Эфра, ты с нами пойдешь?
Неизъяснимо нежный голосок. Стефана охватил новый приступ жалости: несчастные девочки стараются по мере возможностей производить на окружающих приятное впечатление.
Я задержусь, Эфра осталась сидеть. У меня тут разговор. Может быть, потом присоединюсь к вам. Куда вы собираетесь?
В Марсенойский парк, подмигнул Бранд. Полюбуемся на нашу будущую резиденцию.
Разве в Весенний дворец сейчас пускают? удивился Стефан.
Нет, но мы вокруг погуляем.
Как будто победа их принципаладело решенное.
Тогда, наверное, до свидания, улыбнулась Эфра. Вечером я сопровождаю господина Мерсмона в Клуб Энергетиков, и перед этим еще прическу делать.
Ты обещала нам подарки с Мархена, вкрадчиво напомнила одна из кузин. Не забудешь? Мы все очень ожидаем
Еще бы я об этом забыла! лицо Эфры озарила улыбка, напомнившая Стефану сверкание льда под холодным зимним солнцем. Я сама жду не дождусь того дня, когда смогу отдать вам свои подарки. Устроим вечеринку и все вместе повеселимся.
Эфра, ты прелестная и полезная, тихо прозвенел хрустальный голос другой кузины. Счастливо оставаться, будем ждать нашу вечеринку с дарением.
Шелест тяжелых темных юбок. Примирительная реплика Бранда, которую Дик, похоже, оставил без ответа. Внизу хлопнула дверь.
Почему эти девушки так странно разговаривают? пробормотал Стефан, непонятно чем встревоженный.
Как будто увидел сон, в котором вроде бы и нет ничего страшного, но в то же время остается ощущение кошмара.
Жеманничают. На Лаконоде такая мода. Будьте добры, две чашки кофе.
Последняя фраза была адресована официанту, невзрачному мужчине средних лет, похожему на затюканного конторского служащего.
А ты видела их лица? спросил Стефан почему-то шепотом, неизвестно чего опасаясь, словно вторгался на запретную территорию и отлично это сознавал.
Видела. Ничего особенного, хотя невоспитанный народ будет глазеть, так что без вуалей на улицу лучше не выходить. Ну, и комплексуют, конечно. А я в больнице на всякое насмотрелась.
Ответ Эфры рассеял его дурацкие смутные страхи. Слишком много новых впечатлений за раз, вот и накатило, никаких Лепатриных грибочков не надо.
Я ездил за тобой на Мархен. Чуть-чуть опоздал. Там Ваша квартира
Не имеет значения, поняв его с полуслова, безразлично отозвалась Эфра.
Ну, все разорили, а ты ведь обещала кузинам Бранда какие-то подарки.
Эти подарки никуда с Мархена не убегут. А убегут, так поймаем.
Снова сгустилось ощущение жути. Как будто вылили за шиворот ледяное желе и оно медленно ползет вдоль цепенеющего позвоночника.
Несколько банок осеннего грушевого варенья, добавила девушка. Они хранятся не дома, а на складе с консервирующими чарами. У нас там арендована кладовка, оплачено вперед.
Никакого желе. У него просто ум за разум заходит! Или не ум, а эмоции, но результат тот же самый.
Эти ребята, Бранд и Дик, теперь будут драться на дуэли?
Стефан чувствовал, что его повело вокруг да около, но не решался заговорить о главном.
Ничего страшного. Оцарапают друг друга и помирятся.
Мужчина, похожий на стареющего клерка, поставил перед ними две чашки черного кофе.
Я тебя люблю, выдавил Стефан, глядя на чашку, а не на Эфру.
Помнишь, ты сказал, что тех подонков можно понять? Я тебе никогда этого не прощу.
Я же тогда объяснил, что я имел в виду! Что они потянулись к красоте, и можно было, наверное, взять их под контроль, помочь им исправиться Если бы ты захотела разбудить в них хорошее
Таких исправит только пуля или нож. Или зубы кесу.
Я их не оправдываю! Я просто объясняю, почему я так сказал
Обрати внимание, они считаются нормальными. Знаешь медицинское определение нормы, из психиатрии? Это среднестатистическая закономерностьто, что характерно для большинства индивидов. Они таких умных слов не знают, но с гордостью называют себя нормальными парнями. И такой мрази действительно много. Если доходит до суда, к ним относятся снисходительно, как будто какая-то круговая порукачего ты хочешь, это же наша норма! А по-моему, их надо загонять в резервации и держать там подальше от женщин, памятников архитектуры и домашних животных. Или отдавать кесу в порядке товарообмена, потому что лучше какое угодно зло, чем такая норма.
