Стефан несколько раз повторил про себя эту фразу, и ему стало жутковато. Он боялся за Эфруи самой Эфры тоже боялся. Еще боялся, что никогда больше ее не увидит, и боялся новой встречи. Боялся, что она не захочет с ним разговаривать, и боялся, что она опять скажет что-нибудь, наводящее оторопь. Боялся, что между ними никогда ничего не будет, и боялся мучительных взаимоотношений, от которых потянет в петлю или в прорубь.
Эфраего Погибель, это яснее ясного. Может быть, ему суждено умереть от страха?
В который раз пошарил в карманах, в расчете на завалявшийся обломок галеты или подсолнечное семечко, но там было пусто. Разве что щепотка крошек И то хлеб. Остановившись, чтобы ни крупицы не потерять, бережно донес добычу до рта, разжевал Тьфу ты, это же остатки Лепатриных грибочков! Впрочем, не имеет значения. Наркосодержащий гриб тоже еда.
Усыпанные алмазами вечерние закоулки завели его в бетонное ущелье, из конца в конец продуваемое бесноватым ветром. Далеко наверху мерцают колючие звезды, месяц прячется за мглистым облаком.
Лицо ломит от холода, пальцы постепенно немеют, а окоченевшие ступни как будто сделаны из ледяного стекла, пронизанного ноющими нервами. Так и околеть недолго.
На соседней улице теснятся лачуги с сахарными крышами, из труб поднимаются дымки. Давным-давно зачерствевшие пряничные домики, зубы обломаешь. Дальше в потемках глыбится что-то покрупнеекак выяснилось при ближнем знакомстве, древнее кирпичное строение в несколько этажей.
Неправдоподобно перекошенное крыльцо. Табличка на обшарпанной парадной двери ловит заблудившиеся звездные лучи и притворяется, будто на ней ничего не написано. Возле подвального окошка клубится пар. Там можно отогреться.
Обойдя дом сбоку, он увидел прилепившуюся к торцу деревянную клеть с вывеской и неплотно прикрытой дверью. Внутри громоздятся коробки, тюки, перевернутые вверх тормашками стулья, связки журналов, куча веников. С заднего двора сквозь покрытое наледью окно сочится свет фонаря.
Стефан уселся на пол возле батареи парового отопления. Пусть вениками и старыми журналами не поужинаешь, по крайней мере, от обморожения он спасен.
Не сразу уловил, что он тут не один. За развалами хлама кто-то копошится. Сторож? Крысы? Еще один продрогший бродяга?
Эй, извините, кто здесь? севшим с мороза голосом поинтересовался Стефан.
Шорохи как отрезало. Настороженная тишина.
Я не вор, я просто промерз до костей, погреюсь и уйду, заговорил он снова, трясясь от остаточного холода и от опасения, что его сейчас без церемоний вытолкают на улицу. Прошу прощения, что вошел без спросу. Я расклейщик афиш из театра на Малиновой площади.
А яубоище, отозвался тонкий, но решительный голосок.
Да, вот так-то, подумал Стефан, понимая, что дальше бороться бесполезно. Так и приходит, как в том старом-престаром анекдоте Раз уж тебе напророчили встречу с Погибельюне отвертишься.
Пришибленно уточнил:
Мое убоище?
Еще чего! неожиданно возмутились за тюками. Я не твоя, а мамина с папой. А будешь маленькую девочку обижать, кирпичом по башке получишь!
Шорох, что-то стукнуло, потом в полосе слабого желтоватого сияния, льющегося из ледяного окна, появилось существо небольших размеров, в меховой шубке и валенках с калошами. Из-под завязанной под подбородком шапочки торчат две косички с огромными бантами. Круглая мордашка сердито насуплена.
Если это человеческий ребенок, ей должно быть лет семь-восемь, а если Погибелькто ж ее знает
Что ты здесь делаешь? прошептал Стефан.
Ищу чего-нибудь. Сторож пошел водку пить, а дверь запереть забыл. Сам дурак.
И что же ты ищешь? Умирающих поэтов?
Нет, что-нибудь путное. Шарфик или теплую шаль для мамы. Это склад ненужных вещей.
Значит, я попал по адресу. Нищий поэт, которого отвергла возлюбленная, самая ненужная на свете вещь.
Ты, что ли, болеешь или пьяный?
Существо подошло ближе. Стефан увидел, что оно и правда сжимает в шерстяной лапке обломок кирпича.
Что ж, совершай то, зачем явилась! Тебя ведь недаром называют убоищем?
