Он отправился к себе, а через пару часиков к нему постучалась Любава.
Ничего особенного, конечно, но в моих вещах рылись, грустно сказала она. Явно кто-то не из наших. Хорошо, что я спрятала Евангелие у тебя.
Всеслав промолчал.
Я возьму его почитать? Никак не могу поверить, что от христиан нужно прятать Священное Писание, пусть даже и не в том переводе.
Он все также молча открыл тайник и вручил ей книгу в переплете из тонкой телячьей кожи, впервые наглядно увидев разницу между ним самим и новгородкой христианкой. То, что у нее вызывало недоумение и грусть, у него вызывало злорадство. И протест какой-то части души против собственных низменных чувств. Раздрай, сомнения и шатания. И поэтому, когда Любава поздно вечером принесла Евангелие обратно, то он не положил его в тайник, а долго смотрел на него в тусклом свете масляного светильника. Затем зажег еще один светильник и открыл книгу наугад.
Открылось ему Евангелие от Луки. И большую часть ночи Всеслав читал эту книгу, увлеченный сюжетом, которого он не знал. Слышал кое-где урывками. Он читал, читал, и в какой-то момент внезапно почувствовал, что рядом с ним Кто-то стоит. Он уже был не один в своей маленькой горнице. Молодой рыцарь даже оглянулся, чтобы убедиться, что рядом с ним на самом деле никого нет, упрямо отгородил душу от тревожного ощущения того, что совсем рядом стоит Незнакомец, и закрыл Евангелие, не дочитав до конца совсем немного.
А рано утром он уехал обратно в Гнезно.
* * *
На людях Ростила старалась не плакать, но скрыть от Любавы красные глаза она не смогла.
Пойдем, хоть прогуляемся, принялась теребить ее подруга новгородкачто же ты тут все время одна сидишь?
Они спустились во внутренний дворик замка весь покрытый зеленым ковром из мятлика, кудрявого спорыша, розового и белого клевера. В отдельных невытоптанных местах цвели золотистые одуванчики, над головами тихо шелестели липы, в синем небе легко парили маленькие облачка.
Смотри, какая кругом красота, начала было Любава.
Они вышли через черный ход наружу. Вокруг буйно разрослись лопухи, внизу текла маленькая речка. Ростила внезапно дернулась, как ужаленная, Любава посмотрела вниз и замерла. В замок возвращался Харальд. С того места, где они стояли, его было очень хорошо видно. И его самого и очень хорошенькую его спутницу.
Ростила отмерла, вырвала свою руку из Любавиной и бросилась бежать. Ее подруга, не веря собственным глазам, еще несколько минут созерцала Харальда со спутницей. К несчастью, их поведение не оставляло ей сомнений. Она развернулась и бросилась бежать вслед за Ростилой. Та нашлась в Любавиной горнице, сидела на лавке и, закрыв лицо руками, горько рыдала.
Я сама во всем виновата, проговорила она сквозь слезы, почувствовав присутствие подруги. Любава опустилась рядом с ней на колени и крепко обняла несчастную. Та молча рыдала.
Мне почему-то больше не хочется быть рядом с ним, всхлипнув, проговорила она еле слышно. Я могу, конечно, ему подчиниться, но он же чувствует, что я встречаюсь с ним через силу. Решил, наверное, что я его разлюбила. Или не знаю, что он решил. Я, наверное, проклята. Не могу удержать собственное счастье. И жить больше не могу.
Она захлебнулась в своих, так долго сдерживаемых рыданиях и замолчала, затем с силой вырвалась из Любавиных объятий, подобрала с сундука какой-то сверток и быстро скользнула к двери.
Ты не проклята, а благословенна, остановил Ростилу мужской голос.
Любава развернулась к двери и вскочила. На пороге стоял отец Афанасий, загораживая выход. Перед ним замерла Ростила со свернутой в кольцо пеньковой веревкой в руках.
Ты ждешь ребенка, дочка, тихо сказал монах и сделал шаг вперед. За ним стоял еще и Сольмир. Видимо, Ростила рыдала слишком громко, а комната сказителя была рядом. Твой сыночек, когда вырастет, станет великим утешением и для тебя и для многих людей. Только выноси его, дочка. Сие будет непросто.
