- О нет, на самом деле, это даже к лучшему, - вмешался заволновавшийся Лоуренс. - Я не знаю, какие претензии мы бы получили, если бы заставили этого гостя дожидаться. Если бы мне выпало быть последним, я бы, наверное, сам попросил поставить меня первым.
Женщины удивились, но так как сомнение в честности при определении очерёдности может повредить их репутации, все сразу облегчённо улыбнулись.
"Ладно, если ты так говоришь..."
"Это точно хорошо, если подумать о времени. Здесь у нас есть некоторые, которые жгут слишком много дров, пока хлеб до золы не дойдёт!"
"Эй! Это потому, что я была слишком занята разговором! И это когда ещё было!"
Вместе с улыбками возобновилось их непринуждённое переругивание.
Лоуренс облегчённо улыбнулся. Он снял крышку печи, разложил внутри дрова и разжёг их.
Ещё оставалось время до момента, когда солнце взойдёт над горами. Сквозь ткань, в которую был завёрнут свежеиспечённый хлеб, тёплый хлебный дух распространялся вокруг и проникал в нос. По дороге Лоуренс не удержался и наполнил рот мягким хлебом.
Когда он добрался до дома, солнце в небе поднялось уже высоко.
Было непросто выпекать хлеб вместе с женщинами, их руки и рты работали одинаково усердно, но ясное небо и запах свежего хлеба придали ему сил. Благодаря этому, когда он вернулся в свою купальню на краю деревни и увидел этого гостя, молча стоящего снаружи, он был готов благодушно встретиться с неприятностями.
- Извините, что заставил вас ждать.
- Хммм, - недовольно хмыкнул невысокий старик. Он держал обед, приготовленный ему Ханной, и стоял под карнизом так, будто ждал именно хлеба. Кроме посетителей, остававшихся в купальне, были другие, те, кто проводил время в горах - охотники и лесорубы, но необычно было бы видеть, как посетители выходят утром.
Одежда этого старика не позволяла Лоуренсу определить его род занятий. На нём была меховая коническая шляпа с выемкой наверху, ноги защищал медвежий мех, мех лисицы красовался на плечах, кожаные оленьи перчатки защищали руки, а довольно грубый топор за спиной дополнял общий вид. Его рюкзак был чем-то набит, но Лоуренс не мог понять, что там. Цель свою гость хранил в тайне и почти никогда не принимал ванн.
Когда Лоуренс подошёл, старик к его смущению попытался ухватить весь завёрнутый хлеб - это было бы слишком много на обед, и старик как будто понял и убрал руку. Лоуренс, ощущая странное чувство, взял три куска свежего пшеничного хлеба и завернул в отдельную ткань, потом, продолжая изучать гостя, он передал хлеб старику. Тот молча кивнул и так же молча ушёл.
Он казался грубым, словно не нажил за свои года никаких манер, но это было не так. Лоуренс смотрел на него, наклонив голову. Он, скорее всего, не был плохим человеком, но в нём ощущалось что-то угрюмое. Старик прошёл по склону холма перед купальней и скрылся за деревьями. Тогда Лоуренс он вошёл внутрь и почувствовал нечто приятное и многообещающее в столовой.
На длинном столе стоял его завтрак и, кажется, уже довольно давно. Жареная чечевица, толстый кусок бекона, сыр и последняя солёная селёдка из той, что они заказывали прошлой осенью. Возможно, то же самое Ханна дала этому странному гостю на обед.
И там за столом, откуда приятно пахло, сидела Хоро.
- Ты опоздал. Твой завтрак уже остыл.
Она посмотрела на мужа, который зашёл со свежим хлебом с холодной улицы.
- И это мне ещё повезло, когда тянули соломинки, чтобы определить очередь. И я пёк первым.
Кроме того, это была работа Хоро как жены хозяина. Возражая на её необоснованный упрёк, он отдал оставшийся свежий хлеб Ханне, вышедшей из кухни. Она достала три куска для Лоуренса.
Не два, не четыре, а три? Лоуренс вопросительно посмотрел на неё, а она просто улыбнулась. Смущённый, он взял хлеб и сел, а затем он наконец понял. Они сидели не через стол друг против друга, а рядом, бок о бок. Между двух стульев стоял глиняный кувшин с вином.
Прежде чем он понял, что этого слишком много для завтрака, его глаза остановились на пустой чашке Хоро. Наконец, он понял, что задумала Ханна и посмотрел на Хоро.
