочу, что это только что было, опередил Дортмундер, но так или иначе ты мне расскажешь.
Это все мой телефон на крыше.
Телефон на крыше? Ты ведь живешь в квартире!
Нда, ну, мне нравиться иногда подниматься на крышу, начал Келп, когда светить солнце и принимать солнечные ванны. И я не хочу
Пропустить ни одного звонка, закончил Джон.
Верно. Я провел провод, установил разъем. И теперь я могу подняться туда и подсоединить телефон. Но видимо вчера ночью я забыл принести его обратно.
Видимо
Щёлк: «У тебя вонючее бе-лье, лощина в лоб-ковых волосах».
Хватит, рявкнул Дортмундер, повесил трубку и направился в ванную, чтобы избавиться от вкуса собственной руки во рту.
Спустя полчаса, когда он уже заканчивал завтрак, в дверь позвонили. Открыла Мэй. В кухню вошел Энди Келп, жилистый, с горящими глазами, с острым носом и телефоном в руках. Он выглядел довольным как никогда.
Как дела, Джон?
Угощайся кофе, ответил Дортмундер, есть пиво.
Келп показал ему телефон.
Твой новый телефон для кухни, прокомментировал он.
Нет.
Никаких лишних движений, экономит твое время, экономит твою энергию, Келп оглядел кухню. Вон, там, возле холодильника.
Энди, он мне не нужен.
Скоро ты не сможешь представить, как без него обходился раньше, заверил Энди. Подключу его за пятнадцать минут. Ты дашь ему испытательный срок, неделю, пару недель, а затем, если он тебе по-прежнему не будет нравиться, я буду рад
Пока Келп продолжал болтать, Джон встал, обошел вокруг стола и взял телефон в руки. Энди замолчал и с открытым ртом наблюдал, как Дортмундер подошел к окну и выбросил его в форточку.
Эй! воскликнул Энди.
Я тебя предупреждал.(отдаленный звук «бац»). Он мне не нужен. Выпей кофейку.
Эх, Джон, вздохнул Келп и посмотрел в окно. Он мне нравился.
У тебя ведь есть «доступ»? Целый склад телефонов. И что я такого сделал? Высказал свою точку зрения. Пиво будешь?
Слишком рано, ответил Келп, понимая, что «битва» за телефон проиграна. Отвернувшись от окна, он снова принял беззаботный вид:Кофе.
Отлично.
Дортмундер поставил воду на плиту.
Ты слышал последние новости о рубине?
И желудок Дортмундера мгновенно стал твердым как бетон. Он посмотрел, не закипела ли вода в кастрюле, прокашлялся и спросил:
Рубин?
Ты знаешь. Византийский Огонь.
Конечно, ответил Дортмундер.
Он засунул ложку в банку с кофе, емкость затряслась, весь кофе рассыпалсятинк-тинк-тинк-тинкпрежде чем он донес его до чашки. Он продолжал делать вид, что ничего не знает:
Они нашли его?
Пока нет, но найдут. И даже очень скоро.
О, нда? Дортмундер вывернул банку растворимого кофе в чашку, а затем из нее отсыпал обратно, оставив лишь на одну порцию. Только так он мог приготовить сейчас напиток.
И как они сделают это?
Мы им помогаем.
Дортмундер разлил кипяток на стол, пол и чашку.
Мы помогаем? Мы помогаем? Кто такие «мы»?
Мы, объяснил Энди. Все. Все ребята в округе.
Сливки и сахар выходили за рамки возможностей Джона, и даже Энди заподозрит неладное, если он разольет литр молока на пол.
Остальное добавляй по вкусу, предложил он и сел за стол, где напротив него стояла его чашка кофе, однако он не чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы поднять ее:Какие ребята в округе?
Келп полез в холодильник за молоком.
Начал Тини Балчер. Его ребята и другие парни пользуются комнатой Ролло в «Баре и Гриле».
В «Баре и Гриле», повторил Дортмундер.
Нонсенс, но он ощутил острое чувство предательства. Заднюю комнату в «Баре и Гриле» используют для охоты на него.
Обстановка накаляется, сказал Энди, садясь с кофе за стол, слева от Дортмундера. Меня самого дважды останавливали. Один раз даже транспортная полиция!
Мм.
Ты знаешь меня, Джон, продолжал Келп. Обычно я веду себя спокойно, но когда меня без уважительной причины дергают дважды за день, когда я вынужден любезничать с транспортной полицией, то даже я говорю «хватит».