Про меня взрослые так говорят. Мы уехали с Ваготы, нам здесь негде жить. Нас отовсюду прогоняют: уходите со своим убоищем, ищите другую квартиру. А я же не нарочно
Я тоже не нарочно сказал, что их можно понять, а она сказала, что никогда мне этого не простит. Она попала в странную компанию: хищный кордебалет, лесной демон, который носит рубиновые серьги в виде клинков-полумесяцев, и еще один опасный парень с глазами убийцы. Представляешь, она с ними заодно! Их лорда я не видел, но, по-моему, жуткий тип, иначе быть не может. Он ее у меня украл. Хочешь, я почитаю тебе стихи?
Хочу! убоище уселось на тюк напротив и приготовилось слушать. Я люблю, когда мне читают!
Привкус во рту поганый после грибочков, хоть и была всего щепотка, зато никаких сценических комплексов.
Весеннее иль зимнее твореньев твоих глазах волшебные узоры
Он продекламировал весь цикл, посвященный Эфре, с выражением, с драматическими паузами, пришептывая и подвывая. Благодарная аудитория положила кирпич на пол и после каждого стихотворения хлопала в ладоши, как в театре. Толстые вязаные перчатки приглушали хлопки.
Здорово! одобрила она, когда Стефан закончил свое выступление. Это про меня, ага?
Нет. Я посвятил эти стихи самой красивой девушке Долгой Земли.
Так я же самая красивая! Видел мои бантики? У меня еще один под шапкой на голове. Эти белые в красный горошек, а еще есть красные в белый горошек, мы их тоже с собой взяли, и красные с блестящей каемкой
Сандра! донесся с улицы встревоженный женский выкрик. Сандра, ты где?!
Я здесь!!! заверещала обладательница бантиков, так что у Стефана чуть не лопнули барабанные перепонки, и вполголоса добавила:Это меня мама ищет.
Заскрипел снег под торопливыми шагами, распахнулась дверь, он разглядел на пороге невысокую округлую фигуру.
Сандра, сейчас же выходи! Ты почему убежала без спросу и зачем сюда забралась?
Прибарахлиться хотела, слезая с тюка на пол, буркнула Сандра. Ты же продала свою шаль, а я тебе другую искала, а там одни польта и штаны.
Нельзя брать чужое!
Это не чужое, это ненужное! Так на вывеске написано.
Мало ли что написано. Эти вещи люди сдают и покупают за деньги. Пойдем-ка отсюда, пока нас не наругали!
Ушли. Так и не использованный по назначению обломок кирпича остался лежать на полу. Стефан понял, что получил отсрочку.
Интересно, его теперь тоже продадут за деньги? Кому-нибудь из претендентов на Весенний престол, чтобы писал политические эпиграммы Он подтащил тюк с тряпьем поближе к батарее, устроился на мягком, свернулся калачиком.
Из мутного, хотя довольно приятного забытья его вырвало жалостливое бормотание:
Ой, вещички мои бедные, на полу в пыли валяетесь, не пожалели вас хозяева, отдали в чужие руки Ничего, сейчас всех вылечу, как новенькие станете! А ты чего тут разлегся?
Открыв глаза, Стефан увидел знакомое бледное лицо с вывернутыми губами и припухлыми веками. Поблескивали в ледяном свете разномастные пуговицы, а концы прозрачного шарфика свисали, точно крылья мертвой стрекозы.
Вам без шапки не холодно?
Не о том спрашиваешь, хихикнула сумасшедшая.
Что мне угрожает? Где моя погибель?
Это не одно и то же. Лепатра снова хихикнула. Теперь вижу. Тебя по-хорошему предупредили, а ты не послушаешь. Длинные белые волосы. Стекло не разобьется.
Какое стекло?
Дверь из цельного стекла. Ты по ней стулом со всего маху, а она не разобьется, заговоренная потому что. Стул сломаешь, ирод, из-за своего страха безвинную вещь загубишь. А этот охламон разве станет лечить вещь? Он людей-то не жалеет, не то что вещи бессловесные. На помойку велит выбросить.
Меня? нервно ежась, уточнил Стефан.
Какого тебястул! А стеклу ничего не сделается. После этого захочешь умереть, потом передумаешь. Но это будет не погибель, а злая напасть. Погибель приходит изнутри. Наврешь за деньги, по указке ворюг, через это потеряешь свой дар и сопьешься втихую.
Я никогда так не поступлю. Стефан энергично помотал головой и осел на расползшуюся кучу тряпья, когда темная комната с сияющим, как ледяной фонарь, окном попыталась завертеться вокруг собственной оси.
