И главный инспектор Мэлоуни понес свой пивной живот на выход из конференц-зала.
9
На сиденье в метро Дортмундер нашел «Дейли ньюс», но не стал читать о громкой краже драгоценностей в аэропорту Кеннеди. Успехи других людей интересовали его в последнюю очередь. Вместо этого он открыл седьмую страницу, где сообщалось о трех парнях, которые вчера вечером отправились в бар в Стейтен-Айленд с целью вооруженного ограбления. Однако между ними и клиентами завязалась потасовка, в результате чего их оружие выбросили в КиллВанКулл и спустили колёса у их тачки, на которой они собирались удрать с места преступления. Но когда появились копы (вызванные каким-то назойливым соседом из-за шума), никто из присутствующих не мог опознать трех налетчиков, поэтому полицейские арестовали всех присутствующих. До сих пор идет разбирательство. Бармен утверждает, что в баре было слишком темно, чтобы разобраться, кто именно из его клиентов совершил налет. «Юношеский максимализм», так выразился мужчина.
Поезд въехал на линию метро «БМТ». На 28-ой улице в вагон вошли четверо полицейских. Двери за ними не закрывались, пока они были заняты поиском ребят. Дортмундер спрятался за своей газетой и читал о продаже колготок в Александре. Копы схватили двоих парней, которые сидели напротив него, обыскали их и вывели из вагона. Двое обычных, ничем не примечательных пареньков. Затем двери закрылись, и поезд двинулся с места. Дортмундер выглянул из-за газеты и увидел, как копы ведут задержанных через платформу.
На Таймс-сквер он пересел на Бродвейскую «ИРТ». Полицейских слоняющихся по станции оказалось больше, чем обычно. Пластиковый мешок с ювелиркой в кармане Дортмундера становился все тяжелее и тяжелее. И, как ему казалось, начинал образовывать заметную выпуклость. Сначала он тесно прижал правую руку к боку, но затем подумал, что этим привлечет к себе внимание. Поэтому он начал старательно ее размахивать, но и это могло вызвать подозрение. В конце концов, он пошел вразвалочку, и плевать, обращает ли кто-то на него внимание или нет.
Выйдя из метро, Дортмундер оказался на 86-ой. Возле здания банка на углу Бродвея, прислонившись к стене, стояли двое полицейских. Беспокойство Дортмундера возросло. Все это похоже на дурное предзнаменование или что-то в этом роде. «Судя по всему, я поимел подделку», пробормотал себе под нос Дортмундер и направился по 89-ой, что лежала между Бродвеем и Уэст-Эндом. Там над книжным магазином располагалась квартира Арни. Джон позвонил, и из домофона раздался голос:
Кто это?
Дортмундер наклонился близко к динамику:
Это я.
Кто это, черт побери?
Дортмундер окинул взглядом крошечный вестибюль, выглянул на улицу. Затем так близко, как только мог он наклонился к сетке и пробормотал:
Дортмундер.
Очень-очень громкий голос Арни заорал:
Дортмундер?
Да. Да. Хорошо? Да.
Щелкнул замок. Толкнув дверь, Дортмундер вошел в коридор, в котором всегда воняло старыми газетами.
Следующий раз я просто взломаю замок, пробормотал мужчина и поднялся наверх, где, открыв дверь, его дожидался Арни.
Итак, начал Арни. У тебя «дело»?
Конечно.
Конечно. Никто не заглянет к Арни просто, чтобы поздороваться.
Ну, ты ведь знаешь, я живу в другом районе, ответил Дортмундер и вошел в квартиру.
Небольшие комнаты с большими окнами выходили на металлическую пожарную лестницу черного цвета, которая виднелась на коричневой кирпичной стене автостоянки. Часть календарной коллекции Арни висела на стенах: январи, которые начинались с понедельника, четверга и субботы. Кое-где дабы сбить с толку располагались календари, что начинались с августа или марта; «дефектные» так их называл Арни. На январях (августах и мартах), были изображены залитые солнечным светом ледяные ручьи, бегущие через заснеженный лес; девочки с глупыми и двусмысленными улыбками, которые безуспешно пытались справиться с порывами ветра поднимающего их юбки; пара котят, выглядывающие из плетеных корзин полных клубков шерсти и различные монументы Вашингтона (Белый дом, Мемориал Линкольна, монумент Вашингтона) блестели как зубы под ярким солнцем.