Мм мм.
Копов ввели в курс дела. И на некоторое время они ослабят свою хватку.
Копы?
Ребята наладили с ними контакт, произнес Энди и пальцами обеих рук изобразил некую картинку над чашкой кофе. И достигли определенного соглашения. Копы смягчают свой блицкриг, а мы смотрим по сторонам, когда найдем парня, то вернем его и камень стражам порядка, и все счастливы.
Дортмундер прижал локти к бокам.
Парень? Передать?
Таковы условия сделки. И с учетом того, через что мы все прошли, он еще легко отделается. Тини Балчер предложил возвращать паренька частями, по куску в неделю.
Как-то уж слишком грубо, как бы невзначай произнес Дортмундер. Я имею в виду, что тот парень он такой же простой как ты и я-я-я, и, наверное, просто произошел несчастный случай или что-то в этом роде.
Ты слишком добр, Джон. В некотором роде святой.
Дортмундер выглядел смущенным.
Но даже и тебя достала эта ситуация, я прав?
Я провел несколько часов в участке, поддержал Дортмундер.
Все мы были там. Этот пацан, кем бы он ни был, создал всем массу ненужных проблем. Ему следовало оставить камень там, где он его нашел.
Хорошо, но тут Дортмундер замолчал и задумался, как же лучше сформулировать свою мысль.
В конце концов, продолжал Келп, и неважно, что он тупойа этот парень точно тупой, Джон, он мега тупойи неважно, что он тупой, он должен был догадаться, что не сможет продать Византийский Огонь.
Может быть, э-э Дортмундера прервал короткий приступ кашля, но затем он продолжил:- Может, он не понял.
Не понял, что не удастся избавиться от Византийского Огня?
Нет, э-э Не понял, на что он натолкнулся. Просто украл его, как и остальные вещи. А потом оказалось слишком поздно.
Келп нахмурился:
Джон, ты видел в газетах снимок Византийского Огня?
Нет.
Хорошо, тогда я опишу тебе его. Оно размером с
Я знаю, на что оно похоже.
Хорошо. Так как тот тупица и Келп резко замолчал и посмотрел на Дортмундера. Ты знаешь, как кольцо выглядит? Но ведь ты сказал, что не видел его.
Видел. Я вспомнил, я видел его. По телевизору.
А-а. Значит, ты в курсе, что оно вряд ли похоже на то, что можно купить жене на День Матери. Любой, кто увидит камень, сразу догадается.
Может, может он подумал, что это подделка.
Тем более он не должен был его брать. Нет, этот парень, кем бы он ни был, стащил кольцо осознанно. И теперь получит то, что заслужил.
Н-н, промямлил Джон.
Келп встал и сказал:
Пойдем.
Левая рука Дортмундера сжала сиденье стула.
Пойдем? Куда?
В «Бар и Гриль». Поможем ребятам.
Поможем? Помощь? Чем?
Ну, ты знаешь, пройдемся там и здесь, сказал Келп и изобразил руками плавательные движения, выведаем, где каждый находился в среду вечером. Мы можем проверить их алиби лучше, чем копы.
О, нда.
В среду вечером, задумчиво повторил Энди, пока Дортмундер в ужасе наблюдал за ним, затем улыбнулся и сказал:У тебя есть алиби, все нормально. Той ночью ты был занят небольшим ограблением, верно?
Угу.
Где именно? спросил Энди.
Энди, начал Дортмундер. Садись, Энди.
Разве ты не допил свой кофе? Нам пора идти, Джон.
Присядь на минуту. Яя хочу тебе кое-что сказать.
Келп присел и серьезно посмотрел на него:
Что случилось, Джон? Ты выглядишь странно.
Вирус, наверно, предположил Дортмундер и вытер нос.
Что ты хотел мне рассказать?
Ну. Дортмундер облизал губы, посмотрел на своего старого друга и вверил свою жизнь в его руки. Во-первых, мне жаль, что я выбросил твой телефон.