Может, и не поступишь, вздохнула Лепатра, присаживаясь рядом. Я иногда вижу то, что может быть, а может не быть, оно еще не вылепилось, только предполагается. У меня и сестрица была такая. Да Уж она была и красивая, и прозорливая, и проклятья отводить умела, а все одно не убереглась. А тебе сказано жене ходи туда!
Куда?
Туда, где дверь из стекла. Тогда не обидишься на весь мир. Эти ворюги, кроме денег немереных, посулят тебе изменить прошлоебудто они сделают так, что с тобой на самом деле этого не случилось, и ты ухватишься, как дурак за дутые акции. Взаправду ничего они в прошлом не поменяют. И рады бы, да нельзя, только память тебе, болезному, чуток подправят. Закон запрещает, но они потому и зовутся Высшими, что стоят выше закона, выше добра и зла. Ради благих целей, сиречь интереса своего шкурного, что угодно вытворят, как сестрицу мою старшенькую когда-то убили. Цель оправдывает средстваслыхал небось?
Вы говорите опасные вещи, заметил Стефан, частично трезвея.
Высшиезапретная тема. Известно только, что это маги покруче всех прочих, особенные, бессмертные, всесильные. О них нельзя говорить плохо. О них лучше вообще не говорить, не любят они лишней огласки. А уж обзывать их ворюгами и обвинять в «шкурном интересе» Лепатра полоумная, ей все сойдет с рук, но с него-то будет спрос как с нормального.
Вспомнила я наконец, зачем сюда приехала. За смертушкой своей Шестьсот лет живу на свете, вещи лечу, никому глаза не мозолю, и где у меня ум, где разум, где чтосама не знаю. Не могу так больше, невтерпеж.
Шестьсот?.. он уставился на нее недоверчиво. Не может быть. Вы, наверное, забыли. На вид вам тридцать пять, если вы подвид В, и не больше трехсот, если С.
Пальцем в небо, колдунья радостно ухмыльнулась. Когда мне было столько, сколько ты сказал, я молодильного зелья хлебнула, через то и не меняюсь. Госпожа Текуса, наша с сестрицей Изабеллой старая учительница, остерегала: не прельщайтесь, девки, молодильным зельем, хуже станет, красу девичью сохраните, а разум потеряете. Я от Текусы потом ушла, не по профилю мне было у нее учиться, она ведь была лесная ведьма, и Изабелла тоже лесная, а я обыкновенная, с уклоном в вещную магию. На складах работала, по консервирующим чарам, а рецепт молодильного зелья переписала тайком, еще когда ходила у Текусы в ученицах. Набрала ингредиентов, состряпала, выпила, и лет через полтораста в голове давай все мешаться Уж Изабелла не сделала бы такой глупости, она была умница-разумница, но все равно умерла молодой, когда с ворюгами поспорила. А я до сих пор живу, никому не мешаю Невмоготу больше, устала. От старости мне не помереть, поэтому надо или сгореть в огне, или чтоб меня убил знающий колдун, который всю мою силу до капли выпьети ему польза, и мне свобода. Иначе стану нежитью неприкаянной, буду маяться да людей по ночам пугать, а я разве злая? Только на тех злюсь, кто вещи портит, но караю по мелочамтот локоть ушибет, этот булку вниз маслом уронит. Мне надобен такой, кто убьет меня без огня, но по правилам. Надо найти Изабеллиного сынка-охламона, этот справится. Он теперь в столице живет, говорят, далеко пошел, стал важным господином. Я уж к нему ходила, да его дома не случилось, а сторожа меня на порог не пускают. Велела передать, что тетя Клепа в гости приехала. Страсть как хочется побывать у него домас мебелью познакомиться, с чашками-блюдцами потолковать, малые вещицы приголубить
Ее высокий надтреснутый голос становился все тоньше и наконец прервался, как будто иссяк. Стефан подумал: хоть она и ищет смерти по собственной воле, все-таки ей страшно. А вторая мысльэто ведь готовый сюжет для сказки, поучительная получится история, для младшего и среднего школьного возраста. Нужно только дождаться, когда Лепатру кто-нибудь посадит на поезд в один конец, в соответствии с ее пожеланиями, чтобы никаких недоразумений после публикации.