- Если ты винишь меня за то, что я плохо справляюсь с работой, ты не...
Он взял стул и сел рядом с ней.
- ...ты не должен тогда сделать её сам, разве нет?
Он положил два куска хлеба на свою тарелку и один Хоро.
- Они просто завидуют тому, что ты всегда выглядишь такой молодой.
Хоро смутилась и обиженно уставилась на мужа. Но она не была девочкой, не была она и человеком. Сейчас в купальне не было посторонних, и она не прятала уши и хвост. Напоминание о том, что её истинная форма - огромная волчица, способная проглотить человека целиком, воплощение, жившее в пшенице.
- И хотят тебе добра, - добавил Лоуренс, и Хоро потянулась за кувшином. Её маленькие ручки схватили ручку кувшина - слишком большого для неё - и неловко налили вина в чашку Лоуренса. Она всегда наливала только себе, поэтому он не мог не улыбнуться её порыву.
- Если бы пошла ты, тебе определённо было бы больно.
Хоро когда-то жила в Йойтсу, но по своей прихоти она ушла на юг и сотни лет следила за пшеницей в одной деревне. Она потерялась в потоке времени, и даже забыла дорогу домой. Тогда-то Лоуренс и встретил её.
Она называла себя мудрой, но быстро становилась одинокой. Если бы она пошла печь хлеб, она сумела бы улыбнуться нечувствительности служанок, но легко представить, как быстро это её утомило.
- Я же раньше был торговцем. Я много общался с такими, как они, и хорошо могу себя держать с ними, - заговорил Лоуренс, но Хоро промолчала. Она отрезала мяса и положила кусок перед ним. Обычно, как ни посмотри, она всегда отрезала себе порции побольше. Но на этот раз они были одинаковым.
- Поэтому я не злюсь. Просто мы делим работу.
Он взял второй кусок хлеба со своей тарелки и разломил на две части, большую положил на тарелку Хоро.
- И поэтому ты следила за нашим гостем за меня, пока меня не было, верно же?
Хоро наконец подняла взгляд на него и кисло улыбнулась, словно скрипя зубами.
Лоуренс нежно поцеловал её в щеку и повернулся к своей еде.
- Но сейчас утро.
Хоро некоторое время внимательно наблюдала за Лоуренсом, потом, наконец, принялась за еду. Её большие заострённые уши и хвост радостно зашевелились.
***
Гость этот приехал накануне после полудня.
- Я не думаю, что он плохой, - сказала про него Хоро, дать такую оценку было ново для неё.
- У вас комната есть? - спросил он так тихо, что едва можно было расслышать. Лоуренс слышал о приезжих, проводящих целую зиму, переходя из купальни в купальню.
Когда Лоуренс кивнул, гость молча положил золотой румион в регистрационную книгу. Этого достаточно, чтобы семья из четырёх человек прожила месяц. Этого было более чем достаточно, чтобы прожить две недели в купальне, о таком сроке просил старик.
Однако чтобы двухнедельное пребывание оправдало плату золотым, требуется много усилий. Лоуренс предлагал музыкантов и танцовщиц, но старый гость покачал головой и отказался. Он только попросил об одном - обед в упаковке рано утром. Он был весьма странным, однако слишком неспешным для беглого преступника, скрывающегося после преступления в другом месте, и не оставил впечатления слишком требовательного, недовольного каждой купальней, в которой прежде останавливался. Похоже, его не беспокоили ни ванны, ни комнаты.
Прежде этот странный гость жил в самой надёжной купальне в деревне.
Там жил мальчик по имени Калм, ровесник Миюри, вместе с которой он часто играл. Мальчик этот на днях приходил к Лоуренсу с просьбой выдать за него Миюри. Он был стоящим парнем, Лоуренс не отказался бы от такого сына. Его отец, Кир, казался суровым, но если его узнать получше, оказывался не так уж плох. Когда странный гость появился в "Волчице и пряностях", Кир пришёл в купальню Лоуренса и рассказал ему всё, что узнал об этом человеке.
Всякий раз, когда этот старик менял место, предыдущий хозяин рассказывал о нём следующему, а потому сведения от всех хозяев благополучно достигли Лоуренса. Конечно, он рассказал об этом мудрой волчице Хоро.
- Я подозреваю, что он может быть связан с врачеванием.