25
Пятеро мужчин сидели за кухонным столом, пили рецину, курили сигареты Эпоик и разговаривали приглушенными голосами. Пулеметы висели на спинках стульев, темные шторы заслоняли окна, а небольшое пластиковое радио белого цвета издавало звуки сальсы, чтобы заглушить любое подслушивающее устройство, которое, возможно, могли разместить здесь их враги. Недругов в этом неспокойном старом свете было предостаточно, включая шестерых мужчин, которые внезапно ворвались через служебную дверь. Они размахивали пулеметами и на четырех языках приказывали четверке за столом не двигаться, не говорить и вообще никак не реагировать на их неожиданное появление, иначе они умрут как собаки, какими собственно они и являются. Мужчины за столом, испуганные и оцепеневшие, сжимали свои очки и сигареты, бормотали на трех языках, что вошедшиесобаки, на большее их фантазии не хватило.
Прошло несколько секунд и стало очевидно, что стрельба из автомата не стоит первым пунктом на повестке дня и тогда напряжение слегка спало во всех этих телах и лицах. Всех интересовал один вопрос «что же будет дальше». Пока двое из незваных гостей упорно, не безрезультатно пробовали починить дверь, которую прежде выбили, их лидер (известный под именем Грегор) обратился к главарю группы за столом (известному как Марко):
Мы здесь, чтобы вести с вами, собаки, переговоры.
Марко поморщился, сощурил глаза и оскалил верхние зубы:
Что за исковерканный язык?
Я разговариваю с тобой на твоем убогом языке.
Ну, тогда не нужно. Моим ушам больно слушать такое.
Не более чем моему рту произносить.
Марко перешел на язык, как он предполагал, родной для оккупантов.
Я знаю, откуда ты.
Грегор оскалился:
Что это было, скрип падающего жалюзи на окнах?
Второй сидящий за столом произнес на арабском:
Возможно, эти собаки из другого помета.
Не говори так, возразил Марко. Даже мы не понимаем это.
Один из мужчин, ремонтирующих дверь, на ужасном немецком произнес:
Должен же быть язык, которые мы все понимаем.
Здравое решение, подумали те, кто понял, а когда перевели его слова на другие языки, то и остальные поддержали идею. Таким образом, переговоры начались с прений, какой язык выбрать. Точку в споре поставил Грегор, который по-английски произнес:
Очень хорошо. Мы используем английский.
Почти все из присутствующих группировок расстроились.
Что, закричал Марко, язык империалистов? Никогда! но сказал он это на английском языке.
Мы все понимаем этот язык! заметил Грегор. И неважно как сильна наша ненависть, английскийэто франкский язык.
После небольших прений, в основном, чтобы сохранить «лицо», английский был, наконец, избран языком их общения с формальным условием, что выбор английского языка не содержит в себе политический, этнологический, идеологический или культурный подтекст.
А теперь, начал Грегор, начнем переговоры.
Переговоры, спросил Марко, проходят под дулом пистолета?
Грегор грустно улыбнулся:
А та вещь, что висит на стуле, спросил он, твоя трость?
Только собакам необходимо оружие.
Хорошо, сказал Грегор и выключил радио. Ваши пушки плюс наши пушки равно ничья. Можем начать.
Включи радио. Это наша защита от прослушки.
Не помогает, ответил Грегор. Мы подслушивали вас из соседней комнаты с помощью микрофона вот в этом тостере. К тому же, я ненавижу сальсу.
Ах, замечательно, сказал недовольный Марко (радио против прослушки было его идеей), а своему соотечественнику напротив:Встань, Никлос, пускай эта собака сядет.
Уступить место собаке? закричал Никлос.
Когда ведешь переговоры с собакой, заметил Марко, ты разрешаешь ей сесть.
Будь осторожен, Грегор, предупредил один из захватчиков. Смотри, куда садишься, собака после себя может оставить блохи.
Двое мастеров-налетчиков, наконец-то закрепили дверь, и подошли к столу. Один из них сказал:
Ты когда-нибудь замечал, что собака по-английски не производит должного эффекта?
Мужчина за столом добавил:
Люди с севера холодны. Им не хватает огня в их языках.
Расположившись на месте Никлосасам Никлос угрюмо прислонился к холодильнику, сложив руки на груди, его окружали врагиГрегор произнес:
Мы были в прошлом врагами.
Кровными врагами.
Согласен. И станем ими снова в будущем.
Если Богу будет угодно.
Но на данный момент наши интересы пересекаются.
В смысле?
Нам необходима одна и та же вещь.
Византийский Огонь!
Нет. Мы хотим, поправил Грегор, найти Византийский Огонь.
Это одно и то же.
Нет. Когда мы узнаем, где он, то сможем побороться собственно за его обладание. И тогда наши желания снова разойдутся, и мы опять станем врагами.