Сидели в молчании, спиной к источнику тепла, он слушал ее сипловатое, но ровное дыхание. Словно спишь с открытыми глазами. Вдруг колдунья встрепенулась:
Ладно, ступай отсюда. У меня много делнадо творить добро, все вещички недужные вылечить, чтобы новехонькими стали. То-то люди поутру удивятся
Здесь недавно побывала погибель, спохватившись, сообщил Стефан. В этой самой комнате. Назвалась убоищем, но суть одна и та же, правда? Вот на этом самом месте она стояла.
Где? Колдунья с сопением потянула носом воздух. Ага, что-то чую Ты ошибся, это была не погибель. Другое существо. Здесь, в столице, много всяких ходит.
У нее был с собой кирпич! Ну, чтобы по голове Она его забылавон, видите, валяется.
Опустившись на четвереньки, Лепатра по-собачьи обнюхала пол и уважительно заметила:
Сильная сущность Посильнее любой погибели.
Напуганный ее поведениемэто уже классический дурдом! к тому же согревшийся и мало-мальски пришедший в себя Стефан поднялся, с трудом расправляя затекшие мышцы.
Я пойду, всего хорошего. Вы не знаете, здесь не будет рядом какой-нибудь ночной забегаловки, чтобы дали кусок хлеба?
Будет, еще как будет! тоже выпрямившись, торопливо закивала колдунья. Иди по улице на запад, на перекрестке повернешь на северв ту сторону, где котельная, на другом перекрестке налево, а дальше сам поймешь, куда заходить. Там щедрые люди пируют. До отвала наешься и посмотришь заодно.
На что посмотрю? озадаченно уточнил Стефан.
На то, что тебе не вредно увидеть.
А меня туда пустят?
А ты умом пораскинь, чтобы пустили. Ну, иди, иди. У меня здесь много работы С веников начну, им горше всех в этой жизни досталось, а я их сейчас золотыми-новенькими сделаю
Стефан опасливо обогнул зашевелившуюся кучу драных веников, выбрался наружу и послушно двинулся в указанном направлении.
Дома вздымались темными тушами, и ему казалось, что он крадется мимо стойбища гигантских животныхвроде ископаемых мамонтов, которые когда-то обитали на Земле Изначальной, дремлющих в морозной дымке. Лишь бы не проснулись А вот и фабрика, производящая белый пар, без которого зимняя ночь потеряет половину своего очарования. Записать?.. Воздух кусачий, только снимешь перчаткитысячи крохотных ледяных зубов вонзятся в незащищенную кожу. Лучше просто запомнить.
Миновав котельную, Стефан завернул за угол и увидел цивилизацию: фонари, витрины, припорошенные снегом урны. На первом этаже большого здания призывно сияли арочные окна, обрамленные поверху подмигивающим неоновым узором. Оттуда доносилась музыка, вдоль тротуара выстроились автомобили.
Остановившись около ночной фурии, которая в упоении скребла деревянной лопатой тротуар, превращая его в сплошную скользанку, он вежливо поинтересовался:
Простите, что здесь за праздник?
Шоферюги из Трансматериковой гуляют, буркнула дворничиха. А чего им не праздник, если денег полные карманы?
Транспортная монополия, обеспечивающая бесперебойную связь между всеми четырьмя архипелагамиКордеей, Сансельбой, Лаконодой и Магараном, это силища, это отдельное государство в государстве. У них, говорят, последний чумазый механик обеспечен не хуже, чем банковский менеджер среднего звена, и еды, само собой, навалом. Желудок завел свою обычную песню: прямо сейчас умру, если мы чего-нибудь не перехватим, и Стефан крадучись вошел в отделанный темным деревом, белым мрамором и благородным вишневым бархатом вестибюль, благо в дверях никого не было.
Повертел головой. Угощаются наверху, туда ведет широкая закругленная лестница с ковровой дорожкой. Но здесь тоже кто-то есть: за тропическим растением, похожим на громадного зеленого дикобраза в кадке, звучат голоса. Ага, о политике, о чем же еще! Далась она всем, эта политика.
Наплевать, против вы или нет, Келлард всех научит жить как надо, пикнуть не посмеете! доносился из-за куста с бледно-салатовыми бутонами в гуще перистых листьев свирепый девичий голос. А вас и нужно учить, особенно тебя, и тебя тоже! По-хорошему не захотите, пинками научат! Что, не нравится?!
Мне точно не нравится, возразил вежливый юношеский голос.
Ха, можно подумать, Келлард таких, как ты, будет спрашивать!
А из тебя такой агитатор, что скорее всех распугаешь.
Ха! снова презрительно фыркнула девчонка. Да для Келларда и для тех, кто его поддерживает, твое мнение значит меньше, чем вон тот окурок в цветочном горшке!