Нет, Эфра, подожди Я же их не оправдываю
Оправдываешь, а потом виляешь. Она поднесла к изящно очерченным полным губам фарфоровую чашечку, отпила и продолжила:Пусть ты и поэт, а те обыватели и судьи, которые их покрывают, рассуждают примерно как ты. Выискивают что-то общее с собой, умиляютсяи дальше поехало по накатанной дорожке.
Нет, подожди
Наверное, вам кажется, если вы будете их жалеть и выгораживать, они вас при случае тоже пожалеют. Ага, надейтесь Встретите свору таких ублюдков в темном переулкевсе равно забьют и бросят подыхать на морозе, да еще от души посмеются. Эта ваша так называемая норма ведет себя как раковая опухоль. Разрастается, дает метастазы, давит на соседние клетки, а больной, то есть общество, пытается убедить себя, что дела обстоят как надомелкие болячки, можно не обращать внимания. Они стараются уничтожить все, что не похоже на них и живет по-своему. Дика видел? Лорд подобрал его полгода назад в Вергемеше. Это причем даже не окраина вроде Мархена, а небольшой кордейский городок, от столицы двести шестьдесят километров. Дик умирал в местной больнице, его избили на улице. Он никого не убил, не изнасиловал, не предал, ничего не укралон всего-навсего не похож на них. Его било человек десять. Черепно-мозговая травма, разрывы внутренних органов, множественные переломы. Местные власти не стали заводить уголовное дело, хотя весь Вергемеш в курсе, кто в этом участвовал. Мальчишке девятнадцать лет, и провинился он только в том, что не хотел превращаться в раковую клетку.
Как же удалось его вылечить? Никаких следов не заметно
Лечить было бесполезно, лорд его исцелил.
Ого На такое способны только маги высшей пробы. То, что Мерсмон рвется в верховные правители, нетипично. По традиции колдуны такой весовой категории держатся в стороне от политики.
Вслед за мимолетным удивлением в душе возник болезненный отклик на несправедливость:
Подлость какая В смысле, ситуация с Диком. И ничего нельзя сделать, чтобы их притянули к ответу?
Пока ничего, но когда взойдет на престол Весенний Властитель, он сможет потребовать расследования. Или, наоборот, замять другое уголовное дело, а то Бранд рвался в этот Вергемеш, но ему велели дождаться весны. Пей кофе, остынет.
Кстати, почему лорд? Это же несуществующий титул.
Его ребята между собой так называют, он не возражает. А за «шефа» одному недогадливому бедняге досталось по-страшному, это слово ему не нравится, на всякий случай прими к сведению.
У Бранда кузины со странностями, тебе не кажется?
С чего ты взял? неожиданно заинтересовалась Эфра. Что тебе показалось странным?
Ну Стефан вздохнул, обрадовавшись смене темы. Если бы я был режиссером, а онимоими актрисами, я бы сказал, что они гонят совершенно не то.
Сможешь сказать, что было не так?
Разговаривают как-то неправильно, это сразу цепляет. И двигаются, словно какой-то хищный кордебалет!
Эфра вытащила из кармана записную книжку и с деловитым видом что-то пометила. Стефан тоже достал свой блокнот и записал про «хищный кордебалет», пригодится.
Встретившись глазами, одновременно усмехнулись, и он, приободрившись, рискнул снова вернуться к главному:
Я продал парикмахерскую, чтобы увезти вас с Мархена. Съездил туда со специальным караваном, а вас уже нет. Извини, что я говорил, что их можно понять. Это как бы немного не я Пожалуй, ты права насчет раковых клеток, но у меня с ними ничего общего. Я тебя люблю по-настоящему.
Не обижайся, но никакой вашей любви мне даром не надо. А эти девочки, кстати, неплохие танцовщицы, выступают в масках. Приехали покорять столицу. Если наша команда победит, их возьмут в придворную труппу.
Нельзя жить без любви! У нас с тобой все будет по-другому.
Мне даже думать об этом противно. Сразу, знаешь ли, ассоциации Это к тебе лично не относится, но ниже пояса я теперь словно каменная. Обледенелый камень. Держись от меня подальше.