Ростила, отступая назад, дошла до скамьи, опустилась на нее, выронила веревку из рук и закрыла заплаканное лицо руками. А Сольмир, войдя в ее горницу вслед за отцом Афанасием, бросил взгляд на подругу, на клубок веревки, выпавший из ее рук, развернулся и выскочил наружу. По лестнице рассыпавшимися поленцами прозвучали его стремительные шаги. Любава, увидевшая, каким ярким блеском сверкнули голубые глаза сказителя, как сжались в мощные кулаки руки, бегом бросилась вслед за ним. Краем глаза она успела заметить, как Ростила положила руку на живот и счастливо улыбнулась.
Сольмир пересек дорогу Харальду во внешнем дворе замка, когда тот неспешно возвращался со своей прогулки.
Слушай, Харальд, я знаю, что я тебе не противник, но просто так на все я смотреть не буду, выкрикнул муромец со злостью и бросился на варяга с кулаками. Харальд отскочил в сторону, не вступая в драку.
Хоть бы дубину, что ли, взял, хладнокровно посоветовал он, вон, подходящая валяется.
Сольмир невольно оглянулся, посмотреть на дубину, и густо покраснел. Он действительно никак не мог соперничать с опытным воином. Харальд молча стоял и ждал дальнейшего развития событий. Любава бессильно прислонилась к корявому стволу дуба.
Ага, ты стоишь, такой сильный, невозмутимый, злобно заявил Сольмир, пустив в ход то оружие, которым он прекрасно владелдар слова, и тебе нет никакого дела до того, что мать твоего сына из-за тебя собралась вешаться.
Дар словаубойная вещь. Варяг неожиданно побледнел и сделал шаг назад, не отрывая пристального взгляда холодных серых глаз от лица сказителя.
Если уж так невтерпеж, так встречался бы незаметно, зачем же обниматься с бабой на глазах у любящей тебя Ростилы? Неужели тебе все равно? Ей и так в жизни досталось. А еще и любимый последним дерьмом оказался.
Любава тихо застонала и ухватилась руками за ближайшую ветку, невольно представив себе, как Сольмирова голова слетает с плеч. Но Харальд сохранил полное спокойствие. Наступило молчание. Сольмир обреченно разжал кулаки и развернулся уходить.
Почему ты думаешь, что Ростила носит моего ребенка? холодно спросил варяг.
Отец Афанасий только что сказал, безнадежно ответил Сольмир.
В словах отца Афанасия не сомневался никто из тех, кто о нем знал. Совсем недавно бездетные супруги, в избе которых он жил, сообщили всей деревне, что неплодная ранее Тэкла ждет ребенка. И это бы еще было ладно, в конце концов, всякое можно подумать, но немолодая женщина помолодела на пару десятков лет и выглядела теперь молодой и невероятно счастливой. И в деревню Вершичи со всех окрестностей потянулись болящие за исцелением. Особенно отец Афанасий жалел деревенских баб. Слава о чудесном старце, жалостливом и всеведущем, мгновенно разнеслась по окрестным деревням. Поэтому никого и не удивило, что отец Афанасий оказался на пути у Ростилы в критический момент. И в его словах насчет сына тоже никто не усомнился.
Сказал, что ребенок мой?
А чей же еще? вяло ответил Сольмир. И, поскольку Харальд молчал и не шевелился, внимательно посмотрел на него.
Ах, это ты ее так наказывал? До смерти, да? Кстати, я сам уверил Збигнева перед отъездом, что вы с Ростилой муж и жена. К твоей жене он бы подкатываться не стал. Кто его просветил, что она тебе не жена? Уж во всяком случае, не влюбленная в тебя женщина, мечтающая ею стать.
И не я, резко ответил Харальд. Я с ним никогда не разговаривал.
А кто вообще виноват, что Ростила тебе до сих пор не жена? снова завелся сказитель. Женился бы, никто бы к ней на выстрел стрелы не подошел. Так нет же. Жениться он не хочет, что с ней происходит, ему не интересно, а она без него жить не может.
Любава, где сейчас Ростила? спросил ни разу не обернувшийся в сторону новгородки варяг.
В моей горнице с отцом Афанасием.
Харальд еще раз внимательно посмотрел на сказителя, о несчастной влюбленности которого они все уже знали, развернулся и направился в замок. Любава подошла к Сольмиру.
Пойду, пожалуй, Збигнева перенастрою, сообщил тот, дергая себя за кудрявые волосы и размышляя о чем-то. Болит у меня душа за Ростишу. Шабалдахнутый Збигнев своими приставаниями до добра не доведет.
Любава попробовала было вернуться к себе, но, открыв дверь в свою горницу, увидела, что Харальд стоит на одном колене перед низкой лавкой, на которой сидит Ростила с сумасшедшим счастьем на лице, держит ей голову обеими ладонями, ласково смотрит в светлые миндалевидные глаза и что-то нежное говорит.