-Врачеванием? - переспросил Лоуренс, Хоро кивнула. Её взгляд был нацелен на свежий пшеничный хлеб.
Сегодня это был белый хлеб из самой чистой пшеницы, это было наименьшее, что они могли предоставить гостю, заплатившему целый золотой румион. Хлеб был сладким и мягким, его было легко есть и так. Но Хоро отрезала ломоть и наложила сверху чечевицы и мяса, решив дополнить одну восхитительную вещь другой и так вот просто сделав что-то ещё более вкусное. Довольно улыбаясь, она впилась в пушистый хлеб.
- Хм, но... - глоток. - Ладно. Потому как...
Лоуренс снял чечевичку, прилипшую к её щеке, и жестом попросил её продолжать.
- С ним запах трав, а ещё металлический запах, им пахнут предметы, которые он носит на своей голове. Может, серп или что-то подобное.
- Если он путешественник, то у него наверняка будут травы и короткий нож. Может, это и не так.
- Это легко сказать тем, кто привык к запахам трав. Нет, раз я знаю этот запах, я его где-то встречала...
Она закрыла глаза, роясь в памяти, не переставая жадно откусывать хлеб своим маленьким ртом. Некоторые могли бы подумать, что так есть не принято, но в ней заключалась сама невинность, которую так любил Лоуренс.
-И... хм... По какой-то причине у него есть пшеница.
Хоро была олицетворением волчицы, жившей в пшенице. Давным-давно она пробралась в повозку Лоуренса как раз с помощью пшеницы.
- Это, вероятно, сухари. То, что стоило бы иметь с собой, отправляясь в холодное место. Даже будь у тебя дом, ты, вероятно, не сохранила бы там еду. Сухари могут храниться годами, пока не рассыплются в труху.
- Хм-м? Ну, ты лучше знаешь мир людей, чем я. Ещё - как он одет. Ты ведь не можешь сказать, чем он занимается в мире людей, да?
Трактирщик был трактирщиком, меняла был менялой, торговец был торговцем. Кузнец с гордостью носит толстый кожаный фартук для защиты от жара, а пекарь - свой колпак. Как намекнула Хоро, обычно люди носят особую одежду, указывающую на их профессию, а не заявляли об этом вслух.
- Я никогда раньше не видел такую большую шляпу.
Она казалась глубокой, как горшок, и когда старик надевал её, почти закрывала ему лицо. Это было столь необычно, что, узнай он, какая работа требует такого, он был бы удовлетворён.
- Под мехом есть металл. Если он носит что-то, что по виду подходит для гор, то, наверное, потому что он всегда рядом с горными склонами, ему нужно защитить голову от падающих камней.
- Металл?.. Теперь я вспомнил, кто-то из владельцев сказал мне, что он может быть спекулянтом, ищущим место под шахту.
- Но горное дело разрушило бы природу, если бы старик захотел работать здесь, ему понадобилось бы специальное разрешение. У многих гостей Ньоххиры было достаточно власти и денег, а у жителей хватало связей для защиты земли. Если только это не было чем-то, что принесло бы столько золота, сколько воды в этих местах, то никто не смог бы получить такого разрешения. Спекулянт его возраста наверняка знал бы это. Животные говорят, что он не заходит на чужую территорию. Будь он охотником, с ним бы сражались как с охотником, но у него нет ничего похожего на оружие, он не преследует никакой добычи, поэтому они тоже в недоумении.
Истинная форма Хоро - волчица, она могла общаться с обычными животными. Эта купальня была в горной деревне дальше других на окраине деревни. Поначалу к "Волчице и Пряностям" приходило много горных животных, что делало почти невозможным ведение дел, но Хоро строго запретила им, и до сих пор удавалось мирно уживаться. Только в случае нужды, например, когда медведю с трудом удалось спастись от охотника, кто-то из зверей приходил в ванны.
- Раз ты так говоришь, я не могу представить, что он делает что-то ещё, кроме как что-то ищет в горах.
- Хм.
Хоро доела хлеб и облизала тонкие ровные пальцы. С тех пор, как родилась их дочь, она так не делала, и Лоуренс, почувствовал, будто время вернулось обратно.
Кстати, Миюри поступала точно так же.
- Но мы не знаем, точно ли поиск - это всё, что он делает.