У нее и в глазах поблескивал лед. Сине-серые узоры на стылом стекле.
Неужели нельзя ничего сделать, чтобы ты поняла, что бывает по-другому? жалким голосом спросил Стефан. Чтобы ты смогла полюбить
А оно мне нужно? Эфра неприятно усмехнулась. Мысль о так называемой любви не вызывает у меня ничего, кроме рвотного рефлекса. Не знаю, что должно случиться, чтобы стало иначе. Наверное, что-то невозможное. Такое, во что я давно уже не верю.
А твоя мама как себя чувствует? поинтересовался он безнадежным тоном, прекрасно понимая, что его Эфра к разряду «невозможного» не причисляет.
Неплохо. Лорд ее подлечил, и смена обстановки пошла на пользу, и то, что за меня больше не надо переживать.
Я бы зашел к ней в гости, если она будет не против. Не дашь мне ее адрес?
Не дам, отрезала Эфра. Не думай, что ко мне можно подобраться обходным путем.
Да я он смешался, словно пойманный с поличным.
Имей в виду, я выхожу замуж.
Что?.. Как?.. За Бранда или за Дика?
При чем тут они? За господина Мерсмона. Я его официальная любовница, а в будущем стану женой. Послушай доброго совета, не надо за мной увиваться, а то нарвешься на такие неприятности, какие тебе и не снились.
Стефан потрясенно моргал, застигнутый врасплох ощущением дикого противоречия. Наконец ему удалось подобрать слова и выстроить из них более или менее связный вопрос:
Ты же сказала, что никого не любишь, а собралась замуж, зачем тебе тогда замуж?.. Разве ты его любишь?
По крайней мере, уважаю и готова служить ему верой и правдой.
А как же то, от чего тебя тошнит? напомнил он запальчиво.
Девушка слегка пожала плечами, с невозмутимым выражением на лице, только в узорчатых морозных глазах мелькнуло затаенное торжество.
«Так она же не спит с ним! осенило Стефана. Видимо, этот фрукт решил дождаться, когда у нее пройдет. Влиятельный, безусловно богатый, еще и колдун. Бедный поэт против негокак лесная букашка под гусеницей таран-машины. Ага, потом запишу Неужели Эфра пошла к нему ради обеспеченной и безопасной жизни? Или ради мести, чтобы натравить его на тех ублюдков с Мархена? Два разных сюжета, и оба вполне пригодятся, если я все это переживу. Как будто окружающий мир превратился в печальную серую тучу Тоже записать».
Эфра, он же борется за корону Весеннего Властителя, а Весенний не должен быть женат, глотая слезы, напомнил поэт. Ему полагается крутить любовь со многими девушками, а то народ не поймет, традиция ведь!
Не беда, поженимся летом, когда он снимет корону и станет гранд-советником, а до тех пор я буду первой фавориткой, возразила Эфра деловым тоном, как будто речь шла о работе регистраторши или машинистки.
Он ревнивый? тревожно хлопая ресницами, поинтересовался Стефан.
Не то слово, от мечтательно-мстительной, почти угрожающей усмешки, озарившей на мгновение лицо девушки, ему стало не по себе. Да, если что-нибудь надумаешь насчет эпиграмм, приходи сюда, это наше кафе. Господин Петерсон будет в курсе, она кивнула на дверь, из-за которой доносился плеск воды. Заплатят хорошо, не беспокойся. Больше, чем заплатили бы у других кандидатов.
Я подумаю.
Он никогда не писал эпиграмм, считал это занятие бессмысленным злобствованием. И зачем нужны деньги, если отношения с Эфрой, не успев начаться по-настоящему, рассыпались бесформенной снежной кучей Собрать и слепить заново? Но для этого нужно обоюдное желание, в одиночку ничего не получится.
Мне пора, она встала, набросила на плечи сверкающий белым мехом и серебряным шитьем жакет. Выслушай внимательно, что я сейчас скажу. Ты хотел мне помочь, только поэтому предупреждаю. Прими к сведению с первого раза, повторять не буду. Если вдруг я назначу тебе свидание
Значит, надежда все-таки есть? встрепенулся поникший Стефан.
Ни в коем случае не приходи, сухим тоном, не глядя ему в глаза, продолжила Эфра. Беги как от огня, понял?
Почему?..
Я же сказала, второй раз повторять не буду. Прощай.