Закрыв дверь, Арни направился за Дортмундером.
Я такой, какой я есть. Не указывай мне на отличия, Дортмундер, я их знаю. Я сбиваю людей с правильного пути. Не спорь со мной.
Дортмундер не собирался с ним спорить и даже согласился, что тот толкает его на неправильный путь.
Если ты так считаешь.
Именно так, ответил Арни. Садись. Садись вон туда за стол. Посмотрим, что у тебя есть.
Стол стоял напротив окна с видом на автостоянку. На этом старом библиотечном столе, Арни расположил несколько своих менее ценных «дефектных» календарей, закрепил их толстым слоем пластикового ламината. Дортмундер сел и положил руки на сентябрь 1938 года (смущенный, но гордый мальчик нес учебники такой же смущенной и гордой девочки). Он чувствовал, что должен продемонстрировать хоть какую-то дружескую расположенность:
Арни, выглядишь неплохо.
Значит, мое лицо нагло врет, ответил тот, присаживаясь за стол. Чувствую себя как дерьмо. Пукаю много. Вот почему держу открытым окно, иначе ты хлопнулся бы в обморок уже на самом входе.
А-а.
Ну, не то, чтобы ко мне заходило много людей. Люди предпочитают не иметь дел с такой занозой в заднице, как я. Поверь мне, я знаю, что говорю.
Э-э.
Иногда, почитываю «Сандэй Ньюс»статьи наподобие «Считают ли твои друзья, что ты дерьмо?»и я следую этим советам дня три-четыре, или даже неделю, но, в конце концов моя дерьмовость все равно выходит наружу. Я мог бы встретиться с тобой сегодня в баре, угостить тебя пивом, поговорить о твоих проблемах, спросить о твоем заработке, проявить интерес к твоей личности, но уже завтра ты отправишься в другой бар. Такова реальность.
Э-э.
Ладно, ты и так это знаешь. Единственная причина, почему ты терпишь меняя даю тебе хорошие деньги. И я вынужден хорошо заплатить иначе никогда и никого больше не увижу. Люди в этом городе идут к Стуну хотя он и платит хужеони все берут меньшую оплату лишь бы не сидеть и не разговаривать с Арни.
Стун? Кто это Стун? спросил Дортмундер.
И ты туда же. Теперь захочешь узнать адрес Стуна.
Нет, Арни, не хочу. У нас сложились хорошие отношения, и, пытаясь изменить тему разговора, Джон достал пластиковый пакет из кармана и выложил его содержимое на школьников. Вот они.
Наклонившись вперед, Арни произнес:
Хорошие отношения? У меня нет хороших отношений ни
Раздался громкий стук в дверь.
Видишь? Кто-то ведь приходит к тебе.
Арни нахмурился и закричал в сторону двери:
Кто там?
Отозвался громкий решительный голос:
Полиция, Арни! Открывай!
Арни бросил взгляд на Дортмундера:
Мои друзья, произнес он, поднялся на ноги и медленно направился к двери. Что вам нужно? закричал он.
Открывай, Арни! Не заставляй нас ждать!
Дортмундер активно сгреб ювелирные украшения обратно в пакет. Затем встал и сунул его в карман пиджака. Когда Арни открыл дверь полицейским, Джон был уже в спальне (календари с девочками рекламировали заправки и угольные компании).
И что теперь? донесся из другой комнаты голос Арни.
Немного поболтаем, Арни. Ты один?
Я всегда один. Разве ты не знаешь? Ты Флинн, я прав? А кто этот парень?
Это офицер Рашаб. Среди твоего добра случайно не найдется краденых вещичек?
Нет. У вас есть ордер на обыск?
А разве он нам нужен, Арни?
Выйти из комнаты незамеченным было невозможно. Дортмундер прижался лбом к оконному стеклу, посмотрел вниз и понял, что дело плохо.
Вы, ребята, в любом случае сделаете все по-своему. Ты помнишь, в прошлым раз вы все здесь обыскали. И кроме грязных носков ничего не нашли.
Возможно, в этот раз нам повезет больше.
Зависит от того, как вы относитесь к грязным носкам.
Дортмундер зашел в ванную. (Календарь с изображением лошадки и еще один с пейзажем охоты). Ни одного окна, виднелась лишь небольшая вентиляционная решетка. Дортмундер вздохнул и вернулся в спальню.
