Я задумался: а вдруг имбрины уже знают, что грядет нечто ужасное, и стараются собрать здесь самых уязвимых, чтобы легче было их защищать?
Мы уже добрались почти до конца очереди, когда кто-то окликнул меня по имени. Я обернулся и увидел, что едва ли не половина толпы уставилась на меня. Я хотел отвернуться и идти дальше, но тот самый младенец в коляске произнес совершенно взрослым голосом:
Это Джейкоб Портман!
Когда толпа осталась позади, Эмма наконец спросила:
Что случилось с Ви?
Мы все вам расскажем, честное слово, пообещал я. Но только после того, как поговорим с мисс Сапсан.
Эмма вздохнула.
Ну тогда скажи хотя бы вот что: это из-за вас вчера шел град из костей?
Она коснулась лилового синяка у себя на скуле, от одного вида которого я сочувственно поморщился.
Что? не поняла Нур.
Еще одна казнь, театральным шепотом подсказал Эддисон.
Вчера утром шел град из костей, сообщила Бронвин так спокойно, словно в этом не было ничего особенного. А позавчера вечеромкровавый дождь.
Ну, скорее, слегка моросило, добавила Эмма, плечом открывая дверь на лестницу и придерживая ее, пока мы все не прошли. А теперь, как видите, пепел.
Прогнило что-то в Датском королевстве, подытожил Эддисон и на всякий случай добавил:Это из Шекспира.
На верхнем этаже дома, прежде принадлежавшего Бентаму, над библиотечными залами, дортуарами и извилистыми коридорами Панпитликума, находились чердаки, где хранили странные сокровища, и кабинет, который заняла мисс Сапсан после отбытия бывшего владельца на неизвестный срок.
Она приходит сюда подумать, объяснила Бронвин. Ее слова эхом раскатились по лестнице. Говорит, это единственное место во всем треклятом Акре, где можно хоть минутку побыть в тишине и покое.
Добравшись до верхней площадки, она толкнула дверь и прикрикнула на отставшего Еноха, чтобы перебирал ногами поживее.
Петляя между витринами, мы прошли через комнаты, где Бентам устроил музей странных вещей. Когда я впервые увидел этот чердак, все крупные экспонаты были накрыты простынями, а те, что помельчеупакованы в ящики, но теперь ящики уже вскрыли, а простыни сняли. В призрачном, пепельном свете утра коллекция производила ошеломляющее впечатление. Если коридоры Панпитликума были странным аналогом Центрального вокзала, то эти чердачные залы можно было сравнить разве что с Музеем естественной историиесли представить себе, что все его содержимое перемешали и отправили на консервацию. Чтобы расчистить дорожки, многие витрины пришлось поставить друг на другав два, а то и в три этажа, и пока мы гуськом пробирались по узким проходам, я вертел головой, разглядывая всевозможные диковины. Я старался сосредоточиться на предстоящей встрече с мисс Сапсан и на том, как поведать ей ужасные новости, но экспонаты, мелькавшие буквально в дюймах от моего лица, слишком отвлекали. Что-то тарахтело в темной глубине нарядного кукольного домика, почему-то запертого в клетку. Стеклянные глаза, аккуратно разложенные в одной из витрин, провожали меня взглядами, поворачиваясь в ячейках. Под потолком что-то жужжало; я поднял голову и увидел парящую в воздухе черную книгу, вокруг которой медленно вращалось кольцо из камешков.
Я повернулся к Нур и шепотом спросил:
Ты как?
Она чуть-чуть улыбнулась и пожала плечами, словно желая сказать: «Ну, насколько это возможно» А потом прищурилась, уставившись куда-то мне за плечо.
На первый взгляд стеклянный ящик был совершенно пуст. Табличка над ним гласила: «Последнее и предпоследнее газоиспускания сэра Джона Соуна, построившего этот дом».
Что за тип был этот Бентам? спросила Нур. Зачем он собирал всю эту рухлядь?
Очевидно, он был одержим, сказал Эддисон. И не знал, чем себя занять.
Это не рухлядь! из дальнего конца зала донесся резкий, высокий голос. Мы все повернулись, как по команде, и из теней выступил Ним. Курьезариум мастера Бентамадрагоценная сокровищница, и я бы попросил вас немедленно покинуть это помещение, если вы не против но даже если и против, то все равно!
И он погнал нас вперед, к выходу, размахивая метлой.