Твои слова да Богу в уши.
Но пока Византийский Огонь не найден, мы находимся, пускай и беспокойно, на одной стороне.
Волна недовольства прокатилась по комнате. Марко поднял руки так, как будто успокаивал толпу с балкона.
В его словах есть смысл.
Ну, конечно.
Мы все иностранцы на этой безбожной земле, невзирая на связи с эмигрантами.
Эмигранты, плюнул Грегор. Мелкие торговцы, покупающие бассейны в рассрочку.
Точно. Можно человека заставить слушаться и выполнять приказы, если угрожаешь убить его бабушку на родине, но ты не можешь вынудить его думать как доброволец и раскрыть ему всю испорченность и сластолюбие общества.
Совершенно верно.
Чужестранцы на чуждой им земле должны объединить силы, размышлял Марко.
Об этом я сейчас и говорю. Мы сделали первый пробный контакт с полицией. (Грегор был одет в черные вельветовые брюки). А вы наладили контакт, с преступным миром Нью-Йорка.
Марко (это его дядя был знаком с хозяином «Бар и Гриль») удивился, но не обрадовался:
Как ты узнал?
Ваш тостер подсказал. Суть такова, мы можем поделиться друг с другом нашей ограниченной информацией, и мы готовы к решительным действиям, когда Византийский Огонь найдут и
А вор, добавил Марко.
Он нам не интересен.
Но он необходим нам. По религиозным соображениям.
Грегор пожал плечами:
Тогда мы передадим его вам. Главное то, что объединившись, наши шансы найти рубин значительно возрастут. Как только он найдется, конечно, мы обсудим следующий шаг. Вы согласны?
Марко хмуро посмотрел на своих людей: напряженные, худощавые и мрачные, но не возражающие. Он кивнул:
Мы согласны, ответил он и протянул руку.
Да простят и поймут нас души наших предков, сказал Грегор и пожал руку своего врага.
Раздался телефонный звонок.
Мужчины уставились друг на друга. Главари отдернули свои руки.
Кто знает, что вы здесь? прошипел Грегор.
Никто. А как насчет вас?
Никто.
Поднявшись на ноги, Марко произнес:
Я разберусь с этим, и он подошел к стене с телефоном, снял трубку и ответил:Алло?
Все наблюдали, как лицо его мрачнело, как небо перед летней грозой, а после краснело (моряки остерегаются такой бури) и слегка смутилось.
Одну минуту, сказал он в трубку и повернулся к остальным:Это болгары. Они подслушивают нас из подвала и тоже согласны. Они хотят подняться и присоединиться к нам.
26
Вот это да! сказал Келп, разглядывая Византийский Огонь.
Не смей надевать его, предупредил Дортмундер. Я потратил массу времени, чтобы стащить его.
Боже, воскликнул Энди, который сидел в гостиной на диване Дортмундера и глазел на рубин, сапфиры и золото, сверкающие на его ладони. Обалдеть.
Мэй нянчилась с ними как мамка:
Хочешь пиво, Энди?
Слишком рано для него.
А-а, к черту, сказал Келп.
Тогда захвати два, добавил Дортмундер.
А лучше три, и Мэй ушла за напитками, оставляя за собой сигаретный «хвост».
Джон наблюдал за тем, как Энди рассматривает Византийский Огонь, пока Мэй не вернулась. Только тогда внимание Келпа, наконец, переключилось на банку пива.
Вот так, произнес Дортмундер.
Келп посмотрел на него поверх банки:
Боже, Джон, спросил он, как такое могло случиться?
Дортмундер рассказал ему все: взлом, прибытие и уход незнакомцев, как он нашел камень.
Кто знал, что такое возможно? подытожил Джон.
Кто знал, что такое возможно? повторил эхом Келп, скептически. Византийский Огонь? Все знают о нем!
Только теперь, поправил Дортмундер. Кража произошла в среду вечером, соответственно о ней не говорилось во всех газетах, и никто не знал о Византийском Огне.
Конечно, говорилось. В газетах упоминалось о том, что американский народ передает Турции кольцо, прибывшее из Чикаго.
Дортмундер окинул Келпа непоколебимым взглядом:
Энди, то, о чем ты сейчас говоришьэто часть истории об ограблении. Ответь-ка мне честно, до кражи знал ли ты о подношении американского народа?
Келп слегка смущенно ответил:
Ну, в общих чертах.