- Что ты имеешь в виду? - не понял Лоуренс, и Хоро раздражённо посмотрела на него. Потом она, вздохнув, потянулась к кувшину, но налила вина только себе.
- Он переезжает с места на место, так? И он, кажется, не интересуется ваннами, комнатами, пением или танцами. Так?
- О, так и есть!
Служанки у печи даже говорили, что сначала он жил в старых домах, потом переходил во всё более новые. Если он искал что-то в деревенских купальнях, это имело смысл.
- Мне кажется, что я слышал подобную историю раньше... Богатый торговец заболел в городе во время своих поездок. Затем он тайно написал, где спрятал своё состояние.
Лоуренс рассказал это как забавную историю, но его выражение вдруг стало серьёзным.
- Что, если... это было на самом деле?
- А?
- То, сколько он платит - все эти деньги. Я давно не видел золотого румиона. Если бы он что-то искал, мы могли бы понять по тому, как он платит. В любом случае, многие наши клиенты имеют положение, славу или деньги.
- Хм. Если так, то ты думаешь, что он идёт от дома к дому, ищет скрытое послание, а затем берёт свой обед, чтобы поискать счастье, погребённое в горах?
- Возможно, это может стать лёгким сокровищем.
Лоуренс серьёзно задумался, но Хоро внезапно вздохнула и схватила его кусок бекона.
- Ээй, это моё!
- Этого слишком много для дурня, - отрезала Хоро и съела сама.
Потом облизала жир с пальцев и раздражённо посмотрела на Лоуренса.
- Ты не забыл, что он не интересуется водой или комнатами?
- Ой.
- Если бы были какие-то знаки в стенах или на потолке, он искал бы, пока его глаза не начали кровоточить. И под камнями в ванных могло быть что-то скрытое. Если бы он делал что-то подобное, мы бы сразу поняли. Он всю зиму перемещался по деревне, разве не так?
- Действительно... Хм... Но поиск чего-то, когда он подходит к каждой гостинице, действительно имеет смысл.
- Он может искать то, что мы не можем видеть.
- А? - потрясённо спросил Лоуренс.
Хоро смотрела на него, улыбаясь печально и одиноко.
- Например, воспоминания.
Она смутилась и вдруг встала со стула. Затем заключила шею застывшего Лоуренса в объятия. И тут же отпустила, видимо, это было её маленькое представление.
- Ладно, тогда я займусь уборкой, - нарочито отчётливо сказала Хоро и поспешила вверх по лестнице. Лоуренс внимательно наблюдал за ней, пока мог видеть её великолепный хвост.
Из-за своих воспоминаний Хоро оставалась на пшеничном поле деревни Пасро сотни лет. Поступив так, она забыла дорогу домой, многие вещи исчезли за это время. Когда она покинула деревню, места, через которые она прошла давным-давно, настолько изменились по сравнению с её воспоминаниями, что временами она плакала. И понять, что она всё же была в том или ином месте, ей удавалось только по запаху еды.
Старый гость, носивший странную меховую шапку на голове, казался намного старше Лоуренса. Возможно, в поисках воспоминаний давно забытых дней деньги не имели большого значения для этого человека. Если бы он побывал в купальне, в которой так давно останавливался в Ньоххира, что даже не помнил название, возможно, он смог бы вспомнить, что он оставил в этих горах.
Возможно, именно поэтому он, казалось, так много думал.
Лоуренс вернулся к еде и поднёс остывшую чечевицу к губам. Она была хороша и сама по себе, но когда ароматы смешивались вместе, это было очень вкусно.
Какая-нибудь прошлая история пронесла бы в себе купальню через долгие годы.
Он быстро покончил с едой и поднялся со стула.
***
Для путешественника не было редкостью погибнуть в поездке или в гостинице. Больницы и монастыри на дорогах паломников действовали в основном на средства, полученные из наследства умерших там. Часто говорили про выгоду, что можно получить из хорошо расположенной больницы на людном пути.
Хотя иногда гости умирали и в Ньоххире, они часто писали свои завещания перед приездом, и не приходилось слышать, что кому-то завещали большие деньги. Поскольку многие из их гостей были стары, а сама Ньоххира была расположена довольно далеко на севере, посетители готовились перед поездкой. Кроме того, им бы не хотелось оставить своё состояние в столь расслабляющем месте, как деревня с горячими источниками.
Но сама смерть гостей не была неслыханной, и все должны были быть готовы к этому.