Любава быстро закрыла дверь, чтобы ничего не испортить, и пошла в конюшню, покормить морковкой свою кобылу. Она ничем не могла помочь подруге. Ростила, несмотря на природную силу души и энергичность, в противодействии со своим любимым находиться не могла. Она казалось белой кувшинкой, которая вянет сразу же, как только ее вытащат из воды. А холодный варяг, хоть и ни на кого больше не смотрел так ласково, только на нее, но и законный брак не предлагал.
* * *
Как именно Сольмир собирался перенастраивать «шабалдахнутого Збигнева», сказитель рассказывать не стал. Но Любава с удивлением поняла, что сын Вроцлавского каштеляна теперь уделяет внимание ей самой. Поскольку с красотой Ростилы девушке было не тягаться, то Любава потребовала у Сольмира объяснений.
Ничего особенного, Любава, ответил тот и ухмыльнулся зловредно. У этого Збигнева есть одна непроходящая страстьстать богатым. Мы с ним сейчас заняты поисками заветных кладов. Только это и способно перекрыть его увлечение Ростишей.
А причем здесь я?
Ты? Сольмир окинул Любаву подчеркнуто оценивающим взглядом. Ты, конечно, неплохо выглядишь в этом одеянии, да и похорошела немного за последнее время, но Ростише ты никак ни соперница.
А вот ты в последнее время стал гораздо хуже выглядеть, заявила Любава в ответ.
Знаю, неожиданно горько усмехнулся Сольмир. Потому мне так жалко Ростишу, что я очень хорошо понимаю, каково ей все это время душевно терзаться.
И он ушел вперед, не оглядываясь, а так ничего и не понявшую Любаву догнал Збигнев.
Панна Любава, начал он, подкручивая темные усы, как ты несказанно хороша. Точно язычок пламени в очаге.
Точно медные денежки, ответила в сердцах новгородка, в лучах солнца.
И вправду, согласился Збигнев, обрадовавшись тонкому пониманию его дорогих и сокровенных чувств. И внезапно схватил девушку за запястье, чтобы она не убежала. Дался тебе этот Всеслав. Он же некрещеный. Выходи лучше замуж за меня, а?
Любава попробовала вывернуть запястье. Хватка усилилась. Вокруг никого не было, только шелестели мощные дубы во внешнем дворе замка Вроцлавского воеводы. А, изображая тихую невесту Всеслава, новгородка даже кинжальчик к поясу прекратила цеплять.
Дай подумать, а? она решила выиграть время. Ничего особенного, откажет завтра, когда прицепит кинжал. Все это так неожиданно.
Збигнев отпустил ее руку. Любава принялась растирать запястье у него на глазах.
О, моя хорошая панночка, я причинил тебе боль. Дай сюда ручку.
Любава отскочила, махнула рукой и побежала в замок. Да чтобы она еще хоть раз вышла из своей горницы безоружной?!
Вот уж действительно этот Збигнев шабалдахнутый, сообщила девушка Ростиле, осторожно выглядывающей из-за двери, ведущей во внутренний дворик замка. Мне сейчас предложил, чтобы я за него замуж вышла.
А ты? напряженно спросила Ростила.
Сказала, что подумаю. Слишком сильно он меня за руку ухватил. А в глазах суровость не хуже, чем у Харальда. Завтра откажу.
Любушка милая, не отказывай сразу, Ростила обняла подругу и потерлась щекой о плечо. Пусть Харальд увидит, как мерзкий Збигнев к тебе пристает, и окончательно насчет меня успокоится. Я же не выдержу, если мой ладо снова с какой-нибудь другой загуляет.
Да, пожалуй, растерянно согласилась Любава.
И по всему поэтому, когда Всеслав вернулся во Вроцлав, то его встретил пан Вроцлавский воевода и с ехидством сообщил, что пока он, Всеслав, в столице прекрасно время проводит, то его невеста увлеклась сыном каштеляна, который, как известно, крещеный, в отличие от нехристя Всеслава. И потому невестке христианского князя куда больше подходит.