Пока остальные смеялись над Нимом, спешившим подмести за нами пол, я задумался о Бентаме. Неужели он и вправду был просто одержимым чудаком, получившим доступ к бескрайним просторам странной вселенной лишь по счастливой случайностиблагодаря Панпитликуму, к созданию которого он приложил руку? Но что, если дело в другом? Что, если он старался собрать как можно больше вещественных свидетельств того мира, который его брат собирался уничтожить? Но если он и вправду боялся, что Каул разрушит странный мир, то почему не предпринял ничего, чтобы этому помешать?
Но тут мне бросились в глаза витрины в человеческий росткто-то стыдливо затолкал их в угол. Когда-то в них стояли самые настоящие людиживые, но парализованные, скованные остановкой времени и заточенные в стеклянные ящики, словно в чудовищном музее восковых фигур. Зачатки жалости, которую я начал испытывать к Бентаму, мигом испарились. Ладно, допустим, он и сам был в некотором роде пленником: твари похитили его и заставили работать на них. И да, он ненавидел брата и тайно пытался помешать ему. Но этого было недостаточно. Вина за воскрешение Каула лежала не только на мне и Нур. Бентам прожил здесь столько лет! Наверняка у него была возможность уничтожить Панпитликум или, еще лучше, убить своего безумного брата. Но он ею не воспользовался. А ведь если бы все это время он сотрудничал со своей сестрой, а не с Каулом, сколько пользы он мог бы принести всему странному миру!
Последний из музейных залов Бентама переоборудовали под фотостудию. Стены здесь были увешаны портретами в рамах. Косоглазый фотограф метался между камерой (огромным черным ящиком с надписью «Министерство фоно- и фотографической документации») и объектом съемкималенькой девочкой, застывшей на стуле в явно неудобной позе. Другие дети нервно топтались рядом, дожидаясь своей очереди; некоторые вертели в руках только что полученные временные удостоверения. Министерство выдавало документы всемпочти сразу же по прибытии, и это было необычно. Как будто имбрины боялись не успеть.
Из фотостудии мы перешли в вестибюль с высоким потолком. Здесь на стенах висели картины в золоченых рамах, так тесно друг к другу, что я не сразу отыскал дверь в кабинет. Но тут из-за стенки донесся голос мисс Сапсан:
Ну и какого дьявола вы там устроили? Такое впечатление, будто вы и сами не понимаете, что творите!
По-моему, это она Перплексуса распекает, сказала Эмма.
Да, очевидно, ваша работа очень важна! продолжала мисс Сапсан. Но если вы будете продолжать в том же духе, то разрушите весь Дьявольский Акр! Так что будьте любезны, избавьте нас от дальнейших ошибок! Выясните уже наконец, что у вас там не работает, и почините! Хватит уже с нас этих треклятых экспериментов!
Наверное, лучше зайти попозже, сказала Бронвин.
Енох шикнул на нас и прижался ухом к дверино в этот самый миг она распахнулась настежь. На пороге стояла мисс Сапсан, на ее щеках полыхал румянец.
Вы вернулись! воскликнула она и, раскинув руки, окутала нас вихрем черной ткани. Я думала я думала ну да ладно, неважно, что я там себе думала. Вы вернулись!
За ее спиной маячил Перплексус, и какая бы драма ни грозила разыграться в кабинете до нашего появления, теперь все было забыто.
До чего же я рад вас видеть! прошептал я.
Мисс Сапсан закивала в ответ, не разжимая объятий и задевая мою щеку узлом иссиня-черных волос. Встречаясь с ней, я и прежде не раз испытывал облегчение, но совсем не такое, как сейчаспосле того, как несколько часов подряд пытался и никак не мог представить мир и свою жизнь без нее. До меня дошло нечто очевидное и в то же время необычайно глубокое: то, что я чувствую к этой странной маленькой женщине, и есть любовь. И я подержался за нее еще немногодаже после того, как Нур высвободилась из ее нервных объятий. Мне нужно было не только убедиться, что она действительно жива, но и справиться с удивлением: я вдруг понял, какая она на самом деле крохотная и уязвимая под всеми этими слоями и складками пышного платья. И мне стало страшно при мысли о том, какая тяжесть лежит на этих хрупких плечах.
Мисс Сапсан опустила руки и отступила на шаг, чтобы как следует нас рассмотреть.
Боже мой, да вы промокли до нитки!