У меня и без твоих куча грязных носков, Арни. Захвати пальто.
Мы идет куда-то?
На вечеринку.
Дортмундер спрятался в шкаф. (Где на него с календаря смотрел Обри Бердслей). Воняло грязными носками. Он протиснулся через пальто, брюки, свитера и прижался к задней стенке. Голоса приближались.
Я как-то один раз выбрался на вечеринку. Уже через двадцать минут они отправили меня домой.
Может быть, и в этот раз все пройдет также.
Дверь шкафа открылась. Показался Арни с недовольным лицом. Его взгляд скользнул мимо плечиков пальто прямо в глаза Дортмундера.
Мои друзья.
Стоящий позади него коп переспросил:
Ты о чём?
Вы мои друзья, сказал Арни и вынул из шкафа пальто. Кроме вас у меня больше нет друзей. И дверь закрылась.
У нас к тебе дело, произнес коп.
Голоса смолкли. Входная дверь захлопнулась. Дортмундер облегченно выдохнул, но тут же об этом пожалел, поскольку пришлось сделать вздох воздуха, пропитанного ароматом вонючих носков. Он открыл дверцу, высунулся, отдышался и прислушался. Ни звука. Он вышел из шкафа, потряс головой и вернулся в гостиную.
Никого. И самое смешное, что копы действительно забрали Арни просто так.
Хммм, промычал Дортмундер.
На столике рядом с диваном стоял телефон.
Стун, сказал Дортмундер, присел и набрал номер Энди Келпа. Если я попаду на тот аппарат
Телефон прозвенел два раза, прежде чем ответила девушка:
Алло, голос ее прозвучал молодо и красиво.
Всем девушкам, чей голос звучит так неопытно, так мило, позже приходится разочаровываться в жизни.
Э-э Энди на месте?
Кто?
Разве я ошибся номером? Мне нужен Энди Келп.
Нет, извините, я Ах!
Ах?
Вы имеете в виду Энди!
Значит, он не ошибся, вышло недоразумение. В квартире Келпа находилась девушка, отвечала по телефону Келпа, и потребовалось время, прежде чем она поняла, что звонят Келпу.
Именно, согласился Дортмундер. Мне нужен Энди.
О, я думала, он его отключил.
Дортмундер понял. Он не понимал, что именно он понял, но в общих чертах он понял. Виновата была не девушка, а Келп. Конечно. Мысленно извинившись перед девушкой за свое плохое мнение о ней, он переспросил:
Выключил что?
Видите ли, я познакомилась с Энди прошлой ночью. В баре. Меня зовут Шерри?
Вы в этом не совсем уверены?
Ну, конечно, я уверена. Энди рассказывал мне обо всех этих необычных телефонных гаджетах, которые у него есть. Мы поехали к нему домой, и он их мне показал. Затем он сказал, что сейчас я увижу одно устройство для телефона. И он подсоединил к телефону небольшую коробку, ввел мой домашний номер, и мы поехали ко мне домой, ждать звонка. Если кто-нибудь решит позвонить ему, то попадет ко мне, таким образом, он не пропустит ни звонка.
Аг-га.
Но так никто и не позвонил.
Какая досада, посочувствовал Дортмундер.
Да, точно? Сегодня утром он уехал, но мне кажется, что он забыл снять коробку со своего телефона.
Он звонил мне утром.
Думаю, он может сделать исходящий вызов, но если вы попытаетесь связаться с ним, то попадете ко мне.
Вы живете недалеко от него?
О, нет, я живу в Ист-Сайде. Рядом с мостом Квинсборо.
Ничего себе. Значит, каждый раз, когда я буду набирать номер Энди Келпа, его телефон будет молчать, а ваш будет трезвонить, возле моста Квинсборо.
Ну и дела, думаю да.
Он, наверное, не услышит, как зазвонит ваш, верно? Даже если вы откроете окна.
О, нет, он не сможет.
Так я и понял, подытожил Дортмундер и очень, очень осторожно повесил трубку.
10
Главный инспектор департамента полиции города Нью-Йорка Фрэнсис Ксавьер Mologna (произносится как Мэлоуни) и агент Федерального бюро расследований Малкольм Закари большую симпатию друг к другу не испытывали. Они, конечно же, стояли по одну сторону закона в борьбе с преступниками и каждый раз сотрудничали друг с другом, когда война заставала их на одном и том же поле боя. Каждый глубоко уважал не только работу подразделения коллеги, но и его лично, его профессионализм. А в остальном они считали друг друга мудаками.