Он ринулся следом, чуть не налетел на дверной косяк, шатко спустился по лестнице следом за ней. Успел увидеть, как мелькнул край юбки из блестящего голубого атласа и захлопнулась дверца автомобиля.
Уже потом, забрав из кафе свою куртку на собачьем меху и сумку с афишами, на улице, посреди зябкой пляски снежинок, Стефан осознал, что не далее как полчаса назад выпил чашку настоящего черного кофе. Неслыханная роскошь, в конце-то зимы, а он проглотил драгоценную жидкость как воду, не ощутив ни вкуса, ни аромата.
Зарплату не платят, а если о ней заикнуться, директор театра уставится на тебя с таким выражением, точно увидел клубок личинок или трехногую курицу, выдержит томительную паузу, чуть-чуть переигрывая, и наконец спросит: «А что ты, милый мой, сделал для того, чтобы у нас появились деньги?»
Стефан, положим, мог бы отчитаться: он расклеивал по всему городу афиши новаторского квадроэсхатологического спектакля «Магдалина на земле и на небе», вдобавок предложил свою пьесу, которая намного лучше провальной «Магдалины», сами виноваты, что до сих пор не посмотрели. Но все равно тушевался, как и все остальные.
Кормился он где повезет, словно неприхотливая городская птица. Потерял верхнюю пуговицу от куртки, зато нашел на улице хорошую теплую перчатку.
Все чаще его искушала мысль: а не написать ли на пробу две-три эпиграммы? Как минимум полноценный обед Но каждый раз получалась такая графомания, что стыдно было кому бы то ни было это показывать. Предвыборная руганьне его амплуа.
В душе роились совсем другие стихипечальные, неистовые, пронизанные серебряными напевами метели, заметающей следы Эфры на стылом тротуаре.
Из-за той мархенской истории Эфра перестала быть собой, превратилась в заледеневшее изваяние, но, может быть, когда она прочитает стихи, которые посвятил ей влюбленный поэт, случится чудо и все выправится? Он верил в силу слова и в то же время в глубине души чувствовал, что никакие слова тут не помогут.
«Она столкнулась с этими человеческими отбросами и теперь видит вокруг только одно, не замечая всего остального. Как будто на свете нет ничего, кроме помойки. Ей надо было родиться в большом городе, тогда бы все вышло иначе. Здесь бы нашлось, кому за нее заступиться, и она бы не разочаровалась в любви. Надо было сказать ей об этом, а я, как всегда, крепок задним умом Когда пишешь, можно сколько угодно исправлять и менять каждую строчку, а в споре что произнес вслухуже не отредактируешь. Слово не воробей, не вырубишь топором. Господи, есть-то как хочется Сделать, что ли, еще одну попытку? Обещаньями да кашей всех накормит радость наша, выдвиженец-пустобрех Ага, пальцем в небо!»
Если бы Максимилиан Келлард был пустобрехом, все было бы не так страшно. Да только Стефан нутром чувствовал: когда этот парень дорвется до власти, он и впрямь заведет те порядки, о которых говорит в своих пламенных речах, из самых лучших побуждений, и придется ходить по струнке, пока лето не наступит.
И все-таки, если честно, ужас как хотелось написать эпиграмму не на Келларда, а на его главного соперника, присваивающего чужих девушек! Ворваться и прочитать ему сардонический стих, морально размазать по стенке подлеца, посягнувшего на возлюбленную поэта, и хорошо бы Эфра при этом присутствовала Он, впрочем, понимал, что дальше фантазий дело не пойдет. Ссориться с колдуном будет только законченный псих. Если вспомнить, как Бранд и Эфра стращали своего младшего товарища «лордом», нрав у этого деятеля однозначно не ангельский, так что наяву Стефан воздержится от прямого конфликта, разве что балладу напишет.
Ни совести, ни чести не имея, злой чародей шныряет по Кордее, и вздрагивают все, кому он снится, дорога привела его в больницу
Ритм задан, можно работать дальше.
Тут Стефан хихикнул, хоть и было ему на ветру да на холоде не до смеха. Если судить по Эфре и Дику, Валеас Мерсмон насобирал людей к себе в команду главным образом по больницам, из жертв криминальных происшествий. Готовая тема для эпиграммы. А с другой стороны, сильный ход: вылечить умирающего, взять под защиту затравленного, подарить вторую жизнь Как там сказала Эфра: «буду служить ему верой и правдой»?
Да, она ведь еще кое-что примечательное выдала: «Лучше какое угодно зло, чем такая норма».