Глава восьмая
Всеслав вовсе не прекрасно проводил время в столице. Панна Катарина оказалась действительно достойным противником. Она так творчески изображала невинную жертву произвола отвергнутого жениха-самодура, что уже чуть ли не все мужское население Гнезно встало на ее сторону. Помимо всего прочего, в качестве стражников Всеслав был вынужден ставить контуженных, глуховатых воинов, а именно они могли не заметить хитрых маневров панночки, вроде тайной переписки с посторонними. А если поставить на стражу молодого сильного, внимательного воина, так он, вероятнее всего, попадет под невероятное обаяние несчастной красавицы пленницы. Немного подумав, Всеслав признал, что ошибся, отправив Сольмира во Вроцлав, подальше от княгини. Безнадежно влюбленный сказитель был полностью защищен от чар панны Катарины. И сам, обладая незаурядным обаянием, вполне мог ее переиграть и что-нибудь выяснить. Еще и Творимира можно было привлечь. Да и всех новгородцев, куда более поляков заинтересованных в скорейшем обнаружении своего пропавшего посла. Всеслав оказался слишком самонадеян, решившись обойтись без их помощи, но еще ничего не потеряно, он вернулся, чтобы исправить свою ошибку.
Любаву польский рыцарь нашел на конюшне. Девушка в удобных портах, длинной рубахе с кинжалом на поясе, в плаще, седлала свою кобылу. Она радостно, но как-то виновато улыбнулась Всеславу, или ему это показалось в сумраке конюшни.
Что-нибудь новое выяснилось? спросила девушка, замерев в ожидании.
Нет.
Оба помолчали.
А куда это ты едешь, Любава, с утра пораньше?
Збигнев меня пригласил проехаться, кобылу выгулять. Застоялась уже, честно ответила Любава.
Всеслав прислонился спиной к столбу соседнего стойла.
Ты знаешь, что говорят о тебе со Збигневом?
Уже говорят? Тогда все. В последний раз еду.
Ее жених ухватил Гулену за поводья и молчал, ожидая разъяснений, на которые он имел право. Любава опустила глаза.
Он тебе нравится? внезапно испугавшись, спросил Всеслав.
Нет Нет! Он так противно бьет слепней. Дождется, пока они ему на руку сядут, приноровятся укусить, а потом с удовольствием на роже и с треском их лупит. Фу-у-у.
После такой характеристики ухажера у Всеслава на сердце отлегло.
А зачем же ты тогда с ним едешь?
У нас сговор с Ростилой, поднимая на него свои удивительные глаза, ответила Любава. Я отвлекаю Збигнева от нее, чтобы Харальд успокоился. Больше не буду. В последний раз. Отпускаешь?
Завороженный ее взглядом, Всеслав отпустил поводья и посторонился.
Возвращайся поскорее. Нужно обсудить, что делать дальше. Панну Катарину непросто вывести на чистую воду.
Я только доеду до Збигнева и вернусь обратно, виновато проговорила девушка. Скажу ему, что мне срочно нужно вернуться.
Она уехала.
Всеслав пошел разговаривать с новгородцами. Но время шло, а Любава все не возвращалась.
* * *
Новгородка спокойно доехала до того поворота, где они с сыном каштеляна договорились встретиться. Збигнев ее уже ждал.
Послушай, сегодня поездка отменяется, сказала Любава, не доехав до него несколько саженей. Всеслав вернулся, у него важные новости.
И тут конь Збигнева сделал невероятный, быстрый прыжок вперед. Гулена шарахнулась, Любава от неожиданности чуть не вылетела из седла, с трудом удержалась. И не сама удержалась, ее удержал Збигнев. И не отпустил, когда оба скакуна неподвижно замерли.
Ну, раз Всеслав вернулся, заявил сын каштеляна хладнокровно, ты выйдешь за меня замуж сегодня же. Сейчас же.
Ни-за-что, ледяным тоном ответила новгородка, отпусти меня.
Он крепко держал ее, отведя ей руки назад, вырваться было невозможно.
Давай по-хорошему, ласково сказал Збигнев, с легкостью вынимая девушку из седла и пересаживая к себе на колени.
Давай, согласилась Любава, понимая, что прямое сопротивление точно ни к чему хорошему не приведет.
Первое правило дружинницы: мужчина всегда сильнее.
Неужели тебя не интересует, панна Любава, почему я хочу на тебе жениться? спросил Збигнев, пуская коня вперед и крепко прижимая добычу к себе.
Любава обмякла в его руках, являя собой сдавшуюся жертву. А то как бы он не сообразил забрать себе ее кинжал.
Уж точно не из-за моей огненной красоты, проговорила она, наблюдая, как верная Гулена следует за ними.
Нет, согласился Збигнев. Хотя ты мне и нравишься, но дело не в этом.