Мы с Эддисоном только что нашли их возле дома мистера Джейкоба, сообщила Бронвин. И десяти минут не прошло. Вот, привели их сразу к вам.
Спасибо, Бронвин! Вы все сделали правильно.
Ох, мои милые! Ох вы бедняжки! донесся из кабинета голос мисс Шилоклювки, и, заглянув за спину мисс Сапсан, я увидел, что престарелая имбрина сидит у окна в кресле на колесах. Она подозвала нас жестом и прикрикнула на двух вертевшихся рядом учениц:
Хватит прохлаждаться, дамы! Несите чистые полотенца, две смены одежды, чай с лимоном и горячую еду.
Слушаюсь, мисс, ответили они хором и склонили головы перед наставницей.
Я знал обеих: серьезную девушку в идеально круглых очках звали Сигрид, а другую, многообещающую любимицу мисс Шилоклювки, Франческа. Енох вздохнул и проводил Франческу глазами, но, заметив, что я на него смотрю, тут же принял свой обычный видхмурый и недовольный.
Нам нужно поговорить с вами наедине, сказал я мисс Сапсан.
Она кивнула, и мне вдруг почудилось, будто она и так уже знает все, что мы хотим рассказать.
Наедине? Енох нахмурился еще сильнее.
Он явно хотел поспорить, но все-таки удержался: видимо, память о том, как досталось Перплексусу, была еще слишком свежа.
А вас я попрошу собрать остальных, обратилась мисс Сапсан к нашим друзьям. Скажите им, что Джейкоб и Нур нашлись. Приведите всех в Дом-над-Канавой и ждите нас там.
Миллард и Оливия обыскивают нью-йоркскую петлю, сказала Эмма, посмотрев на свои наручные часики. Но они в любую минуту могут вернуться.
Сходите за ними, будьте добры, попросила мисс Сапсан. Не будем терять времени.
Да, мисс. Эмма бросила на мисс Сапсан умоляющий взгляд, в котором читалась просьба не оставлять их в неведении слишком надолго. До скорого.
Эмма, Енох, Бронвин и Эддисон ушли. Перплексус раздраженно кашлянул, напомнив о своем присутствии.
Mi scusi, синьора Сапсан, но мы не закончили
А я полагаю, закончили, мистер Аномалус, отрезала мисс Сапсан учтивым, но не терпящим возражений тоном, что в ее устах было равносильно пинку за дверь. Перплексус побагровел и выбежал вон, вполголоса ругаясь по-итальянски.
Мисс Сапсан заметила, как Нур пытается отлепить от шеи пряди мокрых волос, и спросила, не желаем ли мы переодеться.
Спасибо, сказала Нур, но, если мы прямо сейчас не расскажем вам, что случилось, у меня случится нервный срыв.
Губы мисс Сапсан сжались в тонкую линию.
Тогда приступим! сказала она.
Нам выдали одеяла, чтобы накинуть на плечи, а ученицы имбрин вернулись с чаем и горячими закусками, к которым, впрочем, никто не прикоснулся: у нас с Нур совершенно пропал аппетит. И вот, наконец, мы остались в компании двух имбрин, примостившись на диванчике между мисс Шилоклювкой, которая так и сидела в своем инвалидном кресле со спинкой и подлокотниками, украшенными изысканной резьбой, и мисс Сапсан, которая осталась стоять рядом с намивидимо, слишком нервничала, чтобы усидеть на месте.
Расскажите нам все, сказала она. Думаю, многое мы уже знаем, но все равно рассказывайте подряд и ничего не пропускайте.
И мы выложили ей всю нашу горькую и страшную историю. Я рассказал, как мы решили: если Нур предстоит остаться с нами надолго, ей нужно забрать кое-какие вещи из дома. И как мы отправились в Бруклин, в квартиру ее приемных родителей, через нью-йоркскую петлю.
Ни единой живой душе не сказав, куда вы направляетесь, вставила мисс Шилоклювка, барабаня длинными ногтями по подлокотникам.
Теперь казалось, что этому и впрямь нет оправданий, но я все же постарался объясниться.
В Акре вроде бы стало спокойнее, сказал я. Темные тучи опасности, сгущавшиеся у нас над головами последние несколько недель, как будто рассеялись. Наши друзья уже относительно свободно пользовались Панпитликумом, вот мы с Нур и решили, что мы тоже можем.
Мы и вправду думали, что нам ничего не грозит, добавила Нур, и было слышно, что она в самом деле раскаивается. Думали, мы туда и назади никто даже не заметит.