Это человек кретин, сказал Мэлоуни Леону, своего черномазому помощнику-гею, когда тот вошел в кабинет и объявил о прибытии вышеназванного.
Кретин с полномочиями, согласился Леон. Но сейчас он находится в моем кабинете и стремится попасть в ваш, с чем я полностью согласен.
Кретин с полномочиями? Одно из твоих противных извращенческих высказываний?
Да. Пригласить его?
Если он все еще там, с надеждой произнес Мэлоуни.
Мало того, что агент Закари все еще находился в приемной, так он еще и жаловался своему партнеру Фридли:
Боб, этот человек настоящий кретин.
Но мы все же вынуждены сотрудничать с ним, Мак, ответил Фридли.
Знаю. Но между нами, неофициально, тот мужикмудак.
Согласен.
Леон открыл дверь, кокетливо улыбнулся двум агентам ФБР и сказал:
Инспектор Мэлоуни ожидает вас.
Сидя за столом, Мэлоуни пробормотал:
Видеть не могу этого козла.
Когда вошли Закари и Фридли, инспектор улыбнулся, тяжело поднялся на ноги и повернул свою руку, живот и сияющее лицо в их сторону. Когда Леон вышел и захлопнул за собой дверь, они пожали друг другу руки. Закари показал на окно за столом Мэлоуни:
Великолепный вид.
Так оно и было.
Да, согласился инспектор.
Бруклинский мост, верно?
Так оно и было.
Да, снова согласился инспектор.
Легкая светская беседа. Закари присел на один из коричневых кожаных стульев, стоящих возле стола (Фридли занял второе) и произнес:
Пока что можем сделать вывод, что оно не у греков.
Естественно, что не у них, сказал Мэлоуни, откинувшись в своем мягком поворотном кресле с высокой спинкой. Я говорил об этом сегодня утром. Подождите, он нажал клавишу на интеркоме и посмотрел на дверь.
Та вскоре открылась.
Вызывали? спросил Леон.
Не помешала бы запись.
Возьму свой блокнот.
Закари и Фридли переглянулись. Было что-то забавное в этом секретаре. Леон вошел, закрыл дверь, плавной походкой направился к своему маленькому стулу в углу, красиво скрестил ноги, положил на коленко записную книжку, приготовил ручку и выжидающе взглянул на присутствующих.
Как уже говорил, продолжил Мэлоуни (Леон быстро стенографировал). Как я сказал утром.
Попрошу вас сделать копию и для меня, попросил Закари.
Что?
Закари кивнул в сторону Леона:
Запись встречи.
Конечно. Леон? Копия для ФБР.
Ах, естественно, согласился Леон.
Леон и Мэлоуни переглянулись.
Закари и Фридли переглянулись.
Инспектор продолжил:
Как я уже говорил этим утром, к краже рубинового кольца не причастна ни одна из ваших зарубежных политический структур. Это
Такой вариант имеет место быть, по крайней мере, в отношении подпольных греко-киприотских организаций. У нас есть «свои» люди в большинстве подобных формирований и они клянутся, что не причастны к данному инциденту.
Как я и говорил.
Но не стоит сбрасывать со счетов турок и русских.
И армян, добавил Фридли.
Спасибо, Боб, ты абсолютно прав.
А также, напомнил Мэлоуни, банального грабителя отечественного производства, личность которого до сих пор не удалось установить.
Конечно, не стал возражать Закари, существует и такой вариант. В Бюроя как раз обсуждают это с мнпи вы исключаете.
Мнп? спросил Мэлоуни.
Местопребывание правительства, объяснил Закари. Так мы называем главное бюро в Вашингтоне.
Местопребывание правительства, повторил Мэлоуни.
Он и Леон переглянулись.
Аббревиатура, М, Н, П, произносится мнп. И вы по-прежнему исключаете вероятность политического мотива.
Кража.
Формально, конечно, это кража.
Которую совершил вор, поправил Мэлоуни.
Честно говоря, продолжил Закари, я надеюсьи я уверен, что и Бюро тоже надеетсячто вы окажетесь правы.
Ох уж, все эти ребята из мнп.
Закари слегка нахмурился. Мэлоуни насмехался? Разве мог позволить себе такое этот мужчина с плохим лонг-айлендским акцентом и большим, огромным животом.