Я рассказал имбринам про открытку, которую мы нашли в доме приемных родителей Нур. Открытку с приглашением в гости, подписанную именем Ви. Обратным адресом значилось место, до которого было рукой податьвсего пара часов на машине.
Мы уже выбрались из Акра, добавил я, чувствуя себя сущим ребенком, который лебезит перед взрослыми в надежде избежать выволочки. Ну и подумали: чем возвращаться назад, а потом снова ехать туда же, лучше мы
Мы хотели сделать это сами, без лишних глаз, вставила Нур.
Хватит оправдываться, сказала мисс Шилоклювка. Вы не на суде. И добавила вполголоса:Пока что.
Задним числом я ничуть не жалел, что мы отправились туда одни. Стоило только представить, как Нур пытается провести через петлю в Вайноке с ее двумя смерчами не только меня, а еще несколько человек! Почти наверняка кто-нибудь бы погиб. Но даже если бы мы добрались до Ви всей компанией, что с того? Ничего бы не изменилось. Мурнау все равно застал бы нас врасплох и точно так же наставил бы на Ви пистолет. Мы бы все равно ее не спасли, будь нас хоть десять человек. Так ведь?
Может быть. Или нет.
Нур продолжала говорить. Она рассказала, как мы приехали в Вайноку и ее охватило странное чувство, что она там уже бывала. Рассказала о складе и о странном старике, который возился с проволочными клетками. На этом месте мисс Сапсан и ее наставница посмотрели друг на друга со значением. Нур описала петлю, в которой бушевали два смерча. Рассказала о песенке, которую ей в детстве пела Ви, и как эта песенка помогла нам избежать смертельных ловушек и, наконец, добраться до дома Ви.
Тут Нур замолчала и, стиснув зубы, уставилась в пол. Продолжать она не могла, так что я подхватил рассказ.
Ви нас не ждала, сказал я.
Значит, открытка была не от нее? уточнила мисс Шилоклювка.
Я медленно покачал головой:
Она рассердилась, когда нас увидела. Более того, испугалась.
«Какого дьявола ты здесь делаешь?»тихо произнесла Нур. Вот что она сказала, когда нас увидела. Ее губы задрожали. Вот так она меня встретила.
И, снова замолчав, кивнула мне, чтобы я продолжал.
Она привела нас в дом, сказал я. У нее там был настоящий арсенал. Как только мы вошли, она бросилась закрывать все двери и окна, как будто ожидала нападения. Но она не успела. Кое-кто все равно проник в дом.
Мурнау, догадалась мисс Сапсан.
Это и был тот самый старик, которому мы помогли на складе, сказал я. Он загримировался.
Я помолчал немного. Поерзал на диване.
Последним ингредиентом в списке Бентама было вовсе не сердце матери птиц. Мурнау охотился не за вами, мисс Сапсан, и не за вами, мисс Шилоклювка. Ему было нужно сердце
Матери бурь, подхватила мисс Шилоклювка. Прошлой ночью Франческа заметила ошибку, которую Бентам нарочно сделал в переводе. Полагаю, он хотел сбить прихвостней Каула со следа.
Я помотал головой:
Может, и так, но это не сработало.
Мурнау убил ее, произнесла мисс Сапсан. И это был не вопрос: она все прочла по нашим лицам.
Нур уронила голову на грудь и тихо всхлипнула. Я подождал, пока она хоть немного успокоится, а потом все-таки продолжил:
Он застрелил ее. А потом выстрелил в нас какими-то усыпляющими дротиками. Когда мы очнулись
И тут я опять умолк. Не мог заставить себя произнести это в присутствии Нур. Даже просто сказать об этом вслух уже казалось каким-то страшным насилием. Мисс Сапсан села рядом с Нур на диван и обняла ее за плечи.
Он забрал ее сердце, промолвила мисс Шилоклювка, не поднимая глаз. Ее руки, покрытые старческими желтушными пятнами, сжались в кулаки.
Да, прошептал я.
И рассказал им, как Мурнау забрал ее сердце, повесил на плечо кожаную сумку с другими ужасными трофеями и прыгнул прямо в торнадо, бушевавший через дорогу от дома. Как ветер подхватил его и унес. И как потом в этом вихре и в ветках вырванного с корнями дерева проступило лицо Каула, а его голос, гремевший как раскаты грома, произнес мое имя.